в негодность в самый последний момент для "парализации" произ-
водства на более длительный срок...  Электростанции в горнодо-
бывающих центрах следует сохранять для поддержания нормального
водного режима в шахтах.  При выходе насосов из строя и затоп-
лении шахт возвращение последних к жизни потребует  нескольких
месяцев". Вскоре  я позвонил в ставку,  чтобы узнать,  была ли
телеграмма положена Гитлеру на стол. И она прошла! Всего с од-
ним единственным изменением. Я приготовился к вычеркиваниям, а
также к тому, что пункт о "парализации" объектов будет ужесто-
чен. Практически Гитлер оставил текст без смысловых изменений,
но отредактировав собственноручно,  значительно приглушил свою
веру в победу.  Второе предложение теперь читалось так: "Осво-
бождение части в данный момент потерянной территории отнюдь не
исключено". Борман,  направивший телеграмму гауляйтерам, снаб-
дил ее обязывающим дополнением: "По поручению фюрера направляю
Вам нижеследующую  телеграмму  господина  Имперского  министра
Шпеера для неукоснительного и точного исполнения"  (15).  Даже
Борман поддержал! Он, казалось, яснее представлял себе опусто-
шительные последствия политики тотального разрушения в  остав-
ляемых областях.
     В сущности,  Гитлер просто пытался сохранить лицо,  когда
заявил об  "освобождении части в данный момент потерянной тер-
ритории". По крайней мере еще неделю назад он  уже  знал,  что
война, даже  при  стабилизации  фронтов,  закончится уже через
несколько месяцев просто из-за нехватки сырья.  Йодль тем вре-
менем дополнил  мои  вооруженческо-политические прогнозы воен-
но-стратегическими соображениями и доложил,  что армия оккупи-
ровала непомерно большие пространства; при этом он использовал
образ змеи, заглотившей слишком большой кусок добычи и ставшей
в результате малоподвижной. Поэтому он предложил отказаться от
Финляндии, Северной Норвегии,  Северной Италии и большей части
Балкан с тем, чтобы за счет сокращения занимаемого нами прост-
ранства занять более выгодные оборонительные рубежи  по  рекам
Тиссе и Саве,  а также по южной гряде Альп. Он рассчитывал та-
ким образом на высвобождение большого числа дивизий.  Поначалу
Гитлер ополчился  на  подразумевающуюся этим планом идею само-
ликвидации, но под конец он дал  мне  20-го  августа  согласие
(16) на  проведение  расчетов,  какие  будет иметь последствия
прекращение поставок сырья из этих регионов в случае их остав-
ления.
     Но за три дня до окончания  этой  работы,  2-го  сентября
1944 г.,  между  Финляндией  и Советским Союзом было подписано
соглашение о прекращении огня, и немецким войскам было предло-
жено покинуть страну до 15 сентября.  По получении этих извес-
тий Йодль сразу же позвонил мне и поинтересовался результатами
нашей экспертизы.  Настроение  Гитлера  резко  изменилось.  От
прежних размышлений о добровольном отводе войск не осталось  и
следа. Йодль  же  с еще большей настойчивостью требовал немед-
ленной эвакуации наших армий из Лапландии еще в сезон  благоп-
риятной погоды:  если  ее  вывод совпадет с рано начинающимися
здесь снежными буранами, то неизбежна полная потеря техники. И
снова, как  год  назад  в  споре об отступлении от марганцевых
рудников в Южной России, Гитлер вытащил тот же аргумент: "Если
мы лишимся поставок никеля из Северной Лапландии, то уже через
несколько месяцев остановится все производство вооружений".
     Но этот  аргумент продержался недолго.  Через три дня,  5
сентября, я отправил с курьером памятную записку Йодлю и  Гит-
леру: не  потери  финских никелевых рудников,  доказывал я,  а
прекращение поставок хромовой руды из Турции решит исход войны
в материально-техническом отношении.  При теоретическом  допу-
щении, что производство техники и вооружения будет -  что  при
налетах авиации противника;  впрочем,  было чистой гипотезой -
поддерживаться в полном объеме, промышленность получит послед-
нюю порцию хрома 1 июня 1945 г.  "Принимая во внимание продол-
жительность складирования и производственного процесса в обра-
батывающей промышленности  выпуск  зависимой от поставок хрома
производства, т.е. всей промышленности вооружений, прекратится
1 января 1946 г." (17).
     Предугадать реакцию Гитлера в это время уже не  представ-
лялось возможным.Я  внутренне приготовился к взрыву бессильной
ярости, он же принял мою информацию спокойно,  не сделал ника-
ких выводов  и,вопреки  мнению  Йодля,  отложил вывод войск из
Финляндии до середины октября. По-видимому, такие прогнозы при
общем положении  дел его уже не трогали.  В обстановке развала
фронтов на западе и востоке дата 1 января 1946 г.  должна была
даже Гитлеру казаться совершенно утопической.
     В тот момент нам больше беспокойства доставляла  нехватка
горючего. В июле 1944 г.  я писал Гитлеру,  что начиная с сен-
тября 1944 г.  из-за дефицита горючего следовало бы прекратить
всякие тактические передвижения войск.  В конце сентября я пи-
сал Гитлеру:  "Группа истребительной авиации, базирующаяся под
Крефельдом и имеющая тридцать семь полноценных машин,  при са-
мых благоприятных метеоусловиях может через два дня по получе-
нии двадцати тонн горючего на третий совершить только один вы-
лет до Ахена и только группой в двадцать самолетов".  Когда  я
через несколько дней приземлился в своем самолете на аэродроме
в Вернойхене,  восточнее Берлина, то от командира летной учеб-
ной базы я услышал, что каждый слушатель имеет учебного летно-
го времени всего один час в неделю - поставки горючего  покры-
вали ничтожную часть потребности.
     Да и сухопутные войска из-за нхватки горючего  почти  что
утратили свою маневренность. В конце октября я докладывал Гит-
леру о том,  как я ехал ночью в 10 армию, дислоцированную  юж-
нее По. Там мне "повстречалась колонна из 150 грузовиков, каж-
дый из которых тянули четыре быка;  к каждому танку  и  тягачу
было прицеплено по несколько грузовиков". В начале декабря я с
озабоченностью докладывал,  что  "обучение  водителей   танков
весьма посредственно",  поскольку "не хватает очищенного спир-
та" (18).  Насколько положение было тяжким,  генерал-полковник
Йодль, конечно,  знал лучше меня.  Чтобы обеспечить задуманную
операцию в Арденнах 17,5 тыс. тонн горючего (прежде мы столько
производили за два с половиной дня),  он вынужден был распоря-
диться 10 ноября 1944 г.  о прекращении  его  поставок  другим
группам войск (19).
     Тем временем налеты не предприятия синтетического горюче-
го косвенно стали сказываться на всей химической промышленнос-
ти. Я вынужден был доложить Гитлеру,  что "при заполнении  на-
личных гильз приходится смешивать взрывчатые вещества с солью,
переходя при этом все допустимые границы". И в самом деле, на-
чиная с  октября 1944 г.,  заряды на 20%  состояли из каменной
соли, что соответственно  снижало  их  поражающую  способность
(20).
     В этой отчаянной ситуации Гитлер проиграл свой  последний
военно-технический козырь.  Было что-то гротескное в том,  что
как раз в эти месяцы мы все еще продолжали  наращивать  выпуск
истребителей. В  общей  сложности на этой последней фазе войны
мы за шесть месяцев поставили 12720 истребителей, а ведь войну
мы начали,  имея  в  своем  распоряжении всего 661 истребитель
(21). В конце июня Гитлер повторно дал согласие на  проведение
специального учебно-тренировочного  сбора двух тысяч летчиков,
поскольку все еще сохранялась надежда нанести серией  концент-
рированных ударов  крупный урон американскому воздушному флоту
и принудить его к прекращению бомбовой войны с воздуха. Дело в
том, что  при налетах американских авиасоединений образовывал-
ся, считая оба конца, огромной протяженности, более тысячи ки-
лометров, фланг.
     Мы вместе с Адольфом Галландом,  командующим истребитель-
ной авиацией,  провели  расчет,  согласно которому получалось,
что уничтожение одного бомбардировщика противника над террито-
рией Германии обойдется нам потерей одного истребителя. Но при
этом соотношение потерь в материально-техническом смысле выра-
зятся в пропорции 1 :  6, а летного состава - 1 : 2. А так как
не менее половины наших летчиков могли спастись при помощи па-
рашюта, а  экипажи противника попадали бы на немецкой террито-
рии в плен,  то даже при его превосходстве в людских и матери-
ально-технических резервах,  а также в возможностях подготовки
летного состава, преимущества были определенно на нашей сторо-
не (22).
     Числа 10-го августа Галланд весьма в нервозном тоне пред-
ложил мне  вместе  с ним немедленно вылететь в ставку.  Гитлер
только что отдал столь характерный для него  своей  испульсив-
ностью приказ направить воздушный флот "Рейх",  формирование и
укомплектование которого двумя тысячами истребителей  как  раз
подходило к концу,  на Западный фронт.  В то же время весь наш
опыт показывал,  что там он будет перемолот  в  самые  краткие
сроки. Гитлер,  конечно, догадывался, с какой целью мы пожало-
вали. Он понимал,  что своим приказом он нарушает данное мне в
июле месяце обещание прикрыть истребительной аиацией заводы по
производству синтетического горючего. Он уклонился от открыто-
го спора  на "ситуации",  назначив нам встречу после совещания
наедине.
     Я начал с того, что в очень осторожной форме выразил сом-
нение в целесообразности приказа,  а затем,  подавляя все свое
волнение, спокойно  охарактеризовал катастрофическое положение
с вооружением и техникой, привел соответствующие цифры и обри-
совал последствия, которые будет иметь продолжение бомбардиро-
вок. Уже на этой стадии доклада Гитлер начал нервничать и, хо-
тя он и слушал молча,  по выражению его лица, суетливым движе-
ниям рук,  покусыанию ногтей, я видел его нарастающие несогла-
сие и напряженность. Когда же я подошел к концу и подумал, что
все же смог его убедить в том,  что каждый имеющийся  в  нашем
распоряжении истребитель должен использоваться над территорией
Рейха для подавления неприятельских  бомбардировщиков,  Гитлер
сорвался. Лицо его налилось кровью, глаза безжизненно остекле-
нели. Совершенно вне себя  он  заорал:  "Решения  оперативного
масштаба - это мое дело! Соблаговолите заниматься Вашими проб-
лемами вооружения!  Остальное - не Ваше дело!"  Не  исключено,
что он и согласился бы с моими доводами,  если бы это был раз-
говор тет-а-тет. Присутствие Галланда делало пересмотр приказа
для него невозможным.
     Он резко оборвал беседу и не допустил еще  некоторых  до-
полнительных доводов:  "Я не могу больше терять с Вами время".
Обескураженные, мы с Галландом отправились в мой служебный па-
вильончик.
     На следующий день,  не солоно хлебавши, мы уже собирались
лететь назад в Берлин,  когда появился Шауб и сообщил,  что мы
должны еще раз переговорить с Гитлером. При нашем появлении он
сразу ж взорвался еще более несдержанно,  чем накануне.  Слова
вылетали еще быстрее и сбивчивее: "Я вообще не собираюсь боль-
ше выпускать самолеты!  Истребительная авиация как особое фор-
мирование тотчас же распускается!  Прекратить производство са-
молетов! Немедленно, понятно? Вы ведь все жалуетесь на нехват-
ку квалифицированной рабочей силы?  Так немедленно же перебро-
сить ее на производство зенитной артиллерии.  Всех рабочих ту-
да! Материалы - тоже!  Это мой приказ! Немедленно вызвать сюда
Заура! Составить программу производства зенитных орудий! Сооб-
щите об этом Зауру.  Программу удесятирения их производства...
Мы переключим на него сотни тысяч рабочих. Я каждый день читаю
материалы зарубежной прессы, и они пишут, как страшна наша зе-
нитная артиллерия.  Именно ее они побаиваются, а не наших ист-
ребителей". Едва Галланд открыл рот,  чтобы возразить. что по-
казатель поражения самолетов противника истребителями над тер-
риторией Германии выше,  чем зениток,  но успел сказать только
несколько слов,  как  его оборвали.  Снова было резко сказано,
что мы свободны, в сущности, нас попросту вышвырнули.
     В чайном  домике  я  выпил вермута из всегда стоявшей там
наготове для подобных случаев бутылки; мой желудок взбунтовал-
ся против только что пережитой сцены.  Галланд, обычно уравно-
вешенный и сдержанный,  выглядел впервые за все  время  нашего
знакомства подавленным.  В  его  голову  не укладывалось,  что
из-за трусости перед противником подлежит роспуску подчиненная
ему истребительная авиация. В отличие от него мне куда как бы-
ли знакомы подобные срывы Гитлера,  и я знал,  что очень часто
осторожными маневрами можно было добиться исправления принятых
им решений. Я успокаивал Галанда: на предприятиях, изготовляю-
щих истребители,  невозможно  наладить  производство орудийных
стволов. Узкое место у нас - совсем не в  недостаточном  числе
зениток, а  в  снарядах  для них,  в первую очередь в нехватке
взрывчатых веществ.
     Заур, разделявший мои опасения, что Гитлер выдвинет невы-
полнимые требования, доложил ему на следующий день, что увели-
чение выпуска  зенитных  орудий  зависит от парка специального
технологического оборудования для сверления длинных стволов.
     Вскоре мне вместе с Зауром пришлось снова прибыть в став-
ку, чтобы обсудить в деталях отданный  Гитлером  тем  временем
письменный приказ.  После долгого перетягивания каната он уме-
рил свое первоначальное требование увеличить производство  зе-
ниток в  пять  раз до роста в два с половиной раза.  На это он
дал нам время до декабря 1945 г. и, кроме того, потребовал уд-
воить производство снарядов для зениток (23).  В относительном
спокойствии мы смогли обсудить двадцать  ввосемь  пунктов  по-
вестки совещания.  Но как только я снова обратил его внимание,
что при данных условиях истребительная авиация должна  исполь-
зоваться только  над  нашей территорией,  Гитлер снова сердито
оборвал меня и повторил свой приказ о свертывании производства
истребителей в  пользу наращивания выпуска зенитных орудий. На
этом он закрыл совещание.
     Это был первый приказ Гитлера, которому не последовали ни
я, ни Заур.  Я поступал на свой страх и риск, когда на следую-
щий же день на заседании штаба, ведающего вопросами производс-
тва вооружений,  заявил, что "в любом случае выпуск истребите-
лей должен  поддерживаться на максимальном уровне".  Еще через
три дня я пригласил представителей авиационных предприятий и в
присутствии Галланда  подчеркнул  значение  стоящей перед ними
задачи: "Именно резким рывком ответить на нависшую над родиной
опасность полного  подавления  военной  промышленности"  (24).
Постепенно Гитлер поостыл и неожиданно и беззвучно даже  вклю-
чил выпуск истребителей, хотя и по урезанной программе, в выс-
шую категорию срочности. Буря пронеслась.
     По мере того, как мы вынуждены были свертывать производс-
тво, а новые разработки и ввобще приостановить,  Гитлер  начал
все настойчивее  и целеустремленнее возбуждать среди генерали-
тета и политических руководящих кругов надежды на будущее  но-
вое оружие, которое якобы и должно решить исход войны. Нередко
все время своих поездок в различные дивизии меня с  заговорщи-
ческой улыбкой  спрашивали,  когда же поступит новое чудо-ору-
жие. Эти иллюзии были мнекрайне неприятны:  придет день, и ра-
зочарование неизбежно.  Поэтому в середине сентября, когда уже
"фау-2" вступили в действие,  я написал  Гитлеру  следующее:"В
армии широкое  распространение  получила вера в поступление на
вооружение в самое же ближайшее будущее  нового  вида  оружия,
которое решит исход войны в нашу пользу.  Ожидают,  что мы его
применим уже в считанные дни.  Этинастроения  вполне  серьезно
разделяют и старшие офицеры.  Возникает вопрос: правильно ли в
такое трудное для нас  время  пробуждать  надежды,  которые  в
столь сжатые сроки не могут быть оправданны и которые сменятся
разочарованием, могущим неблагоприятно сказаться на боевом ду-
хе. А когда и население со дня на день ожидает "чудо-оружия" и
даже сомневается,  отдаем ли мы себе отчет в том, что на часах
уже без пяти минут двенадцать и спрашивает, не безответственно
ли со стороны руководства еще оттягивать использование  этого,
уже находящегося на складах, оружия, то возникает вопрос, нас-
колько уместна пропаганда такого рода" (25).
     В одной  из  бесед  наедине Гитлер хотя и признал,  что я
прав, но - как мне вскоре же пришлось услышать - он отнюдь  не
отказался от обещаний нового "чудо-оружия". Поэтому 2-го нояб-
ря я писал  Геббельсу:  "Мне  представляется  нецелесообразным
вселять в  общественность  надежды,  при том6 что на обозримое
время нельзя с определенностью гарантировать их  исполнение...
Поэтому позволяю  себе просить Вас принять меры к тому,  чтобы
впредь в ежедневной печати и в специальных  изданиях  избегать
всякого рода  намеков на еще только предстоящие достижения на-
шей промышленности вооружений".
     После этого Геббельс действительно пресек всякую информа-
цию о новом виде оружия. Но странное дело - слухи стали только
еще сильнее.  Лишь  на Нюрнбергском процессе я узнал от Фриче,
одного из ближайших сотрудников министра пропаганды,  что Геб-
бельс создал  специальную группу для распространения этих слу-
хов. Они далеко предвосхищали будущее развитие.  Мы часто про-
водили по  вечерам  в  своем  кругу нечто вроде конференций по
перспективным вопросам развития военной техники и рисовали се-
бе самые  смелые  картины.  Обсуждались при этом возможности и
эффект применения и атомной бомбы.  Нередко в этих  заседаниях
принимали участие  и  близко  стоящие  к Геббельсу журналисты,
присутствовали они  и  на  неофициальных  вечерних  посиделках
(26).
     Слухи падали на благоприятную почву - время  было  напря-
женное, и все охотно предавались упованиям. И напротив, газеты
уже давно утратили всякое доверие.  В отличие от них в послед-
ние месяцы войны, при том что масса людей отчаявшихся все уве-
личивалась, успехом пользовались  астрологические  издания.  А
так как они во многих отношениях были зависимы от министерства
пропаганды, то - как мне рассказал об этом Фриче -  они и были
использованы как  средство воздействия на общественное мнение.
Ловко скроенные гороскопы вели речь о  долинах,  которые  надо
пересечь, оракульствовали  о  предстоящих внезапных поворотах,
изощрялись во всякого рода обнадеживающих намеках.  Место  для
режима, и впрямь, оставалось только в астрологической газетен-
ке.

                           Глава28
                            Обвал

     Вся промышленность вооружений и боеприпасов, объединенная
с весны  1944 г.  под руководством моего министерства,  начала
уже с конца осени снова дробиться.  Не только потому, что про-
изводство тяжелых ракет,  рассматривавшееся как приоритетное и
решающее, отошло к СС; существеннее было то, что некоторым га-
уляйтерам удалось  добиться  передачи  под  их ответственность
производства вооружения в их административных округах.  Гитлер
одобрил подобную инициативу.  Так он дал согласие Заукелю, до-
бивавшемуся разрешения на строительство  в  его  гау  Тюрингии
крупного подземного завода для серийного выпуска одномоторного
реактивного истребителя,  окрещенного Гитлером "народным".  Но
мы все  равно  уже  вступили  в начальную стадию экономической
агонии, так что это раздробление ничему уже  не  могло  повре-
дить.
     Одновременно с этой тенденцией возникали вдруг - что было
показательно для нарастающего общего смятения - надежды на то,
что мы и с примитивным вооружением добьемся успехов и тем  са-
мым сможем выравнять наше отчаянное военно-техническое положе-
ние. Техническая эффективность оружия должна-де  отступить  на
второй план  по сравнению с мужеством отдельно взятого челове-
ка. В апреле 1944 г. Дениц поручил вице-адмиралу Хайе, челове-
ку, богатому идеями,  возглавить производство одноместных под-
лодок и некоторых других боевых судов.  Но пока удалось  выйти
на значительные  количественные  показатели,  наступил уже ав-
густ, высадка союзников уже стала фактом  и  было  уже  вообще
слишком поздно для подобных планов. Гиммлер в свою очередь з