его личного архитектора".
Хотя он потом и не  раз  выражал  свое  неудовольствие  герин-
говскими планами,  он  однако,  не  отважился поставить его на
место. Геринг хорошо знал Гитлера и успокаивал меня:  "Оставим
все как есть и не берите себе ничего в голову.  Мы это все так
отгрохаем, что в конце-концов фюрер сам будет в восторге".
     Гитлер нередко  обнаруживал такого рода снисходительность
в частном кругу;  так он закрывал глаза на семейные скандалы в
своем окружении,  до тех пор,  пока они, как, например, в деле
Бломберга внезапно не становились полезными  для  определенных
политических целей.  Так  он  мог посмеиваться над тягой своих
соратников к роскоши, делать в самом тесном кругу ядовитые за-
мечания, не  намекая прямо на того,  кого он имел в виду и чье
поведение считал неправильным.
     Проектом здания  для  Геринга  предусматривались  длинные
корридоры, холлы и залы, на которые в общей сложности приходи-
лось больше  объема,  чем  для  собственно  рабочих помещений.
Центр той части здания,  что должна была служить чисто  репре-
зентативным целям, образовывала помпезная взбегающая через все
четыре этажа лестница,  которой никто никогда бы не стал поль-
зоваться, предпочитая,  естественно, лифт. Все в целом било на
внешний эффект.  В моем собственном развитии этот проект обоз-
начил решающий шаг от сознательного следования неоклассицизму,
который, вероятно, еще чувствовался в новом здании Рейхсканце-
лярии, к звучной и новаторской архитектуре парадно-репрезента-
тивного стиля.  В календарной летописи  моего  учреждения  за-
фиксировано, что 5 мая 1941 г. макет проектируемого здания был
представлен рейхсмаршалу и доставил ему большое удовольствие.
     В особый  восторг он пришел от холла лестницы.  На ней он
будет ежегодно провозглашать перед офицерами люфтваффе главный
девиз момента. "За эту величайшую в мире лестницу, - продолжал
Геринг, и как это буквально записано в нашей летописи,  - Бре-
кер должен  соорудить  Генеральному инженерному инспектору па-
мятник. И он будет установлен здесь же для творца этого  вели-
колепия".
     Эта часть министерского  комплекса  с  фасадом  протяжен-
ностью в 240 м вдоль "Великой улицы", сопрягалась с равновели-
ким крылом, развернутым в сторону Тиргартена, где разместились
бы затребованные Герингом парадные залы,  которые одновременно
должны были служить и его личными жилыми помещениями. Спальным
аппартаментам я отвел верхний этаж.  Выдвигая в качестве аргу-
мента соображения противовоздушной обороны,  я собирался засы-
пать крышу четырехметровым слоем земли с тем,  чтобы там могли
пустить корни самые рослые деревья.  На высоте в 40 м над Тир-
гартеном предстояло  возникнуть  парку в 11800 кв.  м с плава-
тельным бассейном и теннисным кортом, а также с фонтанами, во-
доемами, колоннадами,  беседками,  увитыми плющом, помещениями
для буфетов и,  наконец, с летним театром на 240 мест над кры-
шами Берлина.  Геринг  был  совершенно  покорен и уже мечтал о
праздненствах, которые он будет устраивать в  этом  парке.  "Я
прикажу украсить  купол  бенгальскими  огнями  и  покажу  моим
гостям грандиозный фейерверк".
     Не считая  подземных  помещений.  геринговское сооружение
имело бы объем в 580000 кубических метров. Кубатура только что
законченной строительством  Новой  рейхсканцелярии  была всего
лишь 400000 метров.  Тем не менее Гитлер не считал, что Геринг
его переиграл.  В своей речи от 2 августа 1938 г.,  весьма су-
щественной для понимания его градостроительных идей,  он  Зая-
вил, что в соответствии с генеральным планом развития Берлина,
только что отстроенная Рейхсканцелярия будет им лично  исполь-
зоваться по назначению всего лет десять-двенадцать. Предусмот-
рено возведение новой,  во много раз более грандиозной  прави-
тельственной и  личной  резиденции.  Внезапное и окончательное
решение о новом строительстве на Фоссштрассе он  принял  после
нашего осмотра ведомства Гесса. В здании Гесса он увидел лест-
ничный холл, выдержанный в интенсивных красных тонах, и гораз-
до более  сдержанную  и простую отделку,  чем излюбленную им и
элитой рейха роскошь трансатлантических параходов.  По возвра-
щении в  Рейхсканцелярию Гитлер возмущенно раскритиковал эсте-
тическую бездарность своего заместителя: "Гесс абсолютно лишен
чувства прекрасного.  Я никогда не дам ему возможности строить
что-то новое.  Позднее он получит в свое распоряжение нынешнюю
Рейхсканцелярию, и  ему будет запрещено производить в ней даже
самые незначительные переделки, потому что он в этом ровно ни-
чего не смыслит".  Такого рода критика, да еще об эстетической
несостоятельности, нередко обрывала карьеру,  и в случае с Ру-
дольфом Гессом  была воспринята всеми в подобном духе.  Только
самому Гессу Гитлер едва дал почувствовать  свое  неудовольст-
вие. Лишь  по сдержанному отношению придворного окружения Гесс
мог заметить, что его акции значительно пошли вниз.
     Как и на Юге, будущий городской центр начинался на Севере
Центральным вокзалом.  Взгляд  устремлялся  -   поверх   глади
бассейна размером 1,1 км в длину и 350 м в ширину - на виднев-
шиеся почти  двухкилометровой  перспективе  центральный  купол
Дворца конгрессов.  Этот  водоем  не  должен был быть связан с
загрязненной городскими   нечистотами   Шпрее.   Как   заядлый
спортсмен-пловец я  хотел  иметь  в  этом водоеме чистую воду.
Раздевалки, помещения для хранения лодок и взбегающие ступеня-
ми солярии  должны были обрамлять в самом центре огромного го-
рода бассейн под открытым небом,  что,  вероятно, создавало бы
своеобразный контраст к крупномасштабным зданиям, отражавшимся
на его водной поверхности.  Замысел,  из которого родилось мое
озеро был очень прост: болотистая почва была малопригодной для
строительных целей.
      На западной  стороне  озера должны были разместиться три
крупных сооружения. В центре - новая берлинская ратуша, протя-
женностью почти в километр. Мы с Гитлером разошлись при отборе
проектов. После многократных дискуссий я сумел своими аргумен-
тами преодолеть  его  сопротивление.  По обеим сторонам ратуша
композиционно усиливалась новым зданием Верховного  командова-
ния военно-морского флота и новым Полицейским управлением Бер-
лина. По восточному берегу озера, утопая в зелени, должно было
возникнуть новое здание военной академии.  Планы для всех этих
построек были уже готовы.
     Простор и  масштабы улицы между двумя центральными желез-
нодорожными вокзалами были  призваны,  вне  всякого  сомнения,
продемонстрировать средствами архитектуры концентрацию полити-
ческой, военной и экономической мощи Германии.  В самом центре
находился неограниченный правитель Рейха, и как наивысшее воп-
лощение его всесилия в непосредственной близости от его  рези-
денции было предусмотрено величественное сооружение с куполом.
Оно и должно было стать архитектурной доминантой будущего Бер-
лина. Высказывание Гитлера,  что "Берлин должен приобрести об-
лик, достойный своей великой новой миссии" (7)  получило  свое
воплощение хотя бы на стадии плана.
     Пять лет прожил  я  в  мире  грандиозного  архитектурного
творчества и  не могу полностью порвать с моими представления-
ми, несмотря на все пороки и  фанфаронство.  Подчас,  когда  я
спрашиваю себя  о  мотивах  моей антипатии к Гитлеру,  мне ка-
жется, что наряду со всем тем ужасным, что он натворил или за-
мышлял, вероятно, должно быть упомянуто и личное мое разочаро-
вание, вызванное его игрой в войны и катастрофы.  Но я  сознаю
также, что все эти планы могли воплотиться в жизнь только в ре-
зультате безрассудной игры властью.
     Градостроительные проекты  подобных  масштабов,  конечно,
наводят на мысь о хронической мании величия, тем не менее было
бы несправедливо,  с  легкостью списывать вообще весь план оси
Север-Юг. Эта широкая улица,  эти новые центральные железнодо-
рожные вокзалы с подземными транспортными средствами по сегод-
няшним меркам не представляются такими уж циклопическими,  как
впрочем, и  намеченные нами торговые предприятия,  которые се-
годня во всем мире  перекрыты  небоскребами-оффисами  и  комп-
лексами министерских зданий.  Если наши замыслы взрывали чело-
веческие измерения,  то связано это было скорее с их  назойли-
востью, чем  с  их масштабами как таковыми.  Здание с куполом,
будущая Рейхсканцелярия Гитлера, роскошный дворец для Геринга,
Мемориал солдатской славы и Триумфальная арка - эти сооружения
я видел политическими глазами  Гитлера,  который  однажды  при
осмотре города-макета взял меня за руку и с повлажневшими гла-
зами доверительно произнес: "Ну, теперь-то Вы понимаете, поче-
му так величествен наш замысел?  Ведь это - столица Германской
империи, если только здоровье меня не подведет..."
     Гитлер особенно  спешил с претворением в жизнь ядра свое-
го градостроительного замысла,  общей протяженностью в семь ки-
лометров. После тщательных расчетов я пообещал ему весной 1939
г., что к 1950 г.  все постройки будут возведены. Я, собствен-
но, надеялся  его  этим  сильно  обрадовать,  и  поэтому я был
несколько разочарован,  когда  он  этот  срок,  предполагавший
очень интенсивное строительство,  принял к сведению всего лишь
с удовольствием. Вероятно, он одновременно размышлял над свои-
ми военными  планами,  которые должны были сделать иллюзорными
все мои расчеты.
     По временам он,  однако, настолько зацикливался на точном
соблюдении сроков и,  казалось,  был совершенно не в состоянии
дожидаться 1950 г., что это могло бы и производить впечатление
лучшего из всех его обманных маневров,  если градостроительные
фантазии должны  были в самом деле маскировать его агрессивные
намерения. Частые замечания Гитлера  о  политическом  значении
его планов  должны были бы настроить меня скептически,  но по-
добные высказывания вообщем как-то уравновешивались  той  уве-
ренностью, с которой он,  как казалось, подходил к нормальному
завершению в намеченные сроки моих берлинских строек. Я привык
к тому,  что иногда он делал какие-то странные, близкие к гал-
люцинациям замечания - позднее легче уловить нити,  связываю-
щие их друг с другом и с моими планами  строительства.
     Гитлер бдительно следил за тем, чтобы наши проекты не по-
падали в  печать.  Достоянием гласности становились только от-
дельные фрагменты,  поскольку мы не могли работать при  полном
игнорировании общественности: подготовительными разработками и
так было занято слишком много людей.  Время от времени мы поз-
воляли ей  заглянуть  в  поданные в безобидной форме отдельные
части плана и даже напечатали написанную мною с одобрения Гит-
лера статью  о генеральной концепции развития столицы (8).  Но
когда кабаретист Вернер Финк позволил себе высмеять эти проек-
ты, то  (хотя могли быть и дополнительные причины) он был отп-
равлен в концлагерь.
     Наша осторожность  проявлялась даже в мелочах.  Когды мы
подумывали, не снести ли башню берлинской ратуши,  то мы орга-
низовали через  статс-секретаря Карла Ханке "письмо" в одну из
берлинских газет,  чтобы прощупать общественное мнение. После
разъяренных протестов  населения  я  переменил свои намерения.
При реализации наших планов мы вынуждены  были  вообще  щадить
чувства общественности.  Так мы размышляли над тем,  не разоб-
рать ли и не перенести  ли  в  парк  Шарлоттенбургского  замка
столь симпатичный замок Монбижу,  на месте которого планирова-
лось построить здание музея (9). По подобным же причинам оста-
лась на  своем месте даже радиобашня и не была снесена колонна
победы, мешавшая нам.  Гитлер видел в нем  монумент  немецкой
истории, который  он,  воспользовавшись случаем,  для усиления
впечатления приказал надстроить на одну секцию. Сохранился да-
же набросанный  им эскиз;  при этом он поиронизировал над ску-
постью прусского государства даже в часы триумфа, экономившего
на высоте обелиска победы.
     Общие расходы на строительство я  оценил  в  четыре-шесть
миллиардов рейхсмарок,  что  по нынешним ценам на строительные
работы составляло бы от 16 до 24 миллиардов немецких марок. До
1950 г.  должны были бы ежегодно осваиваться примерно 500 мил-
лионов рейхсмарок - отнюдь  не  утопический  рекорд  в  строи-
тельстве: ведь  это была всего 1/25 часть общего объема строи-
тельной отрасли (10).  Для очистки совести и самоуспокоения  я
произвел для сравнения еще один,  хотя и довольно сомнительный
расчет. Я вычислил в процентах долю от общей  суммы  налоговых
поступлений прусского  государства, которую потребовал на свои
берлинские постройки король Фридрих Вильгельм 1, отец Фридриха
Великого, известный  своей  скаредностью.  Эта  доля оказалась
многократно большей, чем наши расходы, которые составляли все-
го три  процента  от  15700000000  марок налоговых поступлений
рейха. Впрочем,  эти подсчеты были сомнительными,  так как не-
возможно сравнивать  поступления  от налогов того времени с их
долей в наши дни.
     Профессор Хетлаге, мой консультант по бюджетным вопросам,
резюмировал наши идеи относительно финансирования в  саркасти-
ческом замечании:"Город   Берлин  должен  сообразовывать  свои
расходы с доходами,  у нас же - прямо наоборот"(11).  Эти еже-
годно необходимые 500 миллионов должны были,  по нашему общему
с Гитлером мнению,  быть раскиданы по возможно большему  числу
различных бюджетов. Каждое министерство, как и любое предприя-
тие публичного права должно было упрятать приходящуюся на  них
долю в   своих   бюджетах  среди  своих  нужд,  как  например,
Рейхсбанк - для реконструкции берлинской железнодорожной  сети
или город  Берлин  - для дорожного строительства или подземки.
Частные промышленные  предприятия  и  вовсе  несли  сами  свои
расходы.
     Когда мы в 1938 г.  уже все до деталей утвердили,  Гитлер
заметил по поводу этого, как он полагал, хитрого обходного пу-
ти скрытого финансирования:"Если все разбросать таким образом,
то и  не бросается в глаза,  сколько все вместе стоит.  Только
Здание конгрессов и Триумфальную арку мы  будем  финансировать
напрямую. Мы  призовем народ к пожертвованиям;  кроме того ми-
нистр финансов обязан ежегодно отпускать на это 60  миллионов.
Что Вы не израсходуете немедленно,  мы припрячем". В 1941 г. я
собрал уже 218 миллионов марок (12);  в 1943 г. по предложению
министра финансов  и  с моего согласия наш счет,  тем временем
возросший до 320 млн марок,  был просто и без шума,  даже  без
информирования Гитлера, аннулирован.
     Обеспокоенный расточительством общественных  средств  ми-
нистр финансов фон Шверин-Крозинг все время спорил и возражал.
Чтобы избавить меня от этих забот,  Гитлер сравнил себя с  ба-
варским королем  Людвигом П:  "Если бы министр финансов только
мог себе представить,  каким  источником  средств  станут  мои
строения через полсотни лет!  Ведь как было с Людвигом П. Ведь
его считали просто сумашедшим из-за  его  расходов  на  строи-
тельство замков.  А сегодня? Многие иностранцы только ради них
и отправляются в Верхнюю Баварию.  Замки себя давно  полностью
окупили только из входных билетов.  А что Вы думаете? Весь мир
повалит в Берлин,  чтобы посмотреть наши постройки.  Стоит нам
только сказать  американцам,  какова стоимость Большого здания
конгрессов. Мы может быть прибавим и скажем, что его стоимость
не миллиард, а полтора миллиарда марок! Вот тогда им захочется
взглянуть: еще бы - самое дорогое сооружение в мире!"
     Сидя за этими планами,  он часто повторял:  "Единственное
мое желание,  Шпеер,  самому еще увидеть эти постройки. В 1950
г. мы  устроим  всемирную выставку.  До сих пор все сооружения
будут стоять пустыми и послужат как выставочные помещения.  Мы
пригласим весь  мир!" Так говорил Гитлер,  и нелегко было уга-
дать его истинные мысли.  Своей жене, которая должна была сми-
риться с  отсутствием всякой нормальной семейной жизни на бли-
жайшие одиннадцать лет,  я в качестве утешения  пообещал  кру-
госветное путешествие в 1950 г.
     Расчет Гитлера распределить  стоимость  строительства  на
возможно большее количество плечей,  и в самом деле, сработал.
Расцветающий, богатый Берлин притягивал вследствие централиза-
ции администартивного  аппарата  все новых чиновников;  с этим
должны были считаться и промышленные фирмы, расширяя и перест-
раивая на  широкую  ногу свои центральные правления в Берлине.
Для такого рода строительных замыслов до сих пор годилась  как
"витрина Берлина"  только  Унтер-ден-линден  и несколько менее
значительных улиц.  Поэтому новая, шириной в 120 метров улица,
привлекала уже  хотя  бы  только тем,  что там не предвиделись
транспортные муки, типичные для старых центральных улиц; к то-
му же  цены на строительные участки в этой,  до сих пор все же
относительно удаленной местности,  были довольно  невысоки.  В
самом начале своей деятельности я столкнулся с многочисленными
прошениями об отводе строительных площадок, беспорядочно разб-
росанных по всему городу.  Вскоре после того,  как Гитлер стал
канцлером, огромное новое здание Рейхсбанка  выросло  в  одном
совершенно ничем непримечательном квартале, да еще и с большим
сносом жилья.  Впрочем, в один прекрасный день Гиммлер за обе-
дом у Гитлера выложил на стол чертеж этого здания и совершенно
серьезно заговорил о том,  что продольный и поперечный корпуса
внутри прямоугольного  блока  образуют крест,  что является ни
чем иным,  как замаскированным прославлением христианской веры
католическим архитектором  Вольфом.  Гитлер  достаточно разби-
рался в строительстве, чтобы развеселиться по этому поводу.
     Уже через  несколько месяцев после окончательного утверж-
дения планов, даже еще до окончания работ по переносу железно-
дорожных путей,  территория,  отведенная под застройку первой
очереди улицы протяженностью в 1200 метров  оказалась  роздан-
ной. Заявки на получение стройплощадок,  которые могли бы быть
предоставлены лишь через несколько лет,  посыпались таким дож-
дем, что была не только обеспечена застройка всей семикиломет-
ровой магистрали,  но мы начали распределение участков и к югу
от Южного  вокзала.  Лишь  ценой  огромных  усилий нам удалось
удержать д-ра Лея,  руководителя Немецкого трудового фронта, с
его огромными,  составленными  из трудовых взносов средствами,
удержать от захвата для  его  собственных  целей  одной  пятой
части общей протяженности улицы.  И все же он заполучил запро-
ектированный блок длиной в триста метров,  в котором он  соби-
рался открыть огромное увесилительное заведение.
     Естественно, что среди мотивов разразившейся строительной
лихорадки не последним было желание сооружением крупных объек-
тов ублажить Гитлера.  Поскольку расходы на сооружения  такого
рода должны были бы быть выше, чем на нормальных площадках, я
посоветовал Гитлеру за все эти дополнительно вкладываемые мил-
лионы награждать  застройщиков,  что он импульсивно и одобрил.
"Почему бы даже и не ввести особый орден для тех,  кто  оказал
услуги искусству? Награждать им мы будем очень редко и главным
образом тех,  кто финансировал строительство крупных  сооруже-
ний. Орденами  тут  можно  многого дабиться".  Даже британский
посол рассчитывал - и не без оснований - на успех  у  Гитлера,
предложив в рамках нового генерального плана Берлина построить
новое посольство, да и Муссолини проявлял исключительный инте-
рес к этим планам (13).
     Если сам Гитлер о своих подлинных замыслах в области  ар-
хитектуры хранил  молчание,  то уж о том,  что становилось из-
вестным, говорилось и писалось вдоволь.  В результате в  архи-
тектуре воцарилась  высокая  конъюктура.  Если бы Гитлер увле-
кался коневодством, то можно с уверенностью сказать, что среди
правящего слоя  разразилась бы мания разведения породистых ло-
шадей. А так возникло серийное производство всякого рода эски-
зов в  "гитлеровском  стиле".  Хотя  невозможно говорить о ка-
ком-то архитектурном стиле третьего рейха,  а - только лишь  о
получившем предпочтение  общем направлении,  несущем отпечаток
о