добавил он, доливая воды в чашку. -  Я  сжег  эти
камни. И, возможно, мне стоило бы сделать то же самое с кошкой.
     - Но почему?
     На этот раз он бросил в кипяток две таблетки.
     - Потому что, если все это верно, она вынашивает не  котенка.  Вполне
вероятно, что только его нам на корабле и не хватало. Я  буду  следить  за
ней. Когда наступит время... - ну тогда я сделаю, что смогу. -  Он  в  два
глотка  выпил  вторую  чашку,  и  выйдя  из  кают-компании,  направился  к
капитану.
     Вольные  торговцы  всегда  смертельно   боятся   появления   чудовищ.
Рассказывают множество ужасных историй о кораблях, которые имели несчастье
подобрать безбилетных пассажиров;  позднее  они  превращались  в  летающие
гробницы. Именно по этой причине Валькирия и ей подобные пользуются  такой
любовью  команды.  Принимаются  и  другие  меры:   подозрительные   грузы,
например, подвергают действию иммунизирующего излучения. Но,  несмотря  на
все предосторожности, время от времени на корабль проникает чужой.  Иногда
он оказывается совершенно безобидным существом, путается у всех под ногами
и даже завоевывает всеобщие симпатии. Но слишком велика вероятность  того,
что подобный незваный гость может оказаться опасным.
     Вольные торговцы, как правило, обладают  иммунитетом  к  инопланетным
болезням. Это важное и удобное качество основано на том, что эволюция  шла
параллельными, но различными путями. Но они весьма  восприимчивы  к  ядам,
укусам, нападениям живых существ.
     Похоже, Валькирия, которая должна была быть нашим  надежным  стражем,
сама того не зная, впустила в  крепость  врага.  Ее  заперли  в  маленьком
больничном боксе, в импровизированной клетке. Но док говорил, что, как  ни
странно, она отнеслась к этому совершенно спокойно. Большую часть  времени
она спала, поднимаясь только чтобы поесть и попить. Она  давала  ухаживать
за собой и казалась вполне  довольной  жизнью.  Мы  часто  навещали  ее  и
строили догадки относительно того, что она произведет на свет.
     Корабельное время отличается от планетарного;  на  протяжении  многих
столетий представители нашего вида привыкли вставать с рассветом, ложиться
с закатом и следить за течением дня, поэтому мы условно  исчисляем  его  в
сутках. Приблизительно через четыре недели после того, как мы  взлетели  с
болотистой планеты, док ворвался в каюту, где отдыхали свободные от  вахты
члены экипажа, с известием, что Валькирия исчезла. Хотя поначалу она  была
очень беспокойной, как только корабль взлетел, ее охватила  такая  апатия,
что док совершенно утратил бдительность. Она ни разу не пыталась вырваться
на свободу; тем не менее, когда он принес ей еду и воду,  дверь  в  клетку
была распахнута, а пленница исчезла.
     Пространство  внутри  корабля  настолько  ограничено,  что,  кажется,
кошке, какой бы маленькой она  ни  была,  практически  некуда  спрятаться.
Однако мы обшарили все помещения от рубки и до запертых грузовых  отсеков,
а потом, мысленно обвиняя друг друга в невнимательности, снова по  двое  и
даже по трое прошли по тому же  маршруту,  и  не  нашли  даже  следа  той,
которую искали.
     Мы остановились в коридоре у кают-компании, и тут  Чизвит  и  младший
инженер Стаффин набросились на дока с обвинениями в том, что он покончил с
Валькирией. Они уже не владели собой, а я лишь теперь, услышав ярость в их
голосах, понял, как много значила кошка для этих  космических  скитальцев.
Док напрочь отрицал свою вину: да, он действительно собирался  исследовать
детеныша, который должен был родиться у Валькирии, но самой  кошке  ничего
не угрожало. Он-то и натравил их на меня, заметив  со  злобой,  что  я  не
только позволил проглотить ей камень, но и принес еще  несколько  штук  на
корабль.
     Как развивались бы события дальше, - не  знаю,  но  тут  по  лестнице
неторопливым шагом спустился капитан и отдал отрывистые  распоряжения.  Он
отослал меня в каюту, очевидно, чтобы я не вводил его людей в искушение. В
тот момент я и сам был не прочь уйти. Более того, закрыв за собой дверь, я
запер ее на замок. Оказалось, что безумное ночное бегство по Кунга-сити не
прошло для меня бесследно: едва услышав угрожающие нотки в голосах  людей,
я инстинктивно потянулся за оружием, которого у меня не было.
     Я повернулся лицом к койке и замер. По расчетам дока,  Валькирия  еще
не скоро собиралась раскрыть нам свою тайну.  И  вот  она  лежит  на  моей
койке. Где она была, пока мы ее  искали?  Я  заглядывал  сюда  дважды,  не
говоря уже об остальных, и тем не менее у нее был такой вид, будто она уже
несколько часов не трогалась с места. Наклонив  голову,  она  снова  стала
облизывать бессильно прильнувшее к ней существо.
     Мне раньше не приходилось иметь дело  с  котятами,  но  то,  что  она
сейчас выхаживала, совершенно определенно отличалось от обычного  детеныша
ее породы. Малыш лежал на спинке, вытянувшись во всю  длину.  Он  выглядел
совершенно безжизненно - я видел, как поднимались и опускались его бока от
частого  прерывистого  дыхания.  Его  тело  было  покрыто  черным   пухом,
наподобие того, что покрывал наружную оболочку  "камня".  Жесткий,  он  не
поддавался ласковому языку Валькирии.
     Его шея казалась непропорционально длинной, мордочка  была  заострена
более, чем следовало, а уши скрывались  под  крошечными  пучками  торчащих
волос. Ноги были короткими, а  хвост  длинным;  нижнюю  сторону  и  кончик
хвоста покрывала не шерсть, а темная грубая кожа. Лапы, поджатые к животу,
тоже не были покрыты шерстью, причем передние весьма напоминали руки.
     Нет, он не был похож на котенка. Но он лежал, тяжело дыша, и  казался
совсем  беззащитным.  А  Валькирия  явно  гордилась  своим   детенышем   и
собиралась о нем заботиться. Мне следовало пойти и позвать дока. Но вместо
этого я сел на край  кровати,  так  чтобы  не  мешать  Валькирии,  и  стал
смотреть, как она энергично вылизывает своего подкидыша. Я не  знал,  кого
она произвела на свет, но мне казалось, что он должен жить. Так я  впервые
встретился с Иитом.



                                    5

     Я не мог даже подумать о том, чтобы выдать Валькирию  и  ее  отпрыска
команде  и  убедил  себя,  что  раскрыть   место   их   пребывания   будет
предательством. Я, который раньше всегда был равнодушен к животным, теперь
проникся к ним сочувствием и не мог  понять,  почему.  Но  тем  не  менее,
позвать вольных торговцев было для меня так же невозможно, как если  бы  я
лежал на койке, связанный и с кляпом во рту.
     Наконец крошечное создание пошевелилось; подняв свою  узкую  головку,
оно стало водить ею взад-вперед, как будто что-то искало. Оно  делало  это
вслепую,  ведь  его  глаза  еще  не  прорезались.  Замурлыкав,   Валькирия
протянула переднюю лапу и заботливо пододвинула его  поближе  к  себе.  Но
головка, качнувшись, повернулась в мою сторону,  и  мне  показалось,  что,
хотя это существо было совсем маленьким, слепым и беспомощным, оно знало о
моем существовании, но не боялось меня, а стремилось использовать в  своих
целях. Это выглядело забавно.
     Встревоженный,  я  встал  с  койки  и  пересел  на  стул   у   стены.
Повернувшись к  ним  боком,  затем  постарался  сосредоточиться  на  своих
собственных неприятностях. Надо было приготовиться к худшему, раз я не мог
рассчитывать на то, что в скором времени сойду с "Вестриса", и не знал  на
точно, на какой планете это произойдет. Я снова провел рукой по  потайному
поясу, ощупав все, теперь уже такие  немногочисленные  утолщения  на  нем.
Среди них было и космическое кольцо.
     Хайвела Джорна убили из-за него, в этом я был так же уверен, как если
бы сам присутствовал при этом ужасном событии. Не является ли  это  кольцо
причиной несчастий, постигших нас на  Танфе?  Если  да,  то  почему  убили
Вондара, а не меня? Или пытались убрать обоих, чтобы выживший  не  задавал
потом лишних вопросов? Но кто? Зачем?
     Раньше отец был тесно связан  с  воровской  гильдией,  правда,  потом
отошел от дел. В ее рядах люди легко наживали себе могущественных  врагов.
Однако мне казалось, что он продолжал оказывать ей некоторые  услуги  даже
после того, как осел на Ангкоре.
     Я потирал кольцо через ткань пояса, а мысли мои двигались по кругу, и
я не мог найти никакого объяснения случившемуся. Не знаю, когда я  наконец
заметил, что в каюте стало чересчур жарко. Я расстегнул шов на комбинезоне
и почувствовал, как пот струйками бежит по щекам и  подбородку.  Я  поднял
руку, чтобы вытереть лицо, и увидел, что некогда гладкая  кожа  пальцев  и
тыльной стороны ладони покрыта вздувшимися фиолетовыми волдырями.
     Я попытался встать, но тело меня не слушалось.  Я  весь  дрожал.  Жар
сменился внутренним ознобом. Меня тошнило, но рвоты  не  было.  Рванув  на
себе одежду, я увидел, что кожа на  груди  и  руках  также  густо  усыпана
волдырями.
     - Помогите... - прохрипел я, или мне это только показалось.  Каким-то
образом мне удалось встать и, цепляясь  за  обшивку  каюты,  добраться  до
маленького переговорного устройства на стене. Шатаясь,  я  пытался  нажать
сигнал тревоги.
     Вокруг меня, застилая глаза, клубился густой туман, как будто я вновь
оказался среди гейзеров на покрытой испарениями планете. Хватит ли у  меня
сил нажать на кнопку? Я уперся лбом в стену,  так  что  микрофон  оказался
рядом с моими губами, и прохрипел свою просьбу:
     - Мне плохо... помогите...
     Ноги подкашивались. Совершенно забыв про Валькирию,  я  направился  к
койке. Но когда я плашмя рухнул вниз, пушистые комочки уже исчезли.  Койка
была пуста, и я дрожа лежал на ней.
     И вновь я  блуждал  во  влажных  испарениях  пустынной  планеты,  они
свивались вокруг меня жгучими кольцами, и я кричал от  боли.  Я  бежал  по
вонючему пенистому илу и тщетно пытался разглядеть своих  преследователей,
хотя точно знал, что за мной гонятся. Однажды  туман  рассеялся,  и  я  на
мгновение увидел их. Они надвигались с лазерами в руках,  и  у  всех  было
одно лицо - лицо дока Вилоса. Спотыкаясь и падая, я побежал дальше.
     -  Они  убьют...  убьют...   убьют...   -   слова,   подобно   грому,
раскатывались над просторами зловещей планеты. - Они убьют тебя... тебя...
тебя!
     И  вновь  я  в  лихорадке  лежу  на  койке.  Туман  исчез,  и  зрение
прояснилось. И не только зрение, но и  разум.  Я  слышу  свистящий  шепот,
доносящийся  со  стены,  из  стены.  Мне  уже  доводилось  слышать  слова,
раздававшиеся со стены или прямо из воздуха.  Но  это  было  на  Танфе,  в
святилище. Сейчас я не там, а в своей каюте на корабле вольных  торговцев.
Мне обязательно надо, просто необходимо, услышать этот шепот снова.
     Я потянулся, и одеяло сползло с меня. Кто-то снял с меня одежду;  все
тело усыпано фиолетовыми волдырями, покрытыми подсохшей коркой. Ужасно!  У
меня кружилась голова, но я как-то ухитрился добраться до стены, в которую
было вмонтировано переговорное устройство. Под ним горел огонек -  оно  не
было выключено, где-то в другом помещении, сидя неподалеку  от  микрофона,
разговаривали люди, и  их  речь  разносилась  по  всему  кораблю,  хотя  и
несколько невнятно. Я прислушался...
     - ...опасно... заварить... не можем даже выбросить  его  в  космос...
заварить дверь... сжечь в каюте...
     - Отвезем его...
     - Не выйдет, - должно быть, говоривший придвинулся ближе к микрофону,
потому что мне стало лучше слышно. - Он мертв или вот-вот  умрет.  До  сих
пор нам везло, но мы  не  можем  рисковать  в  надежде,  что  эпидемия  не
распространится. Надо избавиться от всех следов чумы раньше, чем мы  сядем
в каком-нибудь  порту.  Вы  же  не  хотите,  чтобы  наш  корабль  объявили
зачумленным?
     - ...несет ответственность...
     - Вернем им деньги. Покажем пленку с записью того, что  происходит  в
каюте: одного взгляда на него будет достаточно, чтобы  убедить  их  в  его
совершенной бесполезности. Они не будут искать... тебе нужна чума?
     - ...их не так-то просто убедить...
     - Покажем  им  пленки!  -  Это  говорил  док.  Теперь  я  в  этом  не
сомневался. - Даже не станем открывать дверь в каюту до тех пор,  пока  не
сможем сжечь все внутри, и зайдем туда,  надев  скафандры,  где-нибудь  на
лишенном жизни спутнике, чтобы  инфекция  не  распространилась  дальше.  И
будем крепко держать язык за зубами. А все остальные пусть думают, что  он
остался на Танфе или погиб там. По крайней мере, в первое время нас  ни  о
чем не будут спрашивать, а может, и никогда не  будут.  Он  позаботятся  о
том, чтобы замести следы. Мы не можем доставить его сейчас... у нас только
тело в запертой каюте... чума...
     Я был уверен, что речь шла обо мне. Головокружение уже  прошло,  и  я
соображал достаточно хорошо. Вилос считал меня мертвым, а  я  и  не  думал
умирать. Я не собирался мириться с уготованной мне участью.  Если  вольные
торговцы примут предложение Вилоса, то они больше  не  войдут  ко  мне  из
страха перед инфекцией, а закроют снаружи и  наглухо  заварят  дверь  моей
каюты.  Затем  они  отключат  вентиляцию,  заткнут  все  отдушины,   чтобы
ограничить распространение заболевания, и я  умру  медленной,  мучительной
смертью. Кроме того, теперь стало ясно, что план моего побега с Танфа  был
разработан не мной. Почему же раньше легкость, с которой мне  удалось  его
осуществить, не вызывала у меня никаких подозрений? Меня взялись доставить
по назначению. Не приходилось сомневаться относительно  истинной  сущности
тех, кому меня должны были вручить, словно грузовое отправление.
     Оставался ли у меня хоть какой-нибудь выход?
     - Прочь отсюда...
     Я так резко повернул голову, что мне снова стало  дурно,  и  пришлось
схватиться за койку. По ней двигался маленький черный комочек. Мгновение я
тупо смотрел в пространство, пока наконец  не  сосредоточил  на  нем  свой
взгляд. У подушки притулилось то самое существо, которое я в последний раз
видел свернувшимся возле Валькирии. Теперь оно стало раза в  два  крупнее,
чем при рождении. Его глаза были широко раскрыты и пристально смотрели  на
меня. Заметив, что я тоже уставился на него, оно втянуло голову, при  этом
его длинная шея качнулась, как у змеи.
     - Прочь отсюда. - Эти слова возникли в моем сознании, и я мог связать
их только с этим животным. Я чувствовал себя настолько  плохо,  что  такой
способ общения даже не показался мне странным.
     - Отсюда куда? - спросил я  шепотом  и  повернулся,  чтобы  выключить
переговорное устройство. У меня не было желания делиться своим открытием с
возможными слушателями.
     - Это... ты... хорошо... сделал. Прочь... с... корабля... -  ответило
существо, прижавшись к измятой подушке.
     - Но там же открытый  космос...  -  я  поддержал  разговор  в  полной
уверенности в том, что виной  всему  мое  лихорадочное  состояние.  Слова,
якобы  услышанные  через  переговорное  устройство,  вероятно,  тоже  лишь
почудились мне в бреду.
     - Нет... ты... слышал... они убьют... тебя. Пахнет страхом... ужасный
запах... по всему кораблю... - Узкая головка поднималась все выше и  выше,
и я видел, как ноздри ее раздуваются, словно  это  существо  действительно
чувствовало в затхлом воздухе какой-то необычный запах.
     - Уходи отсюда... быстро... пока они  не  заварили...  дверь.  Возьми
скафандр.
     Надеть скафандр, пройти через воздушный шлюз... Тогда мне,  возможно,
удастся протянуть, пока не кончится  запас  воздуха  в  баллонах.  Но  это
продлит мою жизнь лишь на короткий срок.
     - Они будут искать... не найдут... вернутся снова....  спрячься...  -
настаивал мой странный компаньон.
     Совершенно невероятный план, и практически никаких шансов  на  удачу.
Но так велико в нас желание жить, что я был готов принять его.  Моя  каюта
находилась недалеко от шлюза и помещения, в котором  хранились  скафандры.
Но как только я открою его, на мостике раздастся сигнал, кроме того, вдруг
мы в гиперпространстве?
     - Нет, - перебил меня мой спутник. - Разве ты не чувствуешь?
     Он был прав.  В  гиперпространстве  гул  корабля  не  слышен.  Я  же,
напротив, чувствовал вибрацию, свойственную кораблю,  летящему  в  обычном
пространстве.
     - Они ищут спутник... мертвую планету... хотят скрыть чуму... а может
быть, встретиться с остальными.
     Я открыл шкафчик, схватил висевший в нем комбинезон и надел его. Там,
где ткань соприкасалась с подсохшими струпьями, кожа чесалась, но это было
весьма незначительным неудобством по сравнению со всем остальным, что меня
беспокоило Как  только  я  заварил  передний  шов,  существо  подобралось,
изогнулось и прыгнуло прямо на маленькую  огороженную  полочку  на  уровне
моего плеча. Я вздрогнул и прикрыл глаза.
     Теперь, когда оно оказалось  совсем  рядом,  я  мог  внимательно  его
рассмотреть. Ну и странная же это была помесь! Вместо шерсти его  покрывал
черный жесткий пух. Лапы были голыми,  серыми,  с  белыми  подушечками,  а
передние весьма походили на крошечные ручки.  Голова  и  тело  очертаниями
напоминали кошачьи, если не считать  того,  что  конечности  были  слишком
короткими по сравнению с туловищем. На верхней губе торчали  жесткие  усы,
но уши были меньше, чем  у  кошек.  В  непропорционально  больших,  слегка
вытянутых глазах не было видно зрачков.
     Шерсть гребнем торчала на верхней части похожего на хлыст хвоста,  но
кончик и нижняя часть оставались голыми. Его внешность казалась  странной,
но не отталкивающей, просто необычной.
     С полки он шагнул ко мне на плечо и,  свернувшись  вокруг  моей  шеи,
ухватился своими руками-лапками за меня  так,  что  его  голова  оказалась
рядом с моим ухом, а когти задних лап вцепились  в  ткань  комбинезона  на
моем левом плече.
     - Идем... они уже рядом...
     Это было похоже на приказ, и, к своему удивлению, я  ему  подчинился.
Но перед тем, как выйти из каюты, я получил еще одно указание.
     - Воздуховод... пошарь там.
     Закрывшая его заслонка  поддалась,  едва  я  дернул  за  нее.  Я  был
настолько ошеломлен, что выполнял все указания, не  спрашивая  ни  о  чем.
Внутри я обнаружил пояс, который лежал в глубине трубы,  так  что  его  не
было видно снаружи. Я сразу же ощупал кармашки. То немногое, на что я  мог
рассчитывать, по-прежнему принадлежало мне.
     - Быстрее! - Этот приказ был подкреплен ударом острых когтей.
     Я приоткрыл дверь каюты. В тускло освещенном коридоре никого не было.
Но неподалеку на лестнице раздавался звон магнитных  подошв.  Я  склонился
перед дверцей кладовки, в которой хранились скафандры.  У  меня  мелькнула
мысль, что даже слабая надежда на спасение все же лучше чем ничего.
     Я действовал как во сне. У меня больше не  возникало  даже  малейшего
сомнения в целесообразности бегства с корабля и в том, насколько  выполним
наш сумасшедший план. Силы возвращались ко мне, и чем больше  я  двигался,
тем крепче становился. Я почувствовал мимолетное удовлетворение при  мысли
о том, какое разочарование постигнет Вилоса, считавшего меня мертвым.
     Задвижка поддалась, и я проскользнул внутрь кладовки, закрыв за собой
дверь. Оглядевшись в полутемном  помещении,  я  понял,  как  мне  повезло:
"Вестрис" был построен по плану  исследовательского  судна,  что  казалось
весьма логичным, ведь вольным торговцам нередко приходится открывать новые
миры.
     Другим  концом  кладовка  выходила  прямо  в  шлюзовую  камеру,   это
позволяло сэкономить время, затрачиваемое на  переодевание  при  выходе  с
корабля и возвращении на него. Я провел ладонью по полке  со  скафандрами,
стараясь найти подходящий по размеру  и,  если  не  удобный,  то  хотя  бы
пригодный для пользования. Вольные торговцы в основном отличались  хрупким
телосложением. К счастью, я сам худой и невысокого роста, иначе я не  смог
бы втиснуться в предназначенный для них скафандр. И все же он был для меня
слишком тесен, мне даже пришлось снять потайной пояс. Что ж,  если  он  не
влезет под скафандр, то почем бы не надеть его поверх?
     Ед