их
его, в наш набор не попали лишь немногие. Но вполне реализовалась
сама идея пропаганды идеологии через мемориализацию персон, пре-
вращение их в публичные символы и придание им за счет этого спо-
собности принудительно влиять на сознание в заданном направлении.
Собственно говоря, в этом декрете была лишь рационализирована широ-
кая практика постановки памятников, в частности- от имени цент-
ральной власти. Уже приходилось отмечать, что памятник (монумент)
всегда отражает, точнее - закрепляет и пластически выражает результат
достигнутого соотношения сил и интересов в обществе ^ Соотношение
может быть достигнуто путем образования спонтанного единства, мир-
ного компромисса, силового преобладания одной из сторон и т. д.

Имя Жукова было предметом долгих прений в нашем обществе. Это
имя как символ кочевало в самых различных, но более или менее оп-
позиционно настроенных кругах (от антисталинистов до сталинистов, от
читателей К. Симонова до поклонников И. Бродского). Выход имени мар-
шала Жукова на ведущие места в списке 1994 г., как мы говорили, обус-
ловлен его особой (вдвое более высокой, чем среди молодых) популяр-
ностью у старшего поколения, почитающего маршала как олицетворение
державной мощи, с которой они себя хотели бы отождествлять, и как

A /~ Левинсон. Массовые представления об "исторических личностях"      265

жертву государственной же несправедливости, каковыми ойи считают и
себя. Оппозиционные нынешнему правительству силы в свою очередь
постарались присвоить это имя и закрепить связь этого символа с ком-
мунистическими и шовинистическими коннотациями. Но со стороны
центральной власти был сделан ход по очередному перехвату этого име-
ни, по превращению его в общегосударственный символ.

В следующим за нашим опросом 1995 г. началось государственное
"закрепление" связанной с этим символом сложной популярности. На-
помним, что при всем том назвать имя Жукова среди выдающихся людей
всех времен и народов пожилым свойственно в два раза чаще, чем
молодым, а малообразованным - в 1,7 раза чаще, чем людям высоко-
образованным. Водружение в 1995 г. памятника Жукову в символически
значимом месте в центре столицы государства, введение ордена Жукова
для высших офицеров означало придание государственного измерения и
веса названному преобладанию.

3. Гитлер и Стопин

В отличие от памятника как фигуры, стоящей в публичном месте,
фигура, стоящая в нашем списке и являющаяся единицей общественной
памяти, отражает механическое, измеренное компьютером соотношение
интересов и идеалов в обществе. В этом смысле может оказаться "побе-
дителем" символ, который на конкурсе памятников не может победить в
современной политической ситуации.

Таково положение с именами Сталина и Гитлера. Союзники по
пакту и враги в великой войне, эти два персонажа часто поминаются
рядом. В частности, судя по данным наших исследований, их популяр-
ность резко выросла за последние пять лет.

Сталин как символ предстает в 1994 г. прежде всего в ответах самых
старших жителей страны. Как и в случае с именем Гитлера, отмечается
рост "женской доли". Сталин отличается от Гитлера тем, что люди с
высшим образованием гораздо реже называют Сталина "выдающимся".
Очевидно, оскомина от "своего" государственно поддерживаемого культа
сильнее, чем от "чужого".

При сравнении ответов поколения 1965-1969 гг. рождения имя Гит-
лера поднялось на целых 15 пунктов - с 26 места на 11: сперва его поми-
нали 3% - чаще, чем Горького, но реже, чем Королева; через пять лет в
этом же поколении о нем заговорили 11%, т.е. чаще, чем о Толстом, но
реже, чем о Гагарине.

Для одних эти имена - Гитлера и Сталина - синонимы, для других
они антонимичны. Так, среди людей, позитивно оценивающих роль
Гитлера в мировой истории (а таких 2%), резко повысилась позитивная
оценка Сталина. Но обратной зависимости нет. "Старые" сталинисты -
а такие составляют большинство среди сторонников Сталина - отно-
сятся к Гитлеру резко отрицательно, для них это враг, воплощение зла.
Но есть люди, утверждающие, что они поддерживают идею "процветания

266                   Картина пира в обыденном сознании

России". Они много чаще среднего зачисляют и Сталина и Гитлера
в выдающиеся люди всех времен. Есть группы, чьи политические
ориентации выражает привязанность к блоку "ЯБЛо^о" и сочетание
сниженного почтения к Сталину с повышенным вниманием к Гитлеру
(и Жукову!).

Вообще готовность вписать имя Гитлера в число выдающихся
людей всех времен и народов можно считать результатом сложной
реакции. Существенно, что чаще всего - в 1994 г. чаще, чем за пять
лет до этого, - это имя называют среди выдающихся именно молодые
респонденты. Стоит припомнить, что в 1989 г. имя Гитлера вышло на
пятое место в ответах литовцев и на восьмое - в ответах молдаван. (В
Литве накануне восстановления независимости его распространение
могло иметь определенные антисоветские "освободительные" обертоны.)
Среди респондентов России оно было тогда в третьем десятке. Теперь в
ответах самых молодых россиян - на том же пятом месте (а был в такой
же возрастной группе россиян на 24 месте - прыжок на два десятка
пунктов!).

Возможное объяснение этого феномена - реакция на долговре-
менное табу. Нам кажется, что массовый характер этому снятию табу
придает его стремительное продвижение от групп, задающих молодеж-
ную моду, к группам, ее подхватывающим. В 1989 г. среди назвавших это
имя россиян мужчины, как упоминалось, преобладали над женщинами в
пропорции 2:1. К 1994 г. ситуация резко поменялась. Среди назвавших
Гитлера женщины составляют 55%. При этом чаще всего в малых горо-
дах. В этой группе выросла доля среднеобразованных, доля высоко-
образованных упала. Вместе с тем произошло омоложение состава: базой
продолжает оставаться возрастная группа 25-40 лет, но доля более
младших членов поднялась с 14 до 30%.

Иными словами, появляется склонность поиграть с ненейтральным
именем фюрера. Она распространяется от авангардных слоев в более
массовые, на социальную периферию. В данном случае, как кажется,
это еще не означает само по себе распространение ценностей национал-
социализма и фашизма (что также происходит, но, насколько можно
судить по нашим опросам, в незначительных масштабах). В прямых
ответах на вопрос о роли Гитлера в мировой истории 82% опрошен-
ных называют ее отрицательной и лишь 2% - положительной. Но, по-
видимому, имеет место утрата иммунитета против фашистской сим-
волики. Отсутствие этого иммунитета может в какой-то степени
облегчить распространение самих идей, ценностей и принципов нацизма,
фашизма, хотя вряд ли будет в числе его значимых факторов, В этом
смысле популяризация элементов идеологии, а главное - практики,
которая на деле является национал-социалистической, хотя и носит
иные названия, представляется гораздо более опасной угрозой для
общества.

А.Г.Левинсон. Массовые представления об "исторических личностях"      267

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Освобождение массового сознания от идеологического контроля
привело к тому, что в своем "естественном" (незнакомом трем последним
поколениям) состоянии оно стало, во-первых, гораздо менее интегри-
рованным вокруг одного символа; во-вторых, оно рассталось с марксиз-
мом - наследием раннесоветских времен; в-третьих, в нем с упадком го-
сударства еще сильнее проявилась тяга к символам империи и авторитар-
ного управления ею. Можно отметить значительную устойчивость цен-
ностно-символических конструкций массового сознания, а также подвиж-
ность массового сознания в том, что касается его ориентаций.

Изучение подобных феноменов с использованием данной методики,
надо полагать, сможет принести интересные результаты будущим исто-
рикам и социологам.

' Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х годов /
А.А. Голов, А.И. Гражданкин, Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин, НА. Зоркая, ЮА. Левада (руко-
водитель), А.Г. Левинсон, Л.А. Седов. М., 1993 (Раздел "Nomen est omen"); Левинсон А.Г.
Значимые имена // Экономические и социальные перемены. Мониторинг общественного
мнения. Информационный бюллетень. 1995. ј 2. С. 26-29. В названных работах из-
лагаются результаты двух опросов в рамках исследования "Советский человек". Опросы
проводились в режиме личных интервью по месту проживания респондентов.
^ Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 509
^ Левинсон А.Г, Память, памятник, мемориал // Декоративное искусство СССР. 1989.
ј II.





ОБРАЗ "ДРУГОГО" В КУЛЬТУРЕ

О. Ю. Бессмертная

РУССКАЯ КУЛЬТУРА В СВЕТЕ МУСУЛЬМАНСТВА:
МУСУЛЬМАНСКИЙ ЖУРНАЛ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ,
1910-1911*

"Наше отечество - не Бухара, а Россия, где есть спра-
ведливо карающие законы для каждого преступниках).

(Ады Атласов)

Это - цитата из журнала под названием "Мусульманин" (1911. ј8.
С. 38), издававшегося в 1908-1911 гг. ' на русском языке "группой интел-
лигентных черкесов" ^ с участием и мусульман иных этносов России. Ре-
дакция же, стремясь, вероятно, к большей цензурной свободе, располага-
лась в предместье Парижа^ и это, как мы увидим, само по себе симво-
лично, хотя о каком-либо особом воздействии такого ее временного мес-
топребывания на умы издателей вряд ли стоит говорить. Фраза взята из
филиппики в адрес религиозного авторитета - некоего ишана, выступав-
шего против новых методов образования в мусульманских школах. Ука-
зание на интеллигентность издателей в библиографическом обзоре не
случайно: оно не только отмечает их образовательный "ценз" \, но и об-
наруживает в журнале характерную проблематику, по всей России вос-
принимавшуюся как интеллигентская, т. е. прежде всего просветитель-
ская^

Адресуясь ко всем мусульманам России и видя в этом свое новатор-
ство и высокую миссию , журнал, однако, не был уникален по своим
идейным позициям и в собственно мусульманской прессе России того
времени, оживившейся, как и вся российская журналистика, после рево-
люции 1905 г. В нем собрались люди, мыслившие в русле весьма широко-
го среди образованных российских мусульман и достаточно разнородного
политически реформаторского просветительского направления, пред-
ставители которого называли себя "джадиди" (новый), в противопостав-
ление кодами (старый, древний). Термин как раз и связан с идеей рефор-
мы мусульманского образования, предполагавшей обучение школьников
общеобразовательным "светским" дисциплинам (среди которых был и
национальный язык) и создание "новометодных" школ-мектебе (основан-
ных на "звуковом" методе обучения, более близком современным евро-

Статья представляет собой расширенный -текст доклада, прочитанного на Вторых
Лотмановских чтениях 27 дек. 1994 г.

О. Ю. Бессмертная. РусхЛая Культура в свете мусульманства269

пейским формам преподавания, чем традиционный)^. Понятно, что идея
школьной реформы была проявлением более глубоких потребностей джа-
дидов, составивших одно из многих течений в той волне модернизатор-
ских устремлений ', которая - в ответ на необыкновенно близкую (хотя
и не всегда добровольную) встречу с европейской цивилизацией - охва-
тила к рубежу веков чуть ли не весь восточный, да и не только восточ-
ный, мир ^

Дополню начальное представление облика журнала первыми стро-
ками его программы (она публиковалась на второй странице обложки но-
меров 1911 г.):

"Двухнедельный народно-популярный, научно-литературный и общественный
журнал. Посвящен интересам культурного развития мусульман России и кавказ-
ских горцев. Стремится объединить единоверцев на почве прогресса, любви и
труда и приобщить к цивилизованным народам".

Явная установка на усвоение европейской, и русской в частности,
культуры провоцирует исследователя рассмотреть журнал в одном из сле-
дующих ракурсов.

Первый, вполне очевидный ракурс - изучение издания с точки зре-
ния собственной культурной традиции его авторов, скажем, мусульман-
ской (или этнической, национальной): как такая традиция проявляет и
переосмысляет себя в обращении к этой внешней для нее русско/европей-
ско/христианской (христианской, во всяком случае, генетически) ' куль-
туре; как она, мусульманская традиция, преобразует это внешнее воздей-
ствие.

Второй ракурс более спорен для культурного антрополога, исходя-
щего из презумпции особости, самодостаточности и активности всякой
культуры, а потому - и из неизбежности ее избирательного отношения
ко всякому осваиваемому ею воздействию, неизбежности переплавки это-
го воздействия ею по-своему (что и предполагает первый ракурс). Это ра-
курс рассмотрения текстов журнала со стороны русской культуры: что в
ней-русской культуре-оказывается "выбранным" мусульманским
сознанием, каковы возможные превращения ее собственных форм, какой
предстает она со страниц мусульманского издания.

Целесообразность этого подхода определяется, на мой взгляд, нес-
колько неожиданным явлением. Дело в том, что авторы "Мусульманина",
какой бы темы они ни касались, оперируют главным образом теми же ка-
тегориями, на которых базируется речь прессы российского "боль-
шинства"", и, более того, эти категории оказываются связаны сходной
(при сравнении с речью этого "большинства") логикой. Иными словами,
мой первый тезис заключается в том, что как по "вокабуляру", так и по
"синтаксису" культурный язык "Мусульманина" в принципе представля-
ет собой один из языков самой русской культуры ^. Вместе с тем, однако,
"Мусульманин" как бы доводит до логического конца, до предела, черты
этого языка - и потому оказывается для соответствующего пласта рус-

270Образ -другого" в Культуре

ской культуры своеобразным увеличительным стеклом. Вот именно как
сквозь увеличительное стекло, я и хотела бы взглянуть на русскую куль-
туру сквозь журнал "Мусульманин" ",

Тем самым я последую преимущественно этому второму, небес-
спорному, подходу. Его выбор не означает, естественно, отказа от наз-
ванных антропологических презумпций, равно как совпадение характера
дискурса "Мусульманина" с языком прессы "большинства" не означает,
что здесь не происходило соответствующих процессов культурной пере-
плавки внешнего воздействия. Однако анализ их особенностей останется
на периферии этого этюда, цели которого лежат в иной плоскости; впро-
чем, выбор этот не позволит мне игнорировать первый ракурс при интер-
претациях.

Уточню прежде всего, о каком пласте русской культуры я говорю,
о каком из ее языков. Это - интеллигентское самосознание, но взятое
именно как язык - не в его (самосознания) открытиях, не в состоянии
взрыва (если использовать термин поздних лотмановских работ), а с точ-
ки зрения строительного материала возможных открытий, в обыденнос-
ти и массовости этого сознания. И в "Мусульманине" меня интересует
тем самым не содержание идей и концепций как таковое, а прежде всего
набор ключевых понятий, из которых они складываются, и логика, кото-
рой они следуют, сам характер дискурса, присущего журналу ^. Скажу
сразу, что язык этот предстает связанным с идеалами народнического
просветительства, а в конечном счете народности вообще, в том или ином
ее понимании.

Какова же эта логика? Как и следовало ожидать, здесь обнаруживает
себя во всей полноте то, что Лотман назвал "бинарной структурой само-
описания, подразумевающей деление всего в мире на положительное и
отрицательное, на греховное и святое, на национальное и искусственно
привнесенное...", черное и белое. Эта структура "характерна для русской
культуры на всем ее протяжении" (что, однако, не составляет само по се-
бе русскую специфичность) и, в частности, окрашивает собой "традицию
Лермонтова, Гоголя, Достоевского"; одновременно она вообще присуща
"второстепенной литературе" ^ и, очевидно, шире - массовому созна-
нию . Я рассмотрю, как работает эта структура в той сфере представле-
ний, которая оказывается доминантной в самоопределении авторов "Му-
сульманина": это историческое и пространственное измерение мира. Ха-
рактер его очевиден уже из приведенных цитат - прогрессистское по-
нимание истории.

Назову составляющие ключевого словаря "Мусульманина". Опреде-
ляющая координата и главные положительные ценности здесь не что
иное, как культура (".благодетельная культура, которая одна только
способна дать и счастье, и радость бытия") и практически синонимич-
ные ей цивилизация и прогресс. Они противопоставляются невежеству,
отсталости и нищете. Эта оппозиция мыслится как оппозиция света и
тьмы: "..мы пойдем к тому яркому солнцу (т. е. к "культуре и прогрес-

О. Ю. Бессмертная. Pycckaa Культура в свете мусульманства           2 71

су". -О. Б.), которое давно ожидает нас и которое согреет, как и дру-
гих, ищущих света, а не тьмы"..

Все народы мира - располагающиеся на этих единых, общих для
всех координатах '* - находятся на пути от ((мрака невежества и тем-
ноты)) к "конечною) цели - "свету культуры". Этот "путь-дорога"
"чист и прям", но многотруден, требует энергии и усилий, а содержание
"беспрерывного" труда на пути составляет прежде всего "прогрессив-
ное", "современное" образование, просвещение, - "мирная культурная
работа" ("дружно взявшись" за которую, "общество может смело пой-
ти к светлой цели") ^ - и борьба за его осуществление, преодоление
"бурь и громов". Разумеется, человечество и классифицировано по длине
пройденного народом отрезка пути, а полюс культуры, "передовые наро-
ды мира" олицетворяет собой Европа:

"Какой-то из наших доморощенных мудрецов... заявил ... во всеуслышание, что
хотя татары и похожи друг на друга как маковые зернышки, оренбургские татары
гораздо культурнее всех остальных. Гораздо культурнее даже европейцев ... чуть
было не обмолвился этот гололобый буквоед, но спохватился и, сообразив, что
врать можно лишь до известных границ, - остановился на последней фразе. Все-
таки это было красиво - мы культурнее других, черт возьми, разве это не гор-
до..." (1911. ј 6-7. С. 310. Курсив здесь и далее мой. - О. Б.)

Понятно, что и самое назначение журнала обусловлено задачами
движения по этому пути к ясной цели, догоняя тех, кто впереди:

"...как необходим подобный орган ("Мусульманин". - О. Б.) для мусульман,
бедных духовной пищею и не имеющих возможность поспевать за культурными
народами. Много усилий потребуется нам, чтобы хоть отчасти выйти из мрака
невежества и воспринять благодетельную цивилизацию в полном ее объеме"
(1910. ј2-4. С. 510).

Здесь и начинают особенно отчетливо проявляться основные "на-
пряжения" этого мировидения.

"Мусульманин" отчетливо воспроизводит простую схему, лежащую,
наверное, за всей проблематикой отношений России и Запада. Это "лест-
ница", на верхней ступени которой стоит "культурная" Европа ("семья
культурных народов мира"), на нижней - "отсталые народы", а на сред-
ней - "отсталая" по сравнению с Европой и "передовая" по сравнению
с "отсталыми народами" Россия. Напомню, что именно ее, Россию, ав-
торы "Мусульманина" считают своей родиной (они и называют себя
"русские мусульмане"):

"Великая и обожаемая родина! Привет тебе из далекого и чуждого края. Ты прек-
расна, и все наши мысли направлены к тебе. Несмотря на несовершенство нашей
внутренней жизни, но даже и при всей своей отсталости, наша родина краше и
лучше всех" (1910. ј1. С. 2).

Воспроизводя все ту же логику "лестницы", они, однако, достраи-
вают к ней еще две ступени, сохраняя при том ее симметрию. Централь-

272                         Обрау ^другого" в Культуре

ную ступень занимают по-прежнему "мы". - но теперь это "русские му-
сульмане", выше "нас" на ступень, между "нами" и Европой, оказывают-
ся русские, а ниже "нас", но выше других "отсталых народов" стоят му-
сульмане других стран:

"Несомненно, вопрос о пригодности мусульман к культуре интересует наших чи-
тателей. В данном случае мы имеем в виду исключительно русских единоверцев,
как наиболее передовых среди других народностей, исповедующих ислам" (1910.
ј 1. С. 6). (Ср.: "Эдак нас перегонят мордвины и черемисы..." - 1911. ј 11-13.
С. 497.)

"Нам" же след