тель и Геринг моментально их подхватывали,  стараясь превзойти
Гитлера в своей демонстрации уверенности в будущем и  ослабить
впечатление от высказанных нами соображений, а Кейтель особен-
но подчеркивал наличие у него резервов.  Но промышленники ока-
зались из более твердого дерева,  чем гитлеровское окружение -
они непоколебимо  настаивали  на  своих  тревожных  прогнозах,
подкрепляя их конкретными данными и цифровыми выкладками. Нео-
жиданно Гитлер стал их даже  поощрять  к  совершенно  трезвому
анализу положения.  Подумалось, что он захотел услышать, нако-
нец, горькую правду,  что он устал от всех преукрашиваний, на-
игранного оптимизма,  лживого прислуживания. Результаты обсуж-
дения он резюмировал сам:  "С моей точки зрения,  производство
горючего, синтетического  каучука  и  азота представляет собой
особенно уязвимый пункт обеспечения боевых действий, поскольку
необходимые для  производства вооружений базовые материалы вы-
пускпаются на слишком малом числе предприятий" (3). В этот мо-
мент Гитлер, выглядевший в начале совещания смурным и каким-то
отсутствующим, производил   впечатление   собранного,трезвого,
остро схватывающего  суть  человека  -  вот только несколькими
месяцами позднее,  когда катастрофа уже разразилась,  он снова
не пожелал смотреть правде в лицо.  Геринг же,  когда мы опять
оказались в передней,  начал нас упрекать в том, что мы, сверх
всякой меры  обременили  Гитлера  заботами  и пессимистическим
мусором.
     Подали машины.  Приглашенные  на  совещание отправились в
ресторан "Берхтесгаденер хоф" перекусить.  По случаю служебных
вызовов Бергхоф служил только помещением для совещаний, и Гит-
лер не считал нужным принимать на себя обязанности хозяина до-
ма. Едва  участники совещания уехали,  из всех комнат верхнего
этажа появились члены узкого кружка. Гитлер зашел на минуточку
к себе переодеться,  а мы ожидали его на площадке лестницы. Он
взял трость,  шляпу и свой черный плащ-накидку: началась ежед-
невная прогулка к чайному домику. Там подали кофе, пирожные. В
камине горел огонь, начались беспечные разговоры. Гитлер, отв-
лекшись от  своих  забот,  с видимым удовольствием перенесся в
этот гораздо более благоприятный мир:  почти осязаемо чувство-
валось, как он ему необходим.  И в разговорах со мной он уже и
не упоминал о нависшей над нами угрозе.
     После шестнадцати  дней  лихорадочных  восстановительных
работ мы только что вышли на прежний уровень производства  го-
рючего, когда 28-29 мая 1944 г. на нас обрушилась вторая волна
бомбардировок. На этот раз  всего  400  бамбардировщикам  8-го
американского воздушного флота удалось причинить нам еще более
серьезные разрушения,  чем почти вдвое большей армаде при пер-
вом налете.  Одновременно, почти в эти же дни, 15 американский
воздушный флот обрушил удары на  важнейшие  нефтеочистительные
заводы нефтяных промыслах в Румынии,  под Плоешти.  Теперь уже
наша продукция разом сократилась наполовину (4).  Наши  песси-
мистические высказывания  на  Оберзальцберге  тем самым вполне
подтвердились всего пятью днями позднее,  а геринговские успо-
коительные заверения были в очередной раз опровергнуты.  Из от-
дельных замечаний Гитлера в последовавшие дни  позволяли  сде-
лать вывод, что престиж Геринга вновь упал до критической точ-
ки.
     Не теряя   времени,  я  постарался  воспользоавться  этим
ослаблением позиций Геринга,  причем- не только в сугубо дело-
вых интересах.  Опираясь на достижения в выпуске истребителей,
мы имели все основания поставить перед Гитлером вопрос о  пол-
ной передаче в мое министерство производство всех видов авиа-
ционного вооружения (5).  Но еще больше меня подзуживало жела-
ние расквитаться с Герингом за его поведение во время моей бо-
лезни. 4 июня я написал Гитлеру, который все еще продолжал ру-
ководить войной с Оберзальцберга, своего рода прошение "повли-
ять на рейхсмаршала в том духе,  чтобы он пригласил бы меня по
собственной инициативе и сделал бы предложение включить произ-
водство всего авиационного вооружения в сферу деятельности мо-
его министерства".  Гитлер  принял  спокойно этот направленный
против Геринга выпад.  Напротив,  он увидел в моем обращении к
нему за посредничеством тактичное стремление пощадить гордость
и авторитет Геринга.  И весьма остро  и  определенно  добавил:
"Авиационное вооружение  должно  перейти  в Ваше министерство,
тут и  спорить-то  не  о  чем.  Я   незамедлительно   приглашу
рейхсмаршала к себе и сообщу мое решение,  а Вы с ним обсудите
детали передачи" (6).
     Еще несколькими  месяцами  ранее  Гитлер  не осмелился бы
высказать свое мнение прямо в лицо  своему  старому  паладину.
Еще в конце прошлого года Гитлер предпочел послать меня в от-
деленную Роминтенскую пустошь с тем,  чтобы  сообщить  Герингу
какую-то вполне третьестепенную неприятную вещь,  суть которой
я нынче уже и не помню. Но Геринг, вероятно, знал о чем зайдет
речь, потому  что он,  вопреки обыкновению,  встретил меня как
почетного и желанного гостя.  Приказал запречь экипаж для мно-
гочасовой прогулки  по  его  обширному охотничьему угодию и не
покрывал рта,  так что под конец я уехал,  не солоно хлебавши,
ни словом  не  обмолвившись  о  возложенном на меня поручении.
Правда, Гитлер обнаружил снисходительное понимание  моего  ук-
лончивого поведения.
     На этот же раз Геринг и не старался укрыться за банальной
сердечностью приема.  Наша  беседа  состоялась в его приватном
кабинете на Оберзальцберге.  Он уже был в курсе  дела,  Гитлер
его проинформировал.  Геринг  резко отозвался о неустойчивости
решений Гитлера. Еще две недели тому назад он намеревался от-
нять у меня строительную отрасль,  все уже было решено,  а по-
том, после краткой беседы со мной, Гитлер все переиграл обрат-
но. И так все время.  Фюрер, к сожалению, слишком часто оказы-
вался человеком,  меняющим свои решения. Но, естественно, если
это желание фюрера, он, Геринг, передаст мне и авиационное во-
оружение. Но голос его звучал подавленно: понять все это, пра-
во же, трудно - ведь совсем недавно Гитлер сам считал, что ди-
апазон моих задач и без того чрезмерно широк.
     Хотя эту внезапную смену неблаговоления на благоволение и
считал чрезвычайно симпотматичной и предчувствовал в ней боль-
шую опасность  для  своего собственного будущего,  нужно приз-
наться, что мне не казалось несправедливым, что на этот раз мы
поменялись ролями.  От демонстративного унижения Геринга я от-
казался. Вместо того,  чтобы представить Гитлеру проект поста-
новления, мы с Герингом договорились, что он сам оформит своим
приказом переход авиационного вооружения  в  мое  министерство
(7).
     Передача производства вооружения для авиации  была  вооб-
щем-то незначительным  интермеццо по сравнению с развитием со-
бытий в стране вследствие превосходства противника в  воздухе.
Значительная часть его авиации была занята поддержкой наземно-
го вторжения, и все же после передышки продолжительностью все-
го в  две  недели  новая  серия налетов вывела из строя многие
предприятия по производству горючего.  22 июня были уничтожены
мощности для производства 9/10 авиационного бензина,  суточный
объем его производства снизился всего  до  632  т.  Когда  ин-
тенсивность налетов несколько ослабла, мы еще раз повысили его
уровень до 2307 т,  что составляло ровно 40%  прежнего объема.
Но еще  через четыре дня,  21 июля,  с выпуском всего 120 т мы
практически оказались на мели.  98%  производства горючего для
авиации остановилось.
     Впрочем, противник дал нам все же  возможность  запустить
часть производств химического гиганта "Лойна",  благодаря чему
мы к концу июля смогли поднять суточную  выдачу  горючего  для
авиации до 609 т.  Теперь уже считалось успехом, если нам уда-
валось дать хотя бы десятую часть прежнего объема.  Но  повто-
рявшиеся налеты  настолько  разладили систему трубопроводов на
химических заводах, что не только прямые попадния, но и просто
удары взрывной волны, проседание грунта повсюду вызывали нару-
шение герметичности монтажных систем.  Ремонт их  был  практи-
чески невозможен.  В августе мы дали 10%,  в сентябре - 15%, в
октябре опять - 10%  наших прежних объемов.  И только в ноябре
1944 г.  мы,  несколько неожиданно даже для самих себя, выдали
28% (633 т в сутки) (8).  Причесанные отчеты различных органов
вермахта, -  записано  в  нашей учрежденческой хронике 22 июля
1944 г., - вызывают у министра опасения, что критическое поло-
жение в полном объеме руководством не осознается.  Мая обеспо-
коенность продиктовала мне шестью днями позднее  памятную  за-
писку Гитлеру  о  положении с горючим,  которая в значительной
своей части была почти идентична другой,  более ранней,  от 30
июня (9).  В обеих отмечалось,  что ожидаемые в июле и августе
потери производственных мощностей с  неизбежностью  поведут  к
израсходованию основных  резервов авиабензина и иных видов го-
рючего и в результате возникнет непреодолимая  пропасть,  что
может иметь "трагические последствия" (10).
     Одновременно я предложил Гитлеру некоторые варианты,  ко-
торые могли   бы   нам   позволить   избегнуть   столь  тяжких
последствий или,  по крайне мере, оттянуть их. В качестве важ-
нейшего инструмента  я  испрашивал у Гитлера полномочий на то-
тальную мобилизацию на восстановительные работы всех  наличных
трудовых ресурсов. Я предложил предоставить Эдмунду Гайленбер-
гу, очень крепкому руководителю отрасли боеприпасов, неограни-
ченные возможности  для  ремонтных работ предприятий горючего,
вплоть до реквизиции любых строительных материалов,  свертыва-
ния других производств и переброски оттуда рабочей силы.  Сна-
чала Гитлер отклонил это;  "Если я дам такие полномочия,  то у
нас сразу же сократится выпуск танков. Так не пойдет!  Этого я
не могу допустить ни в коем случае".  Было видно,  что он  все
еще не  осознал серьезность положения,  хотя мы уже и не раз и
не два беседовали о надвигающейся угрозе.  Танки,  - пытался я
объяснять снова и снова, - утрачивают всякий смысл, если мы не
обеспечим их достаточным количеством  горючего.  Только  после
того, как  я пообещал ему поддержание выпуска танков в прежних
объемах, а Заур это обещание подкрепил,  Гитлер поставил  свою
подпись. Через  два месяца на восстановительных работах на за-
водах по производству синтетического топлива было  занято  150
тысяч рабочих, в том числе - наиболее квалифицированных, остро
необходимых в производстве вооружений.  К концу осени мы моби-
лизовали уже 350 тысяч.
     Диктуя стенографистке свою памятную записку, я возмущался
некомпентентностью руководства. Передо мной лежали доклады мо-
его планового отдела о  ежесуточных  потерях  производственных
мощностей, о  недопроизводстве  продукции  и  о предполагаемых
сроках возобновления работы.  Но последнее могло стать возмож-
ным при единственном условии, что удастся недопустить дальней-
ших вражеских налетов,  или по крайней мере,  резко их ограни-
чить. Я  прямо-таки умолял Гитлера в своей памятной записке от
28 июля 1944 г.  "использовать существенно большую часть вновь
производимых истребителей  для  прикрытия  неба над Германией"
(11). Неоднократно я заклинал Гитлера подумать, не является ли
более целесообразным  "обезопасить  в первую голову прикрытием
истребительной авиации заводов синтетического топлива  с  тем,
чтобы в  августе  и сентябре стало возможным хотя бы частичное
возобновление выпуска продукции,  чем действовать прежними ме-
тодами, зная наверняка, что в сентябре или октябре ВВС, как на
фронте, так и в тылу будут парализовавны отсутствием  горючего
(12).
     Я уже вторично ставил Гитлера перед этим  выбором.  После
нашего тогдашнего совещания на Оберзальцберге в конце мая Гит-
лер принял план Галланда,  согласно которому из  произведенных
сверх плана истребителей предполагалось создать особый воздуш-
ный флот для защиты немецкой территории.  Со своей стороны Ге-
ринг на  представительном  совещании в Каринхалле торжественно
пообещал - после того, как присутствующие представители нефте-
химической промышленности  еще  раз  описали ему безнадежность
положения - ни при каких условиях не отправлять воздушный флот
"Рейх" на фронт.  Но после начала вторжения на Западе Гитлер и
Геринг перебросили его во Францию.  За несколько  недель,  без
какого-либо видимого  эффекта  он там был выведен из строя.  И
вот теперь,  в конце июля, Гитлером и Герингом снова были даны
заверения, снова был сформировано соединение в 2000 истребите-
лей для защиты рубежей отечества.  В сентябре оно  должно  уже
было быть  введено в действие,  и снова недомыслие обрекло эту
оборонительную меру на неудачу.
     В своем  выступлении  1  декабря на одном из совещаний по
вопросам вооружений я  поделился  следующими  соображениями  о
последнем периоде:  "Следует отдавать себе отчет в том, что те
люди, которые в штабах противника разрабатывают налеты, исходя
из соображений,  нанесения  урона  нашему  хозяйству,  кое-что
смыслят в немецкой экономике,  что у них - в отличие от  наших
бомбардировок - умное планирование.  Нам еще повезло, что про-
тивник только в  последние  полгода  или  три  квартала  начал
действовать последовательно в духе этого планирования,  ...  а
до этого,  если встать на его точку зрения,  делал  глупости".
Произнося эти слова, я еще не знал, что уже 9 декабря 1942 г.,
т.е. двумя годами ранее,  экспертное заключение  американского
"Экономик уорфоэр  дивижн",  гласило,  что гораздо эффективнее
"произвести максимальное разрушение в отдельных, действительно
решающих, отраслях  промышленности,  чем  незначительные  _ во
многих. В первом случае результаты взаимно кумулируются;  сле-
дует с непреклонной решимостью придерживаться однажды принято-
го плана" (13).  Замысел  был  верный,  но  исполнение  его  -
посредственное.
     В августе 1942 г. Гитлер на совещаниях с руководством во-
енно-морского флота  заявлял,  что успешная десантная операция
противника предполагает овладением им одним из крупных  портов
(14). Без этого противник,  высадившийся на каком-либо ограни-
ченном отрезке берега,  будет не в состоянии создать необходи-
мое транспортное  обеспечение людей и техники,  чтобы выстоять
перед контрударами немецких вооруженных сил. При огромной про-
тяженности французской,  бельгийской  и  голландской береговой
линии создание единой системы укреплений  из  близко  друг  от
друга расположенных  и друг друга поддерживающих бункеров нам-
ного превзошло бы возможности немецкой строительной индустрии.
Кроме того,  откуда было взять столько солдат, чтобы заполнить
такую оборонительную систему.  Поэтому было решено только вок-
руг самых  крупных портов возвести колько бункеров,  тогда как
промежуточные отрезки  побережья  получали   на   значительном
расстоянии друг  от  друга  только наблюдательные бункера.  15
тысяч небольших бункеров должны были послужить солдатам  укры-
тием во   время   артподготовки  десантной  операции.  Гитлеру
представлялось, что в момент самой высадки неприятеля немецкие
солдаты вступят во встречный бой,  тогда как слишком прикрытая
позиция сковывает такие необходимые в бою достоинства как му-
жество и  готовность  к самопожертвованию.  Эти оборонительные
сооружения были спланированы лично Гитлером - вплоть до  мель-
чайших деталей,  даже  отдельные  разновидности  бункеров  он,
обычно в ночные часы,  рисовал сам.  Это были эскизы, но очень
точно выполненные. Без ложной скромности он утверждал, что его
проекты самым  идеальным  образом  учитывают  все  потребности
фронтового солдата.  Эти  эскизы,  почти  без всяких изменений
принимались генералами военно-инженерных  войск  и  спускались
вниз для исполнения.
     За без малого два года торопливого  строительства  мы  на
эти цели  израсходовали  13302000 кубометров бетона (15) стои-
мостью в 3,7 миллиардов марок,  туда же ушли 1,2 млн тонн  ме-
талла, оторванного от промышленности вооружений. И все эти ги-
гантские расходы были опрокинуты всего  за  две  недели  после
высадки неприятеля,  благодаря одной - единственной гениальной
технической идее.  Как известно,  десантные части прибуксовали
свои собственные  портовые  сооружения.  Построенные  по очень
точным чертежам они были смонтированы под Арроманшем  и  Омаха
на открытом  берегу  с  разгрузки  точными эстакадами и прочим
оборудованием, которые позволили обеспечить подвоз и разгрузку
боеприпасов, техники,продовольствия  и контингентов подкрепле-
ния (16). Это опрокинуло все оборонительные планы.
     Роммель, назначенный  Гитлером  в конце 1943 г.  на долж-
ность Инспектора обороны побережья.  обнаружил больше  здравой
дальновидности. Незадолго  до  этого  назначения он был вызван
Гитлером в  восточно-прусскую  ставку.  После  продолжительной
беседы Гитлер  проводил фельдмаршала до отведенного ему бунке-
ра, где его уже поджидал я.  Дискуссия получила новый импульс,
когда Роммель  без всяких экивоков заявил Гитлеру:  "Мы должны
сковать противника при первом же десанте.  Бункеры вокруг пор-
товых городов  для этого мало пригодны.  Только очень простые,
но эффективные заграждения и препятствия по всему берегу могут
настолько осложнить  высадку,  что  наши контрмеры сработают".
Роммель выражался определенно и четко,"Не удастся это,  и тог-
да, несмотря на Атлантический вал, десантная операция проходит
успешно. В Триполи и Тунисе в последнее время проводились  та-
кие массированные бомбардировки,  что даже наши отборные части
были совершенно деморализованы.  Если Вы не  в  состоянии  это
пресечь, то тогда и все остальные мероприятия ничего не дадут,
включая и заграждения".  Роммель был вежлив, но держал всех на
дистанции, он избегал, почти подчеркнуто, употребление обраще-
ния "мой фюрер". Он снискал себе у Гитлера репутацию настояще-
го специалиста, в особенности по отражению наступлений с Запа-
да. Только поэтому он и воспринимал  критические  высказывания
Роммеля спокойно.  Последний аргумент- о массированных бомбар-
дировках, он,  кажется,  ждал заранее:  "Именно это я и  хотел
Вам, господин  фельдмаршал,  сегодня показать".  Гитлер подвел
нас к экспериментальному образцу покрытой сверху донизу  тяже-
лой броней машине, на которой было смонтировано 88-миллиметро-
вое зенитное орудие.  Солдаты продемонстрировали подготовку  к
отражению атаки, систему, не допускающую отклонение ствола при
выстреле. "Так сколько же таких орудий Вы сможете нам,  госпо-
дин Заур,  поставить  в  ближайшие  же  месяцы?" Заур пообещал
несколько сот штук. "Вот видите, при помощи таких вот брониро-
ванных противозенитных  орудий  вполне  возможно  не допустить
концентрации неприятельских бомбовозов над нашими  дивизиями".
Роммелю,повидимому, надоело   полемизировать  со  столь  диле-
тантскими представлениями. Во всяком случае, он только пренеб-
режительно, чуть ли не сочувственно улыбнулся.  Гитлер,  заме-
тив, что он не вызвал у собеседника того эффекта,  на  который
рассчитывал, коротко попрощался и, расстроенный, направился со
мной и Зауром к своему бункеру на следующее совещание. Об этом
эпизоде он  не  обмолвился ни словом.  Позднее,  когда высадка
десанта уже произошла, Зепп Дитрих дал мне очень наглядный от-
чет о  деморализующем  воздействиии  ковровых бомбардировок на
его элитную дивизию.  Те из солдат,  которые выжили,  утратили
психологическое равновесие,  стали  апатичными и их боеспособ-
ность, даже тех, кому удалось избежать ранений, была подавлена
на несколько дней.
     6-го июня часов около десяти утра я находился в Бергхофе,
когда один  из  адъютантов Гитлера сообщали,  что ранним утром
начался десант. "Фюрера уже разбудили?" Он трицательно покачал
головой: "Нет,  новости докладываются ему только после завтра-
ка". Поскольку в последние дни Гитлер все время  говорил,  что
противник, скорее  всего,  начнет  с отвлекающего наступления,
чтобы оттянуть наши части от действительного места высадки, то
никто и не хотел будит