- их было не меньше двухсот - двигались  в  одном  направлении  и
очень медленно, так как на ходу щипали траву.
   Когда охотники приблизились к ним ярдов  на  триста,  буйволы  на  минуту
подняли головы, поглядели на странные существа,  помешавшие  их  трапезе,  и
опять склонили головы, продолжая пастись.
   Вожак стада пока не подавал сигнала к бегству.
   -  Поедем  дальше  влево  и  обойдем  их,  -  предложил  Виллем.  -  Если
какой-нибудь старик нападет на нас, ускачем на холм.
   Когда охотники подъехали к подножию холма и были шагах в  ста  от  стада,
несколько буйволов повернулись к  ним  и  встали,  преградив  дорогу  врагу,
словно приготовившись прикрыть отступление самок и детенышей.
   Сидя на коне, редко удается сделать удачный выстрел. Охотники знали это и
спешились; каждый избрал себе жертву и, тщательно  прицелившись,  выстрелил.
Три выстрела грянули почти одновременно, после  чего  охотники  бросились  к
своим лошадям. Раненые буйволы вырвались из  стада  и  свирепо  ринулись  на
своих противников. Увидев, что на  них  мчатся  буйволы,  испуганные  лошади
принялись метаться, вставать на дыбы, и сесть на  них  оказалось  совсем  не
просто. Гендрик и Аренд все же вскочили в седла, но Виллему это не удалось.
   Лошадь,  на  которой  он  не  раз  приближался  чуть  ли  не  вплотную  к
разъяренному  слону,  совсем  обезумела  от  страха,  услышав  рев   раненых
буйволов. И когда они неожиданно ринулись вперед, лошадь стала вырываться из
рук хозяина. Казалось, чем  крепче  Виллем  ее  держал,  тем  отчаяннее  она
сопротивлялась; невзирая на огромную физическую силу  охотника,  она  тащила
его на поводьях,  пока  один  конец  не  лопнул.  Второй  конец  лошадь  так
стремительно выдернула из руки Виллема, что он рассек ему пальцы чуть ли  не
до кости. А в это время один из буйволов оказался уже совсем близко. Хоть  и
настоящий великан, Виллем вовсе не был медлителен и  неуклюж;  наоборот,  он
отличался большим проворством. Но  где  ему  было  убежать  от  африканского
буйвола!
   Разъяренное животное напало так стремительно, что бык,  на  котором  ехал
один из макололо, не успел посторониться, и седок поспешно соскочил с  него.
Это было счастьем для Виллема - злополучный бык спас ему жизнь. Кинувшись  к
быку, буйвол вонзил ему между ребрами длинный рог, скинул с его спины  седло
и свалил его на  землю;  тот  остался  недвижим,  словно  сраженный  топором
мясника.
   А тут внимание  буйвола  было  снова  отвлечено  от  Виллема  -  на  него
набросились собаки.
   Три или четыре пса упрямо нападали на него, ловко увертываясь от рогов  и
копыт, пока наконец буйвол не сшиб одну из собак, пытавшуюся вцепиться ему в
морду, и не наступил на нее копытом.
   Те, кто видел эту сцену, воочию убедились  в  мстительности  африканского
буйвола. Не довольствуясь тем, что он убил собаку, он встал  на  ее  труп  и
яростно придавил его, словно решил переломать жертве все кости. Казалось его
злит, что он не может сокрушить собаку сразу и копытами и рогами.
   А  тем  временем  Виллем  успел  перезарядить   свой   громобой.   Буйвол
повернулся, чтобы погнаться за охотником, но пуля свалила его. Взревев  так,
что воздух задрожал на милю вокруг, буйвол поднялся, шагнул,  шатаясь,  раз,
другой и упал на землю, чтобы больше уже не  встать.  Он  был  тяжело  ранен
первым же выстрелом, и трава кругом на большом  расстоянии  была  забрызгана
его кровью.
   Нападению  подвергся  не  только  Виллем.  Аренд  и  Гендрик  были  также
вынуждены отступить - за каждым  из  них  гнались  по  два  буйвола.  Но,  к
счастью, холм был совсем рядом, всадники пустили в  ход  шпоры  и  хлыст,  и
лошади во весь опор поскакали вверх.
   Тяжелый буйвол не в состоянии быстро бежать в гору, хотя, спускаясь вниз,
он может обогнать коня. Буйволы,  которые,  преследовали  охотников,  вскоре
убедились в безнадежности погони и, оставив  добычу  победителям,  пустились
догонять стадо, уходившее по раскинувшейся внизу  равнине.  Так,  во  всяком
случае, подумали охотники. Скоро они увидели, что ошиблись:  четыре  буйвола
неожиданно свернули в сторону и бросились к  пятому,  который  был  ранен  и
плелся  далеко  позади.  То,  что  произошло  дальше,  чрезвычайно   удивило
охотников. Вместо того чтобы попытаться защитить своего товарища, эти четыре
буйвола кинулись на него, сбили с ног и стали бодать  его  рогами.  Жестокая
расправа прекратилась лишь тогда, когда несчастное животное испустило дух.
   Казалось, буйволы действовали так не в пылу ярости, а  в  силу  какого-то
непонятного инстинкта. Это нападение на беззащитного товарища  было  ужасно.
Но, увы, разве так не случается и среди  людей!  В  несчастье  друг  нередко
становится врагом.
   Разделавшись со своим раненым товарищем, четыре буйвола побежали дальше и
вскоре догнали стадо, для защиты которого они задержались.
   Буйвол, застреленный Виллемом, был самым крупным из  всех  убитых  нашими
охотниками. Любопытства ради они записали его размеры. Он был восьми футов в
длину и почти шести футов ростом, считая до верхушки плеч. Расстояние  между
концами его длинных рогов равнялось пяти футам трем дюймам.  Плечо  и  часть
шеи перерезал широкий шрам длиною больше чем в два фута. Шрам был глубокий и
потому заметен в густой шерсти, а шерсть темная - знак того, что  буйвол  не
старый. Рану, оставившую такой рубец, нанес лев. Охотники поняли это, увидев
три параллельных шрама на плече буйвола - несомненный след когтей льва.
   Вырезав из туши обоих убитых буйволов несколько самых  лакомых  кусков  и
привязав их позади седел, чтобы увезти  с  собой,  путешественники  устроили
короткий привал, подкрепились  бифштексом  из  свежего  мяса  и  отправились
дальше.

Глава 42
ОТРАВЛЕННЫЙ ИСТОЧНИК

   К вечеру восьмого дня, после того как охотники расстались с Макорой,  они
разбили лагерь на берегу небольшой речки, протекавшей, по их расчетам, милях
в ста двадцати южнее места, откуда они пустились в обратный путь.
   В душе Виллема все еще тлела надежда, что по дороге  им  снова  попадутся
жирафы, и он не упускал случая их искать.
   Спутники были недовольны этими проволочками; однако Виллем поступал,  как
ему хотелось: он так обезоруживал своим добродушием,  что  трудно  было  ему
перечить, и его друзьям оставалось только удовлетворяться сознанием, что они
хоть и медленно, а все же движутся к дому.
   Проснувшись утром в своем новом лагере, они увидели  картину,  прекраснее
которой не видели во время  своего  путешествия  по  этой  огромной  стране.
Поблизости раскинулась целая роща олеандровых  кустов,  осыпанных  чудесными
розовыми   цветами.   На   каждой   ветке    сидели    прелестные    зеленые
птички-нектарницы. Ничто  в  природе  не  может  сравниться  с  великолепием
оперения этих птиц.
   Небольшая долина, где остановились  охотники,  была  словно  уголок  рая,
залитый золотом солнечного света; даже  быки,  на  которых  ехали  макололо,
казалось, покидали его с неохотой.
   Путешественники двинулись отсюда по руслу и вскоре заметили, что едут они
не берегом ручья - сейчас,  в  засушливые  месяцы,  он  превращался  в  цепь
маленьких озер. Охотники пересекли песчаный нанос меж двух  таких  водоемов,
как вдруг с той стороны, куда они  направлялись,  ветер  обдал  их  каким-то
ужасным зловонием. Они продолжали путь, но вонь стала такой нестерпимой, что
им пришлось остановиться; единодушно решили повернуть на восток и  двигаться
против ветра, чтобы не  слышать  этого  ужасного,  все  еще  непонятного  им
запаха.
   Но тут  они  заметили,  что  на  западе  носятся  в  небе  целыми  стаями
стервятники, а по равнине рыщут сотни шакалов  и  гиен.  Охотникам  хотелось
понять, почему здесь скопилось столько  пожирателей  падали.  Они  подъехали
ближе и увидели трупы антилоп - их  было  множество,  они  попадались  через
каждые несколько шагов. Чем дальше ехали наши друзья по равнине, тем  больше
было трупов; казалось, охотники попали в долину смерти и им уже не выбраться
отсюда. Но загадку - а это было для них загадкой - тут же объяснили макололо
и Конго.  Антилопы  напились  воды  в  озерке  или  в  роднике,  отравленном
туземцами; это означало, что охотники очутились  поблизости  от  какого-либо
племени бечуанов. Путешественникам не раз доводилось слышать об этом способе
бессмысленного истребления дичи, применяемом многими африканскими племенами.
Следовательно, многочисленные рассказы о массовом уничтожении  диких  зверей
ядом, рассказы, к которым они относились с недоверием, - правда. На  площади
чуть ли не в квадратную милю валялось до  двухсот  дохлых  антилоп.  В  цепи
водоемов, у которых охотники сделали привал, какой-то один был  отравлен.  К
нему пришло  напиться  стадо  антилоп,  и,  выбравшись  на  берег,  все  они
свалились мертвые.
   - Нам очень повезло, - заметил Виллем, - ведь мы могли разбить  лагерь  у
отравленного источника, и тогда мы пошли бы на обед гиенам  и  шакалам,  вот
как эти антилопы.
   Конго с ним не согласился: люди вряд ли  могут  выпить  так  много  воды,
чтобы отравиться и умереть: но вот их быки и лошади,  утолив  жажду  в  этом
водоеме, погибли бы непременно.
   Ради того, чтобы раздобыть себе в пищу  двух-трех  антилоп,  не  приложив
труда, бечуаны уничтожали  целое  стадо.  Так  неблагоразумно  и  неэкономно
поступают обычно счастливцы, живущие в краю, где слишком много дичи.  Теперь
даже Виллем готов  был  ехать  скорее,  только  бы  не  видеть  больше  этой
отвратительной картины.
   Зная, что они находятся в стране бечуанов, макололо  стали  опасаться  за
своих быков. Бечуаны, говорили они, могут украсть  скот,  а  то  и  попросту
отнять силой. Однако охотники считали  эти  опасения  слишком  лестными  для
бечуанов. Они судили об этом многочисленном племени понаслышке  и  полагали,
что бечуанов бояться нечего - слишком они трусливы и беспечны.
   Утром охотники двинулись дальше, как вдруг Аренд, ехавший впереди, осадил
коня и крикнул:
   - Смотрите, вон крааль и маисовое поле!
   Виллем и Гендрик поскакали вперед и убедились, что Аренд не ошибся.
   В ту же  минуту  Виллем  заметил  и  нечто  другое,  что  было  ему  куда
интереснее, чем деревня бечуанов и все их достояние. По равнине к  маисовому
полю шагали два громадных слона.
   - Подкрадемся к ним незаметно, - предложил охотник. - Всем идти  незачем.
Хватит двоих или троих. Кто-нибудь пусть останется здесь.
   С этими словами Виллем ускакал, а за ним и Гендрик с Арендом.
   Ганс решил остаться. С ним вместе остался  и  Черныш.  Конго  и  макололо
охраняли быков и вьючных лошадей. Итак, сейчас  они  все  увидят  интересное
зрелище! Казалось, ничто не могло помешать охотникам подкрасться к слонам  и
сделать удачный выстрел, а раненый слон редко спасается  бегством.  Один  из
слонов... может быть, даже оба будут убиты.
   - Если бы мы не подоспели, - говорил в это время Виллем ехавшему рядом  с
ним Гендрику, - эти слоны вытоптали бы весь маис. Хозяева поля не  могли  бы
спасти его. Они не сумели бы даже прогнать слонов. Вскоре,  однако,  охотник
был выведен из заблуждения.

Глава 43
ВОЛНУЮЩЕЕ СОБЫТИЕ

   Слоны шли по узкой тропе, ведущей  не  то  к  маисовому  полю,  не  то  к
видневшемуся за полем селению. Они не спешили; казалось,  они  шествовали  с
полным сознанием того, что лакомая пища близко и ее никто у них не отнимет.
   - Как только они накинутся на маис, они наши, - сказал Гендрик. - Они нас
не заметят, и мы уложим их на месте.
   Вдруг слон, который шел первым, провалился сквозь землю! Второй на минуту
остановился,  как  бы  раздумывая,  куда  же  девался  его  товарищ,   потом
повернулся и, осторожно ступая, направился обратно.
   - Яма! - воскликнул Гендрик. - Слон упал в яму!
   - Вперед, вперед! - крикнул Виллем, пришпоривая своего огромного коня.  -
Убьем второго!
   Гендрик и Аренд поскакали за ним.
   Отступающий слон, по-видимому, не спешил избежать встречи с охотниками  и
спокойно шел своей дорогой. Когда охотники подъехали к слону ярдов  на  сто,
он громко затрубил и кинулся к ним. Но они ждали нападения  и  приготовились
отразить его. Виллем мгновенно вскинул свой громовой и выстрелил.
   Одновременно с гулким выстрелом Виллема затрещали  ружья  его  спутников.
Гендрик и Аренд круто повернули коней вправо, Виллем -  влево,  и  громадина
слон промчался между ними.
   На мгновение он остановился в нерешительности: за кем  погнаться  раньше?
Если бы все трое поскакали в одну сторону, слон не медлил бы ни  секунды  и,
возможно, догнал бы одного из них. Теперь  же  секунда  передышки  позволила
охотникам составить план действий и выиграть расстояние.
   - Яма, яма! - крикнул Гендрик. - Скачите к яме!
   Виллем и Аренд тотчас поняли его.
   Слон повернулся и, увидев, в какую сторону они поскакали,  последовал  за
ними; однако теперь он замедлил шаг,  будто  еще  не  решил,  стоит  ли  ему
догонять их. И тут раздался громкий  рев  -  полный  муки  и  отчаяния  крик
второго слона. Он доносился из ямы.
   Слон,  гнавшийся  за  охотниками,  сразу  остановился.  Горестные   крики
товарища пробудили в нем иное чувство, чем жажда мести. Его охватил страх  -
и, как видно, страх возвратил  ему  способность  соображать:  слон  повернул
назад и тем самым избежал участи, которая постигла его  товарища.  Отступая,
он, казалось, мчался по следам,  только  что  оставленным  лошадьми,  словно
инстинкт ему подсказывал, что так он не угодит ни в какую ловушку, если даже
их понарыли по всей равнине.
   - За ним! Вдогонку! - крикнул Аренд. - Ганс в опасности!
   Охотники быстро перезарядили ружья и во весь опор помчались за слоном.
   Ганс и его спутники-туземцы не были  равнодушными  зрителями  только  что
разыгравшейся сцены, и теперь они  поняли,  что  им  предстоит  самим  стать
участниками  подобного  же  представления.  Слон  стремительно  несся  в  их
сторону, и у каждого мелькнула мысль: бежать.
   Но они тотчас от нее отказались.
   Во что бы то ни стало надо уберечь вьючных лошадей!  И  молодой  ботаник,
поручив их Чернышу и Конго, выехал навстречу врагу.
   Под ним был конь, который и двух секунд не простоял бы спокойно на месте,
- а ведь от  точности  прицела,  возможно,  зависит  его  жизнь,  -  и  Ганс
спешился.
   Лошадь, освободившись от всадника, поскакала прочь. Раненый слон, который
был всего в каких-нибудь пятидесяти шагах, бросился за нею, по-видимому,  не
заметив врага, которого ему следовало больше всего опасаться.
   Гансу это было на руку, и он не упустил случая: как только  слон  ринулся
вперед, молодой охотник, тщательно  прицелившись,  выстрелил  ему  в  грудь.
Разъяренный зверь дрогнул и оглушительно заревел.
   Тем временем лошади, оставленные на попечение Черныша и Конго,  вырвались
от них и разбежались. Слон сделал несколько крупных шагов - и вот его  бивни
уже грозят лошади Конго, попавшейся ему на пути.  Еще  мгновение  -  и  конь
подброшен в воздух; пролетев на добрых шесть-восемь футов над слоном, он  со
всего маху упал на землю. Однако Конго успел соскользнуть с седла и  остался
цел и невредим.
   Лошадь убита - но на это ушли последние силы раненого слона.
   Собаки нагнали его; он бешено  завертелся,  стараясь  добраться  до  них,
зашатался и тяжело рухнул на землю.
   - Я почти уверен, - заметил Гендрик, прискакавший в эту минуту  вместе  с
Виллемом и Арендом, - что собаки воображают, будто именно они свалили слона.
   -  Тогда  они  большие  дураки,  совсем  как  Конго,  -  сказал   Черныш,
раздосадованный тем, что кафр  показал  себя  ловким  и  смелым  и  хозяева,
конечно, похвалят его.
   Конго лишь улыбнулся в ответ. Он снова возбудил ревность своего соперника
и был очень доволен.
   Упавший слон через несколько минут испустил дух. Это был огромный самец с
бивнями длиною более пяти футов; Чернышу поручили их вырезать.
   Разумеется, лошадь Конго погибла; и ему дали  одну  из  вьючных  лошадей,
распределив ее груз между остальными. Вскоре все двинулись дальше.
   Гендрику, Виллему и Аренду не терпелось  поехать  к  яме,  куда  свалился
второй слон, - они никогда еще  не  видели,  чтобы  таким  способом  удалось
поймать слона.
   - Ты остаешься, Ганс, чтобы присмотреть тут за всем, или едешь с нами?  -
спросил Гендрик.
   - Предпочитаю остаться, - ответил невозмутимый Ганс. -  Может  быть,  мне
опять достанется львиная доля удовольствия.
   - Конго нам придется взять с собой, - заметил Аренд. -  У  ямы  наверняка
уже собрались туземцы. Мы видели хижины неподалеку от маисового поля. Должно
быть, там большое селение.
   - Ты прав... Едем, Конго, - распорядился его хозяин, пришпорив коня.
   За ним двинулись все, кроме добродушного Ганса и  Черныша,  на  чью  долю
обычно выпадал самый тяжелый труд, пока другие развлекались.

Глава 44
ЯМА

   Слова "рев", "вой", "крик", "визг", видимо, обозначают  различные  звуки,
однако слон, попавший в яму,  от  боли  и  ужаса  издал  вопль,  в  котором,
казалось, все они слились вместе. Этот вопль  все  еще  потрясал  воздух,  и
путешественники, знакомые чуть ли не со всеми существующими способами  охоты
на слонов, подумали, что слон, свалившийся в яму, терпит неслыханные муки.
   - Наверно, на дне ямы торчит острый кол,  -  сказал  Гендрик,  -  и  слон
напоролся на него.
   Еще издали они увидели столпившихся возле ямы людей. Тут были и мужчины и
женщины. Как только охотники  подъехали  к  ним,  навстречу  вышел  эфиоп  и
знаками предложил купить бивни слона, все еще ревевшего в яме.
   - Этих бояться нечего, - сказал  Конго,  -  они  привыкли  иметь  дело  с
торговцами и нам худого не сделают. Может, только попробуют обмануть,  когда
будут называть цену.
   Подойдя к яме, охотники увидели, что  она  вовсе  не  была  квадратной  с
отвесными стенками и  вбитым  посередине  колом,  как  предполагал  Гендрик.
Вверху она была овальной, книзу суживалась, точно перевернутый конус,  и  на
дне не оставалось ровного места, на котором слон мог бы стоять.  Его  четыре
ноги были стиснуты вместе  и  в  таком  положении  выдерживали  всю  тяжесть
громадного тела; это была адская пытка, ее  не  вынесло  бы  ни  одно  живое
существо.
   Ловушка, устроенная с  дьявольской  изобретательностью,  чтобы  причинить
жертве как можно больше мучений, была девяти футов в длину и футов семи  или
восьми в глубину. Усилия, которые делал  слон,  чтобы  вырваться,  приводили
только к тому, что его огромные ноги еще больше стискивались и страдания еще
увеличивались.
   Здесь, совсем близко одна от другой, были  вырыты  две  ямы,  и  охотники
своими глазами убедились,  как  хитро  это  придумано.  Хотя  обе  они  были
тщательно замаскированы и вырытая земля унесена прочь, слон заметил ловушки,
но одну из них - слишком поздно. Будь тут только одна яма, слон бы в нее  не
провалился, так как, поставив ногу на первую, видимо,  почувствовал  скрытую
опасность, но, стараясь ее  избежать,  неожиданно  и  неотвратимо  попал  во
вторую яму.
   Все стоявшие вокруг туземцы были вооружены дротиками или стрелами, однако
никто из них не пытался положить конец мучениям пленника.
   Виллем подошел ближе и навел конец длинного ствола своего ружья  прямо  в
глаз  слону,  но  несколько  туземцев  бросились  вперед  и   помешали   ему
выстрелить.
   Конго, как будто понимавший их язык, сказал Виллему,  что  еще  не  время
убивать слона.
   - Но почему же? - воскликнул Аренд. - Неужели они не убивают слона только
потому, что хотят видеть, как он мучается? Его не спасти. Он все равно умрет
в яме.
   - Я тебе сейчас объясню, в чем дело, -  сказал  Гендрик.  -  Они  большие
любители музыки и собираются держать слона в яме, как птичку в клетке, чтобы
насладиться его прекрасным голосом.
   У одного из туземцев было ружье,  у  которого  недоставало  всего-навсего
затвора! Виллем сразу обратил внимание на это ружье; его  владелец  протянул
ружье и знаками просил пулю и пороха, чтобы зарядить. Виллем захотел узн