акая-нибудь дичь, но,  к  сожалению,  уже
знакомая. Отряд стрелял ее только для пополнения запасов. Стоянки для  охоты
не устроили ни разу. По словам  Конго,  за  горой,  где  река  брала  исток,
простиралась область слонов, буйволов и жирафов, и охотники горели  желанием
поскорее добраться до этой "обетованной  земли".  Попадавшиеся  им  на  пути
стада скакунов, гну, голубых антилоп и даже канн интересовали их не  больше,
чем стадо домашнего скота.
   Впрочем, на одной из верхних долин они решили остановиться и поохотиться.
Их внимание неожиданно привлек  к  себе  табун  антилоп  необычного  вида  и
окраски.
   В том, что перед ними  антилопы,  сомневаться  не  приходилось:  об  этом
говорил весь их облик - стройное и изящное телосложение, характерные рога.
   Хотя охотники ни разу не встречали подобных антилоп, однако, завидев  их,
Гендрик и Виллем в один голос воскликнули:
   - Красные антилопы!
   - Почему вы так думаете? - осведомился Ганс.
   - Всякий сразу по цвету скажет, - ответили юноши.
   Шкура антилоп действительно была красно-бурой на голове, шее и спине,  на
бедрах несколько бледнее, а брюхо было совершенно  белым;  под  крупом  и  у
корня хвоста виднелись еще и черные метины, но преобладающий  цвет  животных
был красновато-бурый. Вполне понятно, почему Виллем и Гендрик сразу сказали,
что это красные антилопы.
   - Цвет еще ничего не значит, - заметил Ганс. - Это могла бы быть и  бурая
и каменная антилопа, но, судя по рогам, вы угадали правильно: это и в  самом
деле красные антилопы, или палы, как их называют бечуаны.
   При этих  словах  все,  разумеется,  воззрились  на  рога.  В  длину  они
достигали двадцати дюймов, а очертаниями напоминали  рога  антилоп-скакунов,
хотя были и не  такой  правильной  лирообразной  формы.  Почти  соприкасаясь
кончиками, рога посередине расходились  на  целых  двенадцать  дюймов;  этот
легко запоминающийся признак и позволил Гансу  сразу  определить,  к  какому
виду принадлежали встреченные ими антилопы.
   Как ни странно, но во всем  табуне  только  одно  животное  имело  вполне
развитые рога. Это означало, что здесь был только один взрослый  самец,  ибо
самки красных антилоп безроги.  Впрочем,  "табун"  не  то  слово  -  красные
антилопы не стадные животные.  Перед  охотниками  находилась  одна  семья  в
одиннадцать голов, состоявшая из самца,  его  подруг  и  нескольких  молодых
самцов и самок.
   Юным охотникам приходилось  слышать,  что  красная  антилопа  -  животное
пугливое и быстроногое. Подкрасться к ним или нагнать их на скаку  одинаково
трудно. Следовательно, прежде всего надо было решить, как  на  них  напасть,
иначе из охоты могло ничего не выйти, а они уже с вожделением поглядывали на
крепкие узловатые рога самца. Фургоны остановились, но  буйволов  распрягать
не стали; если охота окажется удачной, тогда уж придется и заночевать, чтобы
очистить шкуры, обеспечить сохранность голов и рогов. Начались приготовления
к охоте.
   Охотники находились на гребне высокого хребта - одного из горных отрогов,
отделяющих  долину,  только  что  ими  пересеченную,  от  той,  где  паслись
антилопы. Отсюда открывался вид до самых дальних концов долины. От их  взора
оставалась скрытой лишь небольшая полоса земли под  скалистым  выступом,  на
котором они стояли.
   Деревья и кусты окаймляли долину островками зелени. На самой же середине,
где паслись антилопы, не было ни единого кустика или хотя бы бугорка.  Но  у
края долины трава была довольно густой и высокой, и там умелый охотник  смог
бы проползти не замеченным антилопами от одной купы деревьев до другой.
   Гендрику и Виллему было поручено обойти долину по краю, прячась в траве и
зарослях; после этого антилопам некуда  будет  деться:  спереди  и  сзади  -
охотники, направо - отвесная круча, налево - глубокая, быстрая река.  Трудно
предположить, чтобы они туда побежали. Что ж, план неплохой!
   Охотники привязали лошадей к деревьям  подальше  от  склона  и  двинулись
вдоль выступа, нависавшего над долиной. Они отошли  совсем  недалеко,  когда
кусок долины, до сих пор скрытый от них, внезапно открылся их взору,  и  там
они, к своему изумлению, увидели другую группу животных.
   Но это были отнюдь не антилопы, хотя цветом и походили на них.  Нет,  вид
этих животных - короткие головы, удлиненные туловища, плотные, мощные лапы и
длинные хвосты с кисточкой - сразу дал охотникам понять, что перед  ними  не
стадо мирных жвачных, а кучка страшных хищников - львов!

Глава 43
ЧЕТВЕРОНОГИЕ ОХОТНИКИ

   Здесь была целая дюжина львов - взрослые самцы,  самки  и  львята  самого
различного возраста. Страшное зрелище, когда видишь  его  не  сквозь  прутья
клетки и не из  окон  третьего  этажа!  Они  свободно  бродили  по  открытой
равнине, на далеко не безопасном для охотников расстоянии  в  триста  ярдов.
Стоит ли говорить, что юноши, порядком-таки напуганные, не двинулись ни шагу
дальше. Они знали, правда, что львы, как правило, не  бросаются  первыми  на
человека, однако было еще неизвестно, как поведут они себя, когда их столько
собралось вместе. Двенадцать львов сразу расправились бы с ними со всеми и с
каждым в отдельности. Что ж удивляться испугу  молодых  охотников  при  виде
такого множества львов, да еще в  таком  близком  соседстве!  Лишь  крутизна
горного склона, на котором они стояли, могла  бы  послужить  им  защитой.  А
впрочем, нет: достаточно нескольких прыжков - и львы очутятся рядом с ними.
   Опомнившись от испуга и первого изумления, юноши могли  думать  только  о
том, что делать дальше. Антилопы, разумеется, совершенно вылетели у  них  из
головы. Куда там думать об охоте! Спуститься в долину - значило самим  лезть
в пасть львам, которых было в два раза больше, чем охотников.  Даже  бывалые
охотники постарались бы избежать такой встречи; одна  только  мысль  владела
ими: как бы поскорее унести отсюда ноги. Это даже  не  успело  оформиться  в
мысль, это было просто безотчетное побуждение.
   - Скорее к лошадям! - шепнули они друг другу.
   И, не задержавшись ни на  секунду,  не  проявив  ко  львам  ни  малейшего
интереса, все шестеро дали тягу. Минуты две спустя они уже сидели в седлах.
   Львы их не заметили. Выступ, вдоль которого двигались юноши,  был  покрыт
подлеском высотой с человека, скрывавшим их от львов, а ветер дул с долины к
ним, и львы не могли их учуять. К тому же юноши, опасаясь спугнуть  антилоп,
старались не шуметь. Вот почему львы так и не узнали об их присутствии.  Сев
на лошадей, охотники  почувствовали  себя  в  безопасности,  и  их  минутное
смятение вскоре улеглось. Даже пони,  не  говоря  уже  о  лошадях,  способны
обогнать самого быстрого африканского льва. Теперь опасность миновала.
   Однако двум заядлым охотникам, Гендрику и Виллему, было не по душе  такое
отступление. Им хотелось хотя бы одним глазком взглянуть еще раз на  грозных
хищников. Их так и тянуло вернуться на прежний наблюдательный пункт,  правда
теперь уже на лошадях. К этому склонялся и Ганс - ему было любопытно изучить
живую страничку естественной истории, и  Аренд,  которого  просто  разбирало
любопытство. Решив, что  Яна  и  Клааса  брать  с  собой  рискованно,  обоих
подростков без особых церемоний спровадили к фургонам, оставленным в  нижней
долине у подошвы горы.
   Медленно и молча  двигались  вперед  четверо  охотников,  пока  снова  не
открылся вид на долину.
   Антилопы по-прежнему мирно паслись, и львы находились на  том  же  месте,
где охотники их впервые увидели. По спокойным движениям антилоп можно было с
уверенностью сказать, что они не догадываются о присутствии грозных соседей.
Львы находились в нижней половине долины, с подветренной стороны от антилоп,
а густой кустарник скрывал львов от их взора.
   И с такой же уверенностью можно было сказать, что хищники отлично  знали,
кто у них находится  по  соседству,  -  об  этом  свидетельствовало  все  их
поведение: время от времени один из них подбегал, низко пригнувшись, к гряде
кустарников и  выглядывал  сквозь  ее  просветы,  стараясь  разглядеть,  что
делается на открытой равнине; минуту спустя он  возвращался  к  товарищам  с
"донесением", точно из разведки. Львы держались тесной кучкой  и,  казалось,
совещались друг с другом. Юноши не сомневались, что так оно  и  было  и  что
предметом их обсуждения являлись именно красные антилопы.
   Но вот "совещание" пришло, как видно, к концу. Часть  львов  осталась  на
прежнем месте, другие направились к  горному  отрогу.  Подойдя  к  зарослям,
окаймлявшим долину, они  поползли  на  брюхе  в  высокой  траве,  пробираясь
украдкой от одного островка зелени к другому.
   Все ясно: они направлялись к самому верхнему концу долины, чтобы  выгнать
оттуда антилоп навстречу своим товарищам, оставшимся внизу, - одним  словом,
львы в точности следовали  стратегическому  плану,  который  лишь  несколько
минут назад разработали охотники.
   Юноши немало подивились этому совпадению и, сидя в седлах,  не  могли  не
восхищаться искусством, с каким новоявленные соперники выполняли их план.
   Трое львов, что пробирались вдоль подножия горы, вскоре исчезли из  виду.
Их теперь скрывал от глаз кустарник, росший на  дальнем  конце  долины.  Тем
временем остальные девять растянулись в цепь и залегли  в  густой  траве,  а
некоторые - за кустами.
   Антилопам готовилась неплохая ловушка. Но еще несколько  минут  ничто  не
выдавало этого. Львы, распластавшись в траве, украдкой  следили  за  стадом;
антилопы беспечно паслись, не подозревая о заговоре, замышляемом против них.
   Но вот что-то, видимо, внушило им подозрение, они словно ощутили нависшую
над ними угрозу:  самец,  подняв  голову,  огляделся  кругом,  издал  свист,
похожий на свист оленя, и раз,  другой  с  силой  топнул  копытом  о  землю.
Антилопы перестали щипать траву, некоторые из них высоко подпрыгнули.
   Они, вероятно, учуяли львов, притаившихся  на  дальнем  конце  долины,  -
ветер дул к ним с той стороны.
   Так оно и было. Старый самец снова предостерегающе  свистнул,  подпрыгнул
на несколько футов и понесся, весь вытянувшись в  струнку,  словно  летел  в
воздухе; остальные помчались следом, время от времени подскакивая высоко над
землей.
   Львы рассчитали правильно: антилопы бросились по  долине  грудью  вперед,
прямо на их цепь; ничто  не  предупредило  их  о  засаде,  даже  ветер;  они
подбежали к гряде кустарника; девять огромных кошек разом выпрыгнули оттуда,
и в одном стремительном броске почти каждая из них  уложила  на  месте  свою
жертву. Удар могучей лапы - и несчастные антилопы распростерлись  на  земле,
пришел конец их веселой беготне. Нападение было таким  молниеносным,  борьба
такой короткой, что какие-нибудь две секунды спустя  выскочившие  из  засады
львы уже терзали своими когтями и зубами бездыханных антилоп.
   Трем антилопам удалось спастись, и они побежали обратно, но там их  ждала
другая засада, и едва лишь  они  приблизились  к  зарослям,  как  тоже  пали
жертвами хищников. Ни одному из  великолепных  животных,  которые  с  минуту
назад неслись по долине,  горделиво  уверенные  в  быстроте  своих  ног,  не
удалось прорваться сквозь хитро расставленную цепь.
   Охотники, не двигаясь, глядели на страшное зрелище. Гендрику  и  Толстому
Виллему не терпелось пробраться  вперед  и  угостить  одного  -  двух  львов
несколькими выстрелами. Но Ганс и слышать об этом не хотел. Он напомнил, что
в  часы,  когда  львы  упиваются  кровью  только  что  растерзанной  добычи,
охотиться на них особенно опасно -  они  готовы  беспощадно  разделаться  со
всяким, кто отважится потревожить их; благоразумнее не дразнить этих грозных
хищников и поскорее убраться восвояси.
   Обоим охотникам ничего  не  оставалось,  как  скрепя  сердце  послушаться
Ганса, к которому присоединился и Аренд. Все  четверо  повернули  обратно  к
фургонам.
   Там они  обсудили,  что  им  делать  дальше.  Заведомым  риском  было  бы
продолжать  путь  по  этой  небольшой  долине,  охраняемой  такой   стражей;
оставалось только где-то поблизости найти брод и переправиться  с  фургонами
через реку. Так они и поступили. На противоположном берегу они расположились
на ночевку - продолжать путь было уже поздно.
   Да, они хорошо сделали, переправившись  через  реку.  Всю  ночь  напролет
грозный рев свирепых хищников доносился с того берега;  очевидно,  маленькая
долина была настоящим львиным логовом.

Глава 44
ПТИЦА-ВДОВА

   Охотники рады были  уйти  подальше  от  таких  соседей.  Рано  утром  они
запрягли буйволов и пустились дальше по берегу реки.
   И на этом берегу их путь шел через  ряд  долин  с  разбросанными  по  ним
перелесками. Чем дальше, тем чаще горные отроги подступали к самой реке, и в
двух-трех местах охотникам стоило  большого  труда  перевалить  с  фургонами
через  гребни  гор.  На  одном  особенно  крутом   подъеме   буйволы   вдруг
заупрямились, отказались идти дальше, и ни ласками, ни угрозами нельзя  было
заставить их сдвинуться с места. Продолжать путь  вдоль  реки  казалось  уже
невозможным... Однако Конго знал способ заставить буйволов двигаться, и  оба
фургона в целости и сохранности перевалились через гребень. Правда, Черныш и
Конго здорово натрудили себе при этом глотку, понукая буйволов, а длинные их
кнуты из газельих шкурок основательно пообтерлись.
   Способ Конго был очень нехитрым: он  шел  впереди  буйволов  и  обмазывал
скалу вдоль пути их собственным пометом, внушая,  таким  образом,  животным,
что другие буйволы ходят здесь и что, следовательно, раз их сородичи  только
что одолели подъем,  они  тоже  могут  это  сделать.  Такой  способ  нередко
применяют в Южной Африке трек-буры, когда крутой подъем пугает животных.
   Долина, в которую они опустились  после  этого  трудного  перевала,  была
совсем  небольшая  -  площадью  около  двух  акров.  Река  здесь  суживалась
настолько, что ее можно было перейти вброд в любом  месте.  На  одном  конце
долины горный отрог протянулся почти наперерез реке, но струи воды промыли в
нем широкие протоки. Единственный путь отсюда лежал по руслу самой  реки.  К
счастью, оно было почти сухим, иначе путь в этом направлении был бы отрезан.
Но по такому неглубокому каменистому дну фургоны смогут проехать без  труда,
и юношам  удастся  достичь  более  широких  равнин,  простирающихся  дальше.
Охотникам показалось соблазнительным расположиться в этой  долине  на  ночь.
Здесь была густая, сочная трава для скота, и горы были одеты лесом, и вода в
потоке была чистой и свежей, - словом, имелись налицо  все  три  необходимых
условия, для того чтобы путешественники могли расположиться лагерем.
   Уголок этот казался очень живописным. Как  уже  говорилось,  долина  была
совсем небольшая, площадью около двух акров,  но  очень  правильной  круглой
формы. Ее пересекал неглубокий поток, а кругом возвышались  на  сотни  футов
отвесные горные склоны и, подобно  каменным  стенам,  замыкали  ее  в  своем
объятии.
   На  лугу  не  видно  было  деревьев,  зато  на  склонах  гор  они   пышно
раскинулись: одни стояли, склонив ветви, другие гордо  вздымали  свои  кроны
ввысь. Берега речки поросли редким и невысоким - ниже человеческого роста  -
кустарником вперемежку с тростником.
   Фургоны остановили посередине  этого  природного  амфитеатра.  Лошадей  и
буйволов пустили пастись на воле. Опасаться, что они  уйдут  из  долины,  не
приходилось хотя бы потому, что это было  не  так-то  просто,  особенно  для
животных, измученных таким длинным и тяжелым переходом. Но, главное,  они  и
сами отсюда не пойдут: вода и трава здесь вкусные, лучше и желать нечего.
   По обыкновению, Клаас и Ян, едва сойдя с лошадей, отправились  на  поиски
гнезд. В этой уединенной долине они успели уже заметить немало занятных птиц
и надеялись, что гнезда некоторых из них окажутся где-нибудь поблизости.
   И действительно, среди камышей и кустарника обосновалась  целая  пернатая
колония. Небольшие пташки походили  на  воробышков,  а  гнезда  у  них  были
овальные, с маленьким круглым входом, внутри устланные  пушистыми,  похожими
на шерсть волокнами каких-то растений, росших поблизости.
   Подобные птицы часто попадались на глаза нашим  охотникам,  и  они  сразу
признали их: это были птички  из  семейства  птиц-ткачей.  Видов  этих  птиц
существует множество, и они заметно  отличаются  друг  от  друга  размерами,
окраской и повадками, но их роднит врожденное умение  искусно  вить  гнезда,
буквально-таки сплетая их. Отсюда и пошло меткое  прозвище  птиц.  Гнезда  у
разных видов отличаются друг от друга: одни похожи  на  шары,  другие  -  на
химическую реторту, третьи имеют овальную  форму.  Совсем  особое  гнездо  у
общественной птицы-ткача. Последние, собравшись стаей, строят  одно  большое
гнездо, или "базар", обычно на макушке высокой акации, и оно напоминает стог
сена, сложенный на ветвях дерева.
   Маленькие ткачи, которых обнаружили  Клаас  и  Ян,  принадлежали  к  роду
амадин; оба мальчугана очень обрадовались, наткнувшись на эти гнезда, потому
что из их подстилки выходят отличные пыжи, не хуже, чем  из  пакли,  и  даже
лучше, чем из мягкой бумаги. У обоих мальчиков пыжи были уже  на  исходе,  и
они решили пополнить запас, разорив хорошенькие гнездышки ткачей. Делать это
из одного озорства Ганс не позволял, но пыжи были очень нужны для  охоты,  и
мальчуганы не испытывали сейчас никаких угрызений совести.
   Однако, для того чтобы вынуть мягкую  подстилку,  им  пришлось  буквально
распутывать каждое гнездо,  а  это  потребовало  некоторого  времени  -  вся
наружная  оплетка   представляла   собой   замысловатое   изделие,   изящную
корзиночку. Отверстие же было так мало, что  мальчики  не  смогли  просунуть
туда руки. Да и найти его было не  так-то  просто.  Ткачи,  покидая  гнездо,
всегда тщательно маскируют  отверстие.  Нужное  количество  хлопка  мальчики
набрали в двух гнездах. Остальные они не  тронули  и,  оставив  их  спокойно
висеть на своих местах, вернулись на стоянку.
   Но  тут  их  внимание  привлекла  другая  птица,  куда  более  редкая   и
занимательная, чем амадина. Почти такого же размера, она резко отличалась от
нее цветом и оперением  -  кстати  сказать,  очень  любопытным.  Птица  эта,
завладевшая вниманием не одних только Клааса и  Яна,  но  и  всех  остальных
охотников, была величиной с канарейку, но  казалась  куда  больше  благодаря
длинному - в несколько раз длиннее ее тельца - черному хвосту.
   Головка, спинка и крылышки ее были темно-каштанового, почти черного цвета
с отливом; шейку охватывало трехцветное оранжево-коричнево-красное ожерелье,
которое на грудке было чуть побледнее, а брюшко, лапки и  бедра  птицы  были
ржаво-золотистого цвета.
   Одна такая птица с оранжевым воротничком и  длинными  хвостовыми  перьями
летала совсем недалеко от стоянки.
   Мальчики заметили, что ее сопровождает другая птица,  но  окраска  у  той
была тусклой ржаво-коричневой, а хвост самый  обыкновенный;  эта  невзрачная
птица была самкой своего нарядного спутника.
   Юные охотники, впервые увидевшие эту занимательную птицу и не знавшие,  к
какой разновидности она принадлежит, засыпали Ганса вопросами. Ганс объяснил
им, что это разновидность птиц-ткачей, известная натуралистам под  названием
"птица-вдова". Мальчиков удивило такое странное название,  и  они  попросили
Ганса рассказать о его происхождении. Гансу не составило труда удовлетворить
их  любопытство,  -  его  объяснению  позавидовал  бы  сам  ученый  Бриссон,
окрестивший эту птицу.
   - Бриссон назвал эту маленькую птичку вдовой, услыхав,  как  называют  ее
португальцы, первыми обратившие на нее внимание, а  французские  натуралисты
пытались разъяснять, что ее назвали так из-за ее черного  цвета  и  длинного
хвоста. А на самом деле ни окраска, ни длинные перья не сыграли никакой роли
в прозвище птицы, которое образовалось  просто  из-за  смешения  разных,  но
одинаково звучащих слов. Португальцы окрестили ее  "вида",  потому  ч