- Ты не очень хорошо спишь по ночам?
     - Я занят, - буркнул инженер.
     - Дружище, на работе ты преуспеваешь. Синяки под глазами у тебя не от
работы. Это Маргарита, так ведь?
     Федоров дернулся на стуле.
     - Что - Маргарита?
     Он и Хименес уже несколько месяцев жили вместе.
     - В нашей деревне невозможно не заметить, что у нее горе.
     Федоров уставился в дверной проем, на зелень.
     - Я бы хотел уйти  от  нее  -  если  бы  только  не  чувствовал  себя
предателем.
     - М-м-м... Если помнишь, мы с ней часто были вместе, прежде  чем  она
выбрала тебя в постоянные партнеры. Может быть, я лучше понимаю  ее.  Тебя
нельзя назвать бесчувственным, Борис,  но  ты  редко  бываешь  настроен  в
унисон с женским умом. Я желаю вам двоим добра. Могу ли я помочь?
     - Дело  в  том,  что  она  отказывается  принимать  процедуры  против
старения. Ни Урхо Латвала, ни  я  не  можем  переубедить  ее.  Наверное  я
действовал  слишком  активно  и  напугал  ее  Она   со   мной   почти   не
разговаривает. - Тон Федорова  стал  резким.  Он  продолжал  рассматривать
листья снаружи. - Я никогда не любил серьезно... ее. Как и она меня. Но мы
привязались друг к другу. Я хочу сделать для нее все, что смогу. Но что?
     - Она молода, - сказал Перейра. - Если наши условия сделали  ее,  как
бы выразиться, переутомленной, она может нервничать при любом упоминании о
старении и смерти.
     Федоров повернулся к нему.
     -  Она  все  прекрасно  знает!  Ей  известно,  что  процедуры  должны
проводиться периодически в течение всей взрослой  жизни  -  иначе  климакс
наступит у нее на пятьдесят лет раньше. Она говорит, что этого и желает!
     - Почему?
     - Она хочет умереть раньше, чем сломаются химическая и  экологическая
системы. Ты предсказал для этого пять декад, верно?
     - Да. Медленный и скверный способ смерти.  Если  мы  до  тех  пор  не
найдем планету...
     -  Она  христианка  и  придерживается   предрассудков   в   отношении
самоубийства.  -  Федоров  вздрогнул.  -  Мне  самому  не  по  душе  такая
перспектива. Кому она нравится? Маргарита  не  верит,  что  этого  удастся
избежать.
     - Я думаю,  -  сказал  Перейра,  -  что  настоящий  ужас  для  нее  -
перспектива умереть бездетной. Она раньше  любила  придумывать  имена  для
членов большой семьи, которую хотела иметь.
     - Ты хочешь сказать... Погоди. Дай мне подумать.  Нильсон,  черт  его
побери, был прав, когда говорил, что мы вряд ли когда-нибудь найдем  новый
дом. Приходится согласиться, что жизнь  в  таких  обстоятельствах  кажется
довольно бессмысленной.
     - А для нее особенно. Оказавшись лицом к лицу с  этой  пустотой,  она
отступает - очевидно бессознательно - к дозволенной форме самоубийства.
     - Что же нам делать, Луис? - с болью спросил Федоров.
     - Если бы капитан объявил процедуры  обязательными...  Он  может  это
обосновать. Предположим, что мы, несмотря ни на  что,  достигнем  планеты.
Общине понадобится детородная способность каждой женщины по максимуму.
     Инженер вспыхнул.
     - Еще одно правило? Реймон будет тащить ее к врачу? Нет!
     - Ты напрасно ненавидишь Реймона, - упрекнул его Перейра. - Вы с  ним
очень похожи. Вы оба из тех людей, которые не сдаются до последнего.
     - Когда-нибудь я его убью.
     - Ну вот, теперь ты являешь романтическую  сторону  своей  натуры,  -
заметил  Перейра,  желая  смягчить  атмосферу.  -  А   он   -   воплощение
прагматизма.
     - Что бы, в таком  случае,  он  сделал  с  Маргаритой?  -  насмешливо
спросил Федоров.
     - Н-ну... не знаю. Что-нибудь лишенное  сентиментальности.  Например,
собрал бы команду исследователей и  разработчиков  для  усовершенствования
биосистем и органоциклов, чтобы сделать корабль неограниченно обитаемым. И
тогда она могла бы иметь по меньшей мере двоих детей...
     Слова его повисли в воздухе. Двое мужчин уставились  друг  на  друга,
открыв рот. В их взглядах сверкало:
     ПОЧЕМУ НЕТ?


     Мария Тумаджан вбежала в спортзал  и  обнаружила  Иоганна  Фрайвальда
упражняющимся на трапеции.
     - Дружинник! - крикнула она. Она  дрожала  от  страха.  -  В  игровой
комнате драка!
     Он спрыгнул на пол и бросился по коридору. Сначала он услышал  шум  -
взволнованные голоса. Дюжина свободных от вахты людей  собралась  в  круг.
Фрайвальд протолкался в середину. Там второй пилот Педро Барриос  и  повар
Майкл  О'Доннелл,  тяжело  дыша,  наносили  друг  другу  удары  костяшками
пальцев. Зрелище было отвратительным.
     - Прекратите! - взревел Фрайвальд.
     Они послушались, сердито глядя на него. К  этому  времени  народ  уже
знал о приемах, которым Реймон научил своих добровольцев.
     - Что это за фарс? - требовательно спросил Фрайвальд. Он презрительно
смотрел на зрителей. - Почему никто из вас не вмешался?  Вы  что,  слишком
глупы, чтобы понять, к чему нас приведет такое поведение?
     - Никто не смеет обвинять меня, что я жульничаю в  картах,  -  сказал
О'Доннелл.
     - Ты это делал, - ответил на колкость колкостью Барриос.
     Они снова замахнулись. Фрайвальд успел раньше. Он  схватил  обоих  за
вороты туник и развернул, надавив  на  адамовы  яблоки.  Драчуны  молотили
руками и пинались. Он наградил их ударами. Оба  со  свистом  выдохнули  от
боли и сдались.
     - Вы могли воспользоваться боксерскими перчатками или  шестами  кендо
на ринге, -  сказал  Фрайвальд.  -  Теперь  вы  предстанете  перед  первым
помощником.
     - Э-э, прошу прощения. - Худощавый опрятный новоприбывший  просочился
мимо ошеломленных наблюдателей и тронул Фрайвальда за плечо: картограф Пра
Тах. - Не думаю, что в этом есть необходимость.
     - Занимайтесь своим делом, - проворчал Фрайвальд.
     - Это мое дело, - сказал Тах. - Если мы не будем едины, то просто  не
выживем. Официальные кары здесь не помогут. Эти люди - мои друзья.  Думаю,
что смогу уладить их разногласия.
     - Мы должны уважать закон, или с нами покончено, - ответил Фрайвальд.
- Я увожу их.
     Тах принял решение.
     - Могу я сначала поговорить с вами наедине? На минутку?
     - Ну... ладно, - согласился Фрайвальд. - Вы двое оставайтесь здесь.
     Он вошел в игровую комнату вслед за Тахом и закрыл дверь.
     - Я не могу позволить, чтобы им сошло  с  рук  сопротивление  мне,  -
сказал он. - С  тех  пор,  как  капитан  Теландер  дал  нам,  дружинникам,
официальный статус, мы олицетворяем власть на корабле.
     Он был одет в шорты, и  закатал  носок,  чтобы  показать  ссадины  на
щиколотке.
     - Вы можете не обратить на это внимания, - предложил Тах. -  Сделайте
вид, что не заметили. Они  неплохие  парни.  Их  просто  довели  до  ручки
монотонность, бесцельность,  напряжение  неизвестности:  пробьемся  ли  мы
вперед, или столкнемся со звездой.
     - Если мы позволим кому-то избежать ответственности за драку...
     - Что, если я заставлю их помириться  и  извиниться  перед  вами?  Не
послужит ли это нашему делу лучше, чем арест и наказания?
     - Возможно, - скептически сказал Фрайвальд.  -  Но  почему  я  должен
верить, что вы сможете это сделать?
     - Я тоже дружинник, - ответил Тах.
     - Что? - вытаращился Фрайвальд.
     - Спросите Реймона, когда увидите его. Я не должен никому  открывать,
что он меня завербовал, разве что официальным дружинникам  в  чрезвычайной
ситуации. Каковая, по моему мнению, сейчас наблюдается.
     - Aber... почему?..
     - Он сам сталкивается с неприязнью, сопротивлением и стремлением  его
избегать, - сказал Тах. - Его открытые добровольные помощники, вроде  вас,
имеют меньше неприятностей подобного рода.  Вам  редко  приходится  делать
грязную работу. Но все же существует  некоторая  степень  сопротивления  и
вам. А я - не...  не  штрейкбрехер.  У  нас  нет  настоящих  преступлений.
Предполагается,  что  я  -  закваска,  фермент,  катализатор.  Я  оказываю
влияние, насколько это в моих силах. Как, например, в этом случае.
     - Мне казалось, что вам не нравится Реймон, - слабо сказал Фрайвальд.
     - Не могу сказать, что он мне нравится, - ответил Тах. - Как бы то ни
было, он убедил меня, что я могу  принести  пользу.  Полагаю,  что  вы  не
выдадите секрет.
     - Нет, нет. Конечно, нет. Даже Джейн. Ну и сюрприз!
     - Вы позволите мне уладить дело с Педро и Майклом?
     - Ну да, - рассеянно ответил Фрайвальд. - Сколько еще таких, как вы?
     - Не имею ни малейшего понятия, - сказал Тах, - но подозреваю, что  в
конце концов Реймон хочет задействовать всех.
     Он вышел.



                                    14

     Небулярные массы, скопившиеся  в  ядре  галактики,  грозовыми  тучами
клубились впереди, нависали  черными  громадами.  "Леонора  Кристина"  уже
пересекла их внешний край.  Впереди  не  было  видно  звезд;  в  остальных
направлениях их с каждым часом становилось все меньше, а  свет  их  -  все
слабее.
     В  этой  концентрации   звездного   вещества   корабль   двигался   в
соответствии  с  сверхъестественной   разновидностью   аэродинамики.   Его
обратный тау был теперь столь огромен,  что  плотность  пространства  мало
влияла на корабль. Напротив, теперь он пожирал материю еще более жадно,  и
больше  не  был  ограничен  атомами  водорода.  Перенастроенные  селекторы
корабля превращали все, что им встречалось, газ, пыль  или  метеороиды,  в
реактивное топливо. Кинетическая энергия "Леоноры Кристины" и дифференциал
времени росли с головокружительной быстротой. Она неслась, как порыв ветра
меж звездных скоплений.
     Несмотря ни на что, Реймон насильно затащил Нильсона в приемную.
     Ингрид Линдгрен заняла свое место за столом, одетая в  униформу.  Она
похудела, и вокруг глаз у  нее  легли  тени.  Каюта  вибрировала  чересчур
громко, и часто дрожь проходила  по  переборкам  и  полу.  Корабль  ощущал
неравномерности в облаках - порывы,  течения,  водовороты  продолжающегося
творения миров.
     - Нельзя было подождать, пока закончится  прохождение,  констебль?  -
спросила она, в равной степени гневно и устало.
     - Не думаю, мадам, - ответил Реймон. - Если возникнет  непредвиденная
ситуация, нужно, чтобы люди были убеждены, что справятся.
     - Вы обвиняете профессора Нильсона в распространении недовольства.  В
Уставе записана свобода слова.
     Стул заскрипел под астрономом, когда тот пошевелился.
     - Я ученый, - заявил он ядовито. - У меня есть не только право, но  и
обязанность утверждать истину.
     Линдгрен неодобрительно оглядела его. Он обзавелся  жидкой  бородкой,
давно не мылся и был одет в угрюмый комбинезон.
     - Вы не имеете права распространять истории в жанре ужасов, -  сказал
Реймон. - Разве вы не заметили, как реагировали на  ваши  слова  некоторые
женщины, когда вы выступили на мессе? Это  убедило  меня  в  необходимости
вмешательства. Но вы уже давно вносите беспорядки, Нильсон.
     - Я всего лишь высказал вслух то, что всем было прекрасно известно  с
самого старта, - огрызнулся тот.  -  У  них  нет  смелости  обсуждать  это
открыто. У меня есть.
     - У них нет подлости. У тебя есть.
     -  Без  личных  оскорблений,  пожалуйста,  -  сказала   Линдгрен.   -
Расскажите мне, что случилось.
     В последнее время она трапезничала одна у себя в каюте, под предлогом
занятости, и, кроме как в часы вахт, ее видели редко.
     - Вы знаете, - сказал Нильсон. -  Мы  несколько  раз  обсуждали  этот
вопрос.
     - Какой вопрос? - спросила она. - Мы говорили о многом.
     - Говорили, вот именно, как разумные люди, - рявкнул Реймон. -  А  не
читали нотации всем присутствующим товарищам по  кораблю,  большинство  из
которых и без того чувствует себя скверно.
     - Прошу вас, констебль. Продолжайте, профессор Нильсон.
     Астроном напыжился.
     - Элементарная вещь. Не могу понять, почему вы и все остальные,  были
такими идиотами, чтобы не задуматься над этим всерьез. Вы слепо полагаете,
что мы  затормозим  в  галактике  Девы  и  найдем  обитаемую  планету.  Но
объясните мне,  как?  Подумайте  о  наших  запросах.  Масса,  температура,
освещение, атмосфера, гидросфера, биосфера... согласно самым оптимистичным
оценкам, только один процент звезд может иметь планеты, которые в какой-то
степени похожи на Землю.
     - Ну, - сказала Линдгрен. - Ну конечно...
     Нильсона нельзя было свернуть с пути. Возможно, он даже не  дал  себе
труда услышать ее. Он загибал пальцы, считая по пунктам.
     - Если один процент звезд нам подходит, понимаете  ли  вы,  какое  их
количество нам придется проверить, чтобы иметь равные шансы найти то,  что
мы ищем? Пятьдесят! Я думал, что кто  угодно  на  борту  корабля  способен
произвести этот подсчет. Можно  предположить,  разумеется,  что  мы  будем
удачливы, и наткнемся на нашу Nova Terra у  первой  же  звезды.  Но  шансы
против этого  -  девяносто  девять  к  одному.  Несомненно,  нам  придется
проверять  много  звезд.  Проверка  каждой  из  них  требует  почти   года
торможения. Чтобы покинуть ее и отправиться  на  поиски  в  другое  место,
нужен еще год ускорения.  Это  годы  по  времени  корабля,  не  забывайте,
поскольку практически весь  период  проходит  при  скоростях,  которые  не
сравнимы со световой и, следовательно, фактор тау близок к единице  -  что
вдобавок не позволяет нам развить ускорение больше одного "g".
     Следовательно, мы должны положить примерно два года на  одну  звезду.
Равные шансы, о которых я говорил - и помните, что они всего  лишь  равны,
то есть у нас столько же шансов найти Nova Terra среди  первых  пятидесяти
звезд, сколько и  не  найти,  -  эти  шансы  требуют  ста  лет  поиска.  В
действительности требуется больше, поскольку нам придется  останавливаться
время от времени и осуществлять трудоемкий процесс пополнения  реактивного
топлива для  ионного  двигателя.  Никакие  процедуры  против  старения  не
помогут нам столько прожить.
     Таким образом все наши усилия, весь риск, на который мы идем  в  этом
фантастическом прыжке сквозь галактику  в  межгалактическое  пространство,
тщетны. Quod erat demonstratum.
     - Среди  ваших  многочисленных  отвратительных  свойств,  Нильсон,  -
сказал Реймон, - есть привычка бубнить о том, что и так очевидно.
     - Мадам! - захлебнулся астроном. - Я протестую!  Я  подам  жалобу  об
оскорблении личности!
     - Замолчите, - приказала Линдгрен. - Вы оба. Я должна  признать,  что
ваше  поведение  провокационно,  профессор  Нильсон.  С  другой   стороны,
констебль, могу ли я напомнить вам, что профессор Нильсон - один из  самых
выдающихся ученых в своей  области,  которыми  располагает...  располагала
Земля. Он заслуживает уважения.
     - Только не за свое поведение, - сказал Реймон. - И не за запах.
     - Будьте вежливы, констебль, или я сама выдвину против вас обвинение.
- Линдгрен сделала вдох. - Похоже, вы не делаете  скидки  на  человеческие
слабости. Мы затеряны в пространстве и времени; мир, который мы знали, уже
сто тысяч лет, как  в  могиле;  мы  мчимся  почти  вслепую  в  ту  область
галактики, где звезды расположены плотнее всего; мы можем в  любую  минуту
столкнуться с чем-нибудь, что нас уничтожит; в лучшем случае нас ждут годы
в тесной и скудной обстановке. Неужели вы ждете, что это никак не скажется
на людях?
     - Конечно жду, что скажется, мадам, - сказал Реймон. - Я жду, что они
не будут вести себя так, чтобы еще больше усугублять положение.
     - В этом есть доля истины, - уступила Линдгрен.
     Нильсон скорчился и надулся.
     - Я пытался избавить их от разочарования  в  конце  этого  полета,  -
пробормотал он.
     - Вы абсолютно уверены, что не потворствовали своему эго? - вздохнула
Линдгрен. - Неважно. Ваша позиция обоснована.
     - Нет, это не так! - возразил Реймон.  -  Он  получил  один  процент,
принимая в расчет все звезды. Но очевидно, что мы не будем отвлекаться  на
красные карлики - которых большинство - или голубые гиганты, или  что-либо
другое за пределами достаточно узкого  спектрального  класса.  Что  сильно
ограничивает радиус поиска.
     - Примем фактор ограничения, равный десяти, - сказал Нильсон. - Я  не
очень-то в это верю, но давайте примем, что у  нас  есть  десятипроцентная
вероятность найти Nova Terra у любой из звезд класса Солнца, к которой  мы
приблизимся. Для этого все равно требуется  проверить  пять  звезд,  чтобы
получить наши равные шансы. Десять лет? Больше - похоже на двадцать,  если
принять все во внимание. Самые молодые из нас уже будут не  молоды.  Выход
столь многих из репродуктивного возраста означает  соответствующую  потерю
наследственности; а наш генетический набор и так минимален  для  основания
колонии. Если мы подождем несколько декад, прежде чем обзаводиться детьми,
их просто не будет недостаточно. Лишь  немногие  вырастут  настолько,  что
смогут сами о себе позаботиться к тому моменту, когда их  родители  станут
беспомощными.  И  в  любом  случае  человечество  вымрет   за   три-четыре
поколения. Видите ли, я кое-что знаю о дрейфе генов.
     Он приобрел самодовольный вид.
     - Я не хотел никого огорчать, - сказал он. -  Моим  стремлением  было
помочь,  продемонстрировав,  что  ваша   концепция   пионеров,   концепция
поселения  человечества  в  новой  галактике...  что  это  на  самом  деле
инфантильная фантазия, каковой она и является.
     - У вас есть альтернатива? - настойчиво спросила Линдгрен.
     У Нильсона начался нервный тик.
     - Ничего кроме реализма, - сказал он. - Принять факт, что мы  никогда
не покинем этот корабль. Приспособить наше поведение к этому факту.
     -  Именно  по  этой  причине  вы  увиливаете  от   исполнения   своих
обязанностей? - потребовал ответа Реймон.
     - Мне не  нравится  ваша  терминология,  сэр,  но  действительно  нет
никакого смысла строить приборы для полета на большие расстояния. Куда  бы
мы ни попали, для нас не будет никакой разницы. Я не могу даже отнестись с
энтузиазмом  к  предложениям  Федорова  и   Перейры   касательно   системы
жизнеобеспечения.
     - Вы понимаете, я полагаю, - сказал Реймон, - что для половины  людей
на корабле логическим выходом, как только они решат, что вы  правы,  будет
самоубийство.
     - Возможно, - пожал плечами Нильсон.
     - Неужели вы сами настолько ненавидите жизнь? - спросила Линдгрен.
     Нильсон приподнялся и снова упал на стул. Он сглотнул. Реймон  удивил
обоих своих слушателей, поменяв манеру поведения на более мягкую:
     - Я притащил вас сюда не только для того, чтобы вы прекратили мрачные
бредни. Я бы хотел узнать, почему вы не размышляете над тем, как  улучшить
наши шансы?
     - Как это можно сделать?
     - Именно это  я  и  хотел  бы  от  вас  услышать.  Вы  -  эксперт  по
наблюдениям. Насколько я помню, дома вы  руководили  программами,  в  ходе
которых   было   найдено   около   пятидесяти   планетных    систем.    Вы
идентифицировали отдельные планеты и классифицировали их на  расстоянии  в
несколько световых лет. Почему вы не можете сделать то же самое для нас?
     Нильсон взвился.
     - Смешно! Я вижу, что мне придется пояснять тему в терминах  детского
садика. Вы потерпите, первый помощник? Слушайте внимательно, констебль.
     Допустим, что расположенный в космосе прибор очень  больших  размеров
может  различить  объект  размером  с  Юпитер  на  расстоянии   нескольких
парсеков. Это при условии, что объект получает хорошее освещение,  но  при
этом не  теряется  в  сиянии  своего  солнца.  Допустим,  что  посредством
математического анализа данных о возмущениях, собранных на протяжении лет,
можно  вывести  некоторую  гипотезу  о  сопутствующих  планетах,   которые
чересчур малы, чтобы попасть на снимок. Двусмысленности в уравнениях могут
быть  в  некоторой  степени  разрешены   тщательным   интерферометрическим
изучением   явлений   вроде   вспышек   на   солнце;   планеты   оказывают
незначительное влияние на эти циклы. Но, -  его  палец  уперся  Реймону  в
грудь,  -  вы  не  понимаете,  насколько  не  надежны  таки