есте несколько раз. Что с того?
Она ведь не жена тебе.
     - Я никогда не утверждал, что она моя жена, - ответил Реймон.  Взгляд
его был устремлен на нее. -  Я  намеревался  просить  ее  руки,  когда  мы
прибудем на место.
     - Карл, - прошептала она, - я люблю тебя.
     - Надо полагать, один партнер  надоедает,  -  сказал  Реймон  ледяным
тоном.  -  Ты  почувствовала   потребность   перемен.   Твоя   привилегия,
разумеется. Я только думал, что ты выше того, чтобы делать  это  украдкой,
за моей спиной.
     - Оставь ее в покое! - Федоров слепо ринулся на него.
     Констебль  отпрянул  в  сторону  и  рубанул  ребром  ладони.  Инженер
задохнулся от боли и осел на  кровать,  держа  поврежденную  кисть  другой
рукой.
     - Она не сломана, - сказал Реймон. - Но если вы  не  останетесь  там,
где сидите, пока я отсюда не уйду, я вынужден буду вас обезвредить.  -  Он
сделал паузу и продолжал рассудительно. - Это  не  вызов  вашему  мужскому
достоинству. Я знаю рукопашный бой  так  же,  как  вы  знаете  нуклеонику.
Давайте останемся  цивилизованными  людьми.  Все  равно  женщина  ваша,  я
полагаю.
     - Карл!
     Линдгрен шагнула к нему. Протянула руки. Слезы текли у нее по щекам.
     Он изобразил поклон.
     - Я уберу свои вещи из твоей каюты, как только найду свободную койку.
     - О нет, Карл. Карл! - Она вцепилась в его тунику.  -  Я  никогда  не
думала... Послушай!  Борис  нуждался  во  мне.  Да,  я  признаю,  что  мне
доставляло удовольствие быть с ним, но это никогда не было чем-то большим,
чем дружба... помощь... тогда как ты...
     - Почему ты не рассказала мне об этом? Неужели я был недостоин знать?
     - Достоин, разумеется,  достоин,  но  я  боялась...  несколько  твоих
замечаний... ты ведь в самом деле ревнив - совершенно напрасно, потому что
только ты для меня имеешь значение!
     - Я всю свою жизнь прожил бедным, - сказал он, - и у меня примитивная
мораль бедняка - так же  как  некоторые  взгляды  на  то,  о  чем  следует
рассказывать, и о чем не следует. На Земле мы могли бы  попытаться  что-то
исправить. Я мог бы подраться с соперником, или отправиться  в  длительное
путешествие, или мы с тобой могли бы переехать в другое место.  Здесь  это
невозможно.
     - Неужели ты не можешь понять? - взмолилась она.
     - А  ты?  -  Он  снова  сжал  кулаки.  -  Нет,  -  сказал  он,  -  ты
действительно не понимаешь, что причинила мне боль.  Наше  будущее  и  так
достаточно сложное, чтобы еще пытаться  поддерживать  такую  разновидность
отношений.
     Реймон освободился от нее.
     - Прекрати реветь! - гаркнул он.
     Она вздрогнула и выпрямилась. Федоров заворчал и стал  подниматься  с
места. Она жестом усадила его обратно.
     - Так-то лучше. - Реймон направился к двери, затем обернулся. - Между
нами не будет ни сцен, ни интриг, ни затаенной неприязни, - объявил он.  -
Когда пятьдесят человек заперты в одной коробке, либо  каждый  ведет  себя
как должно,  либо  всех  ждет  смерть.  Мистер  инженер  Федоров,  капитан
Теландер и я ждем вашего доклада по вопросу, который  я  пришел  обсудить,
как  можно  скорее.  Вы  можете  поинтересоваться  мнением  мисс   первого
помощника  Линдгрен.  Помните  только,  что  желательно  сохранить  все  в
секрете, пока мы не будем готовы объявить окончательное  решение,  то  или
иное. - На мгновение боль и ярость прорвались наружу. -  Наш  долг  прежде
всего перед кораблем, черт бы вас побрал! -  Реймон  совладел  с  собой  и
щелкнул каблуками. - Мои извинения. Доброго вечера.
     Он ушел.
     Федоров встал позади Линдгрен и положил руки ей на плечи.
     - Мне очень жаль, - сказал он неуклюже. - Если бы я знал,  что  такое
может случиться, я бы никогда...
     - Это не твоя вина, Борис.
     Линдгрен не шевельнулась.
     - Если ты разделишь со мной каюту, я буду рад.
     - Спасибо, нет, - тускло ответила она. -  На  некоторое  время  я  не
играю в эти игры. - Она высвободилась. - Я лучше пойду. Спокойной ночи.
     Он остался стоять один со своими сэндвичами и вином.

                      О святое дитя из Вифлеема,
                      Спустись к нам, мы молим тебя.

     Через несколько дней  после  Крещения  "Леонора  Кристина"  увеличила
разгон.
     Корабль шире развернул черпающие поля, усилил термоядерный шар  огня,
который  следовал  за  кораблем  в  хвосте  бассердовского  двигателя,   и
переключился на три "g". К низкой скорости это добавило бы почти  тридцать
метров в секунду за секунду. К нынешней же скорости корабля  это  добавило
незначительный инкремент с точки зрения стороннего  наблюдателя.  С  точки
зрения тех, кто находился на корабле, "Леонора Кристина" стремилась вперед
с ускорением три "g".
     Человеческий организм не мог бы выдержать такую нагрузку.  Напряжение
для сердца, легких и особенно проблемы баланса жидкости  в  теле  были  бы
слишком велики. На помощь могла бы прийти медицина. Но,  к  счастью,  было
средство получше.
     Силы, которые разгоняли корабль, подталкивая его все ближе и ближе  к
скорости света, предельному "c", являлись не просто  огромными.  Они  были
настолько точными, что их взаимодействие внешним миром  -  материей  и  ее
собственными  силовыми  полями  -  могло  поддерживаться  как  практически
постоянная результирующая, несмотря на  изменения  этих  внешних  условий.
Аналогично, движущие энергии можно было безопасно сочетать с подобными им,
гораздо более слабыми полями, которые поддерживались внутри корабля.
     Эта связь могла затем оперировать асимметрией атомов и молекул, чтобы
породить ускорение, однородное с ускорением самого внутреннего генератора.
Однако на практике эффект оставляли неполным. Одно g не компенсировался.
     Следовательно, вес на борту корабля оставался  на  постоянном  уровне
поверхности Земли независимо от ускорения.
     Три "g" не были пределом. С  распростертыми  черпающими  полями  и  в
районах, где  материя  являлась  более  плотной,  чем  здесь,  например  в
туманности, корабль мог бы разогнаться намного выше. В  данном  конкретном
полете, учитывая разреженность местного водорода, любой возможный  выигрыш
времени был недостаточен  -  поскольку  формула  включает  гиперболическую
функцию - чтобы стоило уменьшать коэффициент безопасности корабля.  Другие
факторы, например, оптимизация  поглощения  массы  или  минимизация  длины
пути, тоже входили в расчет схемы полета.
     Таким образом, фактор тау не был простым статическим  множителем.  Он
был динамическим. Его воздействие на массу,  пространство  и  время  можно
было рассматривать как  фундаментальное  явление,  создающее  вечно  новые
взаимоотношения между людьми и вселенной.


     В  час  корабельного  времени,  который,  как  утверждал   календарь,
принадлежал апрелю, а как утверждали часы, был утром, Реймон проснулся. Он
не  поеживался,  не  хлопал  глазами,  не  зевал  и  не  потягивался,  как
большинство людей. Он сел на постели, собранный и внимательный.
     Чи-Юэнь Ай-Линг проснулась раньше. Она стояла на коленях на азиатский
манер и глядела на него с серьезностью, совершенно отличной от ее игривого
настроения прошлой ночью.
     - Что-нибудь не так? - требовательно спросил он.
     То, что ее застигли врасплох, было заметно по  расширившимся  глазам.
Через мгновение она улыбнулась, развернулась.
     - Я видела однажды ручного ястреба, - заметила она. - То есть, он  не
был приручен на манер собаки, но охотился со своим хозяином и снисходил до
того, чтобы сидеть у него на запястье. Ты просыпаешься, как он.
     - М-мпф, - сказал он. - Я имел в виду твое обеспокоенное выражение.
     - Не обеспокоенное, Шарль. Задумчивое.
     Он с восхищением смотрел на нее. Без  одежды  ее  никак  нельзя  было
назвать похожей на мальчика. Изгибы грудей и бедер меньше обычного, но они
едины со всем ее обликом, и когда она двигалась, они плыли. Так же  как  и
свет на ее коже и в волосах, которые пахли летним днем.
     Реймон и Чи-Юэнь  находились  в  его  полукаюте  на  палубе  экипажа,
отделенной перегородкой от Фокс-Джеймсона.
     - О чем ты думала? - спросил он.
     - О тебе. О нас.
     - Это была великолепная ночь. - Он протянул руку и  погладил  ее  под
подбородком. Она замурлыкала. - Еще?
     К ней вернулась серьезность.
     - Это то, над чем я думала.
     Он нахмурил брови.
     - Понимание между нами. Мы оба вели свободный образ жизни. По крайней
мере, ты - в последние несколько месяцев. - Его лицо потемнело. Она упрямо
продолжала. - Для меня это не было так уж важно. Если даже не говорить обо
всем остальном, эти намеки и попытки,  весь  ритуал  ухаживания,  снова  и
снова... он мешает моей работе. Я  развиваю  некоторые  идеи  относительно
планетных ядер. Для этого нужно сосредоточение. Мне бы помогло  постоянное
партнерство.
     - Я не хочу ни о чем договариваться, - угрюмо сказал он.
     Она обхватила его за плечи.
     - Я понимаю. Я ничего не прошу. И не предлагаю. Просто  ты  нравишься
мне все больше и больше. Ты спокойный и сильный  человек,  вежливый  -  во
всяком случае, со мной. Я  бы  могла  жить  счастливо  с  тобой  -  ничего
особенного ни с моей, ни с твоей стороны, просто  союз,  на  глазах  всего
корабля - столько, сколько мы оба будем этого хотеть.
     - Решено! - воскликнул он и поцеловал ее.
     - Так быстро? - спросила она изумленно.
     - Я тоже думал над этим. И я устал от игр. С тобой должно быть  легко
жить вместе. - Он провел рукой по ее боку и бедру. - Очень легко.
     - Сколько твоего сердца в этих словах? - И сразу же она засмеялась. -
Нет, прошу прощения, такие вопросы исключены... Переселимся в мою каюту? Я
знаю, что Мария Тумаджан не станет возражать поменяться с  тобой  местами.
Все равно она держит свою половину отгороженной.
     - Хорошо, - сказал он.  -  Милая,  у  нас  еще  почти  целый  час  до
завтрака...


     "Леонора Кристина" приближалась к третьему году  своего  путешествия,
или десятому году по счету звезд, когда ее настигла беда.



                                    7

     Внешний наблюдатель, неподвижный  по  отношению  к  звездам,  мог  бы
заметить это раньше, чем люди на корабле; ибо при такой  скорости  корабль
волей-неволей летел наполовину вслепую. Даже не имея лучших датчиков,  чем
на корабле, этот наблюдатель знал бы о катастрофе  заранее,  за  несколько
недель. Но он все равно не смог бы предупредить.
     И в любом случае никакого наблюдателя не было: только ночь, усыпанная
бесчисленными далекими солнцами, замерзшая река  Млечного  Пути  и  редкое
призрачное мерцание туманности или  сестры-галактики.  В  девяти  световых
годах от Солнца корабль был безгранично одинок.
     Автоматический сигнал тревоги  поднял  капитана  Теландера.  Пока  он
боролся со сном, по интеркому раздался голос Линдгрен:
     - Kors i Herrens namn!
     Ужас, прозвучавший в  этих  словах,  мгновенно  стряхнул  с  капитана
остатки сна. Ничего не ответив, он выбежал из каюты.
     Так случилось, что он  был  одет.  Убаюканный  однообразием  времени,
капитан Теландер читал роман, проецируемый из  библиотеки,  и  задремал  в
кресле. Затем челюсти вселенной сомкнулись.
     Он  не  обращал  внимания  на  пестрые  рисунки,  которые   покрывали
переборки коридоров, на  пружинящий  под  ногами  пол,  на  запахи  роз  и
грозового ливня. В его  сознании  громко  отдавалась  вибрация  двигателя.
Металлическая лестница дробно стучала под  его  торопливыми  шагами,  звук
отдавался эхом в колодце.
     Капитан выбрался уровнем выше и поднялся на мостик.  Линдгрен  стояла
рядом с видеоскопом. В сложившихся обстоятельствах на этот  прибор  нельзя
было рассчитывать. Истину могли поведать приборы, которые мерцали на  всей
передней панели. Но взгляд Ингрид не отрывался от экрана видеоскопа.
     Капитан проскользнул за ее спиной. Аварийный сигнал,  который  вызвал
его  сюда,  все  еще   ярко   светился   на   экране,   подсоединенном   к
астрономическому компьютеру. Взгляд его прошелся по окружающим датчикам  и
дисплеям. Щелкнуло устройство выдачи и из щели показалась  распечатка.  Он
схватил ее. Буквы и цифры представляли определение количества: подробности
после запятой, после того, как поступило больше данных и было  произведено
больше вычислений. Первоначальное MENE, MENE на панели было нетронутым.
     Капитан ударил по кнопке общей тревоги. Взвыли  сирены,  звонкое  эхо
разнеслось по коридорам. По интеркому он отдал приказ всем,  кто  свободен
от дежурства, явиться в спортзал вместе с  пассажирами.  И  тут  же  резко
добавил, что будут включены все каналы связи, так что находящиеся на вахте
тоже смогут принять участие в собрании.
     - Что нам делать? - крикнула Линдгрен во внезапной тишине.
     - Боюсь, очень немногое. - Теландер подошел  к  видеоскопу.  -  Здесь
что-нибудь видно?
     - Едва-едва, по-моему. Четвертый квадрант.
     Она закрыла глаза и отвернулась от капитана.
     Он счел само собой  разумеющимся,  что  она  имела  в  виду  проекцию
непосредственно впереди по курсу корабля, и стал вглядываться  в  картину.
При большом увеличении изображение бросилось ему  в  глаза.  Картина  была
несколько  затуманена  и  искажена.   Оптические   проводники   не   могли
компенсировать такие скорости.  Но  он  видел  точки  звезд  -  бриллиант,
аметист, рубин, топаз, изумруд, - сокровища Фафнира. Почти в центре горела
Бета Девы. Она должна быть очень похожа на родное Солнце, но  спектральное
смещение  придало  ей  оттенок  ледяной  голубизны.  И   вот,   на   грани
восприятия... этот клочок? Это туманное облачко, способное стереть корабль
и пятьдесят человеческих жизней?
     В его сознание ворвался  шум:  крики,  топот,  тревожные  голоса.  Он
выпрямился.
     - Я пойду  на  корму,  -  сказал  он  ровным  голосом.  -  Мне  нужно
проконсультироваться  с  Борисом  Федоровым,  прежде  чем   обращаться   к
остальным.  -  Линдгрен  сделала  движение,  чтобы  идти  с  ним.  -  Нет,
оставайтесь на мостике.
     - Зачем? - ее терпение было на пределе. - Правила?
     Он кивнул.
     - Да. Вы не сняты с поста. - Подобие улыбки появилось  на  его  худом
лице. - Если только вы не  верите  в  Бога,  правила  -  это  единственное
утешение, которое у нас теперь осталось.


     В этот момент драпировки и  росписи  на  стенах  спортзала  имели  не
больше значения, чем баскетбольные корзины или яркие  одежды,  оказавшиеся
случайно на людях. Не было времени  разложить  стулья.  Все  взгляды  были
обращены на  Теландера,  когда  он  взбирался  на  сцену.  Все  стояли  не
шевелясь. Пот блестел на лицах и в воздухе чувствовался его запах.
     Теландер положил руки на аналой.
     - Леди и джентльмены, - сказал он. - У меня плохие новости.  -  Скажу
сразу, что наши шансы выжить отнюдь не безнадежны, судя  по  имеющейся  на
данный момент информации. Однако мы в  беде.  Случилось  то,  против  чего
нельзя защититься, по крайней мере на  нынешней,  ранней  стадии  развития
технологии бассердовских двигателей...
     - К делу, черт подери! - крикнул Норберт Вильямс.
     - Тихо, вы, - сказал Реймон.
     В отличие от большинства людей, которые стояли взявшись за  руки,  он
держался поодаль, рядом со сценой.  К  тускло-коричневому  комбинезону  он
прикрепил знак отличия.
     - Вы не имеете пра...
     Кто-то, должно быть, толкнул Вильямса локтем, потому что тот замолк.
     Теландер мрачнел на глазах.
     - Приборы обнаружили... обнаружили препятствие. Небольшую туманность.
Совсем крошечную, сгусток пыли и  газа,  не  более  нескольких  миллиардов
километров в поперечнике. Она движется с огромной скоростью. Возможно, это
остаток облака или протозвезда. Я не знаю.
     Факт тот, что мы с ней столкнемся.  Примерно  через  двадцать  четыре
часа корабельного времени. Что случится затем, мне тоже  неизвестно.  Если
нам повезет, мы сможем выйти из столкновения  без  серьезных  повреждений.
Иначе... если поля будут перегружены и не смогут защитить  нас...  ну,  мы
все знали, что это путешествие рискованно.
     Он услышал, как многие судорожно вдохнули  воздух,  как  закатываются
глаза, начинают дрожать губы, пальцы чертят знаки в воздухе. Он настойчиво
продолжал:
     -  Мы  мало  что  можем   сделать,   чтобы   подготовиться.   Немного
подрихтовать, конечно; но по  существу  корабль  уже  настолько  готов  ко
всему, насколько это возможно. Когда приблизится момент  столкновения,  мы
все займем места в противоударных устройствах и наденем скафандры.  Теперь
переходим к обсуждению.
     Рука Вильямса взлетела из-за плеча высокого М'Боту.
     - Да?
     Химик побагровел, что свидетельствовало скорее о негодовании,  чем  о
страхе.
     - Мистер капитан! Зонд-робот не докладывал ни о каких  опасностях  на
нашем пути. По крайней мере, в его сообщении не было  ни  намека  на  них.
Правильно? Так кто ответит за то, что мы влипли в это дерьмо?
     Голоса стали громче и смешались в невнятный гул.
     - Тихо! - распорядился Шарль Реймон.
     Хотя он говорил негромко, его голос подействовал на  всех.  Несколько
человек бросили на него недовольные взгляды, но крикуны угомонились.
     - Мне казалось, что я все  объяснил,  -  сказал  Теландер.  -  Облако
крошечное по космическим стандартам, не светящееся. Его нельзя  обнаружить
на больших расстояниях. Оно имеет  высокую  скорость,  несколько  десятков
километров в секунду. Таким образом, даже если бы мы в точности  повторяли
путь зонда, облако находилось бы далеко в стороне от его пути -  это  было
больше пятидесяти лет назад, не забывайте. Более того... мы  уверены,  что
зонд летел не точно там, где мы сейчас. Кроме движения Солнца и Беты  Девы
относительно друг друга, примите во внимание еще и расстояние между  ними.
Тридцать два световых года - это больше, чем в состоянии  вообразить  наши
бедные мозги. Самое слабое отклонение курса,  проложенного  от  звезды  до
звезды, означает разницу во много астрономических единиц в середине пути.
     - Столкновение невозможно было предсказать, - добавил Реймон. - Этого
не должно было произойти Однако кто-то время от времени должен вытаскивать
бумажку с крестиком.
     Теландер резко вскинул голову.
     - Я вас не узнаю, констебль, - сказал он.
     Реймон покраснел.
     - Капитан, я  старался  побыстрее  закончить  дело,  чтобы  кой-какие
лопухи не задерживали вас здесь, заставляя объяснять очевидные вещи.
     - Не оскорбляйте товарищей  по  кораблю,  констебль.  И,  пожалуйста,
подождите говорить, пока к вам не обратятся.
     - Прошу прощения, капитан.
     Реймон скрестил руки на груди. Лицо его утратило всякое выражение.
     Теландер сказал, тщательно подбирая слова:
     -  Пожалуйста,   не   стесняйтесь   задавать   вопросы,   какими   бы
элементарными  они  не  казались.  Вы  все  имеете  образование  в  теории
межзвездной астронавтики. Но я, чьей профессией это является, знаю,  какие
странные в ней есть парадоксы, и как трудно их удержать в уме. Лучше, если
каждый в точности будет понимать, что нас ждет... Доктор Глассгольд?
     Молекулярный биолог опустила руку и робко сказала:
     - Не можем ли  мы...  Я  хочу  сказать,  что...  объекты  вроде  этой
туманности, они бы на Земле считались вакуумом. Так ведь? А мы, уже  почти
добрались до скорости света и с каждой  секундой  прибавляем  скорость.  И
массу. Наш  обратный  тау,  должно  быть,  сейчас  около  пятнадцати.  Это
означает, что наша масса невероятно велика. Так как может немного  пыли  и
газа нас остановить?
     - Хорошее возражение, - ответил Теландер.  -  Если  нам  повезет,  мы
пройдем сквозь облако без особых помех. Но это не совсем так. Не забудьте,
что пыль и газ по отношению к  нам  движутся  равно  быстро,  и  их  масса
соответственно возросла.
     Силовым полям  придется  поработать  над  ней,  направляя  водород  в
систему реактивного двигателя и  отклоняя  всю  материю  от  корабля.  Эти
действия окажут на нас влияние. Более т