ать, чтобы услышать его.
   Они еще  не  успели  спуститься  вниз,  когда  все  местные  кошки  вдруг
развернулись и поспешили в противоположном направлении.
   - В чем?.. - начала Яна.
   "Банни", - раздался в ее мозгу ясный ответ.
   - Это ты сказал, Нанук?
   Кот смиренно взглянул на нее и негромко заворчал.
   - Я не хочу, чтобы со мной было трудно общаться,  Нанук.  Кивни  головой,
если с Банни все в порядке и она едет сюда.
   Нанук с торжественной серьезностью наклонил голову.
   - Это такое облегчение... - Яна с благодарностью  погладила  великолепный
мягкий мех. - Может быть, однажды мы с тобой сможем вести достойную  беседу,
- прибавила она, набравшись смелости.
   "Скоро".
   - Ох!
   В этот момент из-за края высокой стены, окружавшей гавань, показался Шон,
и Яна бросилась к нему, торопливо рассказывая о  том,  какие  вести  оставил
Джонни вместе с горючим, выгруженным во Фьорде. Несмотря на то что  от  Шона
просто-таки разило рыбьим жиром и морской солью, было так хорошо ощущать его
объятия, видеть его лицо, его улыбку - он был явно  рад  встрече  с  Яной...
Потом Нанук, до того сидевший на ступенях и с достоинством  ожидавший  своей
очереди, должно быть, решил заговорить с Шоном, который широко  улыбнулся  и
потрепал уши кота-охотника.
   - Банни и Диего направляются сюда; Тишь  -  единственная  кошка,  которая
выжила в Проходе Мак-Ги - следует за ними по пятам. Нанук встречался с  ней,
чтобы успокоить и защитить ее в пути, но оставил ее и вернулся к нам,  чтобы
мы больше не волновались о детях. Он говорит, это поселение  должно  подойти
Тишь. Ей нужно снова почувствовать себя в безопасности.
   - И не ей одной. Когда они все должны прибыть? Что говорит Нанук?  Я  уже
начала всерьез волноваться, Шон...
   Шон пожал плечами:
   - Может быть, к ночи... - Он крепче обнял Яну. - Не стоит тратить силы  и
идти им навстречу. Нанук говорит, что с ними все в порядке.
   - Подожди, Шон, повтори-ка -  что  значит  "единственная  кошка,  которая
выжила в Проходе Мак-Ги"? Только одна? Что случилось с остальными? Я думала,
что о кошках заботятся во всех поселениях - так же, как Клодах  заботится  о
своих в Килкуле...
   - А они заботятся о ней. Да, для меня  это  тоже  очень  важная  новость.
Поселение, в котором выжила только одна кошка, - это поселение,  попавшее  в
серьезную беду.
   - Шон, что там произошло с детьми?
   - Вскоре мы это узнаем. - Шон обнимал Яну за плечи,  это  успокаивало.  -
Тот факт, что Нанук вернулся  к  нам,  доказывает,  что  с  ребятами  все  в
порядке, что бы ни произошло в Проходе Мак-Ги... Ты лучше  посмотри,  любовь
моя, что я принес тебе на ужин!
   С этими словами Шон продемонстрировал двух рыбин в радужной чешуе. Рыбины
были длиной в его руку, но при этом заметно толще.
   - Прекрасно! У Ардис еще осталось несколько  картофелин,  к  тому  же  мы
разморозили лук и морковь. Когда Банни и Диего доберутся сюда, они наверняка
будут голодны и захотят поесть.
   - Не меньше, чем мы захотим услышать их новости.
   Когда Банни и Диего, бережно несший на руках  раненую  Дину,  в  сумерках
добрались до поселка, ужин был уже приготовлен; однако к еде  приступили  не
сразу - были и более важные дела.
   Банни кивнула в сторону стола, накрытого на шесть человек.
   - Откуда вы знали, что мы приедем? - спросила она. -  А,  знаю!  Конечно,
это Нанук. Он бежал  мимо  нас,  остановился,  чтобы  принюхаться,  а  потом
помчался дальше. Правда, мы не видели, чтобы он возвращался.
   - Зато он видел вас, - ответил Шон. - Он спешил на помощь оранжевой кошке
из Прохода Мак-Ги. Вы не видели ее по дороге?
   Однако Банни не ответила, только покачала головой. Все ее  внимание  было
сосредоточено на Дине, которой в этот момент  зашивали  раны  и  фиксировали
сломанные ребра и заднюю лапу. Ардис хорошо знала свое  дело:  Дина  была  в
заботливых руках. Ардис наложила повязку и на хвост, однако подозревала, что
там могли быть необратимо повреждены нервы. Дина сумела рассказать  Диего  о
том, что после удара посохом по голове человек схватил ее за хвост и  ударил
о ближайшее дерево.
   Диего был мрачнее тучи, пока Ардис не успокоила его, объяснив, что собака
непременно поправится, разве что хвост у нее не будет работать. В это  время
Банни кратко излагала ситуацию, сложившуюся в Проходе Мак-Ги, рассказывала о
страхе и покорности тамошних жителей, о тех делах, которые творил Саток, и о
чудовищно замурованной пещере.
   - О чем умолчала Банни, - начал Диего, когда Фингаард бережно уложил Дину
на теплое одеяло у очага, - так это о том, что этот проклятый Саток чуть  не
сделал с ней самой.
   - То, что он сделал с планетой,  гораздо  страшнее,  -  возразила  Банни,
бросив на Диего яростный взгляд; в ее глазах  блеснули  слезы.  -  Я  смогла
спастись, но, дядя Шон, он сделал так, что в Проходе Мак-Ги никто  не  может
разговаривать с планетой!..
   - Он хотел изнасиловать тебя! - Диего почти кричал.
   - Он уже изнасиловал нашу планету!  -  крикнула  в  ответ  Банни,  уперев
кулачки в бока и гневно глядя на Диего.
   - Банни! Диего! - Шон произнес их имена тихо, но очень твердо. -  Теперь,
когда Дина в безопасности, вы можете по очереди рассказать нам подробности о
том, что произошло в Проходе Мак-Ги, пока все мы будем есть.
   - Совершенно верно, - откликнулась Ардис,  подталкивая  молодых  людей  к
столу. Фингаард немедленно принес и  поставил  на  стол  печеную  рыбу.  Яна
добавила  к  этому  миски  с  овощами,  и  вскоре  порядок  за  столом   был
восстановлен.
   - Диего слагает об этом песню, - сказала Банни.
   Диего  посмотрел  на  девушку:  в  его  взгляде  смешались   раздражение,
восхищение и возмущение артиста.
   - Она совершенно не готова.
   - Когда она будет окончена, это будет особенная песня.  -  Банни  одарила
его лучезарной улыбкой.
   - Когда бы песня ни была  готова,  мы  выслушаем  ее  очень  внимательно,
Диего, - успокаивающе заметила Ардис.
   - А теперь, пожалуйста, расскажите нам все, как было, -  проговорил  Шон,
возвращаясь к основной теме разговора.
   Никто из взрослых не перебивал двух молодых людей, когда те  рассказывали
обо всем происшедшем в Проходе Мак-Ги; они воздали  должное  друг  другу,  а
равно и усилиям Крисака. Шон и Фингаард  заставили  их  повторять  некоторые
моменты - например, рассказ о  петрасиле  и  о  том,  насколько  далеко  его
покрытие простирается в глубь пещеры, а также биографию Сатока - то, что так
хитро сумела выведать у него Банни.
   - Ты - умная кошечка, -  сказал  Шон,  ласково  и  одобрительно  погладив
волосы девушки; увидев, что Диего при этом нахмурился, он  взъерошил  и  его
шевелюру и рассмеялся, когда юноша отстранился.  -  Она  -  моя  племянница,
парень. Тебе повезло, что я делю с тобой ее общество!
   - Да? - ошеломленно выдохнул Диего.
   - Теперь, - Фингаард решил  взять  беседу  в  свои  руки;  его  узловатый
загрубевший палец чертил круги на деревянной столешнице, - у нас есть  враг,
за которым следует наблюдать. У нас есть  пещера,  которая  была  разрушена.
Можно ли чем-нибудь растворить этот петрасил?
   - Да, но химические составляющие  такого  растворителя  нельзя  найти  на
космобазе, - ответил Шон.
   - Здесь потребовались бы бочки  растворителя.  -  Диего  расширил  глаза,
словно бы пытаясь охватить взглядом  все  то  пространство  пещеры,  которое
нуждалось в восстановлении. - Жутко много.
   - Верно, -  подтвердил  Шон.  -  А  любой  растворитель,  который  сможет
растворить и  петрасил,  возможно,  повредит  Сурсу  больше,  чем  само  это
покрытие.
   - Если такое можно было сделать в Проходе Мак-Ги, где люди  очень  похожи
на нас - ведь их отличие от нас заключалось только в том, что они были более
уязвимы, поскольку у  них  долго  не  было  шаначи,  -  озабоченно  хмурясь,
проговорила Ардис, - то разве нельзя устроить такое где-нибудь еще?  Неужели
этому Сатоку было так легко обмануть людей и заставить их перестать  слышать
планету?
   - Это мне тоже приходило в голову, - с тяжелым вздохом проговорил Шон.  -
Мы прибыли сюда с особой целью...
   Огромная ладонь Фингаарда легла на его плечо.
   - Теперь, когда мы знаем, что произошло, мы  можем  сделать  многое,  мой
друг; ты же  сможешь  отдаться  исполнению  своей  миссии,  которая,  как  я
чувствую, не менее важна, чем эта проблема.
   - Значит, вы думаете, что Эйфа и Мал были правы и под морем есть туннель,
ведущий на юг от пещер Фьорда? Если они были  правы,  мы  сможем  установить
связь с южным континентом, возможно, даже торговый путь и при этом  обойтись
без технологии Компании, позволяющей путешествовать по  воздуху,  и  без  ее
ледоколов...
   Фингаард торжественно кивнул несколько раз:
   - Во времена моего отца из пещер выходили существа, рожденные не в  море,
а на суше - и не здесь, в землях северного континента. Мал послал назад свою
кошку-охотника, но она была тяжело ранена. Только та безграничная  верность,
которую эти существа испытывают по отношению к тем, кого  любят,  заставляла
ее идти вперед, пока она не добралась до нас. Как вы знаете, мы вели  поиски
и продвинулись довольно далеко, но потолок пещеры обрушился, завалив путь...
   На этот раз он покачал головой с печальным сожалением.
   - Но мы также не нашли никаких следов Эйфы или ее кошки-охотницы  Угрейн,
так что, возможно, им удалось продвинуться дальше.
   Шон положил руку на руку Фингаарда, заглянул в его озабоченное лицо:
   - Теперь, увидев эти места, я полагаю, такая возможность была. Я и раньше
собирался отправиться сюда и разобраться, но несчастье  случилось  раньше  и
застало нас врасплох. Мы  задержались,  потом  нужно  было  договориться  по
поводу Банни, а потом, после лэтчки, когда  мы  пели  в  их  честь,  у  меня
возникло совершенно четкое ощущение того, что их  обоих  уже  нет.  Чувствуя
это, я не мог заставить себя прийти сюда. Теперь, увидев туннель, я увидел и
саму ситуацию в несколько ином свете. Кто-нибудь  мог  выбраться  наружу  на
другой стороне. Я должен исследовать эту возможность:  это  мой  долг  перед
самим собой и перед своей семьей.
   Внезапно все  застыли:  проникая  сквозь  толщу  каменных  стен,  до  них
донеслись нечеловеческие вопли; они  становились  то  громче,  то  тише,  то
превращались в яростные завывания. Издав утробный горловой рык, Нанук поднял
голову;  на  его  морде  возникло  выражение  отвращения   и   оскорбленного
достоинства.  Шон  вдруг  начал  смеяться,  что  как-то  не  соответствовало
чудовищной какофонии снаружи.
   - Почему весь этот кошмар вызывает у тебя смех, Шон Шонгили?  -  спросила
Яна. От шума лопались барабанные перепонки.
   На лице Ардис возникло выражение отвращения:
   - Это здешние коты устроили кошачью свадьбу. Правда, не  припомню,  чтобы
раньше они так шумели...
   Вытирая слезы, Шон с трудом сумел выдавить объяснение:
   - Это Тишь, - и, обернувшись к Банни и Диего, добавил:
   - кошка из Прохода Мак-Ги.
   - Тишь добралась сюда?  -  Обрадованная  Банни  поднялась  было,  но  Шон
решительно усадил ее назад.
   - Не трогай ее сейчас, дорогая. Ей это будет не по душе.
   Плечи Шона снова затряслись от смеха.
   - Шон Шонгили, этого объяснения недостаточно! - пожаловалась Яна.
   Не  в  силах  говорить,  Шон  махнул  рукой  в  сторону  Нанука,  который
снисходительно беседовал с Банни. Поняв, что он хочет сказать, девушка  тоже
начала хихикать.
   - Ну вот, теперь еще и она!.. - возмутилась  Яна,  хотя  более  всего  ей
хотелось рассмеяться вместе со всеми.
   - Тишь была последней кошкой в Проходе Мак-Ги, - сказала Банни, - а котов
там у нее не было. Думаю, сейчас она пользуется  случаем,  чтобы  наверстать
упущенное!
   - Неужели им обязательно заниматься этим именно здесь и именно сейчас?  -
возмутилась Ардис.
   - Полно, милая, - широко ухмыльнулся Фингаард, притянув к себе жену, - ты
и сама вела себя  похоже  раз  или  два,  когда  я  возвращался  из  долгого
плавания.
   С возмущением,  отчасти  показным,  Ардис  попыталась  оттолкнуть  своего
массивного супруга; попытки ее успехом не  увенчались,  зато  добавили  всей
честной компании веселья:
   - Такого никогда не было, ты, олух здоровенный!
   До их ушей донесся еще один страстный  вопль,  после  которого  наступила
благословенная тишина.
   - Ну что ж, - сказал Шон, - давайте-ка ложиться.  Выспимся  хорошенько  -
нам еще предстоит экспедиция...
   Он повернулся к Ардис и вопросительно взглянул на нее.
   - О, Джонни привез вам все нужное снаряжение  и  двойной  запас  пищи.  -
Ардис махнула рукой в сторону склада, потом поднялась и принялась убирать со
стола. Яна и Банни в ту же минуту оказались на ногах; за ними встал и Диего.
   Вскоре  все  в  доме  уже  спали,  и  никто  не  заметил,  как  маленькая
оранжево-полосатая кошка, усталая, но довольная, тихо  прокралась  внутрь  и
свернулась клубочком у очага.

***

   Джонни Грина вовсе не радовала мысль оставлять К.Н. (кто только умудрился
дать  ребенку  такое  отвратительное  имя  -  Козий  Навоз!..)  в   пределах
досягаемости Мэттью Лузона, хотя он и был абсолютно уверен, что с  Лонсианой
Онделаси и ее семейством девочка будет в полной безопасности.
   Особенное беспокойство вызывало  у  него  то,  что  девочка  была  просто
счастлива находиться возле Лузона; она восторженно поднимала на него  глаза,
когда он начинал говорить, и просто из кожи вон лезла, чтобы ответить на все
его вопросы. Какой болван сказал, что  дети  способны  отличить  подонка  от
святого?..
   А Лузон, старый мошенник, казался истинным святым, когда  утешал  бедного
напуганного ребенка, считавшего себя недостойным внимания Мэттью, и при этом
не упускал ни одного случая, чтобы показать девочке, как ей повезло, что  он
хочет с ней говорить. Черт побери, малышка была готова просить  прощения  за
то, что дышит одним воздухом с ним!
   Джонни вовсе не хотел брать с собой Мэттью, когда  отправлялся  навестить
свою старинную соратницу по службе  на  корабле,  Лонси,  бывшую  теперь  не
только бабушкой, но и  одной  из  глав  поселения  Сьерра-Падре.  Но  Мэттью
торжественно объявил, что намерен до конца  выполнить  свой  долг  служащего
Компании в отношении девочки, проследить за тем, чтобы она была "помещена  в
надлежащие условия". К.Н, при этом  смотрела  на  него  широко  распахнутыми
глазами и держала его за руку.
   За почти двадцать лет, прошедших с тех пор, как Лонси вышла в отставку  и
вернулась на Сурс, она изрядно прибавила в  весе,  приобрела  гораздо  более
внушительный  вид,  чем  в  те  времена,  когда  была  простым  офицером,  и
обзавелась поистине огромной семьей. В  ширину  почти  такая  же,  как  и  в
высоту, она заплетала свои густые черные волосы, в которых была едва заметна
седина, во  множество  кос,  уложенных  в  сложную  прическу  и  скрепленных
костяным гребнем тонкой работы, явно невероятно дорогим -  Джонни  видел,  с
какой жадностью Мэттью смотрел на это украшение. Животное, из кости которого
был выточен гребень, жило явно не на этой планете.
   - Ax, pobrecita! - воскликнула Лонсиана, увидев  девочку.  Мэттью  и  его
ассистента, которых Джонни весьма осторожно представил ей,  она  практически
проигнорировала, зато немедленно подняла на руки и прижала к своей  обширной
груди ошеломленную малышку, испуганно и изумленно расширившую глаза.  -  Que
lastima. Что с тобой произошло?
   Гневный взгляд черных глаз Лонсианы уперся в Мэттью.
   - Тише, тише, Лонси, - проговорил Джонни. - Мы нашли ее на равнинах.  Она
говорит, что идет из какой-то адской дыры, которая зовется Долиной Слез.
   Лонси со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы, ее глаза сузились.
   - Мы слышали об этом месте. Мальчишка Церина Гонсалеса, у которого всегда
было что-то не в порядке с головой, сказал, что пойдет туда.  Он  услышал  о
Долине от какого-то типа, который пришел менять скверное полотно на  еду.  С
этим типом  был  мальчонка,  который  сбежал  от  него.  Церин  слышал,  что
мальчонка рассказывал той семье, которая его приняла. Эта Долина  -  ужасное
место. Там бьют и запугивают детей чудовищно глупыми суевериями,  которые  в
Долине называют религией! По крайней мере, так я слышала.
   Мэттью Лузон выглядел так, как будто кто-то внезапно сделал ему  подарок,
и уже открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но тут  снова  заговорила
Лонси.
   - Ничего, pobrecita, - обратилась она к своей новой подопечной, -  здесь,
с Лонсианой Онделаси, ты будешь в безопасности.
   Джонни  не  хотел,  чтобы  Лонси  слишком  легко  относилась   к   такому
изворотливому мерзавцу, как  Лузон,  а  потому  бросил  ей  предостерегающий
взгляд, который она заметила и поняла. Обернувшись к Лу-зону, Лонси  пустила
в ход свое немалое обаяние:
   -  Прошу  вас,  садитесь,  высокочтимый  сеньор  Лузон,  спаситель  этого
маленького человечка. Пабло, ты разве еще не принес вина?  Кармелита,  вы  с
Изабеллой позаботьтесь об этой малышке.
   Она поставила девочку на землю и ласково  подтолкнула  ее  к  двум  своим
дочерям, которые, несомненно, должны были в скором  времени  стать  подобием
своей матери по росту и красоте. Обе девушки дружелюбно улыбнулись  малышке,
которая оцепенела от такого неожиданно приветливого обращения.
   - А как зовут эту маленькую nina, Хуанито? - спросила Джонни Лонсиана.
   Джонни ответил не сразу,  но  под  пристальным  взглядом  Лонси  все-таки
выдавил:
   - Она говорит, ее имя - Козий Навоз!
   - Ай, боже мой! - Лонсиана воздела руки к  небесам.  -  Церин  и  вправду
говорил, что в долине  малышей  называют  именно  так,  чтобы  пристыдить  и
унизить их, но я ни за что не произнесу такого имени,  тем  более  при  моих
невинных детях!
   - Но, mamacita, мы знаем, что от коз бывает  навоз,  -  хихикая,  заявила
Кармелита.
   - Но козы не заставляют los ninos носить такие имена. Мы будем звать тебя
Побрекитой,  малышка.  Возьмите  ее  с  собой,  вымойте   и   подберите   ей
какое-нибудь пристойное платье из вещей ваших сестер. Я приду и  осмотрю  ее
раны, пока... Пабло, но где же вино? Ах, вот оно, и бисквиты тоже... Ты  так
умен, mi esposo! - И  она  одарила  лучезарной  улыбкой  крепкого  жилистого
мужчину невысокого роста, который вошел в комнату, держа в  руках  еще  один
прекрасный предмет, ошеломивший Лузона.
   Это был серебряный поднос, местами  затертый  до  того,  что  была  видна
медная основа; поднос был застелен тонкой кружевной  салфеткой,  на  которой
красовались стеклянный графин и несколько весьма плебейского  вида  стаканов
из тех, какие можно увидеть в любом баре Интергала.
   Огньор Пабло, чью фамилию  Джонни  не  сумел  разобрать  -  вероятно,  не
Онделаси, поскольку под этим именем он знал Лонси, когда та  еще  служила  в
космофлоте, - был полной противоположностью своей жене. Он был так  же  тих,
как она говорлива, а к Мэттью Лузону отнесся с таким уважением и  почтением,
с  каким  обращался  бы  с  любой  изворотливой  ядовитой   гадиной.   Пабло
категорически настоял на том, чтобы "дон  Мэттью"  занял  массивное  кресло,
смотревшееся довольно странно  среди  остальной  вполне  обычной  мебели,  и
предложил ему вино и бисквиты в первую очередь.
   В свою  очередь,  Мэттью  был  заинтригован  Пабло,  щеголявшим  седеющей
аккуратной эспаньолкой и бачками. Он напомнил Мэттью одну невероятно  ценную
картину, однажды виденную им в музее на Старой Земле.
   Пока  Мэттью  с  подозрением  пробовал  предложенное  ему  питье,  Джонни
наслаждался смолистым ароматом напитка, оставлявшего приятное ощущение тепла
и не менее приятный привкус во рту. Бисквиты были легче, чем полагал Джонни,
и, судя по всему, с сыром - что вполне могло быть, поскольку в загоне позади
дома он видел коз.
   Он видел, как Лузон оценивающе оглядывает комнату, останавливая взгляд на
непривычных предметах, таких, как флейта и гитара с  бантом,  повешенные  на
белой шкуре достаточно высоко - так,  чтобы  не  достали  малыши.  Еще  один
предмет, который Джонни в