мом, который мог бы
создать в них критический настрой. Национальные идеи, личные желания
смешивались с какими-то элементами нацистской идеологии, но она не
стала для них "своей". В целом Йозеф до конца остался аполитичным.

Специальный раздел своей книги авторы посвящают анализу
нескольких фотографий. Они задают фотографическому изображению
вопросы: для кого и для чего задумана фотография? Кому предполагалось
ее подарить? Кто и что стоит перед внутренним и внешним взором
человека, запечатленного на снимке? Кому он улыбается, кому адресо-
вана грусть или задумчивость выражения и что она означает? Для анализа
избран прежде всего сделанный профессиональным фотографом фото-
портрет Иозефа, несущий функцию, которую можно выразить словами:
"помните обо мне". Он послал его домой, подруге, товарищам из дерев-
ни, подарил армейским друзьям. Этот портрет был помещен на памятном
листе, вывешенном в Вуствайлерской церкви после его гибели.

Авторы пристально разглядывают одежду, головной убор, прическу
Иозефа, объясняя каждую деталь. Они считают, что во всем этом отра-
жено внутреннее состояние того, кого фотографируют: Йозеф солдат, и
это ему нравится. Затем авторы вглядываются в черты лица и его вы-
ражение. Йозеф смотрит на нас и сквозь нас, вперед и в дали, доступные
ему одному; это типичный, считают они, взгляд солдата, таковым себя и
осознающего, - торжественно-серьезный. Он как бы гордится тем, что
он солдат, но в выражении лица отражено и понимание возможной и,
может быть, даже неизбежной гибели. Для танкиста, говорят авторы, это
понимание было частью повседневности. Постоянное ощущение смер-
тельной опасности формировало особый тип: солдат танковых частей.
Йозеф и олицетворяет этот тип безрассудно смелого, технически ориен-

С В. Оболенская. Hekn Йо^еф Шефер. солдат гитлеровского вермахта_____145

тированного, готового ко всему водителя танка. Эта характеристика,
сложившаяся у авторов при знакомстве с фотопортретом, нашла потом
подтверждение в интервью с теми, кто знал солдата в последние месяцы
его жизни, и в записях, сделанных Иозефом в календаре. Это портрет
молодого человека, который обрел свою идентичность и сознает свою
значимость в этом мире. Вместе с тем солдатский портрет такого рода
как бы предвосхищает смерть. Потенциальный "герой" посылает остаю-
щимся в этом мире память о себе, это избранный им самим образ для
воспоминаний о нем. Для деревни это некий документ, удостоверяющий,
что он, известный всем Йозеф Шефер, выполнил свой долг перед семьей,
деревней, отечеством.

Остальные фотографии- любительские. Характерно, по мнению
авторов, что почти нигде Йозеф не запечатлен рядом с танком, хотя
другие солдаты любили фотографироваться на фоне техники. На одном
из снимков он верхом на неоседланной тяжелой нормандской лошади, в
свободной, по-видимому привычной для себя позе. Эти фотографии -
теплые, живые, сделаны на лугу, на опушке леса. Авторы находят в них
подтверждение своей мысли, что Йозеф, вырвавшись из родной среды,
сохранял с ней живую связь. Может быть, предполагают они, это человек,
который хотя и попирает землю танком, сохраняет в своем менталитете
связь с природой и чувствует себя защищенным не в надежном меха-
низме танка, а на мягкой земле, где он остается самим собой.

Итак, молодой солдат вермахта - такие и должны были составлять
опору гитлеровского режима, - готовый не просто к службе, а к "слу-
жению" отечеству, законопослушный, прошедший всю школу гитлеров-
ского воспитания и получивший от нового режима все, чего он хотел, -
вот кем стал Йозеф Шефер. Завершая книгу, Хауперт и Шефер возвра-
щаются к словам Гитлера, взятым в качестве эпиграфа. Они полага-
ют, что фашистам удалось задуманное. Воспитание детей и молодежи,
проникнутое расовыми идеями и национально-элитарным духом, привело
к разрушению традиционных ценностных ориентаций, заменив их идеей
служения "великому делу". Пожалуй, следует согласиться с этим заклю-
чением.

В подтверждение можно привести материал одной из множества
работ по истории повседневности эпохи фашизма. Это отрывок из беседы
с участником войны Г. Полем, помещенной Л. Нитхаммером, руко-
водителем проекта по истории повседневности жителей Рурской области
в 1930-1960 гг., в первом томе большого, еще не завершенного труда ".
Как и Йозеф Шефер, Поль прошел всю школу нацизма, был членом
юнгфольк, затем гитлерюгенд. В отличие от Иозефа, он стал убежденным
Nazi, 18-ти лет добровольцем вступил в войска СС и исполнен был
сознания своей великой национальной и всемирно-исторической миссии.
Содатом танковой части СС он оказался весной 1943 г. в Веймаре, рядом
с Бухенвальдом. Однажды, забравшись на крышу казармы, Поль увидел,
что творилось в концлагере. Он дает интервью сорок лет спустя и не

146                         Hcropuk в nouckax метода

может говорить спокойно, дыхание у него прерывается и речь отрывочна.
Заключенные тащили вверх на гору тачку, с обеих сторон шли охранники
с собаками и били узников. Он знал, что там, в лагере, содержатся "недо-
человеки" - русские пленные и евреи, но все равно был потрясен виден-
ным и почувствовал, что его юношеский энтузиазм потух. Однако это не
закрепилось в его сознании. Вскоре после того Поль вместе со своей
частью оказался на фронте в России, затем в Польше. Он вспоминает, что
здесь к нему вновь возвратилась убежденность в справедливости и
необходимости войны с людьми, принадлежащими к "низшей расе". Тот
первый "щелчок по носу" (это его выражение), который он получил в
Бухенвальде, не истребил того, что нацисты вложили в него в процессе
воспитания в своей долголетней "школе". Конечно, все это соединялось
со страхом, с необходимостью приспосабливаться ради выживания и с
тем подсознательным, что выступает на первый план во время боя: "кто
кого". Г. Поль попал в плен и оказался в лагере для военнопленных в
южной Франции. Здесь он встретил совершенно новых людей, которые
организовали в лагере нечто вроде школы, читали вслух Библию,
знакомились с поэзией, устроили театр. Люди старшего возраста читали
лекции о Веймарской республике. И только тогда у него что-то стало
"поворачиваться" в голове. А что такое фашизм, он, по собственному
признанию, по-настоящему понял только после окончания войны.

Стоит обратить внимание на последние страницы книги Б. Хауперта
и Ф. Шефера. В послевоенные годы жизнь в деревне Вуствайлер опре-
деляли те же люди, которые в эпоху нацизма играли здесь заметную роль.
Они теперь принимали участие в организации новых политических пар-
тий и различных местных ферейнов. Все тот же священник Шульц вос-
питывал в совершенно уже антиквированном духе вуствайлерских детей,
раздавал пинки непослушным. Те учителя, что учили Йозефа, были уже
пенсионерами, но регулярно посещали мессы и поучали детей правилам
поведения в церкви. Коммуниста Э. Мааса, единственного, кто в 30-х
годах отваживался на открытый протест, за что и был брошен в конц-
лагерь, они представляли ученикам как злого безбожника. П. Шмидт,
друг Мааса, остававшийся в живых еще в 80-х годах, внушал детям страх.
Один из авторов книги в 1988 г. взял у него интервью и убедился в том,
что учителя и священник распространяли о Шмидте и его покойном друге
много совершенно ложных сведений. Ив начале 90-х годов, пишут Хау-
перт и Шефер, прошлое еще не стало действительно прошлым и опре-
деляет настоящее гораздо больше, чем полагают многие в Германии.

Авторы книги говорят, что не последним мотивом, подвигнувшим
их на написание этой работы, было именно то, что наследие фашизма
оказалось глубоким и вовсе не изжито в обыденном сознании немцев.
Недаром о трагедии еврейского народа многие вспоминают без содро-
гания и повествуют о своих юношеских впечатлениях, связанных с ней,
совершенно спокойно. Б. Хауперт и Ф. Шефер задумали свой новый
исследовательский проект посвятить истории евреев в повседневной

С 6. Оболенская Hekro Иодеф Шефер. солдат гитлеровского вермахта     147

жизни небольшого поселения. Предполагается взять интервью у не-
многочисленных евреев - жителей этого места, переживших холокост. В
центре предполагаемого исследования вновь будет биография одного
человека как фигура, организующая некоторое "силовое поле" взаимо-
связей и взаимовлияний.

' Elias N. Ober den Prozess der Zivilisation. Soziogenetische und psychogenetische Unter-
suchungen. Frankfurt a. M., 1989.

^ Thompson E.P. The making of the english working class. L., 1963.
' CM., напр.: Geertz Cl. The thick description. N.Y., 1966.

* Bourdier P. Esquisse d'une thtorie de la pratique. Geneve, 1972; Idem. La distinction. P.,
1979.

' Ullrich V. Entdeckungsreise in den historischen Alltag // Geschichte in Wissenschaft und
Unterricht. 1985. H. 6. S.403 (далее GWU).

' CM. об этом: Оболенская С.В. "История повседневности" в историографии ФРГ //
Одиссей. Человек в истории. M., 1990.
" Там же. С. 184.

* О центрах изучения "истории повседневности" в Германии см.: Dulmen R. van. Histori-
sche Anthropologie in der deutschen Sozialgeschichtsschreibung // GWU. 1994. N 11.

' Ginzburg C. Mikro-Historie. Zwei oder drei Dinge, die ich von ihr weiss // Historische An-
thropologie. Kultur. Gesellschaft. Alltag. 1993. H. 2.

'" Medick H. Leben und Oberleben in Laichingen vom 17. bis 19. Jahrhundert. Untersuchun-
gen zur Sozial-, Kultur- und Wirtschaftsgeschichte in den Perspektiven einer lokalen Gesellschaft
Altwartembergs. GOttingen, 1994.

" Geertz C!. Dichte Beschreibung. Beitrage zum Verstehen kultureller Systeme. Frankfurt a.
M., 1983.

" CM., напр.: Medick H. "Missionare im Ruderboot"? Erkenntnisweisen als Herausforderung
an die Sozialgeschichte // Alltagsgeschichte. Zur Rekonstruktion historischer Erfahrungen und
Lebensweisen. Hrsg. A. Ludtke Frankfurt a. M.; N.Y., 1986; Habermas R., Minkmar N. Vorwort
// Das Schwein des Hauptlings. Sechs Aufsatze zur Historischen Anthropologie. B., 1992.
" Historische Anthropologie... S. 182.
" Alltagsgeschichte. S. 164.

^ Лотман Ю.М. Изъявление Господне или азартная игра? // Ю. M. Лотман и тартуско-
московская семиотическая школа. M., 1994. С. 360.
" Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 13.

" Haupert В., Schufer F.J. Jugend zwischen Kreuz und Hakenkreuz. Biographische Rekon-
struktion als Alltagsgeschichte des Faschismus. Frankfurt a. M., 1991.
"lbid.S.12.

" Б. Хауперт и Ф. Шефер снабдили свою книгу подробным научным аппаратом.
Вызывает удивление, что при всей тщательности оформления примечаний они не
указывают необходимых сведений о календаре И. Шефера, даже выходных данных
публикации. Привожу полностью текст не очень понятного примечания, касающегося
этого, казалось бы, главного источника: "Календарь вышел в издательстве 0d6 в Париже. В
тексте и в приложении представлены в выдержках документы, заметки, фотографии и т. д.
Перечень литературы содержит только те сведения, которые важны для понимания текста"
(см.: Haupert В.. Schafer F.J. Ор. cit. S. 271).
" Haupert В., Schafer F.J. Ор. cit. S. 198.

" CM. об этом: Ludtke A. Wo blieb die "rote Glut"? Arbeitererfahrungen und deutscher
Faschismus // Alltagsgeschichte.
" Haupert B., Schafer F.J. Ор. cit. S. 148.

" "Die Jahre weiss man nicht, wo man die heute setzen soil". Faschismuserfahrungen im
Ruhrgebiet. / Hrsg. L. Niethammer. B., Bonn, 1983. Bd 1. S. 213-215.




Берна Лепти

ОБЩЕСТВО КАК ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ
О ТРЕХ ФОРМАХ АНАЛИЗА СОЦИАЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ '

Уже после того, как данная статья была сдана в набор, пришла горестная
весть о трагической гибели автора в автомобильной катастрофе 1 апреля
1996 г. Бернар Лепти известен как один из руководителей журнала "Ан-
налы", сыгравший в последние годы немалую роль в определении его но-
вого облика.

Как делать целостную историю? Иначе говоря, как, отправляясь от
индивидуального поведения актеров (если говорить о предмете) и необ-
ходимо ограниченных эмпирических исследований (если говорить о ме-
тодах), учесть социальную целостность и макроисторические процессы?
Для французской, по крайней мере, историографии ответ не само-
очевиден. С одной стороны, историков, причисляющих себя к традиции
"Анналов", часто и не первый год уличают в забвении проекта целостной
истории - того, что был у основателей журнала - в угоду какому-то
крошеву историографических методов и сфер интересов. С другой сторо-
ны, построенная на статистическом анализе многочисленных данных
"серийная история", по-видимому, вошла в фазу снижения продуктивнос-
ти, и микроистория, развертывающая интенсивную разработку очень узко
очерченных предметов, доставляет альтернативную историографическую
модель, апеллировать к которой, похоже, не трудно '.

Меж тем ни усовершенствование прежних образов действия, ни по-
иск новой парадигмы не представляются мне адекватным ответом на
сегодняшние сомнения. Оба эти подхода к проблеме, каждый - в своих
аспектах, встречают трудно преодолимые препятствия, что побуждает
внимательнее отнестись к более оригинальным решениям, выработанным
в других науках. Настоящее введение в проблему, задуманное как род
критического обзора, не преследует иной цели, кроме как подчеркнуть
уязвимые места конкурирующих исторических методов и подсказать
иные пути, которые историкам стоило бы испробовать.

Данная статья фактически воспроизводит текст выступления автора на международной
конференции, проходившей в Сантьяго-де-Компостела в июле 1993 г. Ее материалы опуб-
ликованы: Historia a debate/Ed. С. Barros. Santiago de Compostela, 1995. Т. 1-3. Упомяну-
тый доклад Б. Лепти помещен в разделе "Диагнозы и выборы" в одном ряду с выступлени-
ями Р. Шартье, Г. Спигел и Л. Стоуна, которые уже известны российскому читателю
(ШартьеР. История сегодня: сомнения, вызовы, предложения // Одиссей-95. М., 1995.
С. 192-205; Спигел Г. К теории среднего плана: историописание в век постмодернизма//
Там же. С. 211-220; СтоунЛ. Будущее истории //THESIS. 1994. ј 4. С. 160-176). По всей
вероятности, знакомство с указанными материалами как с единым текстом поможет лучше
уяснить существо дискуссии и личные позиции авторов. (Примеч. ред.)

КЛепти Общество kakegwoe целое    ___       149
НЕУДАЧА КАРТЕЗИАНСКОГО ОБОБЩЕНИЯ

В 1941 г. в докладе, прочитанном перед слушателями Высшей Нор-
мальной школы, Люсьен Февр объяснил мотивы использования им и
Марком Блоком прилагательного "социальный" в названии журнала,
который они основали двенадцатью годами ранее: "Нам обоим казалось,
что столь расплывчатое слово, как "социальный", было создано и пущено
в ход личным указом исторического провидения именно для того, чтобы
служить вывеской журнала, цель которого - не замыкаться в четырех
стенах... Экономической и социальной истории не существует. Существу-
ет история как таковая, во всей своей целостности. История является
социальной в силу самой своей природы" ^ Если так, то анализ социаль-
ной целостности, уже в силу ее глобального характера, - сложная интел-
лектуальная операция; все разыгрывается в способах его проведения. Те,
что обычно в ходу во французской историографии, зиждятся на предва-
рительном расчленении пространства, времени или сфер человеческого
существования. Познание целого мыслится рождающимся из более дос-
тупного познания частей.

Соображениями удобства отчасти объясняется то обстоятельство,
что в продолжение более чем двух десятилетий региональная монография
являла собой преобладающий жанр французского исторического иссле-
дования. Город, департамент, провинция доставляли привязанный к мес-
тности сюжет размером в местные архивные фонды, и региональную на-
учную осведомленность казалось проще конвертировать в университетс-
кий авторитет того же местного масштаба. Впрочем монография, опреде-
ляемая географически, находила свое фундаментальное оправдание и во
всеобщем эпистемологическом веровании в прогресс глобального знания,
достигаемый посредством накопления локальных сведений. Собрать еще
несколько хороших региональных монографий и сгруппировать их дан-
ные для разрешения вопроса в целом - такой образ действий проповедо-
вали и Люсьен Февр в 1922 г., и Эрнест Лабрусс после Второй мировой
войны ^ Проект, однако, не имеет успеха. Изучение общих процессов -
например, аноблирования во французском обществе Старого Порядка или
промышленной революции в Европе - не проистекает непосредственно
из комбинации предшествующих анализов; оно развертывается в иных
рамках, в другом масштабе, с привлечением других методов и опираясь
на другие признаки. Что же до учебников всеобщей истории, если неред-
ко они и воспроизводят элементы положительного монографического
знания, то главным образом для придания им иллюстративного статуса.

Все препятствует успеху этого кумулятивного проекта: изоляция
ученых, которые проводят свои исследования индивидуально; эволюция
проблематики по мере разработки исследовательских тем; отсутствие
рефлексии о значении (меняющемся от монографии к монографии) при-
нимаемых границ объекта исследования и, следовательно, о способе его
сочленения с другими объектами иного масштаба. Уповать на то, что

150_______________________Kcropuk в nouckax метода

таким образом-суммируя частные констатации-возможно подсту-
питься к общему рассмотрению предмета, значит спутать россыпь фраг-
ментов головоломки с контурами рисунка, который головоломка воспро-
изводит и который фрагменты как раз и призваны скрыть. Так что в этой
исследовательской процедуре локальное и глобальное никак не сообща-
ются или сообщаются плохо. Подход к целостной истории через геогра-
фическое разложение исторического универсума наталкивается на мето-
дологические трудности, и дело идет к повторению монографических
описаний, которые находят собственную цель в себе самих и стремятся к
реификации своего объекта исследования.

Впрочем на ум приходят два возражения. Во-первых, стоит отме-
тить, что город или область - не просто пространственные категории
анализа. Они равно и географическая реальность, которая ограничена,
структурирована и материализуется в особенностях природного и куль-
турного пейзажа, в течении экономических и социальных отношений.
Следовательно, с полным основанием их можно изучать ради них самих.
Их реификация правомерна, поскольку каждая из категорий анализа на-
ходит свое точное соответствие в реальности. Второе возражение - ино-
го свойства. Изменение масштаба, связанное с характером локального
исследования, правомерно по причине единообразия ситуаций. Такая
монография имеет статус зондажа. В ее масштабе исследователь развер-
тывает целостную историю, и она приобретает значение более широкого
примера. Изучение Бове, Лиона или Лангедока как раз и позволяет уви-
деть социально-экономическую систему Старого Порядка в целом. Обоб-
щение совершается теперь уже не путем сложения, а через гомологию.
Необходимо рассмотреть последовательно оба эти возражения.

Обращаясь к первому из них, я проанализирую особенности исполь-
зования временных категорий в исторических исследованиях после Вто-
рой мировой войны . Как и пространственный масштаб, хронологическая
шкала является одним из определяющих элементов прочтения феномена.
Однако фигуры времени и пространства не структурируют опыт едино-
образно. Равномерному течению календарного времени, делимого на
единицы разной длительности, но гомогенного и повторяющегося, проти-
востоит гетерогенное и детализированное пространство географической
карты. Очевидно, для операций членения пространства предметность
месторасположения доставляет более надежные опорные точки и линии
дифференциации, чем линейное развертывание времени - для хроноло-
гической разверстки. Каковы были бы временные эквиваленты города,
региона, национальной территории? Потенциальный реализм простран-
ственных категорий анализа не находит себе аналога в строе времени.
Следовательно, временной критерий годится для употребления, которое я
желал бы ему придать: продемонстрировать, что использование анали