идели, в каком бедственном положении находятся их  младшие
братья. Все четверо невольно вскрикнули.
   Да, лошадь легко уйдет от носорога, но ведь пони от него не уйти! Клаас и
Ян в несомненной опасности. Если бореле их настигнет, то пони их не  спасут.
Громадный зверь одним ударом острого рога распорет брюхо маленьких  лошадок.
Мальчики в несомненной и страшной опасности!
   Все подтверждало ужасную  истину.  Расстояние  между  Клаасом  и  Яном  и
носорогом, вместо того чтобы увеличиваться, все уменьшалось и уменьшалось  -
бореле их нагонял.
   Это была тяжелая минута для всех четверых. И тут Гендрик проделал маневр,
искуснее и лучше которого не видел никто в течение всей  экспедиции.  Дернув
повод, он вдруг повернул  лошадь  влево  и  дал  знак  Виллему  заворачивать
вправо. Виллем инстинктивно повиновался, и оба одновременно помчались  назад
- Виллем с одной, Гендрик с другой стороны дороги. Проскакав немного,  юноши
остановились и взяли ружья на изготовку.
   Сначала между ними пронеслись Ганс и Аренд, потом  на  перепуганных  пони
Клаас и Ян, и наконец явился бореле.
   Не дав ему поравняться  с  собой,  охотники  прицелились,  выстрелили  и,
помчавшись галопом ему в тыл, вновь зарядили ружья.
   Обе пули попали в цель и хотя не свалили чудовища,  но  сильно  замедлили
его бег. Кровь обильно текла из его ран. Однако  он  продолжал  преследовать
пони и, может быть, долго еще бежал бы за ними,  если  б  Ганс  и  Аренд,  в
точности повторив маневр Гендрика и Толстого Виллема,  не  всадили  ему  две
пули в морду.
   Пули снова попали в цель, но и эти раны не оказались смертельными. Однако
для Клааса и Яна опасность миновала - бореле уже не гнался за  пони;  вместо
этого,  собрав  остатки  сил,  он  в  бешенстве  устремился   на   ближайших
противников - сначала на одного, потом на другого.
   Несколько раз бросался он в атаку,  но  безрезультатно:  теперь  всадники
видели его перед собой и, увернувшись, успевали от него ускакать.
   Четверть часа длился поединок. Молодые люди вновь и вновь заряжали  ружья
и стреляли со всей возможной в данных обстоятельствах поспешностью.
   Дело  решила  пуля  Толстого  Виллема.  Не  напрасно  захватил  он   свое
"слоновое"  ружье!  Свинец  пробил  череп  гигантского  бореле,  и  чудовище
покатилось на землю.
   Громкое "ура" возвестило победу,  и  шестеро  охотников  спешились  около
громадного тела бореле - бездыханный, он был им уже не страшен.
   Кто-то съездил в лагерь за топором, чтобы отрубить его  длинный  передний
рог.  Это  был  редкостный  и  великолепный  трофей!  Немного  погодя  юноши
отправились за мясом и рогами полосатого гну, взвалили свою добычу на  крупы
лошадей и благополучно возвратились в лагерь.

Глава 22
ПРЕРВАННЫЙ ЗАВТРАК

   На следующее утро молодые охотники встали поздно - никаких особенных  дел
у них не предвиделось. Отъезд был назначен на завтра, и сегодняшний день они
решили провести в лагере, чтобы дать лошадям хороший отдых  перед  долгой  и
трудной дорогой.
   Итак, они поднялись несколько позднее обычного и приступили  к  завтраку,
состоявшему из языка полосатого гну, горячего кофе и сухарей, большой  запас
которых, взятый из дому, до сих пор еще не истощился.
   Молодые охотники легко обошлись бы без хлеба. Для  них  это  не  было  бы
таким лишением, как, вероятно, для тебя, мой юный читатель. В  Южной  Африке
очень и очень многие совсем не знают хлеба - для них он неизвестная роскошь.
Большинство туземцев никогда его не  едят,  да  тысячи  живущих  на  границе
колонистов тоже прекрасно без него обходятся. Население Южной Африки  -  как
туземцы, так и колонисты - не  занимается  землепашеством;  в  основном  это
скотоводы, и потому возделыванию полей здесь уделяют  мало  внимания.  Стада
крупного рогатого скота, лошади, отары курдючных овец и козы отнимают все их
время, и земледельческие работы им не по душе.
   Правда, самые состоятельные буры отводят  несколько  акров  под  кафрское
зерно - разновидность индийского зерна или  кукурузы  -  и  иногда  засевают
два-три акра гречихой, но все это только для  собственного  потребления.  На
огородах они выращивают всевозможные овощи, а  в  обширных  фруктовых  садах
растут яблоки, персики, гранаты, груши и айва; есть и  виноградники,  дающие
неплохое вино, и огороженные бахчи с дынями, огурцами и тыквами.
   Но бедному люду, особенно в отдаленных районах, о таких вещах  думать  не
приходится. Единственная загородка около жилища бура-фермера  -  это  крааль
для скота. Хлеб для такого бедняка - большая редкость; основная его  пища  -
это  вяленое  или  свежее  мясо,  в   особенности   же   баранина,   которая
приготовляется самыми различными способами и притом очень вкусно;  и  вообще
кухня буров ни в коем случае не заслуживает пренебрежительного отношения.
   Во  многих  прилегающих  к  границе  районах,  там,  где  еще  не  совсем
истреблены дикие животные, ежедневную пищу буров составляет  разная  дичина.
Здесь еще в изобилии водятся антилопы-скакуны, а также обыкновенные  гну,  и
целые кучи их рогов бывают навалены  около  краалей  любого  бура-скотовода.
Мясо гну, как уже говорилось, больше похоже  на  говядину,  чем  на  дичину:
когда оно жирно само по себе или же зажарено на  прекрасном  сале  курдючных
овец, из него получается роскошное блюдо.
   Квагг, которых много в этих  местах,  тоже  убивают  ради  мяса,  но  оно
горьковато на вкус и идет в пищу только слугам-готтентотам.
   Наши молодые охотники были дети богатых родителей и потому привыкли  есть
хлеб, но в случае нужды им  не  стоило  труда  от  него  отказаться.  Однако
сухарей они захватили с собой очень много - несколько мешков -  и  теперь  с
удовольствием завтракали, обмакивая сухари в кофе и закусывая их языком гну.
   Юноши оживленно болтали, вспоминая приключение с бореле,  которое,  когда
опасность уже миновала, казалось им очень забавным.
   Итак, они ели не спеша и со вкусом, и  время  шло  незаметно.  Этот  день
решено было провести в приятном ничегонеделании, то есть просто  бродить  по
лагерю да еще  осмотреть  амуницию  и,  может  быть,  наложить  заплатки  на
протершиеся места в седлах и уздечках. Предстоящий длительный переход  через
пустыню требовал исправности во всех мелочах, и тут никакая предосторожность
не была лишней.
   Завтрак проходил под смех и шутки и еще не был съеден и  наполовину,  как
вдруг в лагерь прибежал запыхавшийся Конго и принес известие, которое  сразу
опрокинуло все их  планы.  Оказалось,  что,  бродя  по  акациевой  роще,  он
незаметно вышел на опушку и оттуда увидал в пустыне не больше не меньше, как
целое стадо страусов!
   Это известие взбудоражило всех,  а  Клаас  и  Ян  встретили  его  криками
восторга. Лени и усталости как не бывало! Челюсти заработали  быстрее,  один
за другим исчезли куски мяса, кофе был проглочен залпом, и на  вторую  часть
завтрака ушло в десять раз меньше времени, чем на первую.
   С едой покончили в две минуты,  а  пять  минут  спустя  лошади  уже  были
взнузданы и юноши сидели в седлах. Никто и не вспомнил о  том,  что  лошадям
нужен отдых. В голове всадников  гнездилась  одна  мысль:  как  бы  окружить
страусов?
   Но где же был Черныш? Его участие и совет сейчас были бы очень кстати. По
общему признанию, в охоте на страусов Черныш знал больше толку, чем любой из
них,  не  исключая  и  Конго.  И  вообще  с   животными   пустыни,   мелкими
четвероногими и птицами, бушмен был знаком лучше, чем кафр. Оно  и  понятно.
Конго всю жизнь прожил среди пастушеских  племен  -  ведь  кафры  не  только
охотники, но и скотоводы. Конго знал, как убить льва,  леопарда,  гиену  или
какого-нибудь другого хищного зверя, потому что главным его делом были стада
и забота об их сохранности; охотиться же на мелких  животных  или  брать  их
живьем у него не было навыка. Совсем иначе обстояло дело с Чернышом. Бушмены
скота не держат. Правда, им случается стащить корову или козу у грикасов или
у другого соседнего мулатского племени, а то и у кочующего бура; но, пригнав
скотину к своему жилищу, бушмен не старается ее сберечь, а тотчас убивает  и
съедает. Отсутствие домашних животных и вместе с  тем  необходимость  чем-то
питаться заставляют его направлять всю свою изобретательность  на  охотничий
промысел и ловлю разной "дичи", под которой бушмен разумеет все живое  -  от
слона и жирафа до саранчи и ящерицы включительно!
   Естественно, что при таком образе жизни бушмены в совершенстве знают всех
населяющих страну диких животных, их  привычки  и  излюбленные  пастбища,  а
также и все способы охоты на них. Этими познаниями  Черныш  выделялся  среди
своих соплеменников и  даже  прославился  у  себя  на  родине  как  искусный
охотник.
   Но куда же он теперь девался? Уже больше часа его нигде не было видно. По
словам Конго, Черныш погнал буйволов пастись на зеленый луг позади лагеря и,
наверное, сейчас там находится. Кто-то предложил скорей за ним  сбегать,  но
остальные воспротивились, находя, что это потребует слишком  много  времени.
Конго сказал, что Черныш забрел с  буйволами  довольно  далеко  и,  пока  он
вернется, пройдет не меньше получаса, а страусы тем временем уйдут Бог весть
куда.
   Нет, ждать Черныша невозможно.  Как-нибудь  надо  обойтись  без  него.  И
юноши, вскочив на лошадей, помчались в пустыню.

Глава 23
ОКРУЖЕНИЕ СТРАУСОВ

   Подъехав к опушке, юные охотники остановили лошадей, чтобы под прикрытием
деревьев произвести разведку. Конго сказал правду. Действительно, на равнине
гуляло  небольшое  стадо  страусов.  Семеро  шли  кучкой,  а  восьмой  шагал
несколько поодаль. Это был самец. Из остальных двое,  по  всей  вероятности,
тоже были самцы, а еще пять - самки. Я сказал  "по  всей  вероятности".  Вы,
пожалуй, думаете: какое может быть тут сомнение,  когда  у  самцов  и  самок
страусов  оперенье  совсем  разного  цвета?  Но  это  справедливо  только  в
отношении птиц, достигших определенного возраста.  Дело  в  том,  что,  хотя
молодые самцы ростом бывают со взрослого страуса, свои красивые белые  перья
они приобретают не сразу, и на расстоянии их почти  невозможно  отличить  от
самок.
   Кучка в семь страусов стояла почти неподвижно. Иногда какой-нибудь из них
делал несколько шагов и что-то подбирал с земли - вероятно, мелкие  камешки,
потому что ничего похожего на растительность около страусов не  было  видно.
Другие сидели "на корточках", сложив под  себя  свои  длинные  ноги.  Третьи
"купались" в песке, трепеща крыльями, точь-в-точь как это делают  индейки  и
куры в жаркую погоду. Из-за облака пыли, которое они при этом поднимали, еще
труднее было разглядеть их как следует и проследить за их движениями. Семеро
страусов были недалеко от опушки акациевой рощи, а тот, что  ходил  один,  -
еще ближе. Он направлялся к своим, то и дело нагибаясь и  пощипывая  травку.
Юноши заключили из этого, что недавно он находился  у  самой  опушки.  Конго
тоже сказал, что, когда он впервые заметил страусов, старый  самец  кормился
ярдах в двухстах от него, причем и тогда уже он шел прочь от рощи.  Наверно,
его можно было застрелить, не выходя из леса. Какая жалость, думали Клаас  и
Ян, что они не вышли на разведку пораньше!
   Охотники не стали тратить время на наблюдение за птицами. Их  целью  было
окружить страусов, и следовало как можно быстрее обсудить план действий.
   Птицы находились очень далеко от разоренного и покинутого гнезда. В числе
пяти самок, надо думать, не  было  ни  одной  из  тех,  что  два  дня  назад
присутствовали  при  гибели  своего  пернатого  господина,  павшего  жертвой
отравленной стрелы. Те вряд ли возвратились бы на старое место.
   Стадо, которое сейчас видели охотники, не имело никакого отношения  ни  к
тому гнезду, ни к недавно происшедшей трагедии.
   Молодые люди были очень довольны, что страусы встретились им не у гнезда:
местность здесь была гораздо удобнее для окружения. Пустыня клином вдавалась
в рощу. Одна  сторона  этого  клина,  обращенная  на  север,  соединялась  с
необозримой равниной, а две остальные были образованы  низкими  деревьями  и
зарослями акации. Они представляли собой  отличное  укрытие  для  охотников.
Поэтому составить  план  было  нетрудно,  и  в  пять  минут  все  роли  были
распределены.
   Гендрик и Толстый Виллем, у которых были лучшие лошади, условились  ехать
под прикрытием леса, один по правой,  другой  по  левой  стороне  клина,  до
выхода в пустыню. Здесь каждый должен был остановиться и не двигаться,  пока
его товарищ не появится на противоположной стороне. Затем  они  должны  были
выехать друг  другу  навстречу,  но  не  съезжаться,  а  встать  так,  чтобы
наверняка отрезать страусам дорогу.
   Гансу и Аренду предстояло  отправиться  по  следам  Гендрика  и  Толстого
Виллема, но остановиться на полдороге и ждать, пока те не покажутся в  конце
клина. Тогда они должны были выехать из леса и, если страусы побегут на них,
гнать их обратно.
   Не остались без дела и Клаас с Яном: им тоже было  велено  разделиться  и
встать там, где укажут старшие. Все двинулись одновременно -  трое  цепочкой
направо и трое таким же порядком налево. Конго получил приказ  оставаться  в
чаще до тех пор,  пока  Гендрик  и  Толстый  Виллем  не  выедут  друг  другу
навстречу, а дальше действовать, как остальные, с той только  разницей,  что
ему придется полагаться лишь на быстроту своих собственных ног. Если Гендрик
и Виллем доберутся, пока птицы не ушли, до назначенного  места,  то  страусы
очутятся в замкнутом кольце. Охота обещала быть очень интересной.  Возможно,
юношам  удастся  убить  или  захватить  живьем  несколько  гигантских  птиц.
Окруженный со всех сторон, страус теряет голову,  мечется  как  угорелый,  и
тогда его легко можно загнать.
   Вся трудность заключалась в том, чтобы поспеть к условленным  местам.  На
окружение требовалось много  времени,  так  как  клин  пустыни,  на  котором
находились страусы, был в три мили шириной. Гендрику же и  Толстому  Виллему
предстоял конец еще в два раза больший и, кроме того, сквозь чащу. Ехать они
могли только шагом.
   Итак, на страже остался один кафр. Остальные пробирались по лесу и только
урывками, когда попадались просветы между листьями, видели страусов. Молодые
люди очень торопились скорей занять свои посты и старались не  задерживаться
по дороге. Все понимали, как драгоценна каждая  минута:  если  птицы  почуют
опасность и выбегут в пустыню, то все  их  труды  пропадут  даром.  Поэтому,
бросив взгляд сквозь листья и убедившись,  что  страусы  не  ушли,  охотники
спешили дальше, к назначенным местам.

Глава 24
ТАИНСТВЕННЫЙ СТРАУС

   Конго внимательно, насколько позволяло светившее в глаза  солнце,  следил
за движениями птиц.
   Он увидал, что кормившийся отдельно самец теперь близко подошел  к  кучке
страусов; когда он оказался от них  в  нескольких  ярдах,  все  птицы  вдруг
поднялись и, вытянув шеи, уставились на него,  как  на  постороннего.  Через
секунду все семеро, точно чего-то испугавшись, отбежали  подальше;  одинокий
самец пустился за ними, но на некотором расстоянии.
   Шагов через  двадцать  стадо,  успокоившись,  остановилось.  Самец  снова
медленно зашагал вперед, подбирая на ходу что-то съедобное.
   Когда он приблизился второй раз, страусы опять  переполошились,  отбежали
еще на несколько ярдов и снова стали. По-видимому, этот самец  был  чужак  и
его присутствие страусы рассматривали как вторжение.
   Опять он стал подходить, опять они бросились прочь, но на этот раз уже не
вперед: они обежали кругом него и очутились почти на прежнем месте. Однако в
этом маневре участвовали одни самки. Оба самца остались стоять где  были,  и
их поведение немало удивило Конго.
   Один из них присел на землю, другой начал бегать вокруг, время от времени
хлопая своими белыми крыльями и шатаясь, как пьяный. Через  несколько  минут
картина изменилась. Тот, что сидел, теперь  улегся  на  песке,  а  тот,  что
кружился, присел недалеко от него. Тотчас к нему подбежала одна из  самок  и
тоже села рядом. На ногах остался один самец и четыре самки.
   Конго, который у себя на родине редко наблюдал  страусов  и  не  знал  их
повадок, никак не мог уразуметь, что все это значит. "Я видел, - думал он, -
как играют журавли и куропатки; наверно, эти тоже  играют  в  какую-то  свою
птичью игру".
   Но не один Конго удивлялся проделкам страусов. Клаас и Ян, добравшись  до
своих мест раньше остальных, во все  глаза  смотрели  на  птиц  и  не  могли
надивиться на их  непонятное  поведение.  Немного  погодя  из  своей  засады
выглянули Ганс и Аренд и, увидев эту странную игру "в соседей", изумились не
меньше братьев. Но Гансу и Аренду было не до наблюдений  за  страусами.  Они
смотрели туда, где должны  были  показаться  Гендрик  и  Толстый  Виллем,  и
нетерпеливо ждали их появления.
   Долго ждать им не пришлось. Через несколько минут из леса  выскочили  два
всадника и  галопом  понеслись  по  направлению  к  страусам  и  друг  другу
навстречу. Увидав их, все пятеро, считая Конго, выступили на открытое поле и
двинулись к месту, где находились страусы.
   Теперь охотники были уже в полном недоумении. Когда они подъехали  ближе,
оказалось, что большинство птиц сидят или лежат на земле, как  будто  греясь
на солнце. Почему же при своей крайней пугливости страусы  не  обращаются  в
бегство? Или они до сих пор не заметили приближения лошадей  и  не  услышали
топота копыт? Только две самки, казалось, почуяли  неладное  и  бросились  в
сторону открытой пустыни, но, увидав Гендрика  и  Толстого  Виллема,  тотчас
повернули назад. Кроме них,  на  ногах  был  только  один  самец,  тот,  что
держался в одиночку. Но он стоял неподвижно и тоже не думал о спасении.  Как
все это было странно!
   Ближе всех к страусу находились Гендрик и Толстый Виллем. Они скакали  во
весь опор и через минуту были бы около него. Когда  между  ними  и  страусом
оставалось меньше пятисот ярдов, они решили выстрелить в него на скаку и уже
вскинули ружья, как вдруг,  к  величайшему  их  изумлению,  птица  испустила
громкий крик ужаса! Через секунду пернатый покров  свалился  с  ее  плеч,  и
перед охотниками предстал не голый страус,  а  голый  бушмен  с  вымазанными
мелом до самых бедер ногами. Этот бушмен был Черныш.
   Да, друг Черныш напялил на себя  кожу  страуса,  два  дня  назад  убитого
отравленной стрелой,  и  та  же  стрела  -  верней,  полдюжины  ей  подобных
заставили страусов проделывать все эти непонятные штуки.  Пять  из  них  уже
лежали мертвые или умирающие и только две самки,  еще  не  получившие  своей
доли яда, воспользовались замешательством охотников при внезапном  появлении
Черныша и обратились в бегство.
   Счастье Черныша, что он успел крикнуть. Еще мгновенье - и ему пришлось бы
разделить участь  своих  жертв  -  страусов.  Он  не  скрывал,  что  страшно
перепуган. Поглощенный охотой на страусов, Черныш забыл обо всем  на  свете;
перья, нависая ему на глаза, мешали смотреть по сторонам,  а  прилегавшая  к
ушам  кожа  старого  страуса  заглушала  звуки.  Только   благодаря   чистой
случайности он увидел скачущих на него всадников. А ведь ему надо  было  еще
мигом скинуть с себя маскарадный костюм - что не так-то легко!  -  и  успеть
предстать собственной персоной... Молодые охотники, сидя в  седлах,  глядели
на голого Черныша, от пят и до бедер вымазанного мелом,  и  покатывались  со
смеху.
   Черныш, гордый удачей, глядел  победителем.  Он  отыскал  глазами  своего
соперника и ехидно спросил:
   - Ну что, Конго, каково?
   Щит кафра померк перед страусовой кожей бушмена!

Глава 25
БЕЛОЛОБЫЕ И ПЯТНИСТЫЕ АНТИЛОПЫ

   На  следующее  утро  наши  юноши  запрягли  буйволов  и   через   пустыню
отправились  в  путь  на  северо-восток.  Два  дня  они  шли  по  безводному
пространству, и буйволы очень страдали от жажды, за все  время  ни  разу  не
глотнув воды. Сами охотники были водой обеспечены. В каждом  фургоне  стояло
по  бо