тени  мохалы,  так  как  порядком
устали. Но немного погодя их всполошил громкий лай Следопыта и крики Конго.
   Вскочив  на  ноги,  охотники  увидели,  что  их  окружили  человек  сорок
африканцев, вооруженных кто копьями, кто луком и стрелами.
   Вид у туземцев был воинственный, и охотники  поняли,  что  ждать  от  них
добра не  приходится.  Они  схватились  за  ружья  и  решили  защищаться  до
последнего.

Глава 26
В ПЛЕНУ

   Конго бросился к  Виллему  и  стал  умолять  его  не  сопротивляться.  Он
непременно хотел, чтобы они сдались, сдались  без  единой  попытки  отстоять
свою свободу. Он даже схватился за ружье Гендрика, когда тот хотел стрелять.
   - Отрава! Стрелы и копья отравлены! - закричал Конго вне себя от ужаса.
   Виллем и  Гендрик  немало  слышали  и  читали  об  африканских  племенах,
отравляющих стрелы и копья, а кое-что и сами видели, поэтому  тревога  Конго
передалась и им.
   Они были не робкого десятка, но прямо перед ними стояли люди  с  оружием,
куда более смертоносным на  близком  расстоянии,  чем  их  ружья.  Пустячной
царапины, нанесенной таким копьем, довольно, чтобы человек умер  в  страшных
мучениях.
   Нечего было и думать о том, чтобы победить тридцать или сорок человек, не
получив при этом ни единой царапины. И, понимая  это,  охотники  послушались
Конго и сдались.
   Когда Конго увидел, что они сдались в плен  без  боя,  к  нему  вернулось
самообладание, и он потребовал, чтобы туземцы объяснили, почему  они  напали
на охотников. Вперед выступил  один  из  воинов,  должно  быть  пользующийся
наибольшим уважением.
   Выслушав его, Конго понял, что произошло, и встревожился не на шутку.
   Воин говорил на языке, понятном одному лишь Конго.  Он  объяснил,  что  у
него пропали две лошади, обеих убили у пруда, когда они шли на  водопой.  Он
очень огорчен потерей лошадей - то были дареные кони, - но  рад,  что  нашел
тех, кто злонамеренно убил их.
   Охотники велели Конго сказать воину, что они  убили  лошадей  по  ошибке,
очень сожалеют об этом и с радостью щедро возместят владельцу убытки.
   Черный вождь  ответил,  что  больше  ему  ничего  не  надо,  и  пригласил
охотников в свою деревню, чтоб обо всем договориться.
   Все направились вверх по реке. Но туземцы по-прежнему окружали  охотников
и держались с ними, как с пленниками.
   - Нам очень не повезло, - сказал Гендрик. -  Придется  отдать  что-нибудь
такое, без чего трудно обойтись. Пустяками здесь не отделаешься:  они  могут
потребовать наших лошадей взамен убитых.
   - Лошадей они не получат! - отрезал  Виллем,  забыв  на  минуту,  что  он
пленник и что их лошади уже в руках туземцев. Примерно в миле от того места,
где их захватили, они увидели несколько хижин, из которых высыпали женщины и
дети. Видно, это и была деревня.
   Не теряя времени, вождь перешел к делу. Ему не терпелось получить свое.
   Виллем и Гендрик тоже не желали откладывать дело надолго. И Конго - вновь
приступил к обязанностям толмача.
   Черный вождь велел ему передать своим хозяевам, что убитым  коням  просто
цены  не  было.  Их  подарил  ему  его  высокочтимый   друг,   португальский
работорговец, таких коней не сыщешь во всем мире. Никакие другие  лошади  их
не заменят.
   - Отлично, - сказал Виллем, выслушав все это. - Спроси его, что он  хочет
получить.
   - Я понимаю, к чему он  клонит,  -  заметил  Гендрик,  пока  Конго  снова
объяснялся с вождем. - Нам не вырваться из его лап, пока он не вытянет  все,
что у нас есть.
   - Лучше ему не жадничать, - ответил Виллем, - а то он и вовсе  ничего  не
получит. Мы, конечно, сделали глупость  и  поэтому  готовы  заплатить  ровно
столько, сколько нужно, но не больше.
   - Смело сказано, - ответил Гендрик. - Но сила-то на  их  стороне.  Не  мы
хозяева положения, так что спорить не приходится.
   Прежде чем предложить свои условия, вождь пожелал, чтобы охотники  знали,
что он не будет с ними суров. Он не  станет  наказывать  их  за  ошибку,  он
просто хочет, чтобы они возместили ему убытки; но  в  то  же  время  он  дал
понять, что потеря эта невозместима.
   По виду убитых лошадей охотники поняли, что работорговец просто  сжалился
над ними и потому оставил их здесь. Судя  по  всему,  они  прошли  долгий  и
тяжелый путь,  совсем  обессилели,  и  их  прежний  владелец,  наверно,  был
благодарен вождю за то, что тот позволил им помереть естественной смертью  в
его владениях.
   Истец, он же и судья,  объявил  наконец,  что  он  требует  в  возмещение
причиненного ему ущерба.
   - Скажи им, - обратился он к Конго,  -  что  взамен  я  прошу  только  их
лошадей, ружья и патроны.
   - Что! - воскликнул Виллем в ярости. - Отдать ему моего коня и  громобой?
Да все лошади Африки того не стоят!
   Таким вымогательством Гендрик был удивлен и возмущен не меньше друга;  и,
видя, что продолжать переговоры бессмысленно, охотники, не говоря ни  слова,
направились к своим лошадям, готовые вскочить в седла и ускакать.
   Но вождь и его соплеменники  преградили  им  путь.  Завязалась  драка,  в
которой Виллем померился  силами  с  добрым  десятком  туземцев.  Всех,  кто
пытался вырвать у него ружье, он пошвырял  наземь,  в  том  числе  и  самого
вождя. Стрелять Виллем не хотел - пуля  убьет  только  одного  врага,  а  их
легион.
   Удалось бы туземцам взять Виллема живым или нет, трудно сказать,  но  тут
одному из них, самому хитрому, пришел в голову  остроумный  способ  положить
конец стычке.  Схватив  конусообразную  корзину,  которой  ловили  рыбу,  он
подбежал к Виллему сзади и, словно гася колпачком газовый рожок,  нахлобучил
корзину ему на голову. Еще двое или  трое  тут  же  ухватились  за  корзину,
повалили великана-охотника и держали до тех пор, пока не удалось его связать
ремнями из кожи зебры.
   Тем временем один из туземцев так ударил Гендрика, что  тот,  оглушенный,
уже не мог сопротивляться, и его тоже накрепко связали.
   Конго не пробовал вступиться за своих хозяев; наоборот, он, казалось, был
доволен тем, как развиваются события. Это,  впрочем,  не  помешало  туземцам
связать и его.
   Вскоре Гендрик  очнулся  и,  увидев,  что  он  крепко  связан,  пришел  в
неописуемую ярость. Что может быть мучительнее для храброго  и  самолюбивого
человека, чем невозможность отомстить за глубокое унижение!
   Виллем был не менее храбр, но не так горяч  и  потому  спокойнее  перенес
оскорбление. Он возмутился, когда у него попытались отнять самую дорогую для
него вещь - ружье. Но удержать ружье ему  не  удалось,  и,  потеряв  его,  а
вместе с ним и свободу, Виллем решил  сохранять  философское  спокойствие  и
терпеливо ждал, что будет дальше.
   Конго, который с безразличным видом смотрел, как связывают его хозяев,  и
как будто даже радовался этому, теперь, когда  его  самого  постигла  та  же
участь, загрустил. Товарищи по несчастью не сочувствовали ему:  у  них  были
основания подозревать его в неблагодарности.

Глава 27
В ПУТАХ

   Пленникам оставалось только смотреть, как туземцы делят  между  собой  их
вещи. Большую часть трофеев забрал себе вождь взамен потерянных лошадей и  в
вознаграждение за то, что его собственная особа пострадала во время  стычки:
ведь Виллем, прежде чем его схватили, свалил вождя наземь ударом приклада.
   Смотреть на дележ своего имущества было для охотников новым унижением,  и
они чувствовали, что просто обязаны отплатить за него.
   - Ничего не выйдет,  баас  Виллем,  -  сказал  Конго,  который  ухитрился
подползти поближе к нему. - Начнем сопротивляться - нас убьют.
   Потом Конго сказал, что, если бы они с самого начала не спорили с вождем,
быть может, им и удалось бы вернуться к Макоре, а теперь им  ни  за  что  не
вырваться отсюда, даже и ему не вырваться, хоть он и притворился предателем,
думая, что так ему легче будет выручить своих молодых хозяев. - Ты  думаешь,
они в самом деле хотят нас убить? - спросил Виллем.
   - Да, баас Виллем. Конечно, хотят, - ответил Конго. - Теперь  они  боятся
отпустить нас.
   - Но если они хотят нас убить,  почему  же  сразу  не  убили?  -  спросил
Гендрик.
   Конго объяснил, что туземцы, взявшие их в плен,  принадлежат  к  кочевому
племени зулусских кафров, народу воинственному и совсем не уважающему белых.
Это племя однажды потребовало дань  с  португальских  поселенцев  на  севере
Африки и получило ее,  и  они  никогда  не  простят  охотникам  оскорбления,
которое те нанесли вождю, свалив его ударом на землю да  еще  в  присутствии
его подданных. Одного этого довольно, чтоб их убить.
   Объясняя охотникам, почему их не убили сразу, Конго  показал  себя  таким
знатоком нравов и обычаев племени, в руках которого они  находились,  что  у
Виллема и Гендрика не осталось никаких сомнений: он говорит правду.
   - Белого человека, - сказал Конго, - никогда не  убьют  на  глазах  всего
племени, чтобы женщины и дети потом не проболтались об  этом  другим  белым,
которых занесет в эти края. Все,  конечно,  поймут,  какая  судьба  постигла
белых пленников, но свидетелями казни будут лишь немногие. Как-нибудь  ночью
их отведут мили за две от деревни  и  там  убьют.  А  палачи,  вернувшись  в
деревню, расскажут, что отпустили их домой.
   Конго считал, что вождю еще не  до  расправы:  он  очень  доволен  своими
только что захваченными трофеями и ни о чем другом пока не думает.
   Но что ни говорил  Конго,  а  Виллем  и  Гендрик  не  теряли  надежды  на
спасение. Наверно, им все же представится какой-нибудь случай  унести  ноги,
но и только - ни лошадей, ни ружей им больше не видать.
   К вечеру охотникам показалось, что их стерегут уже не так, как  днем.  Но
напрасно они пытались разорвать ремни  или  как-то  из  них  выпутаться.  Их
связали надежно. Скорее всего,  тут  постарался  человек,  который  приобрел
немалый опыт, отправляя в рабство своих же несчастных соплеменников. Вечером
к ним подошел  один  из  туземцев.  Он  остановился  возле  Виллема  и  стал
внимательно разглядывать его.
   Лицо его показалось Виллему знакомым, и, приглядевшись, он понял, что это
не кто иной, как  Синдо,  изгнанник,  которого  он  спас  от  гнева  Макоры.
Отчаяние Виллема сразу сменилось надеждой. Конечно же, этот "вождь  на  час"
не будет неблагодарным! Он, наверно, вступится за них. Это просто его долг!
   Виллем постарался показать Синдо, что узнал его, надеясь, что тогда Синдо
скорее поможет им. Но он обманулся в своих ожиданиях. Скорчив  презрительную
гримасу, туземец удалился.
   - Это Синдо, - тихонько сказал  Виллем  товарищам  по  несчастью.  -  Он,
видно, пристал к этому племени. Неужели он не поможет нам?
   - Верно, Синдо, - подтвердил Конго. - Только он не станет помогать.
   - Почему?
   - Не такой он дурак.
   Это было похоже на правду.
   Однажды его уже обвиняли в измене, и он едва не погиб. Было бы глупо идти
на такой риск снова здесь, где он обрел новый дом.
   Так понял Виллем поведение туземца.
   Синдо отплатил им неблагодарностью. Он не проявил ни капли  сочувствия  к
тем, кто помог ему в беде. Наоборот, он всем своим видом  показывал,  что  и
знать их не знает.
   Всю ночь они лежали связанные. Настало утро, а их все еще не освободили.
   - Что все это значит? - спросил Гендрик. -  Что  они  собираются  с  нами
делать?
   - Я начинаю побаиваться, что Конго прав, - ответил Виллем. - Они в  самом
деле задумали недоброе. Они ограбили нас, продержали  всю  ночь  связанными.
Это подозрительно.
   - Но неужели они посмеют убить нас? - воскликнул Гендрик. - Мы  белые,  у
нас все стоят друг за друга, и,  если  пострадает  один,  за  него  отомстят
другие. Неужели они пойдут на все и не побоятся возмездия?
   - Сперва я тоже так думал, - ответил Виллем, - но, судя по тому, как  они
обращаются с нами, они ничего не боятся.
   - Нет, баас Виллем, - вмешался Конго, - вождь очень даже боится.
   - Вот как? Что-то непохоже.
   - Я говорю, он боится нас отпустить. Они убьют нас, баас Виллем.
   Конго сказал это с таким покорным и безнадежным видом, что ясно было:  он
глубоко в этом убежден.
   - Неужели правда, Гендрик? - спросил Виллем  друга.  -  Нет,  невозможно!
Может, мне все это снится?
   - Что касается меня, то я, уж конечно, не сплю, - ответил Гендрик. -  Мне
так туго связали руки, что ремни прямо впились в тело. Еще  немного  -  и  я
просто помру, если меня не развяжут. Но неужели они посмеют нас убить?
   Некоторое   время   пленники   молчали.   Они   вспоминали   рассказы   о
многочисленных случаях, когда зулусские кафры жестоко расправлялись с белыми
жителями Капской колонии, о случаях ничем не вызванного насилия, - и все это
совершалось гораздо ближе к поселениям белых, там, где кафры могли бы больше
опасаться возмездия. Племя, в руки которого попали наши охотники,  могло  не
бояться кары  -  с  юга  их  защищали  огромные  пространства,  а  трусливых
португальцев, жителей севера, они и в грош не ставили.
   Но и это не все.
   Охотники нанесли им ущерб и отказались возместить его.  Во  время  стычки
они оскорбили вождя, ударив его. Сверх  того,  туземцам  пришлось  по  вкусу
имущество пленников, а как всего вернее  сохранить  его?  Конечно  же,  надо
сделать  так,  чтобы  пленники  никогда  уже  не  могли  вновь  отнять  свою
собственность  или  потребовать   возмещения   убытков.   Будущее   казалось
беспросветным.  И  наши  искатели  приключений  уже  верили,  что  Конго  не
ошибается, предсказывая им близкую смерть.

Глава 28
ИХ ВЕДУТ НА СМЕРТЬ

   Прошел еще день, а с  пленниками  обращались  по-прежнему.  Никто,  кроме
женщин и детей, почти не замечал их. Вождь  и  несколько  его  соплеменников
весь день развлекались стрельбой в цель из отобранных у  охотников  ружей  и
учились, как пользоваться их имуществом.
   - Чего они медлят? - с раздражением воскликнул Гендрик. - Если  уж  хотят
убить нас, пускай убивают! Это лучше, чем вот так мучиться.
   - Да, конечно, такая жизнь не  многого  стоит,  -  сказал  Виллем.  -  Но
знаешь, Гендрик, где есть неопределенность, там есть и надежда.  Мы  сегодня
совсем не видели Синдо. Неблагодарный негодяй! Он боится показаться  нам  на
глаза!
   - Если б мы не нуждались в помощи, он наверняка признал бы нас, -  сказал
Гендрик. - Ну, ничего. Больше нам уже не  придется  сталкиваться  с  людской
неблагодарностью: вряд ли мы еще сумеем выручить кого-то из беды.
   Настала  ночь,  но  пленники  видели,  что  в  деревне  царит   необычное
оживление. Несколько туземцев с факелами в руках  бегали  взад  и  вперед  -
видно, готовились к какому-то большому событию. И лошадей зачем-то оседлали.
   - Говорил я, - сказал Конго, - они поведут нас убивать.
   Виллем и Гендрик молча наблюдали за всем происходящим.
   Потом к ним подошли туземцы и всех трех пленников отвязали  от  деревьев.
Очевидно, должно было произойти нечто серьезное;  но  охотникам  после  всех
мучений и утомительно долгого плена всякая перемена казалась облегчением.
   Вождь племени верхом на лошади Виллема возглавлял  процессию  из  десятка
туземцев. Он направлялся к пруду, где были убиты  его  лошади.  Следом  вели
пленников. Следопыт и другие собаки бежали за ними,  даже  не  подозревая  о
страхе, который терзал их хозяев. Шествие выступило из деревни,  а  старики,
женщины и дети, выстроившись по обе стороны дороги, провожали их  взглядами.
Многие смотрели на них с жалостливым любопытством, иные, видно,  были  очень
довольны  происходящим.  Пленники  это  заметили.  Почему  туземцы  с  таким
интересом смотрят, как они уходят? Ведь когда они пришли в селение, их  едва
заметили и, когда они лежали связанные под деревьями,  на  них  не  обращали
внимания.
   Что же сейчас привлекает зрителей? Ответ мог быть  только  один:  туземцы
смотрели на них с тем невеселым любопытством, какое всегда вызывает человек,
обреченный на насильственную смерть.
   Вождь держал ружье Виллема и, судя по всему, собирался пустить его в ход.
Время от времени он поднимал его и прицеливался.
   - Спроси их, Конго, куда нас ведут, - сказал Гендрик.
   Конго заговорил с одним из туземцев, который шел рядом с ним, но тот лишь
что-то невнятно проворчал в ответ.
   - Он не знает, - перевел Конго это сердитое ворчанье. - Зато я знаю.
   - Куда?
   - Нас ведут убивать.
   - Конго! - воскликнул Виллем.  -  Спроси,  где  Синдо.  А  вдруг  он  нам
все-таки поможет? Попытка не пытка. Если нет, мы хоть этим  рассчитаемся  за
его неблагодарность.  Я  бы  не  прочь  как-нибудь  отплатить  ему...  Конго
послушался  и  спросил  о  Синдо.  Вождь  услыхал  это,   велел   немедленно
остановиться и стал о чем-то спрашивать своих спутников. - Вождь тоже  хочет
знать, где Синдо, баас Виллем, - объяснил Конго.
   Процессия остановилась, а разговор все продолжался.  Потом  вождь  и  еще
один туземец поскакали назад к деревне - до нее теперь было около  полумили.
Пленники и их стражи остались на месте. Примерно через час  вернулся  вождь,
сильно чем-то разгневанный.
   Все поняли это по его сердитому лицу и громкому голосу. Конго внимательно
прислушивался к каждому его слову.
   - Он говорит про Синдо, - сказал Конго. - Он клянется, что завтра же  его
убьет.
   - Надеюсь, он сдержит клятву, - сказал Виллем. - Думаю, что мы  возбудили
в нем подозрения насчет этого негодяя, которому он дал убежище. Теперь Синдо
поплатится за свою неблагодарность. Он должен был  попробовать  спасти  нас,
даже рискуя тем, что ему пришлось бы уйти и из этого племени.
   Двинулись дальше. Вождь ехал  впереди,  а  по  бокам  два  туземца  несли
факелы.
   Проехали еще немного, и охотники узнали место, где их взяли в плен. Вождь
обратился к своим спутникам с речью, а Конго перевел ее Виллему и  Гендрику.
Смысл речи был таков: белые чужестранцы умышленно и злонамеренно убили  двух
коней вождя - самых прекрасных скакунов на свете.  Чужестранцы  не  захотели
возместить  убытки,  хотя  могли  бы  это  сделать,  а  когда  он  попытался
вознаградить себя за потерю лошадей, ему оказали сопротивление, сбили с  ног
и жестоко оскорбили в присутствии  его  подданных.  По  единодушному  мнению
старейших и мудрейших людей племени, за эти преступления  пленников  следует
наказать, и наказанием для них будет смерть. Он  привел  их  туда,  где  они
совершили первое преступление, - здесь самое подходящее место для исполнения
этого справедливого приговора.
   Когда Конго перевел охотникам эту речь, они велели  ему  передать  вождю,
что, если он отпустит их, они охотно оставят ему лошадей, винтовки и  прочее
свое имущество и обещают никогда не возвращаться в его владения и  ничем  не
тревожить его. Больше того: они пришлют ему подарок, выкуп, за  то,  что  он
оставил их в живых и вернул им свободу.
   В ответ им было сказано, что они белые, а потому им нельзя верить. Они не
пошлют вождю подарки, но скорее всего попытаются отомстить; и,  чтобы  этого
не случилось, они должны умереть - так решил вождь.
   После такого решения им уже не к кому было взывать. С этой минуты на  них
снова перестали обращать внимание. Едва Конго пытался вымолвить хоть  слово,
стражи начинали  кричать;  а  тем  временем  остальные  по  указаниям  вождя
готовили все  для  того,  чтобы  привести  в  исполнение  страшный  смертный
приговор.

Глава 29
КАК РАЗ ВОВРЕМЯ

   Скоро пленники поняли, какая смерть их ждет. По  всему  было  видно,  что
вождь намерен испытать свое новое оружие - громобой Виллема.
   Наверно, пленники потому так долго и оставались в живых, что вождь учился
пользоваться этим оружием, чтобы не промахнуться, стреляя по такой цели, как
двое белых людей.
   Ремни стягивали запястья Гендрика куда туже, чем было  необходимо.  Сырая
кожа высохла и съежилась - ведь охотники пробыли весь день на жгучем солнце,
- поэтому ремни глубоко врезались в тело,  кисти  рук  распухли,  и  Гендрик
мучился больше других.
   Но не только это терзало его. Теперь уже не оставалось сомнений,  что  их
ждет та страшная участь, о которой Конго догадался с самого  начала.  Смерть