S. 79, 82, 83.

" Hofmann P. Claus schenk Grafvon Stauffenberg und seine Brilder. Stuttgart, 1992. S. 61.
Вспомнить о Бертольде, Александре и Клаусе фон Штауфенбергах (последний попытался
20 июля 1944 г. совершить спасительное покушение на Гитлера) вполне уместно здесь еще
и потому, что их вступление в кружок сильно стимулировало там воспоминания о Фридри-
хе II; они даже были воспеты Максом Коммерелем и другими как потомки и наследники
Штауфенов, как представители нового королевского рода.
* RaulfU. Op. cit. S. 147.
" Oexle О. G. Das entzweite Mittelalter... S. 24 ff.

Перевод с немецкого К. А. Левинсона




КАРТИНА МИРА
В ОБЫДЕННОМ СОЗНАНИИ

Жорж Дюби

ПОЧТЕННАЯ МАТРОНА И ПЛОХО ВЫДАННАЯ ЗАМУЖ
ВОСПРИЯТИЕ ЗАМУЖЕСТВА В СЕВЕРНОЙ ФРАНЦИИ ОКОЛО 1100 ГОДА'

В десятилетия, обрамляющие 1100 год, конфликт между двумя кон-
цепциями брака - мирян и церковных иерархов - преодолел в Северной
Франции свою критическую фазу. В это время завершается реформиро-
вание епископата. Благодаря упорному труду теоретиков канонического
права, его интеллектуальные основания укрепляются. Епископы берутся
диктовать новые модели общественной морали, имея в виду прежде всего
такой исключительно важный институт, как семейно-брачные отношения.
Они воспрещают вступать в брак духовным лицам, поскольку половое
воздержание, возможно, кажется им залогом превосходства, какое долж-
но поставить клир на вершину иерархии земных состояний. Мирянам,
напротив того, епископы предписывают жениться, и это - дабы лучше
держать их в узде, поставить в определенные рамки, положить предел их
распущенности. С другой стороны, им вменяется в обязанность создавать
брачные пары сообразно тем принципам и правилам, которые постепенно
освящает эволюция обряда и церковной теории. Епископы утверждают
нерасторжимость брачных уз. Они принуждают к экзогамии именем не-
померно расширительного толкования инцеста. Они твердят, что про-
должение рода - единственное оправдание соития. Они грезят о том, как
бы изгнать из акта соития всякое удовольствие. Этому порядку, который
прелаты навязывают с таким остервенением, на деле противостоит не
беспорядок. Порядок наталкивается на другой порядок, на иную мораль,
иные практики, регламентированные не менее строго, но созданные от-
нюдь не для спасения души - призванные упростить воспроизведение в
обществе отношений в их структурной преемственности. В конце XI в.
под воздействием трансформаций, которые повлияли на рассредоточение
власти, эта мирская мораль, эти профанные матримониальные практики
также стали более жесткими, по крайней мере, в рамках господствующего
класса, в среде аристократии, единственной части светского общества,
поведенческие установки которой, по-видимому, можно так или иначе
фиксировать. Логично, что перед лицом епископских нравоучений знать
и рыцари обнаруживают строптивость. И не единственно из желания

La matrone et la mal mariee // Duby G. Male Moyen Age. De l'Amour et autres essais. P.,
1990. P. 50-73.

.________________ЖЛюбц. Почтенная матрона и плохо выданная замуЛ________237

наслаждаться жизнью. Если это главы домов, ответственные за судьбу
линьяжа, они хотят иметь возможность свободно разводиться со своими
женами, когда те не дарят им наследников мужского пола, жениться на
собственных кузинах, когда такой союз сулит воссоединение наслед-
ственных владений. Если это холостяки, они желают свободно практико-
вать присущие "молодежи" эротические обряды. Таким образом, в про-
должение григорианской реформы 'противостояние двух этических сис-
тем усугубляется. Из числа тех, кто наделен церковной властью, некото-
рые (папа издалека, затем его легаты, на местах - фундаменталисты типа
Ива Шартрского) решительно встают во главе борьбы. И ведут они ее на
многих уровнях. Так, они принуждают баронов, являющих собой пример
для подражания, и прежде всего короля следовать своим инструкциям -
и это весьма эффектные предприятия, как, например, трижды провозгла-
шенное отлучение Капетинга Филиппа 1. Так, они всячески пропаганди-
руют идеальную модель семейно-брачных отношений - и это разверты-
вание пасторали о добром браке. Среди наиболее эффективных инстру-
ментов подобной пропаганды, во всяком случае, среди тех, что наиболее
доступны историку, фигурируют поучительные рассказы, биографии
героев, подражать образу действий которых верующие призываются н
которые ради этого отнесены к числу святых.

Жития святых при первом к ним обращении кажутся не слишком
увлекательными, что следует отнести на счет жесткости данного литера-
турного жанра, бремени формальной традиции. Однако, если рассматри-
вать эти сочинения в качестве того, чем они являются, т. е. в качестве
оружия - и такого, что отполировано до блеска - идеологической борь-
бы, они представляются весьма поучительными. Можно видеть, как вос-
поминания о реальных фактах прошлого становятся объектом манипуля-
ций во имя достижения некоей цели, раскраиваются и монтируются
вновь, и все это ради сценического эффекта наставления. Я выбрал два
таких текста, составленные один в начале (1084), другой в конце (1130-
1136) этого критического фазиса истории брака в нашей культуре. Оба
они происходят из одного региона: это западные окраины графства
Фландрии, между Булонью и Брюгге. Оба они вышли из мастерских од-
ного типа - scriptoria бенедиктинских монастырей. Оба предлагают ве-
рующим для почитания женщину, т. е. тот и другой представляют при-
мерный образец положения женщины. Оба текста увещевают мирян жить
в браке так, как люди церкви того желали. Тем, что они сообщают, и тем,
о чем они умалчивают, тексты демонстрируют две прямо противополож-
ные позиции, подправляя пережитое, приукрашивая его либо очерняя.

* * *

Начать предпочтительно с анализа менее древнего текста- он и
беднее, и, что парадоксально, он более традиционен. В нем повествуется
о духовных заслугах графини Иды Булонской. Это жизнеописание было

238                    Картина мира в обыденном сознании

составлено примерно через два десятилетия по смерти героини (1113 г.),
в монастыре Васконвилье, который эта женщина восстановила и населила
добрыми монахами, клюнийцами, куда после жарких споров было поме-
щено ее тело и где, таким образом, в череде поминальных служб вокруг
ее могилы установилось почитание. В соответствии с устоявшейся тради-
цией повествование начинается с "детства", со всевозможных знамений,
предвещающих необычайную судьбу, и с тех именно добродетелей, кото-
рые потомкам знатного рода передаются с кровью; затем речь заходит
о взрослой жизни, об удивительных событиях, которыми она была отме-
чена, о смерти; завершается рассказ описанием чудес post mortem. Все
это подано в форме правильно составленного досье, призванного обосно-
вать необходимость официального признания культа, и в числе доказа-
тельств - сам этот запах святости, исходивший из могилы, когда однаж-
ды она была открыта. В том, что касается процедуры канонизации, цер-
ковная иерархия в самом деле обнаруживает отныне больше педантизма.

Ида родилась около 1040 г. и была очень важной дамой. Она оказа-
лась обласкана судьбой: старшая дочь герцога Нижней Лотарингии, князя
первой величины, и "не менее выдающейся" матери по рождению полу-
чила potestas и divitia, два атрибута знатности. Все предрасполагало ее к
величию души. В совершенном почтении к традиции, предполагавшей,
что в провиденциальном смысле знатные и богатые - добрые христиане,
и признававшей существование вполне естественных корреляций между
иерархиями мирских и духовных достоинств, автор этого жития, клюний-
ского по духу, определенно остерегается внушить читателю мысль, что
Ида, госпожа, когда-либо помышляла унизиться, желала страдать телес-
но, умерщвляла плоть. Эта святая - не мученица, не аскет, не одна из тех
безумных, которые желают быть бедными во что бы то ни стало. Перед
нами супруга в полном смысле. Мораль, здесь проповедуемая, - мораль
реализации женщины в браке.

Момент, когда в 1057 г., по достижении соответствующего возраста,
Ида из девственницы, которой она была, стала супругой, представлен,
таким образом, как решающий этап ее биографии. Автор озабочен тем,
чтобы показать, что переход совершился с соблюдением всех приличий
общественного и морального свойства. Правильно. Мужчина, дефлори-
ровавший Иду, был, как и подобает, одного с ней общественного положе-
ния, "герой", "очень знатного рода", "крови Карла Великого", "исключи-
тельной славы" - видно, что акцент делается на необходимой изогамии
и одновременно на той роли, которая отведена "славному имени", позво-
ляющему "доблестным соединяться". Фактически именно репутация этой
девушки прельстила Эсташа II, графа Булони ', то, что ему рассказывали
о ее нраве, ее красоте, а особенно о "достоинствах ее породы". Он был
вдовцом, после смерти сестры Эдуарда Исповедника. Он не имел закон-
ных детей мужского пола. Жена была ему совершенно необходима. И он
ее получил благопристойным образом. Никаких похищений или соблаз-
нений. Он послал гонцов к выдававшему невесту замуж, т. е. к отцу. Тот

Ж.Ло6и. Почтенная матрона и плохо выданная уамуЛ            239

спросил совета у родни. Ида была ими "отдана". Затем в сопровождении
представителей обоих домов препровождена в Булонь, где ее ожидал
супруг. Здесь же и сыграли свадьбу, в торжественной обстановке. Pro
more ecclesiae catholicae, - говорится в тексте. Намек на церковное бла-
гословение? В 1130 г. этот обряд укоренился в данном регионе. Ничто не
говорит за то, что он был здесь введен уже в 1057 г. С этого момента Ида,
conjux, предстает в раскрытии ее virtus in conjugio, т. е. в качестве своего
рода пробирного камня для добрых жен. Прежде всего она послушна
своему мужу, который ее поддерживает, руководит ею для ее же блага.
Она набожна, но "с согласия мужа и во исполнение его воли". Можно ли
вообразить, чтобы женщина достигла святости вопреки своему супругу?!
Итак, она покорна, но, кроме того, сдержанна - клюнийской discretio -
в управлении домом, в своей манере обхождения с гостями, со знатными
держится непринужденно, однако "целомудренно". Целомудрие создает
действительно хороший брак. И Ида рожала "по слову апостола": "ис-
пользуя мужчину и как бы им не обладая". Ибо главная ее заслуга - то,
что она мать. Она произвела на свет трех сыновей (о дочерях в тексте ни
слова). Вторым по счету был Готфрид Бульонский, последним - Бодуэн,
король Иерусалима. Почтением, которое к шестидесяти годам ей оказы-
валось, тяжелые духом святости, распространявшимся вокруг ее могилы,
Ида, бесспорно, была обязана судьбе двух своих детей, тому обстоятель-
ству, что два первых суверена Святой Земли вышли из ее чрева. И в са-
мом деле, святость супружеского союза измеряется славой детей мужско-
го пола, "плодами". Об этой славе Ида была предуведомлена еще под-
ростком. Однажды ночью, "когда она предавалась сну", она увидала
солнце, спустившееся с небес и мгновение пребывавшее в ее лоне. Агио-
графы любят предзнаменования и охотно припоминают сны. Этот, правду
сказать, рискованно окрашен неполовозрелым эротизмом. Автор-монах
прекрасно это чувствует. И стремится себя обезопасить. Ида спала, пишет
он, но обратившись духом "к предметам высшего порядка". И, значит,
греза эта не влекла ее к низкому, к удовольствию. Она возвещает, что
девственница, наверное, станет матерью, и плод чрева ее будет благосло-
вен. Она возвещает святое материнство. Житие целиком и полностью
построено на идее прославления материнства.

Genus, gignere, generositas - эти слова задают ритм первой части
повествования. Отметим их телесные коннотации: это прежде всего
кровь, хорошая кровь, порода. Как всякой девушке, брачным ритуалом
введенной в благородный дом, Иде было назначено создать ("милостью
божией") звено генеалогической цепи ^ Она рожала, она вскармливала
мужчин. Не за то ей воздается, что вскормила их в спиритуальном смыс-
ле, воспитала, наставила и тем самым подготовила к подвигам, которыми
они себя прославили. Но именно за то, что вскормила грудью, отказав им
в молоке чужих сосцов, дабы не были они "заражены дурными нравами".

Далее сказано, что эта детородная функция, уже в новых формах,
сохранилась за Идой и после того, как около 1070 г. она стала вдовой,

240                   Кармна мира в обыденном соунании

"лишенной мужской поддержки". "Однако веселой по причине знатности
своих сыновей", "богатой любовью свыше". Под властью старшего из
них, Эсташа III, наследовавшего отцу в управлении домом, она укрепи-
лась в своей добродетели. В неизменной плодовитости. Но, как бы то ни
было, добродетель эта не проистекала более из ее тела'. Отныне Ида ро-
жала своим богатством или, точнее сказать, деньгами. После смерти мужа
и отца она, по соглашению с родственниками, ликвидировала собствен-
ное состояние, обратив его в звонкую монету. Эти деньги, источник
происхождения которых - все еще отцовский род, она употребила на то,
чтобы рождать новых сыновей, во Христе, - монахов. Действуя, разуме-
ется, не одна, но всегда в согласии с мужчиной, в чьей власти оказалась.
По "совету" своего сына и с его "помощью" она населяла округу Булони,
восстановив или основав один за другим три монастыря. Мужских мо-
настыря - по-прежнему в расчет берутся потомки только мужского пола.
Сама Ида монахиней не стала. Конечно, "после смерти ее смертного
мужа она прослыла соединившейся с бессмертным супругом жизнью в
целомудрии и безбрачии". Конечно, мало-помалу она освобождалась
из-под опеки сына и приобщалась к другой familia, во Христе, - Гугон,
аббат Клюни, принял ее "как дочь". Однако, как и следовало, она оста-
валась в подчиненном положении, все так же послушна мужчинам. И
когда она обосновалась поблизости от последнего из построенных ею
монастырей, Ляшапель-Сент-Мари, у самых его ворот, в окружении сво-
их служанок, это происходило уже под властью отца-настоятеля.- Бого-
молка, но "в меру". Больше кормилица. Кормящая бедных, кормящая
братию. "Прислуживающая" мужчинам, как хорошо бы женщине делать
это непрестанно.

То, что материнство воспринималось в качестве главной virtus этой
святой, явствует также из некоторых особенностей двух чудес, ей припи-
сываемых. Первое она совершила при жизни, в монастыре Ляшапель.
Среди людей, кормившихся у Иды, была глухонемая девочка. Однажды
на праздник мать привела ее в церковь к заутрене в свите графини. Было
прохладно, и малышка дрожала. Она забралась под плащ Иды. Случилось
так, что словно бы запах, исходивший от одеяний, помог ей переродить-
ся: она начала слышать и говорить. И каковы же были ее первые слова?
Mater, mater. Чудом исцелившаяся, получившая от аббата пребенду, тем
не менее грешила: она зачала, родила, утратив не только невинность, но и
свой пенсион и здоровье. Ида, однако, еще два раза избавляла ее от не-
мощи, в которую та дважды впадала, - очищая это греховное материн-
ство, чем девица так провинилась, выступая, наконец, в роли кормилицы,
поскольку с каждым исцелением пребенда той возвращалась. Второе
чудо произошло на ее могиле, видимо, незадолго до составления жития.
Снова в пользу женщины - дочери Эсташа III Матильды, родной внучки
Иды. Схваченная злой лихорадкой, "веря и предполагая святость блажен-
ной", та отправилась к могиле. Первая паломница, Матильда была исце-
лена - ее бабка простерла свою чудотворную силу предпочтительно над

Ж. Люби. Почтенная матрона и плохо выданная jany^k            241

своим линьяжем, этим древом Иессеевым, возникающим из ее благород-
ного чрева.

В жизни этой графини, по всей видимости, нет ничего необычного.
В конце XI в. было в порядке вещей, чтобы девицы ее положения выхо-
дили замуж за доблестных воинов и рожали таковых; овдовев, расточали
благодеяния монастырям, с согласия своего старшего сына; наконец,
приобщались и к монастырским службам. Ничего необычного, если не
брать в расчет появления на свет Готфрида Бульонского ^ Когда бы двое
из сыновей Иды не были столь знамениты, неужели в 1113 г. оспарива-
лись бы ее останки, впоследствии вскрыта гробница, и к ИЗО г. она слыла
бы явной святой? Инициатива официальной канонизации исходила, по-
видимому, от той самой Матильды, исцеленной бабкой с того света. На-
следница Булонского графства, она соединилась браком с Этьеном Блуа-
ским. Другая ее бабка, Маргарита Шотландская, уже почиталась святой,
и древнейшее из жизнеописаний, датируемое 1093-1095 гг., изображает
ее соглашающейся на замужество с единственным намерением быть ма-
терью. Культ св. Маргариты развился незадолго перед тем, наряду с куль-
том Эдуарда Исповедника *, благодаря усилиям Эдиты-Матильды, супру-
ги короля Генриха 1 и сестры матери Матильды Булонской. Последняя,
подумывая о перенесении епископской кафедры Моринии из Теруана в
Булонь, заказала житие Иды монахам Васконвилье.

Похоже, монахи оказались в некотором затруднении и смущены, не
находя для своего досье иного решающего аргумента в пользу святости,
кроме как детородной способности. Это угадывается в прологе, стара-
тельно оправдывающем усвоенный взгляд. Мир, пишет автор, движется к
своему закату. Атаки Злого Духа множатся, и где же искать прибежища,
как не в молитвах и не в духовных заслугах святых? К счастью, провиде-
ние распределило святость по всем "ступеням" общественных состояний.
Среди святых есть даже женщины. И даже замужние. Но с тем обязатель-
ным условием, что они Матери. Так что вполне может статься, матери
окажутся "вписаны в книгу жизни на основании своих заслуг и заслуг
своих сыновей ". Тем не менее, дабы уничтожить последние сомнения,
биограф полагает необходимым показать, чем хорош статус супруги.
Оправдывая замужество, он цитирует Павла ("melius est nubere quam
uri")- брак представляется средством против похоти; он напоминает,
что, "по закону", именно многочисленное потомство возвеличивает брак;
он утверждает, наконец, необходимость жизни в целомудрии, "без чего
нет ничего хорошего". "Конечно, девство - это хорошо, однако доказа-
но, что целомудрие после деторождения прекрасно". Опираясь на указан-
ные положения, бенедиктинский монах в состоянии констатировать, что
замужняя женщина может быть святой. И делает он это, не подрывая
никаких основ, с клюнийской discretio, остро чувствуя социальную свое-
временность такого шага. Предложенный им образ совершенных семей-
но-брачных отношений вполне согласуется со Св. Писанием и учением
Августина. Однако, поскольку житие обслуживает интересы благородно-

242                    Картина пира в обыденном сознании

го дома, автор стремится избежать чересчур явного несоответствия меж-
ду примером, предлагаемым для подражания, и той системой ценностей,
к которой остается привержена высшая аристократия. Две морали здесь
подгоняются одна под другую, мораль церкви и мораль линьяжа. Я гово-
рю не только о прославлении могущества и богатства, которым расцвече-
но всякое деяние героини. Две модели поведения приводятся в соответ-
ствие главным образом по двум позициям. Прежде всего, когда утверж-
дается, что участь женщины - быть под властью отца, который отдает
ее, кому пожелает, мужа, который ею руководит и ее контролирует, затем
старшего из сыновей, наконец, когда этот последний выживает мать,
лишнюю обузу, из дому, монахов семейного монастыря, одно из назначе-
ний которого как раз в том и заключается, чтобы принимать женщин
линьяжа, из линьяжа вытесняемых, когда те перестают быть полезны. С
другой стороны, согласие достигается в том вопросе, что супруге предна-
чертано содействовать славе линьяжа, доставляя ему детей, предпочти-
тельно мальчиков и желательно доблестных. Провозгласить таким обра-
зом представление, какое в начале XII в. главы аристократических домов
составили себе о женщине и семейно-брачных отношениях, соответству-
ющим божественному замыслу, - не это ли наилучшее средство неза-
метно, как бы между делом и не настаивая, заодно внушить им мысль,
что брачный контракт должен заключаться согласн