оптивый нрав диких скакунов, приучить  их
к хомуту и вожжам и, наконец, впрячь в повозку.
   Все же после  долгих  усилий  квагг  объездили,  пользуясь  для  обучения
поставленным на старые колеса примитивным подобием  телеги.  И  вот  наконец
кузов фургона спустили с дерева, и снова свел он дружбу  со  старыми  своими
товарищами - колесами; а парусиновый  верх  взял  все  сооружение  под  свою
защитную сень; и погрузили в фургон желто-белые полумесяцы слоновой кости; и
впрягли  квагг;  и  Черныш  взобрался  на  козлы,  защелкал  снова   длинным
бамбуковым кнутом; и колеса, обильно смазанные слоновьим жиром, снова весело
завертелись на осях!
   Как удивились добрые жители Грааф-Рейнета, когда в одно  прекрасное  утро
крытый фургон, запряженный двенадцатью кваггами, а за  ним  четыре  всадника
верхом на таких же  необычайных  конях  показались  на  главной  площади  их
городка! Как изумились они, увидав, что фургон битком набит слоновой  костью
- весь, за  исключением  одного  уголка,  где  сидит  прелестная  девочка  с
румянцем во всю щеку  и  мягкими  льняными  волосами!  И  как  они  искренне
обрадовались,  когда  узнали,  что  владелец  этой  слоновой  кости  и  отец
прелестной девочки не кто иной, как старый их друг и уважаемый  согражданин,
один из героев восстания - бывший фельдкорнет ван Блоом.
   Но не только теплый прием ожидал охотника на людной площади Грааф-Рейнета
- он нашел здесь готовый рынок для своего товара.
   В тот год слоновая  кость  продавалась  по  необычайно  высокой  цене:  в
европейских странах вошел в моду и в обиход какой-то предмет - не  припомню,
какой, - главная часть которого выделывалась из чистой слоновой кости, что и
обусловило повышенный спрос на нее. Для вернувшегося  охотника  это  явилось
счастливым обстоятельством, позволившим ему сбыть товар за наличные деньги и
по хорошей цене: слоновая кость дала ему сумму, почти вдвое превышавшую  его
расчеты.
   Ван Блоом, конечно, не мог захватить с собою сразу  все  свое  богатство,
так как бивней было столько, что никакой фургон  не  забрал  бы  их  в  один
прием. Половину пришлось оставить, упрятав поблизости от нваны, и предстояло
еще съездить туда за второй партией.
   Когда  подошло  для  этого  время,  ван  Блоом  отправился  в   путь   и,
благополучно  доставив  в  Грааф-Рейнет  свой  товар,  сдал  его  оптовикам,
закупившим у него вперед всю партию. Теперь у него было целое  состояние,  и
притом наличными деньгами. Ван Блоом снова стал богатым человеком.
   На этом мы закончим его историю, добавив только, что успешная охота  дала
ему возможность выкупить старое свое имение и  поставить  в  нем  образцовое
хозяйство, заведя лучшие  породы  лошадей,  коров  и  овец;  что  ферма  его
процветала и он пользовался в обществе большим почетом; что и  правительство
вернуло ему свое доверие и, восстановив  его  сперва  на  прежней  должности
фельдкорнета, выдвинуло его вскоре на  пост  ланддроста,  то  есть  главного
должностного лица по округу.
   Ганс вернулся к прерванным занятиям в  колледже,  а  запальчивый  Гендрик
получил доступ к профессии, к которой питал  наибольшую  склонность,  и  был
записан корнетом в полк капских конных стрелков. Маленького Яна отправили  в
школу учиться  грамматике  и  географии,  между  тем  как  прелестная  Трейи
осталась при  отце  -  украшать  своим  присутствием  его  почтенный  дом  и
присматривать за хозяйством.
   Тотти по-прежнему царствовала на кухне, а Черныш занял, конечно,  в  доме
важное положение и еще долгие годы пощелкивал своим длинным кнутом,  погоняя
длиннорогих волов богатого ланддроста.
   Но, пожалуй,  довольно  на  этот  год  -  довольно  с  нас  пока  и  этих
приключений. Будем надеяться, юные мои читатели, что, прежде чем мы  с  вами
еще раз обернемся вокруг солнца, мы совершим новую поездку в страну буров  и
встретимся опять с достойным ван Блоомом, с его бушменом и  с  его  "лесными
ребятами".



Майн РИД
БУРЫ
КНИГА ВТОРАЯ

ЮНЫЕ ОХОТНИКИ
(ИЛИ ПОВЕСТЬ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ В ЮЖНОЙ АФРИКЕ)

Перевод с английского И.Грушецкой, Л.Слонимской




Глава 1
ЛАГЕРЬ ЮНЫХ ОХОТНИКОВ

   Близ слияния двух  великих  рек  Южной  Африки  -  Оранжевой  и  Вааль  -
виднеется лагерь юных охотников. Он стоит на южном берегу реки Оранжевой,  в
роще вавилонских ив, ветви которых, покрытые серебристыми листьями,  ласково
склоняются над водой и окаймляют оба берега величественной реки на  всем  ее
доступном глазу протяжении.
   Редкой красоты дерево эта вавилонская ива. Даже пальмы - принцы  лесов  -
едва ли превосходят ее изяществом очертаний. В наших краях ее  вид  навевает
печальные мысли: мы привыкли видеть в ней эмблему горя. У нас она называется
плакучей ивой, и ее нежная листва серебряным саваном украшает  наши  могилы.
Совсем иные чувства вызывает это прекрасное дерево на безводных плоскогорьях
Южной Африки. В этой стране ручьи и реки - большая редкость, и плакучая ива,
верный знак присутствия воды, здесь символ радости, а не эмблема печали.
   И действительно,  в  лагере,  расположившемся  под  ее  тенью  на  отмели
величавой Оранжевой реки,  царит  веселье:  непрерывные  взрывы  звонкого  и
громкого смеха оглашают воздух и вызывают эхо на противоположном берегу.
   Кто же смеется там так громко и весело? Юные охотники.
   А кто они такие, эти юные охотники?
   Давайте пойдем к лагерю и поглядим на них поближе. Сейчас ночь, но  яркие
вспышки костра позволят нам рассмотреть всех, кто сидит вокруг него. При его
свете мы и набросаем их портреты.
   Они тут в "полном составе" - все шестеро, и ни одному из них  нет  еще  и
двадцати лет. Все это мальчики в возрасте между десятью и двадцатью  годами,
хотя двое или трое из них, а может быть, и еще  некоторые,  воображают  себя
взрослыми мужчинами.
   В троих из этой компании вы с первого взгляда  узнаете  старых  знакомых.
Это не кто иные, как Ганс, Гендрик и Ян, наши бывшие "лесные ребята".
   С той поры, как мы видели их в последний раз, прошло несколько лет, и они
порядком выросли, но ни один еще не достиг полной возмужалости. Хоть они уже
больше и не "лесные ребята",  но  все  же  мальчики.  Яна,  которого  обычно
называли "маленьким Яном", называют по-прежнему - и не без причины.  Если  б
он вытянулся во весь рост и стал бы на самые кончики пальцев, то и тогда его
затылок едва-едва пришелся бы вровень с верхушкой четырехфутового шеста.
   Ганс сделался выше, но, пожалуй, стал  тоньше  и  бледнее.  Два  года  он
провел в колледже, где усердно  корпел  над  книгами,  и  сильно  отличился,
получив по всем предметам первую награду.  С  Гендриком  произошла  заметная
перемена. Он перерос своего старшего брата и ввысь и вширь и выглядит  почти
совсем взрослым. Ему около восемнадцати лет, он прям, как  тростник,  вид  у
него решительный и походка,  как  у  военного.  Оно  и  неудивительно:  ведь
Гендрик за это время больше года прослужил корнетом в полку  капских  конных
стрелков и теперь еще состоит в  этом  звании,  в  чем  нетрудно  убедиться,
взглянув на его шапку с золотым  шитьем  на  околыше.  Вот  все,  что  можно
сказать про наших старых знакомых, "лесных ребят".
   Но кто же остальные  трое,  сидящие  вместе  с  ними  у  костра?  Кто  их
товарищи? А они, несомненно, не только их товарищи, но и  друзья.  Кто  они?
Скажем в двух словах: это ван Вейки, трое сыновей Дидрика ван Вейка.
   А кто такой Дидрик ван Вейк? Это тоже нужно  объяснить.  Дидрик  -  очень
богатый бур-скотовод; каждый вечер в его обширные краали работники  загоняют
более трех тысяч лошадей и крупного рогатого скота, а овцам и  козам  его  и
числа  нет.  Дидрик   ван   Вейк   справедливо   считается   самым   богатым
буром-скотоводом во всем Грааф-Рейнете.
   Большое поместье, или ферма, Дидрика ван Вейка граничит с  фермой  нашего
старого знакомого, Гендрика ван Блоома; и вышло так, что  Гендрик  и  Дидрик
стали закадычными друзьями и неразлучными приятелями. Встречаются  они  раза
по два на дню. Каждый вечер Гендрик отправляется верхом в крааль Дидрика или
Дидрик - в крааль Гендрика ради удовольствия выкурить  вместе  по  громадной
пенковой трубке или же  выпить  по  стаканчику  брандвейна,  настоянного  на
косточках из собственных персиков. Они и правда настоящие  старые  товарищи,
ибо оба в молодости  понюхали  пороху  и,  как  все  старые  солдаты,  любят
вспоминать  разные  случаи  из  своей  военной  жизни  и  заново  переживать
сражения, в которых когда-то участвовали.
   Неудивительно поэтому, что их дети тоже близко  сошлись  друг  с  другом.
Впрочем, между двумя семействами есть еще и  узы  родства:  их  матери  были
двоюродные сестры, так что их дети - так называемые троюродные, а это весьма
многообещающий вид свойства, и никому не покажется  странным,  если  в  один
прекрасный день связь между семействами ван Блоома и  его  друга  ван  Вейка
станет еще более тесной и нежной. Дело в том, что у ван Блоома (как известно
всему свету) есть дочка - прекрасная светловолосая,  румяная  Трейи;  а  ван
Вейк - отец прехорошенькой брюнетки Вильгельмины - тоже единственной дочери.
По игре случая, в каждом  семействе  оказалось  по  трое  сыновей;  но  хотя
мальчики и девочки слишком молоды, чтобы думать о браке, однако ходят слухи,
будто семейства ван Блоома и ван Вейков в очень недалеком будущем породнятся
между собой путем двойного брака и что оба приятеля, Гендрик и Дидрик, будто
бы против этого отнюдь не возражают.
   Я сказал, что в каждом семействе по  три  мальчика.  Вы  уже  знаете  ван
Блоомов - Ганса, Гендрика и Яна. Теперь  позвольте  познакомить  вас  с  ван
Вейками. Их зовут Виллем, Аренд и Клаас.
   Виллем - старший, и, хотя ему еще нет и восемнадцати лет, по виду он  уже
вполне сложившийся мужчина. И в самом деле,  Виллем  юноша  весьма  крупный,
настолько крупный, что ему даже дали прозвище  "Толстый  Виллем".  Его  сила
соответствует этим размерам - из всех молодых охотников он самый сильный.  О
своей внешности  он  не  слишком-то  заботится.  Его  одежда,  состоящая  из
просторной домотканой куртки, клетчатой рубахи и необычайно широких  кожаных
штанов, свободно висит на нем и делает его еще  толще,  чем  он  есть.  Даже
широкополая войлочная шляпа и та сидит на голове, как гриб, а  его  болотные
сапоги несоразмерно велики для ног. Держится Виллем  так  же  непринужденно,
как свободна его одежда, и, хотя он силен, как  лев,  и  знает  это,  он  не
обидит и мухи, а его мягкий и  отзывчивый  нрав  сделал  его  любимцем  всех
окружающих. Толстый Виллем - славный охотник; его ружье,  настоящий,  самого
крупного калибра голландский громобой, всегда при нем; кроме того, он  носит
с собой громаднейший  пороховой  рог  и  сумку,  битком  набитую  свинцовыми
пулями. Юноша обыкновенной силы зашатался бы под  таким  грузом,  а  Виллему
хоть бы что.
   Как вы, вероятно, помните, Гендрик ван Блоом тоже славный  охотник,  и  -
шепну вам на ушко - между этими  двумя  Нимвродами  <Нимврод  -  легендарный
библейский царь и охотник.> установилось нечто вроде соревнования; не  скажу
- соперничества, потому что для этого они  слишком  добрые  друзья.  Любимое
оружие  Гендрика  -  винтовка,  тогда  как  громобой  Толстого   Виллема   -
гладкоствольное ружье; и оба приятеля,  сидя  у  костра,  часто  вступают  в
горячие споры по поводу достоинств этих двух видов оружия. Однако  споры  их
никогда не переходят границ приличия, потому что, как ни распущен и неряшлив
Толстый  Виллем  по  своему  внешнему  виду,  по  характеру   он   настоящий
джентльмен.
   Такой же джентльмен, но куда более подтянутый и изящный,  второй  из  ван
Вейков - Аренд. Его замечательная  наружность  и  мужественная  красота  под
стать самому Гендрику ван Блоому, хотя ни в чертах, ни в  цвете  лица  между
ними нет сходства. Гендрик - светлый  блондин,  а  Аренд  -  очень  смуглый,
черноглазый и черноволосый. Да и все ван Вейки смуглые, так как  принадлежат
к  той  части  голландских  поселенцев,  которых  называют  иногда  "черными
голландцами". Но темный оттенок кожи очень идет к тонким чертам Аренда, и во
всем Грааф-Рейнете не сыскать юноши красивее его.
   Ходит слух, будто именно таково мнение красавицы Гертруды ван Блоом;  но,
вероятно, это только пустые  сплетни,  потому  что  прекрасной  Трейи  всего
только тринадцать лет и, следовательно, ей еще рано иметь свое  суждение  по
этому предмету. Впрочем, в Африке девушки развиваются рано, и кто его  знает
- может быть, тут что-нибудь да есть.
   Одежда Аренда отличается хорошим вкусом и ладно сидит на нем. Это  куртка
из выделанных шкур антилоп-скакунов. Она не только изящно скроена  и  сшита,
но и нарядно отделана  узорами  из  кусочков  красивого  леопардового  меха,
широкие полосы которого тянутся вдоль наружного шва штанов, от  поясницы  до
самой щиколотки, что придает всему  его  наряду  богатый  и  эффектный  вид.
Головной убор Аренда такой же, как и у Гендрика ван Блоома:  военная  шапка,
на  околыше  которой  вышит  золотом  сигнальный  горн  и  какие-то   буквы;
объясняется это тем, что Аренд, так же как и  его  троюродный  брат,  служит
корнетом в полку капских конных стрелков  и,  несмотря  на  свою  молодость,
солдат он, конечно, лихой.
   Нарисуем теперь двумя штрихами портрет Клааса. Клаас  того  же  возраста,
что и Ян, и одного с ним роста, но в их фигурах есть  существенная  разница.
Ян, как вы знаете, худой и жилистый мальчуган, тогда  как  Клаас,  напротив,
широкоплечий, толстый и коренастый. Он так толст, что два  с  половиной  Яна
вряд ли составят одного Клааса.
   На обоих надеты суконные куртки и штаны и  небольшие  широкополые  шляпы;
оба ходят в одну школу; во всем прочем они совсем не похожи друг  на  друга,
но зато по части птицеловства и  тому  подобных  подвигов  оба  они  большие
мастера. У каждого из  них  только  по  маленькому  охотничьему  ружьецу,  и
поэтому они  не  надеются  убить  антилопу  или  какое-либо  другое  большое
животное; но, как ни малы их ружья, а мне жалко куропаток,  цесарок  и  даже
быстроногих дроф, если они, зазевавшись, подпустят к себе этих мальчиков  на
расстояние выстрела.
   Я  уже  вскользь  упомянул,  что  между  охотниками  Толстым  Виллемом  и
Гендриком замечается своего рода охотничья ревность.
   Такая же ревность, чуть приправленная завистью, издавна существует  между
обоими птицеловами и временами приводит их к взаимному  охлаждению,  которое
длится, однако, совсем недолго.
   Ганс и Аренд не завидуют друг другу и вообще никому на свете.
   Ганс для этого чересчур философ; к тому же в  знакомстве  с  естественной
историей ему нет равных. Никто из его  товарищей  и  не  помышляет  о  такой
учености; ему всегда принадлежит последнее слово во  всяком  научном  споре,
возникающем между друзьями.
   Что касается Аренда, то он как будто даже не замечает  своих  достоинств.
Красивый, храбрый, великодушный, он вместе с тем простой и скромный малый  -
юноша, которого нельзя не полюбить.
   Вот теперь вы знаете, кто такие молодые охотники.

Глава 2
БУШМЕН ЧЕРНЫШ И КАФР КОНГО

   Я уже говорил, что молодые охотники раскинули свой лагерь на южном берегу
великой Оранжевой реки. Что же  они  там  делают?  Много  долгих  дней  пути
отделяет их от границ Капской колонии и  еще  более  -  от  родного  дома  в
Грааф-Рейнете. Поблизости нет никакого  жилья.  Ни  один  белый  никогда  не
заходил так далеко, если не считать купцов;  эти  люди  ради  выгод  меновой
торговли проникают со своими караванами  чуть  ли  не  в  самые  центральные
области Африканского континента. Изредка какой-нибудь бур-скотовод, кочуя со
своими стадами в поисках  пастбищ,  случается,  забредет  в  эту  отдаленную
страну; но тем не менее ее никак нельзя назвать населенной.
   Что же делают в этой пустыне молодые ван Блоомы и ван Вейки? Наверно, они
попросту отправились в охотничью экспедицию.
   Эта экспедиция была  давно  задумана  и  долго  обсуждалась.  Со  времени
знаменитой охоты на слонов "лесные ребята" ни разу не  гонялись  за  зверем.
Гендрик был в полку, а Ганс и Ян занимались своими уроками. Аренд  ван  Вейк
был вместе с Гендриком, а Клаас учился, как и Ян. Один только Толстый Виллем
время  от  времени  охотился  на   антилоп-скакунов   и   других   животных,
встречающихся в окрестностях ферм.
   Теперь же  они  отправились  в  большую  экспедицию,  далеко  за  пределы
населенной части колонии.  Родители  не  противились  их  желанию.  Мальчики
получили полное их согласие, а также все необходимое снаряжение.  У  каждого
была хорошая лошадь, и каждые  три  брата  имели  свой  большой  фургон  для
лагерных принадлежностей; эти же фургоны служили им палатками  для  ночлега.
При каждом фургоне был свой возница и полная упряжка из  десяти  длиннорогих
буйволов; сейчас буйволы и небольшая свора сурового вида  гончих  находились
тут же, в лагере; буйволы стояли  привязанные  к  перекладинам  фургонов,  а
собаки разлеглись вокруг костра.  Лошади  тоже  были  привязаны:  одни  -  к
колесам, другие - к растущим поблизости деревьям.
   Кроме ван Вейков и ван Блоомов, в лагере  находились  еще  два  человека,
вполне заслуживающих того, чтобы сказать о них несколько слов; они -  важные
участники экспедиции, без них фургоны превратились бы только  в  обузу.  Это
возницы фургонов, и оба они очень гордятся своей должностью.
   В одном из возниц вы узнаете своего старого знакомого. Большая  голова  и
выдающиеся  скулы,  между  которыми  помещаются  плоские,  широкие   ноздри,
маленькие  раскосые  глазки,  короткие  курчавые  волосы,  редкими   пучками
торчащие на громадном черепе, желтая кожа, приземистая, плотная фигура  едва
четырех футов ростом, скромно одетая в красную фланелевую  рубаху  и  темные
кожаные штаны, -  все  эти  отличительные  черты  безошибочно  напомнят  вам
старого приятеля: бушмена Черныша.
   Это и правда Черныш; и, хотя не один год пролетел над обнаженной  головой
бушмена, с тех пор как мы видели его последний раз, никаких заметных перемен
в Черныше обнаружить нельзя. Редкие  кустики  коричнево-черных,  похожих  на
шерсть волос по-прежнему украшают темя и затылок Черныша, и  они  ничуть  не
стали реже; та же добродушная усмешка расплывается на его  желтом  лице;  он
все тот же верный слуга, тот же искусный возница, тот же мастер на все руки,
каким был всегда. И, разумеется, Черныш правит фургоном ван Блоомов. Возница
фургона ван Вейков так же мало похож на Черныша,  как,  скажем,  василек  на
медведя.
   Во-первых, он на целую треть выше бушмена - ростом он более шести  футов.
На ногах у него не кожаные чулки - чулок он никогда не носит, - а  сандалии:
эта обувь ему более привычна.
   Цвет лица у него темнее, чем  у  готтентотов,  но  не  черный,  а  скорее
бронзовый; и волосы на его голове хотя тоже немного смахивают на шерсть,  но
длиннее, чем у Черныша, и не так курчавы, чтобы можно было  подумать,  будто
они собираются пустить корешки с обоих концов. Нос у Черныша приплюснутый, а
у Конго - почти орлиный. Темные пронзительные глаза, ряд белых ровных зубов,
губы умеренной толщины и  прямой  стан  придают  ему  величественный  вид  в
противоположность  комической  наружности  бушмена,  короткое  и  нескладное
туловище которого и ухмыляющаяся физиономия вызывают невольный смех.
   Одежда этого рослого дикаря не лишена изящества. Она  представляет  собой
нечто вроде короткой туники, стянутой у пояса  и  спускающейся  до  середины
бедер. Туника эта совсем  особенная.  Это  как  бы  широкая  драпировка  или
бахрома из длинных белых полос, но не сотканных вместе  и  не  переплетенных
между собой, а висящих свободно и густо.  Это  настоящая  одежда  дикаря,  и
состоит она всего-навсего из множества хвостов - белых хвостов антилопы гну,
сшитых вместе у пояса и вольно спадающих во всю длину  вдоль  бедер.  Что-то
вроде накидки из таких же хвостов на плечах, медные кольца на  щиколотках  и
тугие браслеты на  запястьях,  пучок  страусовых