кто-то
ведь должен был стать вождем; и нельзя упрекать Синдо за то,  что  он  хотел
править племенем, как правил Макора, чтобы все были довольны.
   Виллем просил Макору сохранить Синдо жизнь.  Свою  просьбу  он  подкрепил
обещанием: если Синдо останется жив, Макоре подарят ружье взамен потерянного
в реке.
   Макора долго  молчал,  но  наконец  ответил,  что  он  никогда  не  будет
чувствовать себя в безопасности, если узурпатор останется с племенем. Виллем
сказал, что его можно изгнать из  крааля  и  под  страхом  смерти  запретить
возвращаться сюда.
   Макора еще поколебался, но потом вспомнил, что  он  обещал  сделать  все,
чего ни пожелает тот, кто избавил его от заточения на дереве, и  согласился.
Синдо была дарована жизнь при условии, что он сразу же  и  навсегда  покинет
крааль Макоры.
   Соглашаясь помиловать Синдо, вождь желал, чтобы все поняли, что он делает
это из благодарности к своему другу, белому великану-охотнику. Он не  желал,
чтобы подумали, будто жизнь Синдо куплена ценой ружья.
   Все подданные Макоры, в том числе и сам  осужденный,  были  поражены  его
решением, ибо ни о чем подобном в этих краях и не слыхивали.
   Милосердие Макоры и его отказ от ружья,  которым  хотели  его  подкупить,
убедили молодых охотников, что он не чужд благородства.
   Синдо и вся его семья немедленно покинули крааль. Они  собирались  искать
пристанища у одного из  родственных  племен  -  там,  конечно,  Синдо  будет
осторожнее и не даст воли своему честолюбию.
   В тот вечер Макора на все лады развлекал своих гостей.  Был  великолепный
праздник -  песни,  танцы  под  звуки  тамтама  и  однострунной  африканской
скрипки.
   Затем условлено было, что на другой  день  охотников  поведут  туда,  где
водятся гиппопотамы, и все отправились спать.

Глава 12
ОХОТНИКИ ИССЛЕДУЮТ МЕСТНОСТЬ

   Ранним  утром,  отблагодарив  Макору  за  гостеприимство   самым   лучшим
завтраком, какой только  они  могли  приготовить,  охотники  отправились  на
поиски  гиппопотамов.   Макора   и   четверо   его   соплеменников   служили
проводниками, а еще полсотни туземцев должны были помогать во  время  охоты.
Вьючных лошадей и все свое имущество охотники взяли с собой, так как они  не
собирались возвращаться в крааль, хотя вождь очень уговаривал  их  остаться.
Пусть его крааль будет им домом на все время, пока они охотятся поблизости.
   Больше мили  они  ехали  мимо  маленьких  маисовых  полей,  принадлежащих
племени Макоры. Их обрабатывали женщины и подростки.
   На своем веку охотники повидали немало бушменских, бечуанских и  кафрских
деревень и были удивлены признаками цивилизации в краю,  куда  не  достигало
влияние капских колонистов. Спускаясь вниз по  реке,  они  видели  небольшие
стада буйволов, винторогих антилоп куду и зебр. Наконец-то они добрались  до
мест, суливших им те самые приключения, которых они искали!
   Примерно в пяти милях от деревни они  вышли  на  поляну,  густо  заросшую
травой. Макора предложил раскинуть здесь охотничий лагерь,  так  как  густой
лес, который виднелся ниже по реке, служил постоянным  прибежищем  для  дичи
всех видов, какие только водились в окрестностях.
   Все согласились с Макорой, и туземцы быстро  возвели  на  поляне  ограду,
чтобы внутри можно было безопасно расположиться  лагерем.  Молодые  охотники
тем временем тоже не сидели без дела.
   На  равнине,  вдали,  паслись  антилопы.  Гендрик  и  Аренд   отправились
пострелять их, чтобы было чем накормить людей Макоры.
   А Виллем решил побывать в  лесу,  где,  как  ему  сказали,  водится  дичь
покрупнее. Он уехал  в  сопровождении  Макоры  и  четверых  его  адъютантов,
предоставив Чернышу и Конго  позаботиться  о  вьючных  лошадях  и  имуществе
экспедиции и приглядывать за сооружением ограды.
   Неподалеку от берега реки Макора и Виллем въехали  в  болотистую  низину,
поросшую густым лесом. Не успели они сделать и нескольких шагов по лесу, как
увидели болотных козлов. До них было не больше трехсот  ярдов,  и,  судя  по
тому, как спокойно они продолжали пастись, Виллем понял, что,  хоть  деревня
племени макололо совсем  близко,  с  ружьем  в  этих  местах  еще  никто  не
охотился. На этих кротких животных не стоило тратить  пули  из  громобоя,  и
Виллем проехал мимо, не причинив им вреда.
   Вскоре он напал на тропу, которую протоптали звери покрупнее, проходя  по
ночам  на  водопой,  и  среди  множества  следов  с  радостью  увидел  следы
гиппопотама. Несколько гиппопотамов, очевидно, ушли с реки всего два или три
часа назад и,  должно  быть,  паслись  где-то  неподалеку.  Люди  так  редко
нарушали покой этих животных, что они, вопреки  обыкновению,  вышли  пастись
днем. Виллем, очень довольный тем, что наконец-то он добрался до места,  где
стоило остановиться на некоторое время, не стал забираться глубже  в  лес  и
решил для  начала  подстрелить  одного  из  двух  буйволов,  которые  лежали
неподалеку в тени деревьев. Оставив на попечение Макоры и его спутников свою
лошадь и трех собак, Виллем направился к буйволам с подветренной  стороны  -
он хотел оказаться между ними и лесом, чтобы преградить им  путь,  если  они
попробуют скрыться в чаще.
   Виллем был слишком хороший охотник,  чтобы  потихоньку  подкрадываться  к
буйволам и стрелять их спящими, поэтому,  дойдя  до  намеченного  места,  он
свистнул собак, чтобы они подняли буйволов и он мог бы выстрелить в  них  на
бегу. Едва он подал сигнал, как раздались громкие вопли туземцев  и  выстрел
из мушкета Макоры.
   Что-то случилось: его конь  сорвался  с  привязи  и  скачет  по  лугу,  а
испуганные туземцы кинулись врассыпную.
   Бык, на котором сидел  Макора,  скакал  едва  ли  не  быстрей,  чем  конь
Виллема. Все три собаки, услыхав призывный свист, неслись к хозяину.  Кто-то
гнался за ними -  какой-то  зверь  преследовал  их.  Он  продвигался  вперед
длинными скачками, низко припадая к земле, но при этом так долго собирался с
силами для каждого нового прыжка. что расстояние между ним и собаками  почти
не уменьшалось.
   Буйволы  вскочили  и  галопом  поскакали  к  лесу  -  они  промчались   в
каких-нибудь пятидесяти шагах от Виллема. Но он  не  стал  стрелять  в  них.
Зверь, достойный большего внимания, быстро приближался к нему.

Глава 13
ВЕРНЫЙ СМОК

   Собаки, видимо, все еще не подозревали, что за  ними  гонится  враг.  Они
слышали свист хозяина и, едва их  спустили  со  сворки,  кинулись  выполнять
команду.
   Они подняли буйволов и, должно быть, вообразили, будто их позвали  затем,
чтобы догнать и уничтожить эту дичь. Ничего больше не замечая, они по  пятам
преследовали  огромных  четвероногих  и  промчались  мимо  Виллема  всего  в
нескольких шагах, но он тщетно пытался отозвать их. А через минуту ему  было
уже не до собак.
   Животное, которое преследовало собак и  от  которого  спасались  бегством
Макора и его спутники,  оказалось  огромным  леопардом.  То  была  самка,  и
охотник тотчас сообразил, что произошло.
   Она оставила детенышей в своем логове в лесу,  а  сама  пошла  к  реке  -
напиться и поесть. И теперь она не  погналась  ни  за  Макорой,  ни  за  его
спутниками -  ведь  собаки  бежали  сейчас  как  раз  туда,  где  скрывались
детеныши.
   Увидев Виллема, леопард оставил погоню за собаками. Он припал к  земле  и
стал подползать  к  человеку.  Двигался  он  быстро,  и  лишь  инстинктивная
осторожность  мешала  ему  ползти  еще  быстрее.  При  этом  он  так  плотно
прижимался всем телом к земле, что охотнику видны были только голова зверя и
его глаза.
   Леопард приближался, вот между  ними  уже  нет  и  десяти  ярдов...  Пора
действовать. Виллем вскидывает ружье  -  рука  его  тверда,  глаз  зорок,  а
опасность лишь придает ему хладнокровия, - уверенно  прицеливается  прямо  в
морду зверя и стреляет.
   Пуля попала в цель: леопард опрокинулся,  вскочил,  завертелся  на  одном
месте - видимо, на время он перестал соображать, что происходит. Адская боль
в раздробленной челюсти заставила его забыть и о детенышах и о враге. Но это
длилось лишь несколько секунд. Зверь увидел охотника и тотчас понял все.
   Выстрелив,  Виллем  кинулся  в  сторону,  а  отбежав  с  полсотни  шагов,
остановился и стал перезаряжать ружье. Но при этом  он  не  спускал  глаз  с
леопарда. А тот уже снова подбирался к  нему,  и  на  этот  раз  без  всякой
осторожности; видно было, что сейчас им владеет  лишь  одно  чувство:  жажда
мести.
   Виллем только успел загнать пулю в ствол ружья, а леопард был уж тут  как
тут. У охотника не оставалось времени хотя бы  вытащить  шомпол,  тем  более
вставить пыж. Он схватил ружье за ствол и приготовился  защищаться  им,  как
дубинкой. Но в тот миг, когда разъяренный леопард уже  готов  был  прыгнуть,
подоспела помощь с той стороны, откуда охотник меньше всего ее ждал.
   Одна из собак - огромный бульдог,  по  кличке  Смок,  -  не  побежала  за
буйволами в лес. Хозяин звал собак назад, и Смок подчинился  команде.  В  то
мгновение, когда леопард  припал  к  земле,  набираясь  сил  для  последнего
прыжка, Смок вцепился ему в заднюю лапу. Виллем не потерял  ни  секунды.  То
был последний шанс остаться в живых, и охотник поспешил воспользоваться им.
   Курок был взведен и капсюль вложен на место в мгновение ока - из  десятка
хорошо обученных солдат, может быть, только один сумел бы проделать все  это
так быстро и ловко, -  но,  когда  Виллем,  окончательно  зарядив  громобой,
поднял его и прицелился, несчастный пес уже бился в агонии.
   А леопард приготовился к новой атаке  на  своего  врага.  Еще  секунда  -
огромный зверь кинулся бы на человека и его острые когти вонзились бы в тело
Виллема. Охотник нажал спуск и отскочил. Глаза его заволокло дымом, а  когда
дым рассеялся, он увидел, что леопард валяется на земле рядом  со  Смоком  и
так же, как пес, бьется в предсмертных судорогах.
   Поискав глазами своих спутников, Виллем увидел их  ярдах  в  пятистах,  -
значит, они были свидетелями его победы. Макора поспешно подошел  к  нему  и
сразу, показывая на своего быка, стоявшего  в  полумиле  от  них,  попытался
объяснить Виллему, что это бык с перепугу  понес  Макору  прочь,  когда  он,
Макора, хотел спешить на помощь другу.
   Поняв, что опасность миновала, подошли и  остальные,  и  славный  охотник
знаками дал им понять, что он хотел бы взять с собой шкуру леопарда.
   Четверо туземцев принялись за дело, ловко орудуя  своими  ассегаи;  видно
было, что Виллему недолго придется  ждать  великолепной  шкуры,  которую  он
увезет с собою как трофей и как память о пережитой опасности.
   Теперь он занялся раненым псом - Смок, распростертый на  земле,  все  еще
скулил и так смотрел на хозяина, словно хотел сказать: "Что же ты не подошел
ко мне сразу и не помог мне?"
   Несчастная собака пожертвовала собой, чтобы спасти жизнь хозяину.  У  нее
был перебит позвоночник и все тело изранено. Нет, тут уж  ничем  не  помочь:
Смок обречен. И великодушному Виллему стало не по себе.
   Обернувшись к Макоре, он увидел, что  тот  вновь  заряжает  свой  мушкет.
Виллем показал на голову пса, потом на ружье.
   Вождь понял его и прицелился.
   Слезы выступили на глазах у Виллема, он отвернулся  и  пошел  разыскивать
своего коня.

Глава 14
ЗАЛИВ

   Когда Виллем и его спутники вернулись в лагерь, они увидели, что  Гендрик
и Аренд поохотились на славу. Уже разведен был  большой  костер,  и  на  нем
поджаривалось мясо двух убитых антилоп.
   На земле лежало много срубленных деревьев, и сооружение ограды шло полным
ходом.
   Макора не соглашался брать никакой платы за труд своих подданных  -  лишь
немного  кофе,  табаку  и  бутылку  джина.  Убедившись,   что   его   друзья
расположились удобно, он в тот же вечер простился с ними.
   Трех своих людей он оставил в лагере, наказав им помогать охотникам в чем
только  можно.  Однако  такое  прибавление  к  отряду  сильно  раздосадовало
Черныша: ведь разговаривать с ними можно было лишь с помощью  его  соперника
Конго.
   Теперь у Конго были подчиненные, которыми он распоряжался,  а  у  Черныша
подчиненных не было, и потому все стало не по Нем. -  Надо  бы  как  следует
поохотиться сегодня, - сказал Аренд Гендрику за их первым завтраком в  новом
лагере.
   - Да, - ответил Гендрик. - Виллем обогнал нас, у него  уже  позади  день,
полный приключений, но я надеюсь, что и нам скоро улыбнется счастье.
   - Я думаю, оно всем нам улыбнется, - вмешался Виллем. - Лучшего места для
охоты не найдешь. Дичи здесь хоть отбавляй, и теперь у нас  есть  помощники.
Туземцы с удовольствием выполнят всю черную работу, а нам  останется  только
стрелять.
   - Да, верно, - сказал Гендрик. - Мы и мечтать не смели  о  таком  удачном
начале, а ведь всего два дня назад мы  жаловались  на  судьбу...  А  ты  что
скажешь, Черныш? - обратился он к слуге. - Доволен?
   - Сильно доволен, баас Гендрик, - отозвался Черныш, но лицо  у  него  при
этом было очень недовольное.
   В этот день, оставив Черныша и Конго охранять  лагерь,  молодые  охотники
отправились к заливу - там они надеялись  увидеть  бегемотов.  Они  проехали
мимо того места, где Виллем убил леопарда. Теперь здесь валялись  вперемешку
лишь кости хищника да кости верного Смока, обглоданные шакалами и гиенами.
   Охотники проехали еще полмили, и перед ними открылся залив. Они двинулись
по  берегу,  потом  остановились  и  прислушались  -  какие-то   незнакомые,
непередаваемые звуки исходили от двух темных предметов, едва видневшихся над
водой. То были  головы  бегемотов.  Животные  направлялись  к  ним,  издавая
громкие, странные крики, совершенно не похожие  на  голоса  зверей,  которые
охотникам случалось слышать прежде. О том, чтобы  убить  бегемотов  в  воде,
нечего было и думать. Стрелять в них сейчас - значило бы зря  тратить  пули:
ведь над водой видны лишь их  глаза  и  нос.  Нет,  так  их  ни  за  что  не
подстрелить.
   Казалось, бегемоты собираются вылезть и напасть  на  охотников.  Но  нет,
близ берега они, как видно, передумали, круто повернули, расплескивая  воду,
и поплыли прочь.
   Проехав немного дальше, охотники увидели еще трех бегемотов, но уже не  в
воде,  а  на  суше.  Животные  спокойно  щипали  траву,  не   подозревая   о
надвигающейся опасности.
   - Надо отрезать их от реки, - предложил  Виллем.  -  Тогда  они  в  наших
руках.
   Охотники быстрым аллюром проехали к реке. Теперь бегемотам путь отрезан.
   Инстинкт не  спасает  этих  животных  от  опасности:  откуда  бы  она  ни
надвигалась, они бегут в одном направлении - к воде,  даже  если  дорогу  им
преграждает враг. Вот почему по первой  тревоге  все  три  бегемота,  тяжело
переваливаясь, двинулись к заливу, да с такой быстротой, какой никак  нельзя
было ожидать от этих неуклюжих созданий.
   Они бежали прямо на охотников - и тем оставалось только  посторониться  и
уступить дорогу, не то бы их попросту затоптали.
   Ганс и Виллем стояли рядом, и, когда широкий бок бегемота оказался  прямо
перед ними, оба разом прицелились чуть ниже плеча и  выстрелили.  Гендрик  и
Аренд выстрелили в другого бегемота.
   Огромные черные туши продолжали катиться  к  реке,  но  тот,  в  которого
стреляли Ганс и Виллем, заметно пошатывался и все замедлял шаг.  Не  добежав
до  берега,  он  тяжело  качнулся,  словно  корабль,  зачерпнувший  воды,  и
опрокинулся на бок. Раза два он тщетно пытался снова  подняться,  потом  все
его огромное тело судорожно затряслось и застыло неподвижно - он был  мертв.
Два других зверя с разбегу бросились в воду, и Гендрику с  Арендом  осталось
только огорчаться, что их первая попытка убить гиппопотама не удалась.
   Ганс и Виллем не считали себя удалыми  вояками,  притом  Ганс  вечно  был
поглощен своими ботаническими изысканиями,  но  вот  они  с  Виллемом  убили
гиппопотама, а ведь  случай  благоприятствовал  им  ничуть  не  больше,  чем
Гендрику с Арендом, которые упустили свою добычу!

Глава 15
ГИППОПОТАМЫ

   Еще Геродот, Аристотель, Диодор и Плиний более или  менее  верно  описали
бегемота, или гиппопотама, или, что то же самое, речную лошадь, или  водяную
корову, которая водится в голландской Южной Африке.
   Европейцы с давних пор читали об этом звере, но лишь недавно его увидели;
интерес к нему оказался так велик, что в 1851  году,  когда  была  Всемирная
выставка, Зоологическое общество выручило  десять  тысяч  фунтов,  показывая
бегемота в лондонском Риджент-парке.
   Бегемотов, привезенных из Северной Африки, нередко показывали  в  римском
цирке. Но потом  на  несколько  столетий  в  Европе  забыли  о  них.  И,  по
свидетельству заслуживающих доверия авторов, они совершенно исчезли из Нила.
   Прошло несколько веков с тех пор,  как  бегемотов  показывали  в  Риме  и
Константинополе, и все это время считалось, что доставить их живыми в  чужую
страну невозможно. Но наука  шла  вперед,  и  эта  ошибочная  гипотеза  была
опровергнута. С мая 1850 года глухой  рев  гиппопотама  стал  хорошо  знаком
постоянным посетителям Лондонского зоопарка.
   Если верить Мишелю Войну, гиппопотамы  были  обнаружены  в  реках  Китая.
Мареден поселил их на Суматре; другие сообщали, что  гиппопотамы  водятся  в
Индии,  но  ни  одно  из  этих  утверждений  не  было   подкреплено   хорошо
проверенными фактами, и родиной гиппопотама теперь считают одну лишь Африку.
   За что гиппопотаму дали название "речная лошадь", трудно понять. Едва  ли
на свете найдется другое  четвероногое,  до  такой  степени  не  похожее  на
лошадь.
   Обычно гиппопотам погружается в воду настолько, что лишь его глаза, уши и
нос остаются на поверхности, и тогда он видит, слышит и дышит, а  пулей  его
не достать. В воде гиппопотам движется  свободно  и  легко  и  бывает  очень
свиреп, но на суше он  неуклюж  и,  чувствуя  это,  держится  робко  и  даже
трусливо.
   Очевидно, эти громадные животные делают весьма полезное дело: они  ломают
и вырывают с корнем большие подводные растения, которые,  разросшись,  могли
бы преградить путь реке и  она  затопила  бы  все  вокруг.  В  Африке  шкуру
гиппопотама используют для самых разных надобностей. Мягкая, когда ее только
что сняли, она становится такой  прочной  и  жесткой,  когда  высохнет,  что
местные жители выделывают из нее копья и щиты.
   Для многих капских колонистов соленое гиппопотамье мясо - любимое блюдо.
   Больше всего ценят зубы бегемота. Его огромные  клыки  -  самая  красивая
кость из всех нам известных, и ею особенно дорожат дантисты: она  прочнее  и
сохраняет свой  цвет  лучше  всех  других  сортов,  из  которых  изготовляют
искусственные зубы.
   Длина клыков бегемота  иногда  достигает  шестнадцати  дюймов,  а  вес  -
двенадцати фунтов. Иные  путешественники  даже  уверяют,  что  видели  клыки
длиной в двадцать шесть дюймов; но в музеях Европы пока что  нет  ни  одного
клыка таких размеров. У взрослого бегемота шкура еще толще, чем у  носорога.
Она такая толстая, что ее не пробить ни отравленной  стрелой,  ни  дротиком.
Если бы не это, гиппопотамы давно исчезли бы из рек Африки -  в  отличие  от
большинства животных, к ним можно без труда подойти на  расстояние  выстрела
из лука.
   Но чтобы убить бегемота,  местным  жителям  приходится  затратить  немало
усилий и изобретательности.
   Обычно поступают так. Роют ямы-ловушки  на  дороге,  по  которой  бегемот
проходит от реки на ближнюю равнину, когда  ему  придет  охота  полакомиться
травой. Ямы надо рыть в сезон дождей. В засушливые месяцы  земля  становится
такой твердой, что совершенно не поддается убогим орудиям, которые  заменяют
местным жителям заступ. Ловушку тщательно маскируют, но  иной  раз  проходят
долгие месяцы, прежде чем гиппопотам в нее попадется.
   Есть и другой способ охоты на гиппопотамов. Над тропой, которой они  идут
из реки на соседнее пастбище, подвешивают футов на тридцать - сорок от земли
тяжелое бревно с заостренным концом,  а  поперек  тропы  протягивают  канат,
привязанный к защелке, которая это бревно  удерживает.  Когда