ти-
ческих категорий основывается на сходной эпистемологической позиции
и та приводит к затруднениям одного порядка.

______________Б. Лети Общество kak единое целое__________________151

Для "историзирующей истории", той, что изобличали основатели
"Анналов", событие составляло временную единицу, восстановить кото-
рую давало возможность исследование архивов; затем хроника событий
оформляла целостность, создание которой - путем сцепления фактов,
принимаемых за истинные, - исчерпывало историческое описание. Объ-
яснение прогрессировало посредством накопления событий как новых
деталей. Историк, призванный Школой "Анналов" к работе понимания,
предпринимает обратный демарш. Всякий момент времени, какова бы ни
была его длительность, сочетает в себе множество социальных времен,
каждое из которых развертывается сообразно неким ритмам и в масшта-
бе, какой ему присущ. Объяснение возникает как результат процесса
идентификации и размыкания этих множественных темпоральностей. Не
постулируется ничего, что касается длительности подлежащих объясне-
нию хронологических последовательностей. Эпоха Филиппа II и револю-
ционная ситуация весны 1789 г. подлежат анализу одного типа - путем
расслоения, а не спекания слоев ^ Впрочем, очевидно, что ревизия каса-
ется не только образа действия, но отражается также на статусе затрону-
тых анализом темпоральных объектов. Событие (в историческом смысле,
без того, чтобы постулировать нечто насчет его длительности) теперь
составляет целостность; способы комбинирования множественных хро-
ник, внутрь которых оно вписано, создают объяснение. Посмотрим, как
разыгрывается эта объяснительная процедура, где разложение и корреля-
ция - ключевые слова.

В видимом беспорядке частного, высвобождающийся порядок-
это порядок сближения предварительно индивидуализированных хроно-
логических серий. Цены на зерно в главных городах Парижского Бассей-
на, эволюционирующие сходно и синхронно, свидетельствуют о сущест-
вовании вокруг столицы единого экономического региона точно так же,
как сопоставляемые числа движений кораблей в крупных средиземномор-
ских, а затем атлантических портах свидельствуют о функционировании
миров-экономик. Согласованная эволюция демографических кривых и
цен на основные продукты питания позволяет увидеть особенности сис-
темы баланса между населением и ресурсами. Обратно пропорциональ-
ные зависимости заработной платы, рент и прибылей удостоверяют функ-
ционирование социально-экономической формации и предопределяют ее
политические потрясения. Для тех, кто умеет их считывать, кривые, от-
ражающие множественные локальные флюктуации экономических, соци-
альных, культурных, политических величин, - средство подступиться к
глобальному. Сами их корреляции -- признак и гарантия того, что реаль-
ность, мерой которой они являются, образует систему. Они вписываются,
таким образом, в проект целостной истории. Тем не менее они почти не
позволяют ему осуществиться, что я и хотел бы теперь показать.

Известно, что среди множества времен двум параметрам как прави-
ло отдается предпочтение - вековым трендам большой длительности и
разнообразным циклическим колебаниям, покрывающим периоды от

152            ______     Hcropuk в nouckax метода

нескольких лет (Кичин) до полувека (Ковдратьев). В первом случае -
структура, "реальность, которую время использует плохо и передает
очень долго"; во втором - "речитатив" конъюнктуры . Соединение двух
этих временных категорий долгое время обеспечивало патент научности
и определяло порядок представления результатов исследования ". При
таком подходе задача упрощения целостности возлагается на статисти-
ческую технику - разложение на хронологические серии есть в багаже
всякого историка ^ Традиционные, самые обиходные этапы известны.
Сначала выявление движения наибольшей длительности, затем его эли-
минирование, далее выявление движения непосредственно меньшей дли-
тельности, чем предыдущее, и т. д. Мысль можно проиллюстрировать
графически: каждое движение разворачивается по оси, задаваемой дви-
жением непосредственно ббльшей длительности . По поводу этой проце-
дуры напрашиваются два замечания.

С одной стороны, она фактически устанавливает иерархию между
движениями разной длительности. В отношении движения непосред-
ственно ббльшей продолжительности каждое следующее имеет характер
остатка. Так, цикл Кондратьева - то, что остается, когда вековой тренд
элиминирован. Статус события (в традиционном на этот раз смысле) о
том свидетельствует - оно есть простое возбуждение поверхности, об-
наруживающее структуры или коньюктуры, видимым выражением дей-
ствия которых единственно и является. Однако, кроме статистической
техники и порядка, в котором она вычленяет движения, ничто не оправ-
дывает их иерархии. Последняя не вытекает ни из феноменологического
описания (например, масштабов темпорального сознания актеров), ни из
некоего теоретического анализа процессов. Логика установления иерар-
хии - целиком внешняя системе, ключи от которой, посредством разло-
жения и соединения, она обещает доставить. С другой стороны, формы
сочленения темпоральностей различной длительности ничуть не более
продуманы. "Циклы Кичина, Жуглара, Кондратьева и фазы со всей оче-
видностью накладываются друг на друга" - правду сказать, они накла-
дываются разве что в графиках, которые, к примеру, Пьер Шоню явно
имел в голове, когда писал эти слова '". Ибо в остальном они никак не
сообщаются. Если, как в том уверил Эрнест Лабрусс, социальная форма-
ция властна над конъюнктурой присущих ей структур, обновление струк-
турных характеристик должно исходить из иных источников, чем движе-
ние конъюнктур. Однако таких источников нет. Отсюда два следствия для
историописания. Первое - попеременный откат то к истории конъюнк-
тур на манер Лабрусса, то к "большой длительности" "неподвижной ис-
тории", не так давно проповеданной Э. Леруа Ладюри ". Второе - успех
темы революции. Послевоенная историография увидела в ней всевозмож-
ные природы - демографическую, аграрную, промышленную, собствен-
но политическую. Тогда в объяснении, которое не может представить
изменение иначе, как радикальный разрыв между одной структурой и
последующей, все есть внезапная мутация. В обеих этих методологиях

_______________________Б. Лети. Общество kak единое целое___________________153

бегства мы видим один и тот же симптом - проявление неспособности,
совершив процесс аналитического разложения, который, как предполага-
лось, даст увидеть изменчивую по природе историческую целостность,
затем вновь ее сложить. Проблематичность в организации времени-
того же порядка, что и в организации пространства.

Остается второе возражение: монография есть микрокосм, в мас-
штабе которого развертывается целостная история, учитывающая одно-
временно экономические, социальные и культурные параметры челове-
ческого опыта. Рассматривая его, я стану отправляться от социальной
истории. Она изначально была во Франции изучением структур; дело
заключалось в том, чтобы определить, разграничить и исчислить группы,
исследовать сопрягающие их связи господства и подчинения и возника-
ющие отсюда формы общественной стратификации. Дискуссии - ныне
почти не способ, посредством которого историческое знание движется
вперед, и оттого еще более примечательно, что предметом одной из по-
следних послужила природа социальных структур Старого Порядка. При-
верженцам теории классовой природы обществ Старого Порядка (классы
определялись в терминах социопрофессионального статуса и имущест-
венного уровня), группировавшимся вокруг Эрнеста Лабрусса, противо-
стояли ведомые Роланом Мунье сторонники теории сословного общества,
основанного на общественной оценке, получаемой каждым обществен-
ным состоянием ". Этот спор сегодня интересен теми тупиками, которые
он обнаруживает. Я остановлюсь здесь только на тех, что проистекают из
использования категорий,

Развертываемый в описанных терминах анализ структур неизбежно
тавтологичен. Отдается ли предпочтение иерархиям благосостояний или
же наиболее распространенным формам брачных связей, результат оби-
рания фискальных регистров или нотариальных архивов лишь питает
эмпирическими данными заранее заданные категории. К несчастью, клас-
сификаций множество, они частично (или полностью) не совместимы, но
в то же время все подкреплены эмпирическими наблюдениями, поскольку
их организуют. Цена, какую приходится платить ради спасения той или
иной классификации, необычайно высока, даже принимая в расчет нетре-
бовательность истории. Историк одним махом должен: в качестве прос-
тейшего аргумента против конкурирующей исторической интерпретации
сослаться на авторитет - прибегая к Марксу как к теоретику классов или
же к какому-либо старинному теоретику сословий; классификации, в
которых общества того времени сами себя мыслили, отнести к разряду
идеологии и утверждать, что традиционное видение лишь маскирует
"глубинные реалии" прошлого; постулировать фундаментальную просто-
ту реального, познание которого прогрессирует посредством сведения к
единому принципу; реифицировать аналитические категории, с тем чтобы
придать силу самоочевидного закодированному описанию, к которому
сводится социальный анализ; наконец, отрицать за социальными актера-
ми их творческую способность.

154                         Hcropuk в nouckax метода

Одним из первых с критикой социографического подхода выступил
Жан-Клод Перро. Полагая, что "общества - одновременно то, какими
они себя представляют, и то, какими они себя не знают", в статье, опуб-
ликованной в 1968 г., он ратовал за изучение не столько структур, сколь-
ко социальных отношений. Публичные церемонии, формы социального
общения, места встреч, проявления насилия образуют множественные
параметры городского общества, описание которых позволяет прибли-
зиться к познанию обществ прошлого ^. В отличие от всех монографий
по городской истории того времени, его книга о Кане, опубликованная в
1975 г., не содержит никакого специального исследования "социальных
структур". Впрочем предложенная им альтернатива отлична от той, кото-
рую он выдвигал несколькими годами раньше: один лишь анализ соци-
альных отношений для понимания обществ оказывается ничуть не более
исчерпывающим, чем анализ социальных стратификаций. "Проницатель-
ный читатель непременно почувствует, что поведение людей, лечебная
практика, процессы, управляющие производством, обменом, жилищным
благоустройством, действенно характеризуют основания социальной ис-
тории" . Это означает вернуться к данному Ф. Броделем определению
общества как "совокупности совокупностей" и тем подчеркнуть отход от
привычного. Прямо или от обратного предшествующая дискуссия, в са-
мом деле, вписывалась в упрощенную категориальную модель марксист-
ского толка. От экономического к социальному и от социального к куль-
турному - каков бы ни был порядок детерминаций (экономика на пер-
вом месте для Лабрусса, общество - для Мунье, культура - для Шоню),
предполагается некое всеобщее соответствие. Так, подгоняя социальные
категории под категории, предлагаемые экономической историей, затем
вписывая в соответствующие клеточки составленной таким образом со-
циально-экономической картины факты политической и культурной жиз-
ни, получали в итоге глобальную историю; обобщение совершалось ли-
нейно - в силу того обстоятельства, что различные ее элементы могут
быть ранжированы единообразно. Однако значение такого сложения ни-
когда не подвергалось проверке, поскольку оно полностью содержалось
уже в первоначальном установлении делений и иерархий. Итак, простая
тавтология. Рядоположение многих частных этюдов - демография, эко-
номика, общество, политика, культура - приводит лишь к разрушению
сюжета.

Мысль покинуть почву целостной истории, нереальность которой
замечали, могла оказаться более ч„м соблазнительной. Дробление исто-
рии на автономные сферы - от исторической демографии до истории
техники, от экономической истории до истории ментальностей, каждая из
которых некоторое время воспринималась как новаторское начинание, -
это засвидетельствовало. О том же свидетельствует благодать убежища,
дарованного культурной антропологией, в рамках которой анализ пред-
ставлений стремится замкнуться в себе самом, а дискурсы прошлого ока-
зались реифицированными. Путь к воссозданию глобального в который

__________________Б. Лепту. Общество kak единое целое____________________155

раз заканчивается в методологическом тупике. Упрощающие суть дела
аналитические категории, будучи реифицированы, вызывают окостенение
исторических процессов и интеллектуальных операций, позволяющих их
увидеть.

ИЗМЕНЕНИЕ МАСШТАБА И ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ОПЫТ

Микроистория, интенсивное исследование очень ограниченных объ-
ектов (всякого факта, процесса, ритуала, самого заурядного человека),
выдвинула несколько лет назад ряд альтернативных предложений. Пер-
вые попытки теоретического обоснования микроистории, однако, свиде-
тельствуют о том, что она чревата макроаналитической моделью. С одной
стороны, микроистория стремится проникнуть в щели серийного анализа,
подступаясь к пережитому, к индивидуальному опыту, недоступному для
обобщающих исследований. С другой стороны, подразумевается, что
проблему верификации собственного анализа она решает по сути анало-
гично тому, что и квантитативная история в операциях с числами. Разно-
образные определения, какие дают понятию "исключительного нормаль-
ного", измысленному ради ответа на вопрос о репрезентативности част-
ного случая, - тому свидетельство, идет ли речь о показательности ис-
ключения или же о его нормативности в обществах прошлого ^. Каза-
лось, подступиться к социальной целостности возможно за эту цену. Од-
нако, поставленная таким образом, проблема не имеет решения.

Обращение к более ранним исследовательским практикам позволит
это понять. В середине XIX в., в пику развивавшейся тогда социальной
статистике, Фредерик Лепле, изучая семьи рабочих, наметил некую трех-
этапную методику, о которой стоит вспомнить ". Сначала, в ходе полевой
практики, он предлагал наблюдать частные факты, относящиеся к одной
единственной семье (или очень небольшому числу таковых); по оконча-
нии этого микроисследования попытаться извлечь оттуда предположения
общего плана; наконец, подвергнуть эти выводы экспертной оценке, как
правило, со стороны местных знаменитостей - мэров, нотариусов, вра-
чей. Своеобразие их взгляда необходимо принадлежит как наблюдаемому
миру (они живут в том же локальном сообществе, что и семьи, сделав-
шиеся предметом исследования), так и миру ученого наблюдателя (по-
добно ему, пусть исключительно по социальным мотивам, они удержи-
вают критическую дистанцию относительно образа жизни рабочих се-
мей). Роль этих экспертов в технике исследования значительна, ибо они
образуют инстанцию верификации выводов, что позволяет разорвать
порочный круг анализа, выводящего из частных наблюдений общие за-
ключения, без шанса проверить последние иными данными, чем те, кото-
рые и дали возможность их измыслить. Кто, однако, сыграет роль экспер-
та в диалоге между еретиком-мельником XVI в. и современным истори-
ком? Методика Лепле здесь любопытна как симптом. Ответ, который она
дает на вопрос о подтверждении выводов, свидетельствует от обратного о

156                        Hcropuk в nouckax метода

том, что проблема репрезентативности, предваряющая всякую форму
обобщения в указанных рамках анализа, не находит своего решения, кро-
ме как в умозаключениях о правдоподобии результатов и методиках вы-
борки.

В англо-американской антропологии микроистория обнаружила но-
вые процедуры анализа, позволявшие избежать соблазна квантитативной
парадигмы. Против одной из первых моделей, навеянной идеями Клиф-
форда Гирца и обладающей большими интерпретативными возможнос-
тями, итальянские историки быстро воздвигли стену критики ". Известно,
что культурная антропология желает рассматривать совокупность дейст-
вий, поведений, ритуалов и верований, формирующих социальную ткань,
как значимый текст, и считает задачей социальных наук уяснение смысла
текста. Она определяет культуру как мир разделяемых людьми символов,
как слова и структуры некоего языка, которые есть горизонт возможного
для всякого дискурса. В таком случае приблизиться к некоему общему
пониманию означает восстановить язык, какой есть в распоряжении акте-
ров, довольствующихся, в тех конкретных ситуациях, в которые они во-
влечены, его артикуляцией.

Имплицитный постулат лежит в основании этого антропологическо-
го проекта: "текст" конкретного социального действия и "язык" культу-
ры, выражением которого это действие является, связывает устойчивое
отношение. "Системы знаков разделяются всеми, подобно воздуху, кото-
рым мы дышим", - вторит Клиффорду Гирцу Роберт Дарнтон. Или еще:
"Культурные грамматики действительно существовали". Разумеется, каж-
дая социальная практика и каждый дискурс способны изменить "состав
атмосферы" или "грамматические структуры", однако в масштабе челове-
ческой активности подобные искажения ничтожны. Так, в глазах Дарнто-
на, выравнивание в космосе текстов их моментных контекстуальных ха-
рактеристик (к примеру, способов мировосприятия у французов XVIII в.)
есть гарантия от произвольных интерпретаций и предпосылка обобщения.
Отрицание автономии социальных актеров и интерпретативное насыще-
ние аналитических схем - две эти особенности подхода вытекают из
указанного постулата. Ссылаясь на это, сторонники микроистории оправ-
дывают свое неприятие данной модели. Поскольку сообщающий смысл
"тексту" контекст в избранном масштабе наблюдения инвариантен, ис-
следователь уделяет больше внимания фиксируемому "текстом" смыслу,
чем социальным процессам и, в частности, конфликтам интерпретации,
приведшим к его фиксации. Поскольку текст дает возможность увидеть
контекст, а контекст придает смысл тексту, круг анализа-интерпретации
замыкается, "и в итоге - движение по кругу, в котором критерии истины
и значимости, будучи целиком заключены в основополагающей герме-
невтической активности, представляются слишком произвольными". Ре-
визия анализа, подразумеваемая этими возражениями, двойная. Она ведет
к отрицанию преемственности в угоду изменчивости. Она выводит на
авансцену - прежде целиком занятую интерпретациями исследовате-

Б.Лепти. Общество kak единое целое                   157

ля - способности и усилия расшифровать мир, присущие самим дей-
ствующим лицам прошлого.

"История экзорциста", "Жизненные пути рабочих", "Рождение кор-
поративного языка"... Подзаголовки, какие получают программные для
микроистории книги, рисуют одну и ту же структуру анализа. Трансфор-
мация крестьянского мира и отношений власти в XVII в., изменение об-
личня и рамок коллективной солидарности в одной столице времен Ста-
рого Порядка, динамика семейной и индивидуальной интеграции рабочих
в город - всякий раз воспроизводится картина в движении ^. Ни в одной
из этих книг не сопоставляются правильно размеренные временные срезы
ради инвентаризации их сходств и различий, дабы вывести отсюда ход
процесса. Но также ни одна из них не строится как хроника - исчерпы-
вающий характер и линейное повествование не относятся к числу их при-
тязаний. Не связь эпизодов, но именно сцепление аспектов анализа и
последовательных модальностей наблюдения управляет развитием темы.
Это книги, ясно организованные в соответствии с продуманными прото-
колами исследования, они соответствуют тому, что можно было бы на-
звать экспериментальной историей. Анализ изменения здесь имеется в
виду не оттого, что время должно составлять особую заботу истории в
рамках наук о человеке, но оттого что общество динамично по природе и
оттого что способность учесть эволюцию придает моделям силу.

Если в рамках экспериментальной истории - или, если угодно, ис-
тории-проблемы - исторический объект строит