авственными принципами, то  он,
вернувшись на Тихри, чего доброго поплатится за них жизнью.
   - Если тебя ударили по правой щеке... Да, девочка моя,  с  такой  моралью
действительно и гробануться проще пареной репы. Но как же  с  Юшенькой  быть
совсем его не пестовать?
   - Твое дело, муж мой, любовь моя - научить его драться, но до  этого  еще
далеко. Так что пока покомандорствуй всласть...
   - Ощущаю грусть в голосе!
   - Еще бы - мы ни на шаг не продвинулись в наших звездных поисках. Если бы
мы могли заглянуть  сейчас  в  магическую  колоду  и  вычислить,  какие  два
созвездия пропали из нее после полетов Иссабаста и его предшественника,  это
значительно сузило бы круг поиска. Но для тех, кто держит  колоду,  не  имея
крэга на плечах, она - пачка белых картонок...
   - Постой,  Сэнни,  семейство  Пы  верно  крэгам,  и  колода  карт  у  них
несомненно имеется. Что, если он изобразит раскаявшегося?..
   - А крэг? - Мона Сэниа вздохнула так, словно она  действительно  сожалела
об отсутствии тех, кого чаще называли "пернатой нечистью".
   - У нас же есть Кукушонок!
   Юрг подпрыгнул в воде,  как  дельфин  -  глотнувший  соленой  влаги.  Ю-ю
отчаянно заверещал.
   - Ты с ума сошел! Он же как член нашей семьи!
   - Вот именно, поэтому на него можно положиться.
   - Да, - нехотя согласилась принцесса, - на картине Оцмара были изображены
и Кукушонок, и трехлетний Юшенька. Так что ничего с ними произойти не может.
   - У тебя наконец-то прорезывается королевская мудрость... Чего не скажешь
о Пы. Из всей дружины... Ишь, гогочут в соседней бухте - должно быть,  Харра
можжевеловыми  вениками  потчуют,  это  я  их  научил...  Так  вот,   должен
констатировать, что уважаемый Пыметсу - самый лихой рубака, каких  я  только
встречал на своем веку. Махать мечом  он  мастер,  но  шевельнуть  мозгой...
Одним словом, достойный наследник верховного судьи.
   - Ну это единственное, в чем можно быть уверенным.
   - Ты серьезно? - изумился командор.
   - Конечно. Судья - это, в сущности, просто  палач.  Если  король  кого-то
приговаривает к смерти, то осужденный получает меч и неограниченное время на
поединок. Но дело в  том,  что  верховный  судья  -  это  боец,  не  знающий
поражения. Он непобедим.
   - Ха! А нельзя ли пригласить его на какую-нибудь  нейтральную  территорию
для небольшого показательного матча?
   - Не шути, муж мой, любовь моя. С самых Темных Времен эта семья наследует
должность, от которой, честно говоря, дурно пахнет. Но ни в  одной  летописи
не отмечено, чтобы верховный судья проиграл хотя бы один бой.
   - Знаешь, мне как-то расхотелось делать ставку на Пы.
   - Да? А сколько предположительных созвездий мы насчитали?  И  помножь  на
количество звезд. Планеты, конечно, не у каждой... Ой, погоди-ка,  погоди...
Только сейчас мне пришло в голову, что  ведь  Иссабаст  примчался  на  таком
потрепанном  корабле,  что  ясно  и  младенцу:  тут  козыри,  указавшие  ему
созвездие, были  ночные.  А  его  предшественник,  побывавший  на  сказочной
планете Шоео, был облагодетельствован светлыми, дневными картами. Понимаешь?
Из двух созвездий, пропавших из колоды, мы безошибочно выберем нужное.
   - Остановочка за немногим - как объяснить нашему  дюжему  молодцу,  какую
роль он должен сыграть, и добиться, чтобы он запомнил...
   - Дорогой, ты забываешь о Кукушонке - уж  он-то  вспомнит  все  карты  до
единой!
   - Но если остальные крэги подслушают его мысли...
   - А Кукушонок скажет им только то, что мы отпускаем Пы из дружины и дарим
ему крэга - нам-то он не нужен. Что же касается мыслей, то  он  научился  их
прятать еще в подземелье. Нам придется их обмануть, и в успехе предприятия я
ничуть не сомневаюсь.
   - Бр-р-р, Сэнни, и подумать-то страшно, если - неудача.
   - Я выросла в королевской семье, где обман - это профессия.
   - Стоп! Но он невольно выдаст наше местонахождение...
   - Каким образом? Что мы - на Лютых островах, знает весь  Джаспер.  А  вот
представить зрительно Бирюзовый Дол, чтобы  сюда  перенестись  через  НИЧТО,
будет невозможно - словами этого  не  передать;  конечно,  если  крэг  сядет
кому-нибудь на плечи и внушит нужную картину... Но Кукушонок не способен  на
такое предательство.
   - Дай-то бог. Ох, Сэнни, разонравилась мне эта авантюра?
   - Если бы я не винила себя в  гибели  Светлячка,  я  и  сама  на  это  не
решилась бы...
   Два непрошенных облачка четко и одновременно накрыли обе ранние луны, и в
наступившей темноте море засветилось. У подножия камня,  на  котором  сидели
Юрг и Сэнни, держа на коленях завернутых в  белые  ягнячьи  шкурки  малышей,
толклись  лиловатые  фосфорические   медузы,   стремительными   фонтанчиками
холодных искр очерчивал свой путь припозднившийся дельфин, и ночная  гагара,
казалось, выуживала из ломких базальтовых вод не спящую рыбку,  а  крошечные
слитки серебряного огня.
   - Такого никогда не было, - прошептала принцесса, - мне кажется, это Алэл
посылает нам знак, что оберегает нас...

XII. Сорочья свадьба

   Пы вернулся на пятый день - мрачный, встрепанный.
   - Папаня притомил, - коротко пояснил он. - Говорит:  жиру  я  нагулял  на
принцессиных харчах.
   Кукушонок, тоже какой-то невеселый, точно облинявший, молча снялся с  его
плеч и нырнул в ближайший кораблик. Пы тут же нахлобучил офит по самые  уши.
Юрг и Сэнни тревожно переглянулись и последовали за пернатым другом.
   - Удача? - Сэнни не могла поверить в провал своей затеи.
   - Полный крах, - прошептал он еле слышно. - Я никогда не задумывался  над
тем, как мы, крэги, общаемся друг с другом; так вот,  мы  слышим  только  те
мысли, которые обращены к нам. Со мной же никто не хотел разговаривать.  Мои
бывшие собратья презирали меня еще  сильнее,  чем  люди.  До  меня  долетали
только упреки в том, что я забыл свой долг - и по отношению к людям, и перед
всеми крэгами...
   - О, древние боги, и ты  пять  дней  терпел  эту  травлю?  -  воскликнула
принцесса,  хотя  вопрос  был  явно  риторическим.  -  Но  карты,  вы  с  Пы
просмотрели колоду?
   - Да. Она оказалась белой. Вероятно, для того, чтобы увидеть изображения,
потребуется настоящий крэг, а не такой изгой, как я.
   Мона Сэниа осторожно сняла птицу со спинки  кровати  и  прижала  к  себе,
словно отогревая:
   - Мы больше никогда не заставим тебя так страдать, слышишь, Кукушонок?  Я
клянусь тебе в этом честью своих трех имен, каждое из которых не  запятнано.
Но пойми и ты нас: мы думали, что крэги примут тебя так  же,  как  семейство
верховного судьи  приняло  Пыметсу,  с  состраданием  к  его  раскаянию;  мы
надеялись, что твоим зрением он увидит магические  карты,  которые  нам  так
нужны...
   - С состраданием? - пернатое создание завертело головкой, словно  пытаясь
разглядеть насмешку на лицах Юрга и  Сэнни.  -  Да  все  семейство,  включая
приживалов, издевалось над Пы с утра до вечера! Иначе как  "Пестрей"  -  это
из-за меня - его и не называли.
   - О древние боги, и он терпел целых пять дней!
   - Теперь я понимаю почему, - прошелестел Кукушонок, -  мы  вместе  должны
были открыть тайну карт - и не сумели...
   - Да не вини себя, дружище! - Юрг как мог вложил в  свои  слова  максимум
убежденности, но на Кукушонка, по-видимому, это слабо подействовало,  потому
что он расправил крылья и, взлетев на выступ полки, нахохлился  еще  больше.
Ну не знали мы, что тут требуется настоящий,  густопсовый  крэг,  с  которым
остальные пошли бы на контакт... Только вот такого на Игуане нет и не будет.
   - А если - будет? - еле слышно донеслось сверху.
   Кукушонок, спрятавший голову под крыло, отчего он окончательно стал похож
на спящую курочку-рябу, казалось, сам испугался собственных слов.
   - Ты что,  хочешь  кого-то  сюда  пригласить?  -  осторожно  осведомилась
принцесса.
   - О, конечно нет! Но крэги напомнили мне о моем долге перед людьми - ведь
если у новорожденного младенца отсутствуют крэги родителей, то  позаботиться
о нем должен ближайший крэг.
   - Ну ты и заботился - и с Юхани возился, и с Фирюзой.
   - Нет. Не то. Когда исчезло яйцо, предназначенное маленькому Ю-ю,  кругом
было много различных моих собратьев, и думаю, что кто-то из них  позаботился
бы о маленьком принце, если бы вы не бежали с Джаспера.  Но  когда  родилась
Фирюза, я был здесь один, и я почувствовал... крэги объяснили мне,  что  это
значило. Я должен снести яйцо.
   Минуты две стояла обморочная тишина.
   - Сюрприииз... - высказался наконец Юрг.
   - Минуточку... - Мона Сэниа вскинула руки, словно  призывая  ко  вниманию
целую толпу. - Но ведь там, во дворце Оцмара,  на  картине  было  два  крэга
Кукушонок и еще один, светленький такой; значит, так  тому  и  быть!  Это  к
удаче!
   - Гм, дорогая, но ты ведь знаешь, что крэги делают с новорожденными... не
сдавался встревоженный отец.
   - А кто говорит о  новорожденных?  Кукушонок  воспитает  своего  сына  на
отдаленном островке, выстроим  там  ему  хоромы;  при  них  постоянно  будет
находиться кто-то из дружины, на предмет правильного  воспитания.  Рано  или
поздно Пы сможет вернуться в свое поместье уже не  как  презираемый  блудный
сын с пестрым и, главное, с чужого плеча, крэгом - а  в  качестве  законного
преемника своего достославного папеньки, и с молодым и прекрасным поводырем.
Все в лучших традициях!
   - Боюсь, Сэннюшка, у тебя острый приступ оптимизма. Ведь на это уйдут  по
меньшей мере годы... Кстати, когда это  ты  должен,  с  позволения  сказать,
разрешиться?
   - Сегодня ночью.
   - И ты молчал, курицын сын! Если б не этот разговор - что бы ты  делал  с
яйцом?
   - Я уже думал. Я снес бы его в море...
   - Сынишку утопить? Ну, Кукушонок, я знал, что у вашего брата  всего  одна
капля крови, по вот сколько мозгов...
   - Не смей на него кричать! - взъярилась Сэнни. - Ты  что,  не  понимаешь,
что он собирался сделать это из любви к нам?
   Юрг, ошеломленный ее тоном, потряс головой, словно  пытался  вытрясти  из
ушей визгливые потки, а потом внезапно схватил жену в охапку и закружился по
тесному кораблику:
   - Бесценная моя супруга, поздравляю тебя: у нас первая настоящая семейная
перепалка. Счастлив, что по достойному поводу.
   - Ну что ты радуешься? - Сэнни, как это  водится  у  прекрасной  половины
рода людского, всегалактического, отбивалась демонстративно и безуспешно.
   - Что? Да то, что у нас всю  жизнь  будут  поводы  праздновать  что-то  в
первый раз Первое знакомство. Первая ночь. Первый  сын.  Потом  второй  сын.
Потом третий...
   - Вторая дочка.
   - Нет, сын!
   - Нет, дочка!
   - Ах, так? Сейчас мы проверим это экспериментально...
   - Веди себя прилично! Мы не одни.
   - Ох, Кукушонок, прости. Мы совсем про тебя забыли. О чем... А, яйцо.  Ты
его что, высиживать будешь? И долго?
   - Яйцо должно омываться лунным светом. Через девять дней из него появится
птенец.
   - И только годам к пятнадцати превратится во взрослого петуха.
   - Если будет расти вместе с ребенком. Но рядом со  взрослыми  людьми  это
произойдет  в  считанные  недели  -  уж  я-то  это  знаю,   пестрые   крэги,
появляющиеся взамен...
   - Не вспоминай об этом, дружище. К тебе  относились  по-свински,  но  это
закончилось раз и навсегда - во всяком случае, пока мы  существуем  на  этом
белом свете. А уж твоего скворчонка мы выпестуем будь здоров...
   - Не  опережай  событий,  муж  мой,  любовь  моя.  Прежде  всего  следует
позаботиться о яйце.
   Она выскочила из кораблика и чуть не  наткнулась  на  Пы,  который,  сидя
прямо   на   земле,   угрюмо   подрезал   кинжалом   стебельки   беззащитных
колокольчиков. Тихрианский рыцарь, расставив ноги, что делало его похожим на
гигантский циркуль, высился перед ним в назидательной позе.
   - На твоем месте я бы ему так  врезал,  так  врезал,  даром  что  родимый
батюшка - не измывайся над сыном! И братьям...
   - Ты это что мне  дружинника  портишь?  -  несколько  запоздало  вмешался
командор.  -  Ты  что,  и  собственного  отца  прибить  способен?  Тоже  мне
творческая личность!
   - Да я бы своего отца - если б мне головой поручились, что это точно  он,
так как я его и в глаза не видел, - вон с  той  стеночки  да  прямехонько  в
море, головкой вниз. Он же меня, стервец, еще  младенцем  сиробабым  продал,
хорошо я от них вовремя ноги унес да к кузнецам в подручные пристроился. Так
вот, любезный мой кормилец-князюшка!
   - Хм, - смущенно прокашлялся Юрг - ну не ладилось у него с воспитательной
работой в коллективе, хоть застрелись! - У тебя, конечно, случай особый,  но
в целом родителей следует почитать.
   - Сам-то, поди, не больно почитал-то?
   - Я, знаешь, тоже вроде  безродный,  так  что  ты  меня  напрасно  князем
величаешь.
   - Ну-ка, ну-ка, - заинтересовалась Сэнни, - послушаем про твоих  предков,
а то мне как-то и  в  голову  не  приходило  раньше  поинтересоваться  твоим
генеалогическим древом!
   Пы смущенно переминался с ноги на ногу - вести разговор о предках супруга
высокородной принцессы следовало, по его  представлениям,  не  иначе  как  в
королевском Диване, а не так-вот, походя, на  травке  с  колокольчиками.  Но
принцесса явно придерживалась другого мнения, стараясь отвлечь дружинника от
пережитых обид:
   - Я слушаю тебя, благородный эрл!
   - Ну сейчас ты перестанешь величать меня благородным. Хотя  история  эта,
надо сказать, печальнее некуда. Стоял  себе  большой  беззаботный  город,  а
жителей в нем, если еще и гостей прибавить, было, наверное, поболее, чем  на
всем зеленом Джаспере. И вот в один самый обычный, никем не  угаданный  день
земля под  ним...  А  что,  разве  на  Равнине  Паладинов  никогда  не  было
землетрясения?
   - Только на самом дальнем севере, -  быстро  ответила  принцесса,  -  это
когда джаяхуудла созывает ледяных троллей, стуча копытом по вечному льду. Но
продолжай, муж мой.
   - Ну, да. Джаяхуудла. Копытом. Что-то я плохо представляю себе копыто, от
одного удара которого рухнул бы такой город... А потом еще несколько морских
волн. Короче, хоть со всего мира и слетелись  все  до  единого  спасатели  и
поисковики, а откопать живых удалось ох как  немного.  Говорят,  меня  нашла
собака. Лохматая шалая дворняга, которая работала  лучше  любого  добермана.
Когда она состарилась и ее из отряда спасателей списали, я ее к себе взял, в
интернат.
   - Куда, куда?
   - А это такой большой дворец с фонтанами и бассейнами, куда собрали  всех
детишек, у которых не нашлось родни, а  сами  они  по  малолетству  и  имени
своего не помнили,
   - Откуда ж тогда стало известно, что ты - из рода Брагинов?
   - Да не было у меня никакого рода! Брага - так собаку звали.
   Харр, обманутый беззаботным тоном командора, весело заржал:
   - Знал бы король Алэл, что ты псовой кличкой наречен, ни в  жисть  бы  за
свой стол не допустил!
   И тут в моне Сэниа впервые взыграла королевская кровь:
   - Как смеешь, смерд?! Пусть мой муж, благородный эрл и бесстрашный  воин,
и не запомнил своих родителей - да  будет  благословен  их  прах  в  далекой
Земле, - но они могли принадлежать только к знатнейшему роду, иначе  меня...
то есть я...  О  древние  боги,  да  я  же  с  первого  мига  нашей  встречи
чувствовала, что это так!
   Юрг ошеломленно замер. До этого момента  ему  и  в  голову  не  приходило
задуматься над тем, что чувствовала его будущая супруга в  тот  первый  миг,
когда он так бесцеремонно нарушил одним  махом  не  менее  половины  пунктов
дворцового этикета. Что она думала - он знал: ей померещилось, что  вернулся
ее первый муж. На Джаспере привыкли к чудесам. Но вот теперь оказалось,  что
кроме этого она почувствовала и какие-то флюиды древних голубых кровей... Он
искоса глянул на жену. Она уже овладела собой и не менее его  была  поражена
собственной  эскападой.  А  может,  ей  просто  набила  оскомину  дурашливая
развязность  этого  голенастого  песельника?  Кстати,  загостился  он   тут,
чувствует себя как дома (хотя он, наверное, повсюду ведет себя бесцеремонно)
- надо будет как-нибудь вечерком послушать его куплеты и баллады, серенады и
застольные песни, наградить позолоченным мечом  пофасонистее...  нет,  двумя
мечами... да хотя бы и тремя... и дюжиной кинжалов... да что там  мелочиться
- увешать его оружием с макушки  до  сапожных  пряжек,  пусть  себе  на  это
богатство купит рыдван на восьми колесах, обзаведется собственным гаремом...
Только не сегодня. Сегодня вечером пусть еще поразвлекается тут, хотя  бы  и
попоет, и можно будет на пару часиков мотнуться на Барсучий, связаться  хотя
бы по телекому со Стаменом...
   - Где ты, муж мой, любовь моя?
   Он встрепенулся - мона Сэниа глядела на него встревоженно и печально:
   - С кем ты, муж мой?
   - Со Стаменом,  -  честно  признался  он.  -  Врачи  талдычат:  ураганное
заживление, чудеса экстрасенсорной терапии!.. А я же вижу -  внутри  у  него
словно стержень надломился, и вот он-то не заживает, не срастается.
   Мона Сэниа вздохнула так незаметно, что никто, кроме Юрга, этого  уловить
не мог:
   - Ну разумеется. А то потом у нас еще будет  яйцо,  которое  нужно  будет
охранять, а затем и беспомощный птенец...  Лети  сейчас.  Забери  оставшиеся
офиты. А если будешь в этой... как ты называл... клинике - пусть тебе сведут
заклятие живого серебра с мизинца.
   Юрг невольно опустил глаза на собственные руки - он как-то и позабыл, что
левый мизинец, которым он пожертвовал,  чтобы  найти  живую  воду,  а  потом
прирастил прямо так, как  отрезал,  в  синтериклоне  скафандровой  перчатки,
сохранил на месте приживления неширокое  серебристое  кольцо,  которое  было
неотделимо от его плоти, словно стало ее частицей.
   - Ну нет! - он зябко передернул плечами. - Еще резать начнут... Бр-р-р! Я
врачей боюсь. А тебе что, это мешает?
   - Мне - нет.
   - А я и позабыл про это. Как-нибудь к сибилле подольщусь, он мне за  пару
фианитов одними заклятиями это колечко снимет.
   - Как же! - не  мог  не  вмешаться  по-Харрада,  и  так  промолчавший  на
удивление долго. - Он тебе еще в нос подвесит! А если не в духе будет, то  и
на...
   - Харр! Я улетаю... ненадолго. Останешься при  принцессе,  развлечешь  ее
как умеешь. - Юрг повернулся на каблуке, выискивая глазами ничем не занятого
дружинника. - Ких, давай-ка по проторенной дорожке - на  наш  Барсучий,  Там
уже новые посылки с офитами приготовлены, неловко пренебрегать, хотя и того,
что уже на Джаспере, всем за глаза хватит. Ну, Сэнни, не грусти Я скоро.
   Он исчез так поспешно, что у моны Сэниа сердце  захолонуло.  А  что  если
кроме Стамена его притягивает и еще кто-то? Если судить по Таире, то  земные
женщины все как одна прекрасны, не чета джасперянкам.
   Она встряхнула головой, так что вороные  кудри,  рассыпанные  по  плечам,
метнулись, словно грива  у  норовистого  коня.  Довольно!  И  где  это  твоя
природная гордость, принцесса Джаспера? Как ты могла  допустить  мысль,  что
тебе можно изменить?
   Она стремительно повернулась, отыскивая глазами того, на ком  можно  было
бы выместить свой ослепительный,  как  вспышка  десинтора,  приступ  ярости.
Сейчас она...
   Ну а что, собственно  говоря,  сейчас?  Разогнать  сервов.  Накричать  на
Харраду. Перепеленать Ю-ю. Когда он исчез, в  жизни  не  было  места  ничему
другому, кроме того, чтобы вернуть его, такого крошечного и беспомощного. Но
вот он вернулся, и даже этого ей не хватает не только  для  полного  счастья
куда там! - а для той жизни, которую она воспринимала как естественную.  Что
же делать, что делать?
   - Эрромиорг, копей! - крикнула она, отсылая свой голос в далекий замок  и
нисколько не  сомневаясь,  что  через  несколько  секунд  на  проплешине  за
воротами Бирюзового Дола ее уже будут ждать оседланные скакуны.  Но  это  не
будет  ни  боевой  вороной  Асмура,  ни  спутница  ее  своенравной   юности,
пленительная сиреневогривая кобылка. Просто добрые кони.
   - Харр, за мной.
   - Слушаю и повинуюсь, ха! Только меч...
   Она слышала, как он гулко топает у нее за спиной, со  свистом