зря  мы  потратили
время и лишились лошадей. Вот если нам еще раз пять не повезет, тогда  можно
будет говорить о возвращении, а раньше я и слушать не стану.
   Гендрик и Аренд подумали о том, сколько раз за последние недели жизнь  их
висела на волоске, но, пожалуй, еще больше они думали о своих невестах. Ганс
не  мог  забыть  о  желанной  поездке  в  Европу.  Но  все  эти  доводы   не
подействовали бы на Виллема, будь они даже высказаны  вслух.  Он  поехал  на
север за двумя молодыми жирафами. На эту  поездку  были  потрачены  время  и
деньги, и спутники Виллема не могли  сколько-нибудь  убедительно  объяснить,
почему надо отказаться от дальнейших попыток довести дело до конца.
   Виллем всегда охотно уступал желаниям друзей. В мелочах он никогда им  не
противоречил. Но теперь они не могли с ним сладить. Ни Ганс, ни Гендрик,  ни
Аренд не могли вернуться домой, бросив Виллема, а он, по выражению Гендрика,
уперся, как осел, и волей-неволей им тоже пришлось остаться.
   От макололо они узнали, что к западу отсюда, на расстоянии дня пути, есть
большой акациевый лес, где не раз видели жирафов, и решили побывать там.
   Макора вошел в милость  при  дворе  Ма-Мочисане  и  не  мог  сопровождать
охотников, так как он был очень занят устройством своего  племени  на  новом
месте. Но он уверял, что им нечего опасаться - они несомненно найдут  в  том
лесу и жирафов, и подходящее место для новой западни.  В  помощниках  у  них
тоже недостатка не будет.
   Чтобы они всегда могли без труда  передать  ему  любое  известие,  Макора
послал с ними четверых лучших своих гонцов - двоих из них охотники пришлют к
нему, если захотят сообщить что-либо важное.
   С истинным удовольствием Виллем и его товарищи снова пустились в  путь  -
ведь теперь они не  бежали  от  злобного  врага,  а  только  расставались  с
друзьями, с которыми, наверно, еще встретятся.
   Во время путешествия Гендрик и Аренд, увлеченные охотой, порой забывали о
том, что манило их домой, но им столько раз приходилось удирать  от  погони,
нередко рискуя при этом жизнью, что неудивительно, если мысли их то  и  дело
обращались к мирным картинам цивилизованной жизни.
   Черныш был в восторге оттого, что они расстаются с макололо. В  последние
дни он очень горевал, что ему приходится быть в столь дурном обществе, -  во
всяком случае, уверял, что горюет. Что он думал на самом  деле,  неизвестно,
да и не так уж важно; но он не упускал случая повторить, что  все  несчастья
постигли его хозяев лишь потому, что вел их Конго и окружало их  племя,  чей
язык Конго понимал, а он, Черныш, не понимал. Уж  конечно,  этого  довольно,
чтобы с ними случилась любая беда. А теперь они расстались с этим  племенем,
и Черныш - один из десяти путников, но не один среди сотен. У него есть свои
обязанности, и они дают ему определенное положение в этом маленьком  отряде.
Теперь к его сетованиям или советам прислушиваются, и он стал вслух выражать
надежду, что с его помощью охотники еще добьются успеха.
   По дороге к акациевому  лесу  не  случилось  ничего  интересного  даже  с
Гансом, который все время отставал от других, разглядывая  каждый  кустик  и
каждую   травку.   Лишь   одно   маленькое   происшествие,   видимо,   очень
заинтересовало собак.
   Проходя мимо холма или даже скорей невысокой горы, охотники увидели стадо
капских собакоголовых обезьян - бабуинов, спускавшихся с вершины,  вероятно,
на водопой. Охотники не раз слышали,  что  собаки  ненавидят  бабуинов,  как
никакого другого зверя на свете, и теперь воочию убедились, что это истинная
правда. Из всех собак  лишь  одна  встречала  прежде  бабуинов;  и,  однако,
заметив их, все собаки тотчас пришли в  самую  неистовую  ярость,  на  какую
только были способны. Со злобным лаем они разом кинулись  на  бабуинов.  Как
видно, в собаках жила инстинктивная ненависть к  животным,  которые  с  виду
немного походили на них самих.
   - Скачите скорей, - крикнул спутникам Виллем, - не то собаки погибли!
   До этой минуты бабуины не собирались отступать. Как  видно,  они  думали,
что проще подраться с собаками, чем снова  взбираться  на  гору;  но  стоило
Виллему выстрелить, и они разбежались с такой быстротой, что собакам  нечего
было даже и пытаться догнать их.
   Остался только один бабуин - тот, которого подстрелил Виллем. На раненого
тотчас накинулись собаки - их не удалось отогнать,  пока  они  не  разорвали
уродливую обезьяну в клочки.

Глава 39
СРЕДИ АКАЦИЙ

   Теперь охотники были поглощены  одной  мыслью  -  поймать  жирафов.  Даже
рыкание льва возле самого лагеря не отвлекло бы их от этой мысли. И  появись
тут слон с тяжелыми бивнями, они не соблазнились бы драгоценной костью и  не
погнались бы за ним. Все прониклись важностью задачи: домой они вернутся  не
раньше, чем выполнят  ее,  и  ничто  не  заставит  их  отказаться  от  этого
намерения.
   Подле акациевой рощи, где им  предстояло  охотиться,  протекал  небольшой
ручей. На его берегах они обнаружили вскоре следы жирафов,  а  среди  них  и
маленькие - по-видимому, отпечатки копыт детенышей. Виллем был в приподнятом
настроении.  Ему  представлялась  новая   возможность   удовлетворить   свое
охотничье честолюбие. Остальные, хотя и не  столь  уверенные  в  успехе,  не
менее страстно желали достичь цели.
   На следующий же день, когда они прибыли к роще, среди деревьев показалось
стадо жирафов и направилось к ручью.
   Пугливые  животные  не  подозревали  о  близости  человека  и   заметили,
охотников только тогда, когда очутились  ярдах  в  ста  пятидесяти  от  них.
Тотчас повернув назад, жирафы неуклюжими, но быстрыми скачками понеслись  по
равнине на запад, прочь от рощи. Гендрика  и  Аренда,  готовых  ринуться  за
ними, с трудом удержали на месте.
   Это была бы удивительно волнующая охота; не так легко им было совладать с
собою и спокойно смотреть, как жирафы исчезают, несясь по равнине.
   Сдержал друзей Виллем.
   - Разве вы не видите, что в стаде три детеныша? - сказал он. - Их  жилье,
вероятнее всего, тут, в роще. Разве можно спугивать их отсюда!
   - За ними уже охотились, - заметил Гендрик. - В  боку  у  одного  из  них
торчит стрела. Наверно, какой-нибудь  туземец  стрелял  в  него  просто  для
забавы - ведь жирафа стрелой все равно не убить.
   - Вот жалость, что они нас заметили! - сказал Виллем. - Но,  может  быть,
они все-таки вернутся в рощу. Надо  проверить,  действительно  ли  здесь  их
излюбленное убежище, а тогда мы пошлем к Макоре за людьми,  и  они  соорудят
новую западню. Пожалуй, это единственный способ заполучить  жирафов.  Прошел
еще день. Охотники развлекались, убивая куда больше антилоп и  другой  дичи,
чем им нужно было на обед и на ужин. Жирафы больше не показывались, а наутро
охотники пошли по следам тех, которых видели накануне.
   Милях в пятнадцати дальше на запад  они  обнаружили  еще  один  акациевый
лесок; объехав его вокруг, друзья наткнулись на небольшое озерце. Берега его
истоптали жирафы, и среди отпечатков их копыт были заметны совсем маленькие.
Следы, конечно, свежие, и их несомненно оставили те  самые  жирафы,  которых
наши путешественники видели три дня назад. Из этого они заключили, что стадо
появляется в обеих рощах.
   - Теперь мы знаем все, что нужно, -  сказал  Виллем.  -  Надо  сейчас  же
послать к Макоре за помощью и сделать новую западню.
   Все с ним согласились. Но тут возник вопрос: где устраивать ловушку?
   - По-моему, можно у той  рощи,  где  мы  видели  жирафов  первый  раз,  -
предложил Гендрик, - мы их легко туда загоним.
   Против этого трудно было возразить, и план Гендрика был принят.
   Утром охотники послали двоих макололо к Макоре за  обещанной  помощью,  а
сами вместе с остальными спутниками вернулись в  рощу,  где  останавливались
вначале, и разбили там лагерь.
   В тот день, когда ждали людей Макоры, Гендрик и Аренд отправились берегом
вверх по реке искать какой-нибудь  дичи.  Ими  двигало  непостижимое,  чисто
охотничье желание убивать - им не спалось бы ночью,  если  бы  днем  они  не
уложили какого-нибудь зверя.
   Они добрались до опушки густого леса. Тут  росли  акация  и  вечнозеленый
кустарник - стрелиция, замия  и  масляное  дерево.  Вдруг  послышался  треск
ломающихся сучьев - сквозь чащу продирался какой-то крупный зверь.
   - Приготовься, Аренд! Может, что-нибудь подстрелим! - крикнул Гендрик.
   Оба  остановили  лошадей,  дожидаясь,  что  будет  дальше.  Не  прошло  и
нескольких секунд, как из лесу выскочили два жирафа. На спине  у  одного  из
них сидел леопард. Грудь жирафа была вся в крови, и он бежал, спотыкаясь  на
каждом шагу.
   Молодые охотники знали, что леопард труслив и  в  тех  местах,  где  дичь
водится в изобилии, легко находит добычу, не подвергая себя  риску.  Значит,
он напал на жирафа вовсе не потому,  что  хотел  есть.  Может  быть,  жирафы
потревожили его детенышей в  логове  или  чем-либо  другим  рассердили  его.
Второй жираф, очутившись на открытом месте, мгновенно  покинул  раненого,  а
тот явно уже терял силы. Кровь ручьем лилась из разорванной шеи, и громадное
животное изнемогало от ран,  нанесенных  ему  свирепым,  увертливым  врагом.
Охотники наблюдали единственную в своем роде сцену: леопард  убивал  жирафа.
Обстоятельства сложились благоприятно для хищника, и, хоть он был  вдесятеро
слабее и меньше огромного жирафа, случайно вызвавшего его гнев,  того  ждала
гибель.
   Сопровождавшие охотников  две  собаки,  не  обращая  внимания  на  окрики
хозяев, тоже набросились на несчастное животное. С  громким  лаем  помчались
они за жирафом, стараясь вцепиться ему в  ноги.  Пошатываясь,  жираф  лягнул
одну из собак - лягнул без промаха и с  такой  силой,  что  пес  отлетел  на
несколько футов и остался лежать, корчась  в  агонии.  После  такого  усилия
раненый жираф потерял равновесие; голова его свесилась набок, и он рухнул на
землю, придавив своей  тяжестью  леопарда.  Так,  подобно  Самсону,  леопард
оказался виновником собственной гибели!
   Гендрик передал поводья Аренду, подошел поближе к леопарду и выстрелом  в
голову положил конец его пронзительному вою.
   Вскоре вместе с кровью,  выпущенной  из  его  вен  хищным  зверем,  жизнь
покинула  и  жирафа.  Стоя  возле  обоих  трупов,  охотники  пытались  найти
объяснение удивительному зрелищу, свидетелями которого  они  оказались.  Они
как-то слышали про жирафа, который пробежал несколько миль,  неся  на  спине
льва, но считали эту  историю  вымыслом.  И  вот  они  увидели  собственными
глазами, как леопард тоже проскакал немалое  расстояние  верхом  на  жирафе.
Почему бы такое не могло случиться и со львом? Хотя кожа  на  шее  у  жирафа
очень толстая, она была растерзана в клочья и  свисала  у  него  по  плечам.
Конечно, леопард не раз вонзал в тело жирафа свои длинные клыки и когти;  он
разорвал его артерии и вены еще до того, как жираф  окончательно  изнемог  и
жизнь его покинула.
   Для того чтобы так его изранить, нужно было  по  крайней  мере  несколько
минут, и, возможно, безжалостный враг даже не сознавал, что его  уносят  все
дальше от места, где он напал на жирафа. В пылу своей лютой ярости он  и  не
заметил, как жираф увлек  его  далеко  от  детенышей,  которых  он  с  таким
упорством защищал, и смерть помешала ему обнаружить это.

Глава 40
ЕЩЕ ОДНО РАЗОЧАРОВАНИЕ

   Макора выполнил обещание и снова помог охотникам.  Через  три  дня  после
того, как отбыли посланные к нему макололо, пришли тридцать его людей. Место
для западни выбрали в  полумиле  от  опушки  леса  и  тут  же  принялись  ее
сооружать.
   Охотникам не  терпелось  узнать,  чем  кончится  вторая  попытка  поймать
жирафов, и они трудились без устали. Двое из них, не выпуская из рук топора,
валили небольшие деревца; туземцы тут же уносили их на место,  где  строился
загон, а остальные два охотника руководили устройством  изгородей.  На  этот
раз соорудить западню было легче, так как  для  нее  выбрали  более  удобное
место.  Изгороди  предполагалось  поставить  чуть  позади,  по  обе  стороны
акациевой рощи, которая имела не больше полумили в ширину; да и яму рыли  не
такую большую, как раньше.  Работая  без  передышки  от  восхода  до  захода
солнца, они сделали западню дней за семь.
   Пока охотники трудились, они видели неподалеку от рощи несколько  жирафов
и снова воспрянули духом.  Теперь  они  надеялись  дня  через  два  или  три
тронуться в обратный путь. Чтобы обеспечить верный успех, охотники вместе  с
большой группой макололо отправились во вторую акациевую  рощу.  Они  хотели
перегнать жирафов из этого леска в тот, где сооружалась  западня.  Во  время
этой вылазки охотникам не  встретилось  ни  одного  жирафа,  но  их  это  не
смутило: жирафы окажутся там, где их ждут. И в надежде на  такой  исход  они
поспешно возвратились в лагерь.
   Загоняли жирафов в западню тем же способом, что и в прошлый раз. Это была
обычная облава, в которой все приняли участие.  Макололо,  стараясь  поднять
как можно больше шуму, шли с собаками через заросли; тем временем  Виллем  и
Гендрик ехали по одну сторону леска, а Ганс и Аренд - по другую.
   Загонщики  были  уже  совсем  близко  от  западни,  когда  Виллем   начал
подозревать неладное. Не  видать  было  ни  единого  стада  крупных  зверей,
убегающих из рощи. До ушей не доносилось треска ломающихся сучьев. Казалось,
лес покинули все, кроме макололо, которые шумно прокладывали себе  путь  под
его сенью. Наконец облава  кончилась.  В  загоне  оказалось  лишь  несколько
мелких обыкновенных  антилоп,  два-три  пятнистых  гну  да  несколько  диких
свиней.
   Охотники были жестоко разочарованы. Жирафы ушли, и никто не  знал,  куда.
Возможно, они и вернутся, но можно ли быть в этом уверенным! Те из макололо,
кто считал себя  знатоками  жирафов  и  их  повадок,  заверяли,  что  жирафы
перекочевали далеко на юг, в большие леса, и в этих местах их теперь полгода
не увидишь. Макололо жаждали скорее вернуться домой, и, может,  это  оказало
на них  влияние.  Им  надо  было  заботиться  о  семьях,  строить  хижины  и
обрабатывать землю, но, подчиняясь приказу своего вождя,  они  бросили  все.
Охотники не имели больше оснований задерживать  их,  и,  хотя  им  этого  не
хотелось, все же пришлось отпустить макололо.
   В последующие три дня охотники объездили  окрестности  миль  на  двадцать
вокруг. Они натолкнулись на несколько небольших акациевых рощиц, но  жирафов
там не было. Очевидно, они и в самом деле ушли из этого края и не вернутся в
течение многих недель и даже месяцев. Макололо, по-видимому, сказали правду.
   - Может, мы поступали не так глупо, - сказал Аренд,  -  но,  уж  конечно,
глупо и дальше тратить зря время на этих жирафов - ясно, что нам  не  судьба
их поймать.
   - Вот это умно! - воскликнул Гендрик. - Продолжай в том же духе.
   - Пока что я  все  сказал,  -  ответил  Аренд,  многозначительно  покачав
головой в знак того, что все уже ясно и говорить больше не о чем.
   - Что же нам делать, Ганс? - спросил Виллем.
   - Отправиться домой, - тотчас последовал ответ. -  Теперь  я  согласен  с
Гендриком. Не можем мы всегда и во всем рассчитывать на успех, а  сейчас  мы
тратим время зря - ведь видно, что эта затея обречена на неудачу.
   - Что ж, - сказал Виллем, - только сначала вернемся в те места, где живут
макололо. Ведь это нам по пути.
   Заметив, что  Черныш  жаждет  высказать  свое  мнение  по  этому  важному
вопросу, Гендрик любезно предоставил ему  эту  возможность.  Бушмен  обладал
довольно распространенным даром: разразившись потоком  слов,  сказать  очень
мало. На этот раз  ему  удалось  удовлетворить  свое  тщеславие  -  охотники
ужинали, и у них было вдоволь времени слушать его разглагольствования.
   По мнению Черныша, неудача  постигла  их  исключительно  по  вине  Конго.
Он-то, Черныш, с самого начала знал, что нельзя рассчитывать на успех,  пока
их ведет Конго или кто другой из  любого  негритянского  племени,  чей  язык
понятен кафру.
   Дальше Черныш сообщил, что в детстве ему каждый день  приходилось  видеть
жирафов, и окажись сейчас охотники среди его соотечественников, бушменов,  -
а это, по его мнению, самые честные и умные из африканцев, - они  давно  уже
поймали бы жирафов. Слова Черныша вызвали лишь  улыбку  у  охотников  -  они
знали, что бушмены, пожалуй, наиболее отсталое из всех африканских племен, -
однако сам он счел это за признание его красноречия и  был,  видимо,  вполне
доволен.
   Охотники отправились в новое селение Макоры.  Вождь  очень  сожалел,  что
экспедицию постигла неудача,  но  он  не  мог  обнадежить  Виллема:  нет,  в
ближайшее время им вряд ли представится случай найти жирафов.  Они,  говорил
Макора, часто кочуют с места на место, идут не останавливаясь  по  нескольку
дней подряд, делая по тридцать  -  сорок  миль  за  день.  Стадо,  где  есть
детеныши, иной раз месяцами не встретишь во всей округе. И,  однако,  Maкopa
обещал, что он со своим племенем станет и  дальше  помогать  им  чем  только
сможет.
   Виллем непрочь был  остаться,  чтобы  соорудить  новую  западню,  но  его
спутники в один голос потребовали, чтобы отправиться  домой  не  откладывая.
Они так горячились, что  великану-охотнику  пришлось  подчиниться.  В  конце
концов решили все же двинуться в  Грааф-Рейнет  не  прямым  путем,  а  через
страну бечуанов - пересечь край, где живут бушмены. А там можно, свернув  на
восток, направиться домой.
   Виллем дал слово, что не станет без необходимости задерживаться в пути, а
его спутники обещали, не жалея усилий,  помогать  ему  осуществить  заветную
мечту.
   В племени Макоры было четверо юношей, которым очень хотелось  побывать  в
селениях белых и узнать о том, как живут цивилизованные  люди,  больше,  чем
они знали из случайных встреч  с  охотниками  или  торговцами.  Соплеменники
снабдили юношей упряжкой быков, дали леопардовые шкуры, страусовые  перья  и
слоновую кость - все, что можно продать  белым.  Макора  велел  им  во  всем
помогать его другу Виллему и остальным охотникам.
   Вождь и другие знатные люди племени провожали охотников несколько миль от
деревни. Расставаясь с ними,  путешественники  почувствовали,  что  покидают
искренних друзей.
   И Макора и Синдо очень горевали, прощаясь с Виллемом.  Оба  заявили,  что
обязаны ему жизнью. Оба дали  обещание  когда-нибудь  его  навестить  в  его
далеком доме. Охотники отправились дальше,  глубоко  убежденные,  что  среди
макололо есть люди,  обладающие  едва  ли  не  всеми  благородными  чертами,
свойственными человеческой природе.

Глава 41
СТАДО БУЙВОЛОВ

   На обратном пути  к  Грааф-Рейнету  Ганс,  Гендрик  и  Аренд  были  очень
довольны и собой и всеми окружающими. Совсем не так чувствовал себя  Виллем.
Он ехал с остальными лишь потому,  что  все  еще  надеялся  натолкнуться  на
жирафов; но все время его тревожила мысль: неужели  они  приедут  домой,  не
приведя двух детенышей?
   Он не был склонен спешить и не упускал  случая  замешкаться,  охотясь  за
дичью ради забавы или для еды.
   Утром третьего дня после разлуки с Макорой наши  путешественники  увидели
большое стадо буйволов. Буйволы паслись у подножия холма, возвышавшегося  на
полмили в стороне от пути, которого держались  охотники.  В  одно  мгновение
Виллем был уже в седле и скакал к буйволам. Спутникам не  очень-то  хотелось
следовать за ним.
   - Опять на целый день задержимся! -  воскликнул  Аренд.  -  Виллем  убьет
буйвола и не успокоится, пока мы  не  сделаем  привал,  чтобы  съесть  этого
буйвола.
   - Ну конечно, - заметил Гендрик. - Но  почему  он  один  должен  получить
удовольствие от охоты?
   Гендрик и Аренд, вскочив на коней, поскакали за  Виллемом,  а  следом  за
ними верхом на быках - двое из  макололо.  Терпеливый,  рассудительный  Ганс
остался ждать их возвращения.
   Не желая испугать буйволов внезапным нападением, Виллем поехал  в  обход,
чтобы оказаться впереди стада, и Аренд с Гендриком вскоре догнали его.
   Буйволы