нспортный катер из космопорта разгружал какие-то тяжелые ящики.
     - Сейчас!
     Иит сидел у меня на плече, его тело пукха было хуже приспособлено для
такой езды чем его родное тело. Я почувствовал, что  его  лапы  сжали  мою
голову с двух сторон так же как и тогда, когда мы стояли перед зеркалом.
     - Погоди!
     Я представления  не  имел,  что  он  задумал.  Время  шло,  мне  было
неудобно, но он  не  изменил  своего  положения.  Я  был  уверен,  что  он
использует свою собственную мыслительную энергию, чтобы создать мне маску.
     - Это лучшее, что я смог сделать...
     Лапы отпустили мою голову, и я поймал его, когда он повалился с  моих
плеч. Он дрожал от полного истощения, глаза его закрылись,  дыхание  стало
отрывистым. Раньше я лишь однажды видел его таким  измочаленным,  едва  не
потерявшим сознание, - когда он объединил мой разум с разумом патрульного.
Закинув на плечо сумку, я пошел  по  тротуару,  неся  Иита,  как  ребенка.
Обернувшись и глянув на здание, я определился с направлением. Если  бы  за
мной  следили,  способ,  каким  мы  покинули   здание,   не   запутал   бы
преследователя, и сейчас он был бы как на ладони.
     Переулок вывел меня на переполненную деловую  улицу,  предназначенную
для перевозки грузов из космопорта. Шесть большегрузных полос посредине  и
две легковых по обеим сторонам от них  оставляли  для  единственной  очень
узкой пешеходной дорожки очень мало места, и она едва  не  задевала  стены
домов, мимо которых проходила. Я не привлекал внимание, так как  пешеходов
было достаточно много, в основном  обслуживающий  персонал  космопорта.  Я
поставил сумку между ног и движущаяся дорожка  понесла  меня  вперед.  Иит
назвал "Ныряющий дракон", о котором я все еще ничего  не  знал,  но  я  не
собирался посещать Окрестности  до  захода  солнца.  Туристов  водили  там
организованными  группами  по  определенному  маршруту,  и  любые  дневные
посетители слишком привлекали внимание. Поэтому я  хотел  пока  где-нибудь
укрыться. Лучше всего было бы найти новую гостиницу.  Руководствуясь  тем,
что я называл наитием свыше, я выбрал заведение прямо напротив отеля "Семи
планет", из которого только что так необычно  вышел.  Эта  гостиница  была
ниже по классу,  что  вполне  устраивало  меня,  учитывая  мои  истощенные
ресурсы. Особенно удачно получилось то,  что,  вместо  человека,  которого
обычно держали в бюро для престижа, здесь  оказался  робот,  -  хотя  я  и
понимал, что мои данные теперь будут записаны в его  памяти.  Я  не  знал,
сработали ли здесь ухищрения Иита по изменению моей внешности.  Я  получил
диск для запирания двери, поднялся на гравилифте в самый  дешевый  коридор
третьего этажа, нашел  свою  комнату,  установил  замок  и,  только  зайдя
внутрь, наконец  позволили  себе  расслабиться.  Теперь  эту  дверь  могли
одолеть лишь при помощи сверхлазера.
     Уложив Иита на кровать, я подошел к зеркалу, чтобы посмотреть, что он
со мной сделал. То, что я увидел, не было новым  лицом,  это  было  мутное
неотчетливое пятно,  и  я  не  смог  долго  смотреть  на  свое  отражение:
неприятное зрелище выводило меня из душевного равновесия.
     Я сел в кресло возле зеркала. И по мере того, как  я  заставлял  себя
смотреть на свое отражение, мне  казалось,  что  неприятная  раздвоенность
уходит,  все  ярче,  отчетливее  и  реальнее   становились   черты   моего
собственного лица.
     Я сомневался, что, когда придет время уйти отсюда, Иит  снова  сможет
так изменить меня. Подобная нагрузка, особенно тогда,  когда  должны  были
быть наготове его телепатические способности, была  недопустима.  Так  что
мне придется показать свое лицо тем, кто охотится на меня. Но не  могу  ли
добиться нужного эффекта собственными силами? Моя попытка с лицом Фаскила,
конечно, провалилась,  и  мне  пришлось  прибегнуть  к  помощи  Иита.  Но,
допустим, я не буду пытаться измениться так сильно? На  этот  раз  Иит  не
делал мне нового лица, он только прикрыл меня какой-то странной маской, на
которую мне было трудно смотреть. Может быть и не нужно менять все лицо, а
только часть его? Я ухватился за эту идею. Иит не стал обсуждать эту тему.
     Я посмотрел на кровать. Скорее всего, он спал.  Если  попробовать  не
убирать что-нибудь  с  лица,  а,  наоборот,  добавить  что-то  такое,  что
привлечет внимание и,  таким  образом,  затенит  остальные  черты.  Совсем
недавно, когда Иит лечил меня от чумы, моя кожа была  покрыта  пятнами.  Я
слишком хорошо помнил те отвратительные  багровые  полосы.  Нет,  не  надо
этого! Мне не нужно было, чтобы меня принимали за жертву чумы. Вот,  может
быть, какой-нибудь шрам... Я мысленно, вернулся к тем временам, когда  мой
отец содержал ломбард возле  космопорта  на  моей  родной  планете.  Много
космонавтов заходили в подсобное помещение, чтобы  продать  свои  вещи,  о
происхождении которых лучше было  не  расспрашивать  слишком  подробно.  И
многие из них имели безобразные шрамы или еще какие-нибудь отметины.  Шрам
- да. Но - где и какой? Заживший шрам от сильного  удара  ножом,  лазерный
ожог, глубокий шов от какого-то неизвестного  ранения?  Я  остановился  на
лазерном ожоге, который мне приходилось наблюдать, - это  было  бы  вполне
уместно в таком районе, как окрестности. Представив шрам как  можно  более
отчетливо,  мысленно  нарисовав  его,  я  вперился  взглядом  в   зеркало,
направляя все силы, чтобы сморщить и обесцветить кожу  на  левой  скуле  и
щеке.



                                    3

     Это управление противоречило всему  моему  естеству.  Если  бы  я  не
видел, как это делал Иит, как под его воздействием частично изменялся  мой
облик, я бы не поверил, что  это  вообще  возможно.  Теперь  я  был  готов
проверить, смогу ли я сделать это сам, без помощи Иита. Время  от  времени
меня  раздражала  моя  зависимость  от  мутанта,   который   был   склонен
верховодить. Я начал готовить себя к преобразованию,  призывая  на  помощь
все свои знания. Познакомившись с Иитом, я использовал  любую  возможность
развить телепатические способности, которые  могли  у  меня  обнаружиться.
Моему племени не свойственно согласиться  с  тем,  что  существо,  слишком
похожее на животное, может превзойти человека - хотя  в  галактике  термин
"человек", конечно, относителен и подразумевает прежде всего  определенный
уровень развития интеллекта, а лишь потом гуманоидные очертания. Этот факт
мои соплеменники тоже приняли  с  трудом,  лишь  преодолев  многочисленные
врожденные предрассудки. Мы прошли много испытаний, пока не  усвоили  это.
Как можно тщательнее я  закрыл  каналы  моего  сознания,  загнав  поглубже
тревожные мысли об отсутствии пилота, о тающих запасах кредиток и  о  том,
что совсем скоро на меня начнется охота, которую я не увижу и не услышу, а
смогу только ощутить. Этот шрам должен стать самым  главным,  единственным
предметом, существующим в моем сознании.
     Я сосредоточился на отражении в зеркале, на  том,  что  я  хотел  там
увидеть. Возможно, Иит как обычно был прав - мы, терранцы, не использовали
свои  возможности  до  конца.  Неожиданно  я  вздрогнул,  появилось  такое
ощущение, будто  в  той  части  моего  "я",  которая  стремилась  овладеть
способностями Иита, кончик невидимого пальца лег на  кнопку  и  сильно  ее
нажал. Я почувствовал, как мое тело сотрясла вибрация, за  ней  последовал
поток уверенности в том, что я смогу сделать все, что  захочу,  опьяняющая
уверенность,  которую  с  тревогой   зафиксировала   некая   часть   моего
раздвоенного со знания.
     Но лицо в зеркале... Да! У меня был этот уродливый рубец - не свежий,
который сразу бы выдал меня наблюдателю, но темный и заросший, как если бы
его вовремя не залечили при помощи  пластического  восстановителя  или  же
сделали это слишком небрежно так вполне могло произойти с невезучим членом
экипажа корабля или с беженцем после бандитского  налета  на  какую-нибудь
планету.
     Так натурально! Не особенно желая касаться этой  грубой,  безобразной
кожи, я все-таки поднял руку, чтобы проверить подлинность  шрама.  Иллюзия
Иита была не только зрительной, но и осязаемой.  Достиг  ли  я  такого  же
результата?
     Я прикоснулся к лицу. Нет, все же не был равен Ииту и вообще вряд  ли
когда-нибудь смогу сравняться с ним. Хотя в зеркале было  видно,  что  мои
пальцы прикасались к шраму, я не ощущал ими никакого рубца.  Но  визуально
шрам был на месте, а лучшей защиты и не требовалось.
     - Это начало, многообещающее начало...
     Моя голова дернулась, я вздрогнул и  пришел  в  себя.  Иит  сидел  на
кровати и рассматривал меня немигающими глазами пукха. Я  испугался  того,
что отвлекся, и снова посмотрел в зеркало. Но мои опасения были  напрасны:
шрам оставался на месте. Я действительно  сделал  правильный  выбор  -  он
отвлекал внимание, полоса зарубцевавшейся и потемневшей кожи заслонила все
лицо - это было не хуже маски.
     - Насколько устойчив этот шрам? Если я выйду из комнаты и углублюсь в
Окрестности порта, то при необходимости я не смогу  сразу  найти  укромное
место, чтобы в безопасности сосредоточиться и восстановить свое уродство.
     Круглая  голова  Иита  наклонилась  немного  набок,   он   критически
осматривал результаты моей работы.
     - Это небольшая иллюзия. Тебе хватило мудрости  начать  с  мелочи,  -
прокомментировал он. - Думаю, что с моей помощью он продержится  до  утра.
Именно столько нам и нужно. Теперь мне нужно изменить свою внешность...
     - Тебе? Зачем?
     -  Хочешь  продемонстрировать  свое  бесстрашие?  -  У  него  исчезла
пушистая грива. - Понесешь пукха в Окрестности?
     Он как всегда был прав. Деньги,  которые  платили  за  живого  пукха,
весили больше чем сам зверек. Принести его в Окрестности означало  попасть
под лазерный луч или, если повезет,  получить  приветствие  парализатором,
при этом Иита запихнули бы в сумку и от если к  перекупщику  краденого.  Я
досадовал на свою недогадливость, хотя она, конечно, объяснялась тем,  что
я был сосредоточен на создании шрама.
     - Ты можешь поддерживать его, да,  но  не  всем  своим  сознанием,  -
сказал Иит. - Ты еще много не знаешь.
     Я промолчал. Иит изменялся на моих глазах. Пукх расплывался, исчезал,
как будто это была  корка  пласты,  которая  разваливалась  в  космическом
холоде на мельчайшие, недоступные человеческому глазу  кусочки,  затем  он
снова стал Иитом с его необыкновенной, привлекавшей внимание внешностью.
     - Это так, - согласился он. - Но я не должен быть виден. Мне не нужно
меняться. Просто придется  отводить  взгляды  смотрящих,  не  позволяя  им
видеть меня.
     - Как ты сделал с моим лицом, когда мы шли сюда?
     - Да. А темнота поможет. Мы идем прямо в "Ныряющий дракон".
     - Почему?
     В ответ кто-нибудь из моих соплеменников  вздохнул  бы  преувеличенно
раздражено.  Мысленное  излучение  моего  спутника  было  беззвучным,   но
содержало тот же смысл.
     - В "Ныряющем драконе" мы можем встретить подходящего  пилота.  И  не
надо тратить время на  расспросы,  откуда  и  как  я  знаю  об  этом.  Это
действительно так. Я не  знал,  сколько  информации  Иит  мог  извлечь  из
находящихся поблизости разумов; впрочем, я и не хотел знать этого. Но  его
сегодняшняя уверенность убедила меня, что теперь  у  него  был  конкретный
план нашего спасения. У меня же не было ничего, чтобы  предложить  взамен,
поэтому спорить я не стал.
     Иит неожиданно, как он это умел, прыгнул ко мне на плечо и  устроился
там в своей любимой позе, свернувшись вокруг моей  шеи,  как  безжизненная
пушистая шкурка. Я последний раз окинул взглядом свое отражение в  зеркале
чтобы убедиться, что мое  творение  было  таким  же  убедительным,  как  и
несколько минут назад. Я ощутил гордость, когда увидел шрам, хотя и  знал,
что позже не смогу обойтись без  помощи  Иита.  Итак,  приготовившись,  мы
вышли и стали на движущуюся дорожку, ведущую к порту, чтобы сойти с нее на
первом же повороте в темноту Окрестностей.  Смеркалось,  тучи,  как  клубы
дыма, расползлись по темно-зеленому небу, в  котором  одинокой  жемчужиной
света показалась первая из лун Тебы.
     Но Окрестности не спали, когда мы добрались туда.  Яркие  вывески  на
разных языках (хотя общеупотребительным  здесь  был  бэйсик)  образовывали
символы, понятные  для  космонавтов  разных  видов  и  рас,  рекламировали
разнообразные  товары   или   неведомые   удовольствия.   Многие   вывески
представляли собой вредное для глаз  мельтешение  красок,  которое  должно
было привлечь представителей негуманоидных рас. Поэтому я счел за благо не
поднимать  глаза  от  мостовой.  Звучали  также  смеси  звуков,  способные
оглушить прохожего и разносились запахи, от которых хотелось спрятаться  в
космический скафандр, чтобы отдышаться. В этом лабиринте улиц  можно  было
подумать, что вы оказались в ином - не просто  опасном,  но  и  враждебном
мире. Я не представлял, как  смогу  в  этой  неразберихе  найти  "Ныряющий
дракон", о котором говорил Иит. А, теряя слух и  задыхаясь,  слоняться  по
улицам и переулкам Окрестностей означало  лишь  искать  неприятностей.  На
моем поясе не было оружия, а  в  руке  я  нес  дорожную  сумку,  так  что,
наверное, уже с десяток пар глаз присмотрели меня в качестве жертвы.
     - Направо, - мысль Иита острой  бритвой  полоснула  по  каше  в  моей
голове.
     С трескучей главной улицы я свернул направо, и  шума,  как  и  света,
стало меньше, хотя значительно меньше стало и воздуха. Но было похоже, что
в отличие от меня, Иит знает, куда идти. Мы снова свернули направо,  потом
налево. Здесь были такие жуткие притоны, что я  боялся  даже  заглянуть  в
какой-нибудь из них. Мы быстро приближались к последнему из этих смердящих
кабаков, предназначенных  для  посетителей,  не  рискующих  появляться  на
главных улицах. Ныряющий дракон,  вернее  очертания  этого  омерзительного
существа светились вокруг двери заведения. Художник изобразил его так, что
посетитель как бы входил в открытую пасть дракона, - что  было,  возможно,
выразительным предсказанием судьбы неосмотрительного  посетителя.  Уличное
зловоние усиливалось здесь парами от напитков и дымом наркотиков. Я  узнал
запах двух наркотиков, несущих  верную  смерть  тем,  кто  решился  на  их
употребление. Но темно здесь не было. По стенам чрезвычайно  правдоподобно
извивались светящиеся копии изображенного на входе дракона. И хотя кое-где
свет погас из-за неисправности, в  общем  здесь  было  достаточно  светло,
чтобы разглядеть если не то, что наливалось в стаканы, кувшины и  графины,
то хотя бы лица посетителей.
     В отличие от подобных мест в более цивилизованных частях  космопорта,
в этом заведении отсутствовали настольные приспособления для заказа  блюд,
как и протирающие все и вся робоуборщики. Подносы разносили гуманоиды  или
чужеземцы, вид которых вызывал от ращение.  Некоторые  из  них  были  явно
женского пола, о других можно было только догадываться. И  честно  говоря,
если бы я даже захотел пить здешнюю отраву, то не сделал бы  заказа,  если
бы меня собрался обслужить ящероид с двумя парами рук. Ящероид  обслуживал
три расположенные вдоль стены кабинки, причем делал это чрезвычайно быстро
- тут очень кстати оказались его четыре  руки.  В  первой  кабинке  сидела
очень пьяная компания  ригелиан.  Во  второй,  съежившись,  сидело  что-то
большое серое и бородавчатое. В третьей кабинке неуклюже  сидел  терранец,
одной рукой подпиравший голову, локоть его руки твердо опирался о стол. Он
был одет в давно не стиранную оборванную  униформу  космического  офицера.
Один из знаков различия все  еще  держался  ворота  туники  на  нескольких
вытянутых нитках, но на груди отсутствовала лента с символом  корабля  или
порта приписки, только темное пятно на этом месте говорило о  том,  что  у
него имелось когда-то свидетельство респектабельности.
     Найти нужного человека среди этих  отбросов  общества  было  нелегкой
задачей. С другой стороны, пилот на борту был нужен нам поначалу лишь  для
того, чтобы получить разрешение на взлет. Я не сомневался, что мы с  Иитом
сами сможем установить автоматику. Поэтому единственное,  что  было  важно
для нас в поисках пилота, - чтобы человек из черного  списка  не  оказался
наркоманом.
     - Он пилот и курильщик фэша.
     Я не хотел бы знать все, что сообщил Иит. Дым  фэша  не  вырабатывает
привычки, но он временно искажает сознание, а  это  уже  опасно.  Человек,
который получает от этого удовольствие, конечно, не  может  быть  надежным
пилотом. Если этот отверженный нюхает  его  сейчас,  мне  придется  искать
другого человека. Правда, я подумал, что фэш весьма дорог и не по  карману
завсегдатаю "Ныряющего дракона".
     - Не сейчас, - ответил Иит. - Мне кажется, он пьет вивер...
     Это самое дешевое спиртное вполне могло довести до такого  состояния,
в котором мы нашли его  под  пульсирующим  светом  люминесцентного  червя.
Правда, этот болезненный зеленых свет мог еще  и  усилить  омерзительность
его вида. Пилот приподнялся, пододвинул к себе кувшин  и  наклонил  голову
чтобы поймать губами торчавшую из него трубочку. Когда мы  подошли  к  его
кабинке, он продолжал пить. Возможно, я бы не обратил на него внимание. Но
замызганная эмблема на воротнике говорила, что он пилот, а таких  я  здесь
больше не  заметил.  Кроме  того,  это  был  единственный  гуманоид,  лицу
которого я мог хоть вполовину поверить, да и Иит не возражал. Он не поднял
голову,  когда  я  сел  на  скамью   напротив,   но   ко   мне   скользнул
официант-ящероид, и я показал на пьющего, потом  поднял  палец,  заказывая
угощение для моего незнакомого соседа по кабинке. Тогда, тот,  не  отрывая
губ от трубочки, посмотрел  на  меня.  Его  брови  нахмурились,  потом  он
выплюнул трубочку и невнятно пробормотал:
     - Черт! Что бы ты ни предложил - я не покупаю.
     - Ты пилот, - пошел я в атаку.
     Подошедший ящероид швырнул на стол новый кувшин. Я вынул  десятку,  и
рука из его второй пары выхватила кредитку  так  быстро,  что  я  даже  не
заметил, как она исчезла.
     - Ты опоздал. - Он отодвинул от себя уже пустой кувшин и пододвинул к
себе следующий. - Я был пилотом.
     - Системная лицензия или глубокий космос? - спросил я.
     Он помолчал, трубочка была в миллиметре от его губ.
     - Глубокий космос. Хочешь посмотреть?  -  В  его  ворчании  слышалась
насмешка. - А тебе-то какое до этого дело?
     Это характерная примета курильщика фэша - во время вдыхания  дыма  он
временно становится воинственным, но течение эмоций  изменяется  так,  что
между приемами наркотика, в тех случаях,  когда  должен  ярко  разгореться
гнев, обыкновенно случаются только вспышки вялой раздражительности.
     - Наверное, нужно. Хочешь работу?
     Он засмеялся, похоже, с искренним удовольствием.
     - Снова ты опоздал. Я уже прирос к планете.
     - Ты предлагал показать свой диск. Его не конфисковали? - допытывался
я.
     - Нет. Но только потому, что никто об этом не позаботился. Я не летал
уже два года. Я  весьма  болтлив  сегодня,  правда?  Может,  они  намешали
чего-нибудь развязывающего язык в это пойло?
     Он уставился на кувшин  с  тупым  интересом,  как  будто  рассчитывая
увидеть, как что-нибудь взлетит с его вздутой поверхности.
     Он сжал губами трубочку, но одновременно  расстегнул  потертый  ворот
туники и дрожавшей рукой вынул сильно потертый чехол,  который  бросил  на
стол, но не пододвинул ко мне, как будто ему был безразличен мой интерес к
его содержимому. Я взял чехол  как  раз  в  тот  момент,  когда  очередная
вспышка света со стены осветила находившийся внутри него диск.
     Он  принадлежал  некоему  Кано  Рызку,  пилоту   аттестованному   для
галактической службы. Диск был выдан около десяти  лет  назад,  а  возраст
пилота определен приблизительно, потому что он родился в космосе.  Но  что
заставило меня вздрогнуть - так это крохотный значок, выгравированный  под
его им