женщины было нормальным, без свиста или бульканья, которые указывали бы на
внутренние  повреждения.  Когда   он   оттянул   веко,   зрачок   оказался
расширенным. Похоже, она просто потеряла сознание. Он сбросил свою  броню,
нашел станнер и пристегнул его. Другие могли нуждаться  в  помощи  больше,
чем Чи-Юэнь. Он вышел.
     По лестнице быстро спускался Борис Федоров.
     - Как прошло? - окликнул его Реймон.
     - Иду проверить, - бросил в ответ инженер и исчез.
     Реймон хмуро ухмыльнулся и толкнул дверь  в  половину  каюты  Иоганна
Фрайвальда. Немец уже снял скафандр и сидел, сгорбившись, на кровати.
     - Raus mit dir, - сказал Реймон.
     - У меня голова раскалывается от боли, - возразил Фрайвальд.
     - Ты сам хотел быть в нашем отряде. Я считал тебя мужчиной.
     Фрайвальд с отвращением посмотрел на Реймона, но зашевелился.
     Завербованные констеблем дружинники были заняты в течение  следующего
часа. У постоянных членов команды работы было еще больше еще сильнее - они
проверяли, измеряли и совещались друг с другом приглушенными  голосами.  У
них не было времени чувствовать боль или предаваться страху.  У  ученых  и
техников такого болеутоляющего средства не было. Из того  факта,  что  они
все живы, а корабль явно функционирует, как прежде, они могли  бы  черпать
радость... только почему Теландер не спешит с  обращением?  Реймон  согнал
всех в зал, занял одних приготовлением кофе, а других -  уходом  за  теми,
кто получил наиболее  серьезные  повреждения.  Наконец  он  освободился  и
поспешил на мостик.
     Он задержался, чтобы взглянуть на Чи-Юэнь. Она наконец пришла в себя,
расстегнула ремни, но не смогла снять весь скафандр  и  упала  на  матрас.
Когда она увидела его, в ее глазах загорелся слабый огонек.
     - Шарль, - прошелестела она.
     - Как ты? - спросил он.
     - Больно, и совсем нет сил, но...
     Он сорвал  с  нее  оставшиеся  части  скафандра.  Она  вздрогнула  от
грубости, с которой он это проделал.
     - Без этого груза ты сможешь добраться до спортзала, - сказал  он.  -
Доктор Латвала тебя осмотрит. Никто не пострадал слишком серьезно, так что
вряд ли это случилось с тобой.
     Он поцеловал ее - краткое, ничего не значащее соприкосновение губ.
     - Прости, что я о тебе не забочусь. Я очень тороплюсь.
     Реймон продолжил путь. Дверь на мостик  была  закрыта.  Он  постучал.
Федоров проревел изнутри:
     - Не принимаем. Подождите, пока капитан обратится к вам.
     - Это констебль, - отозвался Реймон.
     - Отправляйтесь выполнять ваши обязанности.
     - Я собрал пассажиров. Они начали выходить из шока  и  понимают,  что
что-то не так. Незнание может их сломать. И может случиться  так,  что  мы
уже не склеим обломки.
     - Скажите им, что вскоре  будет  представлен  рапорт,  -  откликнулся
Теландер без особой уверенности.
     - Не можете ли вы сказать им  это,  сэр?  Интерком  работает,  верно?
Скажите им, что вы сейчас оцениваете точные размеры ущерба,  чтобы  отдать
распоряжения о необходимом ремонте. Но я предлагаю, мистер капитан,  чтобы
вы для начала впустили меня, чтобы я помог вам найти  слова  для  описания
постигшего нас бедствия.
     Дверь распахнулась. Федоров  схватил  Реймона  за  руку  и  попытался
втащить его внутрь. Реймон вывернулся из его  хватки  приемом  дзюдо.  Его
рука взметнулась, готовая к удару.
     - Никогда так не делайте, - сказал он.
     Он поднялся на мостик и сам закрыл дверь.
     Федоров заворчал и сжал кулаки. Линдгрен поспешила к нему.
     - Нет, Борис, - взмолилась она. - Прошу тебя.
     Русский подчинился, оставаясь наготове. Все  смотрели  на  Реймона  в
напряженном  молчании:  капитан,   первый   помощник,   главный   инженер,
навигационный офицер, управляющий биосистем. Он бросил взгляд за их спины.
Панели управления пострадали: стрелки на шкалах разных приборов погнулись,
экраны разбиты, провода торчат наружу.
     - Неприятности в системе управления? - спросил он, показывая туда.
     - Нет, - сказал Будро, навигатор. - У нас есть, чем заменить.
     Реймон поискал видеоскоп. Провода, ведущие к компенсатору, тоже  были
мертвы. Он подошел к электронному перископу и глянул.
     Полусферическое изображение прыгнуло на него из  темноты,  искаженная
картина, свидетелем которой  он  бы  стал,  находясь  снаружи  на  корпусе
корабля. Звезды столпились впереди, слегка струясь по бокам  корабля;  они
сияли синим, фиолетовым, рентгеновским светом. За кормой узор был похож на
тот, что  когда-то  был  привычным,  -  но  не  полностью,  и  звезды  эти
покраснели, как тлеющие угли, словно  время  задувало  их.  Реймон  слегка
вздрогнул и повернул голову обратно в уютную тесноту мостика.
     - Ну? - сказал он.
     -  Система  торможения...  -  Теландер  нервничал.  -  Мы  не   можем
остановиться.
     - Продолжайте, - сказал Реймон без всякого выражения.
     Заговорил Федоров. Его тон был презрительным.
     - Я полагаю, вы помните, что мы  активировали  систему  торможения  в
составе  бассердовского  модуля.  Эта  система   отличается   от   системы
ускорения, поскольку для того, чтобы затормозить, мы не толкаем газ сквозь
реактивный двигатель, а обращаем его инерцию движения.
     Реймон никак  не  отреагировал  на  оскорбление.  Линдгрен  задержала
дыхание. Через некоторое время Федоров сдался.
     - Ну, - сказал он устало,  -  ускорители  тоже  работали,  причем  на
гораздо более высоком энергетическом уровне. Несомненно, что сила их полей
их и защитила. Система торможения... Все. Вышла из строя.
     - Как?
     -  Мы  установили  только,  что  произошло  вещественное  повреждение
внешних приборов управления и генераторов, и термоядерная реакция, которая
давала ей энергию, погасла.  Поскольку  датчики  системы  не  отвечают,  -
должно быть, разбиты - мы не можем в точности сказать, что повреждено.
     Федоров перевел взгляд на разбитые  панели.  Он  продолжал  говорить,
будучи не в силах  остановиться.  Человек  в  отчаянии  склонен  повторять
очевидные факты снова и снова.
     - Соответственно природе катастрофы, система торможения  должна  была
подвергнуться большей нагрузке, чем система ускорения. Я  бы  предположил,
что эти силы, действуя через  гидромагнитные  поля,  сломали  материальную
часть этой составляющей бассердовского модуля.
     Разумеется, мы могли бы произвести ремонт, если бы выбрались  наружу.
Но нам бы  пришлось  подойти  слишком  близко  к  пламени  энергетического
сердечника ускорителей в его магнитной ловушке. Радиация убьет нас раньше,
чем мы сумеем что-либо сделать. То  же  самое  касается  любого  робота  с
дистанционным управлением, который мы могли бы  построить.  Вам  известно,
что такая сильная радиация делает, например, с транзисторами. Не говоря об
индуктивном эффекте силовых полей.
     Ну и, конечно, мы не можем  прекратить  ускорение.  Это  означало  бы
отключение всех полей, включая экраны, работу которых  может  обеспечивать
только внешний энергетический сердечник.  При  нашей  скорости  водородная
бомбардировка высвобождает гамма-лучей и ионов достаточно,  чтобы  все  на
борту поджарились в течение минуты.
     Он замолчал - не как человек, завершивший  изложение,  а  скорее  как
машина, у которой закончилась энергия.
     - У нас что, вообще  не  осталось  средств  управления  движением?  -
спросил Реймон по-прежнему невыразительно.
     - О нет, нет, управлять мы можем, -  сказал  Будро.  -  Можно  менять
схему ускорения. Мы можем понизить мощность любого из четырех устройств  и
повысить мощность других в любом сочетании - сгенерировать боковой  вектор
и отклониться в сторону, равно как и продолжать движение вперед. Но как вы
не  понимаете:  какой  бы  путь  мы  ни  выбрали,  мы  должны   продолжать
ускоряться, иначе смерть.
     - Ускоряться вечно, - сказал Теландер.
     - По крайней мере, - прошептала Линдгрен, - мы можем остаться в нашей
галактике. Обращаться вокруг и вокруг ее центра.
     Ее взгляд устремился к перископу, и все знали, о чем она подумала: за
этим занавесом из  странных  голубых  звезд  -  чернота,  межгалактическая
пустота, полное изгнание.
     - По крайней мере... мы сможем состариться, видя вокруг звезды. Даже,
если мы не сможем никогда больше прикоснуться к планете.
     Черты лица Теландера исказились.
     - Как я скажу это людям? - прохрипел он.
     - У нас нет надежды, - сказал Реймон.
     - Никакой, - ответил Федоров.
     - О, мы можем прожить свою жизнь - достичь вполне разумного возраста,
если даже и не такого, которого  обычно  позволили  бы  достичь  процедуры
против старения, - сказал Перейра.  -  Биосистемы  и  система  круговорота
органики целы. Мы можем даже повысить их производительность. Нам не грозит
ни голод, ни жажда, ни удушье. Конечно,  замкнутая  экология  не  на  100%
эффективна.  Она  будет   подвергаться   медленному   износу,   постепенно
деградировать. Космический корабль - это не целый мир. Человек - не  такой
вдумчивый проектировщик и широкомасштабный строитель, как  Бог.  -  Улыбка
его была призрачной. - Я не рекомендую никому заводить детей. Им  придется
пытаться дышать ацетоном,  обходиться  без  фосфора,  истекать  соплями  и
рисковать заработать гангрену из-за каждой царапины. Но я полагаю, что  мы
можем лет пятьдесят рассчитывать на  наши  приспособления.  В  сложившихся
обстоятельствах это кажется мне приемлемым.
     Линдгрен  сказала,  глядя  на  переборку  так,  словно  могла  видеть
насквозь:
     - Когда последний из нас умрет... Мы должны установить автоматический
выключатель. Корабль не должен продолжать полет после нашей смерти.  Пусть
радиация сделает свое дело,  пусть  трение  космоса  разломает  корпус  на
части, а части разлетятся.
     - Почему? - спросил Реймон.
     - Разве не понятно? Если  мы  ляжем  на  круговой  курс...  потребляя
водород, летя все быстрее и быстрее, все понижая и понижая тау, пока будут
проходить тысячи лет... мы будем становиться все  массивнее.  Мы  можем  в
конце концов пожрать всю галактику.
     - Нет, этого не произойдет, - сказал Теландер. - Я видел  вычисления.
Кто-то однажды забеспокоился, что будет, если бассердовский корабль выйдет
из-под контроля. Но, как заметил мистер  Перейра,  любое  из  человеческих
творений здесь, вовне, незначительно. Тау должен  был  бы  стать  порядка,
скажем, десяти в минус  двенадцатой  степени,  прежде  чем  масса  корабля
сравняется с массой небольшой звезды. И  вероятность  его  столкновения  с
чем-нибудь более важным, чем туманность,  всегда  дословно  астрономически
мала. Кроме того, мы знаем, что вселенная конечна во времени, равно как  и
в пространстве. Она перестанет расширяться и коллапсирует, прежде чем  наш
тау понизится до такой степени. Мы умрем. Но для космоса мы не опасны.
     - Как долго мы можем прожить? - задалась вопросом  Линдгрен,  прервав
Теландера. - Я не имею в виду  потенциально.  Если  управляющий  биосистем
говорит, что полвека, я ему  верю.  Но  я  думаю,  что  через  год-два  мы
перестанем есть, или  перережем  себе  глотки,  или  согласимся  выключить
ускорители.
     - Этого не  случится,  я  смогу  предотвратить  подобное,  -  рявкнул
Реймон.
     Она посмотрела на него с ужасом.
     - Ты хочешь сказать, что будешь продолжать... отрезанный не только от
людей, от живой Земли, но от всего существующего?
     Он ответил ей твердым взглядом. Его правая рука  лежала  на  прикладе
оружия.
     - Неужели ты настолько слабее? - спросил он.
     - Пятьдесят лет в этом летающем  гробу!  -  почти  закричала  она.  -
Сколько времени пройдет снаружи?
     - Тише, - предупредил Федоров и обнял ее за талию.  Она  прижалась  к
нему и хватала ртом воздух.
     Будро осторожно заметил:
     - Соотношение времени кажется  нам  чем-то  отвлеченно-академическим,
n'est-ce pas? Оно зависит от того, какой курс мы выберем. Если  продолжать
полет по прямой, то, естественно, мы  встретим  более  разреженную  среду.
Скорость уменьшения тау будет понижаться пропорционально, когда мы  выйдем
в межгалактическое пространство. Если же перейти на круговой курс, который
пролегает через области наиболее сильной концентрации водорода,  то  можно
обрести очень большой обратный тау. Мы увидим, как во внешнем мире пройдут
миллиарды  лет.  Это  должно  быть  очень  увлекательно.  -  Он  попытался
улыбнуться. - У нас ведь прекрасная компания. Я согласен с  Шарлем.  Можно
было бы и лучше прожить жизнь, но ведь бывает и хуже.
     Линдгрен спрятала лицо на груди Федорова. Он держал ее в  объятиях  и
неуклюже поглаживал. Через некоторое время (час или  около  того  в  жизни
звезд) она подняла голову.
     - Простите меня, - выдохнула она. - Вы правы. Мы должны думать друг о
друге. Ее взгляд остановился на Реймоне.
     - Как я им скажу? - взмолился капитан.
     - Я предлагаю, чтобы вы этого не  делали,  -  ответил  Реймон.  Пусть
первый помощник объявит новости.
     - Что? - сказала Линдгрен.
     Она высвободилась из объятий Федорова, сделала шаг к Реймону.
     Констебль внезапно напрягся. Мгновение  он  стоял,  словно  ослепший,
затем повернулся лицом к навигатору.
     - Хей! - воскликнул он. - У меня идея. Вы знаете ли...
     - Если ты думаешь, что я должна... - начала говорить Линдгрен.
     - Не сейчас, - сказал ей  Реймон.  -  Огюст,  идите  к  столу.  Нужно
кое-что посчитать... быстро!



                                    10

     Молчание длилось бесконечно. Ингрид Линдгрен смотрела в зал со сцены,
где она стояла вместе с Ларсом Теландером. Смотрела  на  своих  товарищей.
Они отвечали ей взглядами. И никто из присутствующих не мог найти слов.
     Хорошо, что выбрали ее. Истина была менее жестокой в ее устах, чем  в
устах любого из мужчин. Но когда она  дошла  до  середины  запланированной
речи - "Мы потеряли Землю, мы потеряли Бету-3,  потеряли  человечество,  к
которому принадлежали. У нас  остались  смелость,  любовь  и,  разумеется,
надежда" - она не смогла продолжать дальше. Она стояла, закусив губу, сжав
пальцы, и слезы медленно текли у нее из глаз.
     Теландер пошевелился.
     - Ээ... если вы позволите, - попытался он.  -  Прошу  вас  выслушать.
Есть способ...
     Корабль  ответил  ему  отдаленными   раскатами,   прозвучавшими   как
глумливый смех.
     Глассгольд не выдержала. Она не разрыдалась в  голос,  но  ее  усилия
сдержаться сделали плач еще ужаснее. М'Боту, который стоял  рядом  с  ней,
попытался ее утешить. Он сам воспринял известие со стоицизмом, невероятным
для человеческого существа. С тем же  успехом  он  мог  бы  быть  роботом.
Ивамото отодвинулся на несколько шагов от них обоих, от  всех;  было  явно
видно, как он погружает свою душу  в  персональную  нирвану  с  замком  на
двери. Вильямс потряс кулаками над головой и выругался. Раздался еще  один
голос, женский, пронзительный. Женщина окинула взглядом стоявшего рядом  с
ней мужчину и со словами: "Ты, на всю  мою  жизнь?"  отошла  от  него.  Он
попытался последовать за ней и наткнулся на члена экипажа корабля, который
огрызнулся и предложил драться, если тот не  извинится.  Вся  человеческая
масса забурлила.
     - Выслушайте меня, - сказал Теландер. - Прошу вас, выслушайте.
     Реймон освободил руку, за  которую  держалась  Чи-Юэнь  Ай-Линг  (они
стояли в первом ряду), и запрыгнул на сцену.
     - Вы никогда их не призовете к порядку таким  образом,  -  заявил  он
вполголоса.   -   Вы   привыкли   иметь   дело    с    дисциплинированными
профессионалами. Разрешите мне справиться с этими людьми. - Он  повернулся
к залу. - Тихо, вы! - Эхо разнесло по залу его рев. - Заткните ваши пасти.
Хоть раз ведите себя, как взрослые. У нас  нет  нянек,  чтобы  менять  вам
подгузники.
     Вильямс взвыл от возмущения. М'Боту оскалил зубы. Реймон вытащил свой
станнер.
     - Стоять! - Он понизил голос,  но  все  его  слышали.  -  Кто  первый
пошевелится, тот поплатится  за  это.  Потом  мы  вынесем  ему  формальный
приговор. Я - констебль этой экспедиции, и намерен поддерживать порядок  и
плодотворное сотрудничество. - Он ухмыльнулся. - Если вы считаете,  что  я
превышаю  свои  полномочия,  можете  направить  жалобу  в  соответствующую
организацию в Стокгольме. А пока вы будете слушать!
     Он отхлестал присутствующих словами, словно бичом.  К  ним,  наконец,
вернулось самообладание. Они сердито  хмурились,  но  теперь  были  готовы
слушать.
     - Хорошо. - Реймон смягчился и вернул оружие в  кобуру.  -  Не  будем
больше об этом. Я понимаю, что вы испытали шок, к которому никто из вас не
был психологически готов. Как бы то ни было, перед нами стоит проблема.  И
она имеет решение, если мы будем работать вместе. Я повторяю: если.
     Линдгрен перестала всхлипывать.
     - По-моему, я должна была... - сказала она.
     Он покачал головой и продолжал:
     - Мы не можем отремонтировать систему торможения, поскольку не  можем
выключить ускорители. Причина состоит в том, как вам уже сказали, что  при
высокой скорости мы должны держать включенными силовые  поля  либо  одной,
либо другой системы, чтобы они защищали нас от  межзвездного  газа.  Стало
быть, похоже, что мы застряли в этой консервной банке. Ну, мне тоже не  по
душе  такая  перспектива,  хотя  я  считаю,  что   мы   можем   выдержать.
Средневековые монахи выдерживали худшее.
     Обсуждая ситуацию на мостике, мы пришли к одному выводу. Есть  способ
избежать  эту  катастрофу,  если  у  нас  хватит  решимости  и   выдержки.
Навигационный офицер Будро сделал для меня предварительный  расчет.  Затем
мы  проконсультировались  с  профессором  Нильсоном,  чтобы  иметь  мнение
эксперта.
     Астроном издал громкое "хрррмф" и принял важный вид. На Джейн  Сэдлер
это, похоже, произвело меньшее впечатление, чем на других.
     - У нас есть шанс на успех, - проинформировал их Реймон.
     Звук, похожий на шум ветра, прошел по рядам собравшихся.
     - Не заставляйте нас ждать! - крикнул какой-то молодой мужчина.
     - Я рад видеть энтузиазм, - сказал Реймон. - Но необходима  выдержка,
иначе нам конец. Я расскажу все как можно короче. Затем капитан Теландер и
специалисты изложат в деталях. Идея такова.
     - Если мы найдем область, где газа практически  нет,  мы  сможем  без
опасности отключить поля, и наши инженеры получат возможность выйти наружу
и отремонтировать систему торможения. Астрономические данные не  настолько
точны, как нам нужно. Однако очевидно,  что  внутри  галактики  и  даже  в
ближайшем межгалактическом пространстве среда слишком плотная. Разумеется,
она гораздо разреженнее вне галактики, чем внутри; но  все  же  достаточно
плотная, меряя в атомах, ударяющих за секунду, чтобы убить  нас,  если  не
будет защитных полей.
     Далее. Галактики обычно располагаются  скоплениями.  Наша  галактика,
Магеллановы Облака, М-31 в Андромеде и тринадцать других, больших и малых,
образуют такую группу. Занимаемый ею участок имеет около  шести  миллионов
световых лет в поперечнике. До следующего  семейства  галактик  расстояние
гораздо больше. По совпадению, эта группа тоже относится к созвездию Девы:
сорок миллионов световых лет отсюда.
     В этом промежутке, мы надеемся, газ  достаточно  разрежен,  чтобы  не
нуждаться в защите.
     В зале снова начался шум. Реймон поднял обе  руки.  На  этот  раз  он
засмеялся по-настоящему.
     - Погодите, погодите! - вскричал он. - Не волнуйтесь. Я знаю, что  вы
хотите сказать. Сорок миллионов световых лет невозможно преодолеть. У  нас
недостаточный для этого тау. Коэффициент пятьдесят, сто, даже  тысяча  нам
не поможет. Согласен. НО!
     Последнее слово заставило  их  замолчать.  Реймон  набрал  воздуха  в
легкие.
     - Но вспомните, - сказал он, -  что  у  нас  обратный  тау  не  имеет
предела. Мы можем лететь с ускорением,  гораздо  большим  трех  "g",  если
развернем пошире наши черпающие поля и проложим курс через  участки  нашей
галактики, где материя имеет  большую  пл