сне. Он и капитан все время что-то говорили друг другу, но каждый
из них никак не мог понять своего собеседника.

     - Хорошо, - сказал он, наконец. - Мы сами перенесем груз сюда.
Колонисты.

     Киви громко рассмеялся, но смех его был невеселым.

     - Неужели вы всерьез думаете это? Человеку без соответствующей
подготовки потребуется на это столько времени, что радиация убьет его
прежде, чем он успеет только начать!

     Капитан пристально посмотрел на своего пассажира. На какой-то короткий
миг в его глазах появилась теплота.

     - Для меня это тоже нелегко, - добавил он спокойно. - С каждым
поколением на Земле становится все меньше кораблей. Я потерял еще один.
Лучше бы мне потерять обе руки.

     Немного помолчав, Киви продолжил:

     - Ну, что ж, я предлагаю вам спуститься на Растум и обсудить проблему
с вашими друзьями. Они должны решить, стоит ли им здесь оставаться при
возникших обстоятельствах. Желающие могут вернуться на Землю вместе с
флотом. Мы попробуем разместить их на оставшихся кораблях, увеличив время
вахт и сократив таким образом необходимое количество саркофагов.

     - Но желающими будут все! - закричал Свобода. - Несколько человек,
которые достаточно упрямы, чтобы остаться, будут слишком малочисленной
группой, чтобы суметь выжить в таких условиях. Только что вы приговорили к
смерти колонию на Растуме, а вместе с колонией - все, во что верили
колонисты. Значит, все были ни к чему.

     - Мне очень жаль, - сказал финн.

     Он втиснулся в пилотское кресло и пристегнул ремни.

     - Возвращаемся к "Курьеру", - произнес он в интерком. - Приготовиться
к отлету от мертвого корабля и к развитию максимального ускорения.

     Пальцы Киви чуть помедлили над пультом управления корабля.

     - Существует еще одна причина, Свобода, - сказал он. - Даже если бы
мои люди согласились бы разгружать для вас этот корабль, хотя я уверен, что
они бы на это не пошли, - все равно я бы им не разрешил.

     Свобода сгорбился, как от боли. Слишком много ударов обрушилось на
него в последнее время. Глаза его наполнились светом звезд, который так и
не дошел до его сознания.

     - Почему? - спросил он.

     - Потому, что эта работа заставила бы нас проторчать здесь еще
несколько недель, - ответил Киви. - Только несколько человек одновременно
смогли бы находиться на борту "Скитальца". Остальным пришлось бы слоняться
без дела на других кораблях или внизу, на планете. И то, и другое чревато
опасными последствиями.

     - Что вы имеете в виду, - поинтересовался Свобода.

     - Одно дело, когда экспедиция к какой-нибудь звезде состоит из одних
мужчин, - голос Киви внезапно охрип. - Другое дело, когда мужской экипаж
смешивается с тысячей зрелых женщин, ни одна из которых не может
принадлежать астронавту. Какова, по-вашему, основная причина той вражды и
драк, свидетелем которых вы стали?

     И далек ли тот час, когда одна такая вот драка закончится смертельным
исходом?

     А если уж это не вызовет бунта, тогда я не знаю, что вообще может его
вызвать. И тем не менее, я не могу принудить своих людей болтаться на
орбите неделю за неделей, в то время, как они могут спуститься на землю.

     Вы говорите мне, что у вас дети. Да толкуй вы об этом хоть целый день
каждому члену команды в отдельности - это никого не взволнует. Ведь это те
же люди, что и взрослые, с той лишь разницей, что некоторые склонны их
обожествлять без всякого на то основания. Когда речь идет о личной жизни
взрослого, то любой здравомыслящий человек скажет вам, что тут не до
деточек. Да и вы сами признайтесь честно: если бы возник вопрос о спасении
жизни либо вашей жены, либо ваших детей - кого бы вы предпочли?

     - Но при чем тут... - Свобода сердито передернул плечами.

     - А все-таки?

     - Я оставил бы жену, - опустив голову, сказал Свобода с безнадежностью
в голосе.

     - Вот видите! У нас впереди долгий путь домой. Я не хочу начинать его
с помешавшейся командой.

     Свобода пристегнулся, хотя корабль набирал ускорение довольно
плавно. Впервые за все время он начал понимать, что Киви тоже имел право
проявлять неблагоразумие.

     Он уставился прямо перед собой, словно хотел наяву увидеть ядовитый
дождь или услышать, как он шелестит, ударяясь о защитный экран. Натиск
неощущаемой смерти отражало неощущаемое оружие...

     Нет, его разум мог воспринять это, но инстинкты его восставали. Все,
что они сейчас требовали, после слов капитана - это немедленно найти
Джудит, держать ее около себя и никуда не отпускать, пусть даже под небом,
извергающим молнии.

     В смущении он попытался отвлечься от мыслей о жене, вспомнив законы
физики. Электроны и протоны нельзя считать несуществующими только потому,
что их нельзя увидеть. Можно ведь наблюдать их след, проложенный среди
скопления туч, или их подпись на фотопластинке... Магнитные поля - тоже
самая настоящая реальность. Сильный магнит может вырвать из рук человека
нож и при этом поранить его, если он подойдет слишком близко к магнитным
полюсам. Планетарный магнетизм способен повернуть иглу и указать таким
образом, где находится родная планета.

     И, если уж на то пошло, кто когда-нибудь видел или слышал, или измерял
эмоции? Но, тем не менее, любовь, ненависть, страх руководили людьми,
устремившимися навстречу звездам, где их настигло отчаяние. Человеческое
тело, такое большое, одна невесомая мысль может заставить ходить, стеная,
туда и сюда, пока та же самая невидимая мысль его не остановит. Если бы
только мысль была способна остановить с такой же легкостью корабль в его
движении по орбите! Но мысль все-таки нельзя сравнивать с магнитным полем.

     Или можно?

     Свобода соскочил со своего сидения, ударившись левой рукой о
подголовник. Его окатила волна боли, и он вскрикнул. Киви обернулся и
рявкнул:

     - В чем дело?

     С трудом сдерживая слезы, Свобода, всхлипывая, сказал:

     - Мне кажется, я нашел выход. Я нашел выход...

     - Это займет много времени? - спросил Киви, на которого сообщение
Свободы, казалось, не произвело никакого впечатления.

     - Мо...мо...может быть...

     - Тогда забудьте об этом.

     - Но клянусь Иудой в аду! - Свобода потрогал свою ключицу.

     Шина, кажется, была цела. Боль отступила, подобно приливу, накатываясь
и снова утихая. Свобода дождался момента, когда мозги его прояснились, и с
трудом выдохнул:

     - Вы можете хотя бы выслушать меня? Мы могли бы спасти и корабль тоже!

     - А взамен допустить риск потерять человек двадцать убитыми во время
драк и мятежа. Нет.

     Голова Киви была высоко поднята, лицо абсолютно бесстрастно.

     - Я уже говорил вам, что трения между двумя нашими группами стали
опасны. Я просто не знаю, как дождаться момента, когда остальные корабли
будут разгружены, а наши баки наполнены. Потом мы сразу отправляемся! Я не
проведу ни одного лишнего дня в этом богом проклятом месте.

     - Но корабль... вы говорили...

     - Я знаю. Вернуться назад, потеряв корабль, - это значит, лишиться
значительной доли своей репутации. Возможно, меня отстранят от
командования. Но я не фанатик, Свобода. Вы готовы пожертвовать даже жизнью
Джудит, лишь бы сохранить свою странную философию. ( Но в конечном итоге,
что это такое, как не утверждение вашей личной бессмертной значимости? ) А
я не хочу, чтобы люди получали травмы, а, может быть, даже и умирали во имя
того, чтобы мой послужной список был безупречным. Я собираюсь доставить
домой всю без исключения команду, если не весь флот. И если колонисты
придут к решению все бросить и вернуться домой - что они и сделают, как мне
кажется, - тогда, клянусь небом, я окажу им эту услугу! - вращая голубыми,
как у слепого глазами, Киви вдруг закричал: - Убирайтесь отсюда! Я не желаю
выслушивать ваши сумасшедшие планы! Выметайтесь с мостика и оставьте меня в
покое!



     4.

     На корабле уединиться было еще сложнее, чем на Растуме. Потерпев
множество неудач в своих поисках, Свобода и Джудит, наконец, перестали
искать место, где они смогли бы побыть вдвоем.

     Членам экипажа доставляло явное удовольствие отказывать им в
разрешении занять на время ту или другую секцию. Они вернулись на полубак и
сели на указанную им койку за занавесками.

     Время от времени их разговор прерывался громким стуком фишек о
магнитный стол и невнятным бормотанием.

     В полумраке тесного помещения Свобода сумел разглядеть, что глаза
Джудит покраснели, а вокруг них залегли темные тени. Она была так же
измотана, как и он сам. Невозможность помочь ей причиняла Свободе жестокие
страдания.

     - Но неужели он даже не выслушал тебя? - спросила Джудит. - Я не могу
этого понять.

     - О, да, - вздохнул Свобода. - Он взорвался и велел мне убираться с
мостика, я уже тебе говорил. Но еще до того, как мы вернулись сюда, на
"Курьер", он достаточно остыл, чтобы выслушать меня, когда я на этом
настоял. Промежуток времени до этого разговора я использовал, чтобы сделать
некоторые грубые расчеты, и с их помощью сумел ему доказать, что мой план
вполне мог бы сработать.

     Джудит все еще не спросила его, что же это за план. Но для нее это
было вполне типично. Как большинство женщин, она больше внимания уделяла
реальным вещам, оставляя абстракции мужу. Свобода часто думал о том, что
она согласилась лететь на Растум не столько из-за своих идей, сколько из-за
него. И, сам того не сознавая, он был очень рад этому.

     Джудит с недоумением спросила:

     - И все-таки он отказался от твоего плана?

     - Да. Он выслушал меня, согласился, что идея практична, но заявил, что
она неосуществима. Когда я начал спорить, он снова вышел из себя и
разорался.

     - Но это так не похоже на Нильса, - пробормотала Джудит.

     Лицо Свободы перекосилось.

     - Разве ты находишься с ним в таких близких отношениях, что называешь
его по имени?

     - Но я думала, что ты знаешь... - Джудит немного помолчала. - Нет,
скорее всего, нет. Ты всегда был таким деловым, когда мы работали в лагере,
и держался так холодно с ним и с другими астронавтами. Я никогда не
понимала, в чем тут причина. Он был очень добр ко мне и к детям. Они с
Дэйви были просто неразлучны. Он познакомил Дэйви с местным лесом, с
охотничьими трюками и ловушками, которыми он пользовался еще во время
первой экспедиции, - Джудит потерла глаза. - Вот почему я не могу понять
его теперешнего поведения.

     Свобода ясно понимал, в чем тут дело, и почему Киви старался завязать
дружбу с их сыном, хотя - он был абсолютно уверен в этом - капитан был
абсолютно равнодушен к детям. Но интуиция подсказывала ему, что Джудит не
должна об этом знать, и потому он сказал:

     - Видишь ли, Киви тоже сейчас ужасно напряжен. Потеря корабля была для
него тяжелым ударом.

     - Тогда он тем более должен быть заинтересован в спасении "Скитальца".

     - Угу. Но он, в общем-то, прав, утверждая, что моя идея, будучи
простой и элегантной... - Свобода криво ухмыльнулся, - потребует все же
немало времени для осуществления. При этом понадобится лишь несколько
членов команды. Остальным придется бездействовать до тех пор, пока
последние корабли не будут разгружены и баки не наполнены до отказа.
Безусловно, для Сатаны это будет хорошим шансом найти применение праздным
рукам.

     - Разве нельзя их усыпить? Ведь на обратном пути домой все равно
придется это сделать.

     - Нет, боюсь, что нет. Мой план предусматривает маневрирование на
высоких скоростях и рывки с максимальным ускорением. Саркофаги слишком
хрупкие, чтобы выдержать это. А для осуществления операции понадобятся все
корабли, иначе это затянется на неопределенно долгий срок...

     Нет, большинству команды понадобилось бы ждать на Растуме. Киви прав.
Это может кончиться катастрофой. Он считает, что в данном случае цель не
оправдывает средства. Я с ним согласен.

     По лицу Джудит промелькнула тень.

     - Странно. Уже... - она внезапно замолчала.

     - Что? - резко спросил Свобода.

     - Ничего.

     Он схватил ее за запястья и сжал так, что она поморщилась.

     - Говори! Я имею право все знать.

     - Я уже сказала - ничего. Ко мне приставал один человек... один из
астронавтов... несколько дней назад, в лагере. Но, право же, ничего не
случилось. Я крикнула, и тут же прибежал Чарли Локейберг. Астронавт сразу
ушел. Даже драки не было.

     Свобода стиснул зубы, а потом грубо сказал:

     - Надо было разбить два отдельных лагеря, не допускать никаких
контактов и не разрешать колонисткам ходить поодиночке.

     - Но это ужасно. Эти люди так помогли нам. Они...

     Свобода вздохнул:

     - Ну, детали мы обсудим позже. К какому бы решению мы ни пришли,
выполнить его будет нелегко. Я одобряю желание Киви избавить свою команду
от подобных унижений. Ему придется заботиться об их моральном облике и
состоянии в течение всего долгого пути домой.

     - И поэтому ты считаешь, что лучше обречь наших детей на заведомую
гибель, чем подвергнуть риску нескольких человек из команды?

     - Не говори мне о детях! - взорвался Свобода. - Десяток здоровых мужчин
и женщин смогут породить целое поколение себе подобных. К тому же мне нужны
свои собственные дети, а не те щенки, которые отравлены чуждой мне моралью
и связаны со мной лишь тем, что носят мою фамилию. В этом я тоже абсолютно
согласен с капитаном.

     - Понятно, - Джудит покачала головой. - И все-таки ты неправ, Ян. Дело
не только в этом. Забота о команде - один из главных факторов, я согласна.

     Но ведь нельзя сказать, что Нильс нас ненавидит. Ты знаешь его только
с отрицательной стороны. Но уверяю тебя, Киви всегда был очень добр ко мне.
Он просто из кожи вон лез, чтобы мне угодить. Капитан не может бросить нас
здесь, зная, что мы погибнем. Он на это не способен.

     Свобода некоторое время пристально смотрел на жену. По его мнению она
не была красавицей в общепринятом смысле, но все же это была Джудит, и в
этом заключалось самое главное. И вдруг в голове Свободы шевельнулась какая
-то смутная мысль.

     - Ты в этом уверена? - спросил он.

     - Да. Как не в чем другом.

     - О'кей. Тогда я постараюсь проследить за логикой Киви. Он не верит в
то, что мы останемся здесь без оборудования, и полагает, что мы вернемся с
ним на Землю. Поэтому ясно, что убийцей его назвать нельзя. Возможно, он
даже считает, что поступает так ради нашего же блага. Ведь совершенно ясно,
что многие из нас погибли бы в течение первых же лет освоения Растума
независимо от того, какое оборудование мы бы имели.

     - Да, он, видимо, так и думает. Он всегда считал, что бессмысленно
даже пытаться освоить эту планету, - на лице Джудит появилась слабая
улыбка. - Что ж, безусловно, пройдут поколения, прежде чем мы сможем
построить свой собственный звездолет.

     - Причина не только в этом, - Свобода посмотрел на жену и выдержал
взгляд до тех пор, пока она не заерзала от смущения.

     И тут мысль, промелькнувшая у Свободы несколько минут назад,
окончательно оформилась.

     Он даже не мог себе представить, что способен чувствовать к человеку
такую жалость, какую он почувствовал к Киви сейчас, когда понял, какова
главная надежда капитана.

     - Так, значит, мы должны вернуться? - прошептала Джудит.

     Не сводя с нее глаз, Свобода рассеянно ответил:

     - Я думаю, большинство проголосует за это.

     - Но меньшинство ведь тоже не сможет остаться здесь, да? - щеки Джудит
покраснели, и она опустила глаза, чтобы избежать его взгляда. - Если
возвращаться, так всем.

     - А ты сама как на это смотришь?

     - Я... о... конечно, мне очень жаль, Ян. Все это так... так неприятно.
Мы ведь все продали, чтобы оплатить этот полет, и теперь нам придется
вернуться нищими на Землю, полную чужаков. К тому же ты так мечтал об этой
планете.

     - Но все-таки ты не будешь убита горем, не правда ли?

     - Что ты хочешь этим сказать? - Джудит сердито вскинула голову. -
Прекрати пялиться на меня!

     Свобода стиснул зубы. Он не мог сейчас все объяснить. Если кто-то из
сидевших за занавеской понимал по-английски, то их наверняка подслушивали.
Поэтому начать сейчас осуществление своего плана означало обречь его на
провал. К тому же он не собирался раскрывать его Джудит ни при каких
обстоятельствах. Нащупав слабое место капитана, он, Свобода, должен был
применить максимум усилий, чтобы забыть о том, что он узнал, а не
использовать это хладнокровно против несчастного астронавта.

     Однако, Джудит ждала ответа, поэтому Свободе поневоле пришлось
продолжить, но уже на подходе к задуманному, он почувствовал, что зря так
уверен в себе.

     Взяв руки жены в свои, Свобода сказал:

     - Джудит, я хочу тебя кое о чем попросить. Это самое тяжелое из всего,
что ты когда-либо сделала для меня, хотя ты уже сделала даже больше, чем я
того заслуживаю.

     Джудит вновь напряглась, хотя по ее лицу блуждала неуверенная улыбка.

     - Чего же ты хочешь?

     - Каким бы ни был исход голосования - даже если все без исключения
остальные проголосуют за возвращение - я прошу тебя остаться со мной на
Растуме.

     Дыхание Джудит участилось. Свобода почувствовал, как похолодели ее
пальцы.

     - Только не подумай, что я сошел с ума, - взмолился Свобода. - Мы
сможем выжить. Я клянусь тебе. Пусть дети отравятся на Землю, мне нет до
них дела. Общество, какое бы оно ни было, позаботится о детях. А у нас с
тобой будут другие дети, действительно наши, родные нам не только по крови,
но и по духу...

     - Т-ты всегда говорил...

     - Да, старая пословица. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

     - Прекрасный лозунг, - отрезала Джудит. - Нет. Я не останусь.

     Свобода сделал последнюю ставку.

     - Что бы ни случилось, - сказал он, - я остаюсь.

     Он сидел совершенно спокойный, и, наконец, Джудит бросилась к нему в
объятия.

     - Я тоже, - прошептала она.

     Свобода обнимал ее, мысленно посылая к чертям всех подслушивающих
астронавтов.

     Некоторое время они говорили о том, что будут делать, если
действительно окажутся на Высокогорьях Америки одни. Но вскоре Джудит
переменила тему разговора, нервно рассмеявшись и сказав:

     - Но, может быть, нам и не придется заботиться обо всем этом? Надо
попробовать уговорить Нильса спасти "Скитальца".

     - Прямо говорить ему об этом нельзя, - сказал Свобода. - Он лишь
ответит, что надо быть благоразумной, попросит тебя замолчать и предложит
вернуться на Землю.

     - А все-таки, в чем состоит твой план спасения, Ян?

     - О, вот в чем.

     Свобода улыбнулся, но его улыбка была скрыта под бинтами.

     - Это очень просто и напрашивается само собой. Без сомнения, не
догадайся об этом я, это пришло бы еще кому-нибудь в голову. Ты знаешь, как
возникают пояса Ван-Аллена? Ну, планетарное магнитное поле относительно
слабо в любой взятой точке, но простирается на гигантское расстояние, и
таким образом задерживает эти частицы. Защитный экран космического корабля
не может распространяться на такие расстояния, поэтому он должен обладать
огромной мощностью. Силы, которые отклоняют быстро движущийся ион с его
пути, да еще на расстоянии несколько километров от их источника, должны
быть громадны. Такие силы может произвести только термоядерный генератор.

     "Скиталец" - это, по сути дела, металлический объект, загруженный
другими металлическими объектами. То есть проводник. Если поместить
проводник в магнитное поле, или, наоборот, то в результате возникает
электродвижущая сила, величина которой зависит от скорости движения и
напряженности поля. Помнишь школьный опыт, когда магнитную пластинку роняли
между полюсами сильного магнита?

     Как только она попадала в поле, скорость ее падения забавно
уменьшалась. Причиной этого было то, что пластинка пересекала силовые
линии, а это вызывало в меди вихр