этому  воп-
росу в  авторитарной  Германии отражает обеспокоенность режима
возможным отливом народного благоволения. Руководящие круги не
желали сами приносить жертвы,  но они не ожидали их и от наро-
да, стараясь поддерживать его по возможности в добром располо-
жении духа.  Гитлер  и  большинство  его сподвижников пережили
солдатами революцию 1918 г.  и никогда не забывали.  В частных
разговорах Гитлер часто давал понять,  что, памятуя уроки 1918
г., любая осторожность не будет чрезмерной. Для упреждения не-
довольства расходовались большие,  чем в демократических стра-
нах, средства - на обеспечение населения потребительскими  то-
варами, на  военные  пенсии  или  на пенсии вдовам погибших на
фронте мужчин.  Тогда как Черчилль ничего не обещал своему на-
роду, кроме  "крови,  слез,  тяжелой работы и пота",  у нас на
всех этапах и при всех кризисах войны монотонно звучал  пароль
Гитлера "Окончательная победа будет за нами." Это было призна-
нием политической слабости,  в этом просматривались  серьезные
опасения утраты  популярности,  из  которой  мог  бы развиться
внутриполитический кризис.
     Встревоженный поражениями  на русском фронте,  я в начале
1942 г. подумывал не только о тотальной мобилизации всех вспо-
могательных ресурсов.  Я  настаивал  одновременно на том,  что
"война должна быть завершена в кратчайший срок;  если  это  не
удастся, то  Германия ее проиграет.  Мы должны закончить ее до
конца октября,  до начала русской зимы или мы ее  окончательно
проиграем. И выиграть ее мы можем только тем вооружением,  ко-
торое у нас есть в данный момент, а не тем, которое появится в
будущем году.  "Совершенно  для меня необъяснимым образом этот
анализ ситуации дошел до "Таймс", опубликовавшей его 7 сентяб-
ря 1942 г.  (2).  Статья, действительно, резюмировала позицию,
разделявшуюся мною, Мильхом и Фроммом.
     "Наше чувство  всем нам подсказывает,  что в этом году мы
стоим перед решительным поворотом  нашей  истории",-  публично
заявил я в апреле 1942 г.,  не подозревая, что мы уже вплотную
подошли к нему - окружение Шестой армии в Сталинграде,  гибель
Африканского корпуса,  успешные наземные операции противника в
Северной Африке, а также первые массированные налеты на немец-
кие города. Да и с точки зрения военной экономики мы оказались
на переломе:  вплоть до осени 1941 г. она была приспособлена к
быстротечным войнам  с продолжительными перерывами между ними.
Теперь же шла непрерывная война.
     Я полагал, что верхушке партийной иерархии следует немед-
ленно начать мобилизацию всех резервов. Это представлялось мне
тем более оправданным,  что Гитлер сам 1 сентября 1939 г. тор-
жественно заявил в рейхстаге,  что нет таких лишений,  которые
он не был бы готов разделить лично.
     И в самом деле,  теперь он  согласился  с  замораживанием
всех, опекаемых  им  строек,  даже  в  Оберзальцберге.  На это
распоряжение я сослался через две недели  после  вступления  в
должность в  своем выступлении перед самой трудной аудиторией,
перед гауляйтерами и рейхсляйтерами:  "Недопустимо,  чтобы  на
наши сегодняшние  решения оказывали влияние наши замыслы буду-
щих мирных работ.  У меня имеется указание фюрера  докладывать
ему о всех подобных,  безответственных помехах,  чинимых нашей
промышленности вооружений." Это была неприкрытая угроза, кото-
рую я,  маневрируя,  чуть  смягчил  признанием,  что до начала
последней зимы каждый из нас лелеял свои  особые  желания.  Но
нынешнее военное  положение требует приостановки всех излишних
строительных работ в гау.  Наш долг подать хороший пример и  в
тех случаях,  когда экономия рабочей силы и материалов была бы
и незначительной.
     У меня  была полная уверенность в том,  что,  несмотря на
монотонность, с  которой  я   зачитывал   текст,   каждый   из
присутствующих последует моему призыву. И все же после выступ-
ления меня окружило много гауляйтеров и крайсляйторов, старав-
шихся получить в виде исключения разрешение на какие-то строи-
тельные объекты.  Первым среди них был сам рейхсляйтер Борман,
успевший заручиться  у подверженного колебаниям Гитлера распо-
ряжением противоположного содержания.  Рабочие на  объектах  в
Оберзальцберге, которым  к  тому же требовались автотранспорт,
стройматериалы и горючее, и в самом деле, остались там до кон-
ца войны,  хотя  через три недели после совещания я настоял на
новом приказе Гитлера о консервации этой стройки (4).
     За Борманом   протиснулся  гауляйтер  Заукель,  он  хотел
спасти возведение в Веймаре  своего  "партийного  форума".  Он
также неуклонно продолжал строительство до самого конца войны.
Роберт Лей сражался за свинарник в своей образцово-показатель-
ной усадьбе. Ему я отказал в этой абсурдной просьбе письменно,
позволив себе порезвиться при  выборе  формулировки  исходящих
данных: "Руководителю  Имперской организации НСДАП и Руководи-
телю Трудового фронта. Относительно Вашего свинарника"!
     Да и  сам  Гитлер  уже после моего призыва распорядился (
помимо продолжения работ в Оберзальцберге ) начать перестройку
обветшавшего замка  Клесхайм под Зальцбургом в роскошную рези-
денцию для гостей, проект стоимостью во много миллионов. Гимм-
лер же сооружал для своей любовницы огромную виллу недалеко от
Берхтесгадена в такой тайне,  что  я  об  этом  узнал  лишь  в
последние недели войны. Гитлер сам поощрил одного гауляйтера (
это было уже после 1942 г. ) к перестройке замка Позен, одного
отеля да еще - и к строительству личной резиденции,  и все это
с огромным расходом фондируемых материалов!  Еще в 1942-43 гг.
продолжалось строительство персональных поездов для Лея,  Кей-
теля и прочих,  что требовало немало дефицитных  материалов  и
квалифицированной рабочей  силы.  Индивидуальные  строительные
замыслы партфункционеров оставались мне по большей части неиз-
вестными. При  всевластии  рейхс-  и  гауляйтеров я не мог до-
биться над ними контроля и лишь редко удавалось ноложить  вето
на тот или иной проект,  да и то на него не обращали внимания.
Даже летом 1944 г.  Гитлер и Борман поставили своего  министра
вооружений в известность,  что некая мюнхенская фирма по изго-
товлению багетов и рам не должна привлекаться к военным  зака-
зам. Впрочем,  еще  несколькими месяцами ранее от производства
для армии опять же по их указанию были освобождены "фабрики  и
приравниваемые к  ним художественные промыслы",  занятые изго-
товлением ковров и штофных материалов для послевоенных  соору-
жений Гитлера (5).
     Всего лишь через девять лет после прихода к власти  руко-
водящий слой  был  в такой степени коррумпирован,  что даже на
критическом этапе войны не мог отказаться от ставшего уже при-
вычным стиля  жизни  на широкую ногу.  Всем им "для представи-
тельства" были необходимы просторные дома,  охотничьи  угодья,
поместья и замки,  многочисленная прислуга, обильные застолья,
подвалы с изысканными коллекциями вин  (6).  Кроме  того,  они
прямо-таки помешались на опасениях за свою жизнь, и в этом бы-
ло что-то гротескное. Гитлер сам, куда бы он ни прибывал, пер-
вым делом приказывал строить для него бункеры, мощность перек-
рытий которых, соответственно увеличивавшемуся весу бомб, воз-
росла под  конец  до пяти метров.  Целые системы бункеров были
возведены в Растенбурге,  в Берлине,  на горе Оберзальцберг, в
Мюнхене, в гостевом замке в Зальцбурге,  в ставках под Наугей-
мом и на Сомме, а в 1944 г. он повелел пробить в горах Силезии
и Тюрингии  еще две ставки,  что потребовало привлечения сотен
так нам нужных специалистов по шахтному строительству и  тысяч
рабочих (7).
     Бросавшиеся в глаза страх и преувеличенная оценка  собст-
венной персоны  у Гитлера делали и для его окружения несложной
задачей принятие сверх-мер  по  собственной  безопасности.  Не
только в своем Каринхалле,  но даже и в отдаленном замке Фель-
денштайн вблизи Нюрнберга, который почти никогда не посещался,
Геринг приказал  построить  разветвленные подземные сооружения
(8). Семидесятикилометровое,  пролегающее  через  отгороженные
леса шоссе из Каринхалля в Берлин,  было оборудовано на равном
удалении друг от друга бетонированными укрытиями.  При осмотре
последствий прямого  попадания  тяжелой  бомбы  в общественное
бомбоубежище Лей ничем не интересовался,  кроме  как  толщиной
пробитых перекрытий  в сопоставлении с их мощностью в его лич-
ном бункере, расположенном в практически безопасном предместье
Груневальд. И  ко всему этому гауляйтеры согласно приказу Гит-
лера, убежденного в их незаменимости, сооружали еще и еще бун-
керы вне своих городов.
     Из всех первоочередных задач,  обрушившихся сразу  же  на
меня, самой неотложной был вопрос с рабочей силой.  В середине
марта, как-то поздно вечером,  я посетил одно из ведущих  бер-
линских предприятий  по  вооружению "Райнметалл-Борзиг" и уви-
дел, что хотя его цехи и набиты  ценнейшим  оборудованием,  но
оно не используется:  для второй смены не хватало рабочих.  Не
иначе обстояло дело и на  других  заводах  вооружений.  Помимо
всего прочего  возникали трудности с электроэнергией в дневное
время, тогда как в вечерние  и  ночные  часы  кривая  нагрузки
элекросетей существенно  шла вниз.  Поскольку одновременно шло
строительство новых промышленных предприятий общей  стоимостью
примерно в  11  миллиардов  марок,  которые  мы  не  смогли бы
обеспечить оборудованием,  мне показалось разумным законсерви-
ровать большую их часть, а высвободившуюся таким образом рабо-
чую силу перебросить для организации второй смены на действую-
щих предприятиях.
     Гитлер в общем обнаружил понимание такой  логики  и  под-
писал директиву  о  сокращении  объемов  строительства до трех
миллиардов. Однако, он заупрямился, когда в соответствии с ней
встал вопрос  о консервации долгосрочных строительных объектов
химической промышленности стоимостью примерно в один  миллиард
марок (9). Ему хотелось всего и сразу, и свой отказ он мотиви-
ровал следующим образом: "Допустим, война с Россией закончена.
Но у  меня  есть  и более далекоидущие планы,  и для этого мне
нужно больше синтетического горючего, чем сейчас. Новые предп-
риятия должны   строиться,  даже  если  срок  их  сдачи  через
несколько лет". Годом позднее, 2 марта 1943 г., я считал необ-
ходимым констатировать,  что  нет  смысла  строить  заводы под
программы будущего,  не могущие быть завершенными строительст-
вом до 1 января 1945 г." (10). Ошибочное решение Гитлера нача-
ла 1942 г.  продолжало еще и в сентябре 1944 г., в катастрофи-
ческой обстановке  на фронтах,  камнем висеть на нашей промыш-
ленности вооружений.
     Хотя его  решение  нанесло существенный ущерб моему плану
свертывания значительной части строительной  отрасли,  все  же
удалось высвободить  несколько  сотен тысяч строительных рабо-
чих, которых можно было переключить на  военное  производство.
Но тут  возникло  неожиданное новое препятствие.  Руководитель
группы по трудовым ресурсам в рамках четырехлетнего плана  ми-
нистериаль-директор д-р Мансфельд без обиняков заявил мне, что
у него не хватает власти,  чтобы сломить сопротивление гауляй-
теров, не  согласных с направлением освобождающихся строителей
из одного гау в другой (11).  И в самом деле,  гауляйтеры, при
всех их  интригах  и соперничестве,  моментально выступали как
единая когорта,  как только возникала угроза одному из их "су-
веренных прав".  Мне  было  ясно,  что,  несмотря на мои тогда
очень сильные позиции,  в одиночку я никогда с ними не  справ-
люсь. Нужно  было  привлечь  кого-то из их рядов,  чтобы через
особое уполномочение от имени Гитлера преодолеть и  эту  труд-
ность. Мой   выбор   пал  на  старого  приятеля,  многолетнего
статс-секретаря Геббельса,  Карла Ханке,  занимавшего с января
1941 г.  пост  гауляйтера  Нижней  Силезии и входившего в этот
круг. В принципе Гитлер согласился с прикомандированием ко мне
специального уполномоченного.  Но  на  этот раз Борман успешно
обошел меня.  Поскольку было известно, что Ханке мой приятель,
то его  прикомандирование  не только означало бы усиление моей
власти, но и вторжение в бормановскую сферу партийной иерархии.
     Когда через  два дня я снова высказал свое пожелание Гит-
леру то он,  относясь с пониманием к проблеме,  отклонил моего
кандидата: "Ханке еще слишком молод как гауляйтер, и ему будет
непросто завоевать необходимый авторитет. Я переговорил с Бор-
маном. Мы возьмем Заукеля" (12).
     Борману удалось добиться назначения  Заукеля  Гитлером  с
непосредственным его подчинением фюреру. Геринг с полным осно-
ванием опротестовал это решение,  поскольку речь шла  о  круге
задач, решавшихся до этого в рамках четырехлетки.  Тогда с ха-
рактерной для него беззаботностью в обращении с  государствен-
ным аппаратом  Гитлер,  хотя  и  назначил Заукеля "Генеральным
уполномоченным", но одновременно посадил его в организацию Ге-
ринга, руководившую четырехлетним планом.  Геринг снова заявил
протест, т.к.  дело, и впрямь, принимало для него унизительный
оборот. Конечно, Гитлер мог бы повлиять на Геринга с тем, что-
бы тот как бы сам испрашивал Заукеля. Но он этого не сделал. И
без того  несколько потраченный авторитет Геринга еще снизился
из-за злопамятности Бормана.
     Затем я и Заукель были приглашены в ставку Гитлера.  Вру-
чая приказ о назначении,  Гитлер указал, что проблемы нехватки
рабочих рук  просто  не  существует и повторил примерно то же,
что уже говорил 9 ноября 1941 г.:  "На территории,  работающей
прямо на  нас,  проживает 250 миллионов человек.  Ни у кого не
должно быть сомнений,  что мы сумеем этих людей полностью зап-
рячь в  работу"  (13).  Гитлер уполномочил Заукеля самым реши-
тельным образом заполнять незанятые рабочие места рекрутами из
оккупированных областей.  Так  начался  роковой этап моей дея-
тельности. В последующие два-с-половиной года я засыпал Зауке-
ля требованиями  о поставках иностранной рабочей силы для при-
нудительного труда в производстве вооружений.
     Первые недели  были отмечены безупречным сотрудничеством.
Заукель обещал Гитлеру и мне расширить все узкие места с рабо-
чей  силой  и самым пунктуальным образом заполнять места приз-
ванных в вермахт.  Со свей стороны я помогал ему укрепить свой
авторитет и,  где мог,  оказывал ему поддержку. В мирное время
среднегодовой приход примерно 600 тысяч молодых людей в эконо-
мику  уравновешивал отток рабочей силы по возрасту или смерти.
Теперь же не только они,  но и частично промышленные  рабочие,
призывались в вермахт.  В 1942 г. поэтому военной экономике не
хватало более миллиона  рабочих.  Обещания  Заукеля  остались,
мягко говоря,  невыполненными.  Надежды Гитлера заполучить без
особых проблем с территории с населением в 250 миллионов чело-
век  рабочую силу на пустующие рабочие места в Германии разби-
лись как о неэффективность немецких органов  в  оккупированных
странах,  так и о противодействие рекрутов: они скорее предпо-
читали уходить в леса к партизанам, чем позволить насильствен-
но мобилизовать себя для работы в Германии.
     Когда на заводы прибыли первые группы иностранных рабочих
наша  "индустриальная  организация" изложила мне свои возраже-
ния:  Наши квалифицированные рабочие, имеющие бронь, заняты на
самых ответственных производственных участках, а теперь их со-
бираются заменить иностранцами; хотя именно здесь налицо самый
острый  дефицит рабочих рук.  Это стало бы самым кратким путем
для вражеских шпионских и диверсионных служб,  если им удастся
внедрить  в  сгоняемые Заукелем колонны своих агентов.  Повсе-
местно не хватает переводчиков, которые могли бы объясняться с
людьми различных языковых групп.  Сотрудники из промышленности
положили мне на стол статистику, согласно которой в Первую ми-
ровую войну значительно шире использовался,  чем сейчас,  труд
немецких женщин.  Они показали мне фотографии  потока  рабочих
после окончания рабочей смены на одном и том же заводе боепри-
пасов в 1918 г.  и в 1942 г.:  тогда это были  преимущественно
женщины,  теперь  же - почти исключительно мужчины.  Приложили
они и иллюстрации из американских и английских журналов, дока-
зывавшие,  что  в этих странах на всех военных заводах женщины
составляют более значительную часть рабочих коллективов, чем у
нас (14).
     Когда я в начале апреля 1942 г. потребовал от Заукеля бо-
лее широкого  привлечения немецких женщин на военные предприя-
тия, он с порога заявил мне,  что вопрос, откуда и каких брать
рабочих, а также, где их использовать, относится всецело к его
компетенции; как гауляйтер он,  к тому же,  подчиняется только
Гитлеру и только перед ним несет ответственность. В заключение
он предложил оставить решение этих вопросов на усмотрение  Ге-
ринга как  уполномоченного  по четырехлетнему плану.  Во время
совещания, которое состоялось опять в Каринхалле,  Геринг выг-
лядел чрезвычайно польщенным. К Заукелю он обращался с преуве-
личенной любезностью и гораздо холоднее ко мне.  Мне едва уда-
лось изложить  свои взгляды - Заукель и Геринг все время пере-
бивали меня.  Самый веский аргумент Заукеля заключался в  том,
что заводской труд несет в себе опасность нравственного ущерба
для немецкой женщины, от него пострадает не только "душевная и
эмоциональная жизнь", но и ее плодовитость. Геринг со всей ре-
шительностью присоединился к этим доводам.  Чтобы уйти со спо-
койной душой,  Заукель  сразу же после обсуждения связался без
моего ведома с Гитлером и заручился его поддержкой.
     Это было  первым  ударом по моим до того считавшимися не-
уязвимыми позициям.  О своей победе  Заукель  оповестил  своих
коллег-гауляйтеров в  особом  письме,  в  котором между прочим
подчеркивалось: "Для существенного облегчения перегрузок,  ко-
торым подвергаются  немецкие домохозяйки и,  в первую очередь,
многодетные матери,  а также в целях охраны их здоровья  фюрер
дал мне  указание  доставить из восточных областей в Рейх при-
мерно 400-500 тысяч отборных, здоровых и сильных девушек" (15).
     В то время,  как в Англии в 1943 г.  численность прислуги
уменьшилась на две трети,  в Германии она  оставалась  практи-
чески неизменной  до конца войны - 1,4 млн.  (16).  Сверх того
немалая доля от полумиллиона украинок использовалась в качест-
ве прислуги партийными функционерами,  о чем вскоре в народе и
начали шептаться.
     Производство вооружений  воюющими  сторонами  зависит  от
того, как распределяется потребление стали.  Во  время  Первой
мировой войны немецкая военная промышленность потребляла 46,5%
всей стали в чисто вооруженческих целях. Вскоре после вступле-
ния в  должность  я установил,  что в отличие от прошлого доля
вооружений в общем расходе стали составляла лишь  37,5%  (17).
Для увеличения  доли вооружений я предложил Мильху производить
распределение сырья совместно.
     Поэтому 2 апреля мы снова отправились в Каринхалль.  Сна-
чала Геринг многословно рассуждал на все мыслимые темы,  но  в
конце-концов заявил  о  совей  поддержке  нашего плана создать
специально плановое управление в аппарате, обслуживающем четы-
рехлетний план.
     Наш совместный демарш произвел на Геринга впечатление,  и
он почти  робко  спросил:  "Вы не могли бы взять третьим моего
Кернера? А то он расстроится, что его вроде бы оттирают" (18).
     "Центральное планирование"  очень  скоро  стало  одним из
важнейших учреждений нашей военной экономики. Собственно гово-
ря, трудно  было понять,  почему подобный межведомственный ор-
ган, координирующий отдельные программы и следящий за соблюде-
нием приоритетов,  не был создан уже давно.  До 1939 г. Геринг
вроде бы лично заботился об этом, а позднее не было просто ни-
кого, кто  авторитетно мог бы отвечать за становящиеся все бо-
лее сложными и ответственными проблемы и восполнить  несостоя-
тельность Геринга (19).  Хотя директива Геринга о "Центральном
планировании" предусматривала, что он может единолично принять
любое решение, если посчитает необходимым. Но, как я и предпо