де уже находились  Ких
с командором. В следующий миг двугорбое сооружение естественно  вписалось  в
золотистость колосящегося поля.
   - Вы что!.. - Стамен первым выпрыгнул из люка и теперь бежал,  путаясь  в
траве, навстречу своему другу. - Вы ж пропали! Размылись, точно растворились
в розовом киселе!
   - Вы аналогично, - устало  проговорил  Юрг.  -  Дело  дрянь.  Техника  не
работает,  нарастающая   вязкость   среды   не   позволяет   двигаться   без
вспомогательных механизмов.
   - Я бы добрался, если бы знал, где... - Стамен задохнулся, словно  и  без
шлема ему не хватало воздуха. - Ты можешь  оценить,  какой  примерно  высоты
была эта гора?
   - Не меньше двух с половиной. Массив будь здоров. И нет никакой гарантии,
что именно на ней... То есть я хочу сказать, что Кадьян с дэвом вполне могли
договориться и учинить что-то вроде ложной приманки. Естественно,  мы  будем
бодать эту невидимую гору, а тем временем...
   Они оба каждый раз не договаривали, боясь произнести слова, страшные  для
них обоих.
   - Ты уверен, что дэв знает? - спросил Стамен.
   - Уверен. Он с Кадьяном - два сапога пара.
   - Тогда ты не можешь, не имеешь права помешать мне говорить с дэвом!!!
   Командор шумно вздохнул:
   - Да. Не могу и права не имею. Но ни секунды не упускай из вида, что  эту
тварь вполне заслуженно называют Скудоумным.
   - Даю слово! А теперь отпусти меня, мне не нужен  даже  твой  летательный
аппарат. Впрочем, и ты лучше останься. Я поговорю с ним с глазу на глаз.
   Юрг  почувствовал,  что  здесь   запахло   какой-то   изощренной   формой
самопожертвования. Нет, все-таки Стамен не в состоянии был представить  себе
мелочную и подлую душонку этого отрицательного героя варварского  фольклора.
Самопожертвование годится в том случае, когда в противнике теплится хотя  бы
капля благородства. Скудоумный дэв был лишен его изначально.
   - И не думай, - проговорил он твердо. - Все земное барахло нам ни к чему,
так что берем один кораблик, другой пока бросаем здесь  под  охраной  Сорка;
тебя страхует Ких как наиболее освоившийся, меня - Флейж. На другой  вариант
я не соглашусь.
   - Тогда скорее!
   Ад встретил их столбом огня, протаранившим кристаллическую черноту неба и
рассыпавшимся мириадами  искр.  Какой-то  залетный  камешек,  не  утративший
тусклой   желтизны   подземного   накала,   шлепнулся   точно   в   середину
пестрорисунчатого блина;  все  пятна  и  полоски  незамедлительно  пришли  в
движение и бросились к точке его падения, как пираньи  на  каплю  крови.  По
поверхности заходили концентрические волны, словно в глубине  кто-то  смачно
пережевывал съестное.
   - Уф-ф-ф... - удовлетворенно выдохнул дэв. - Горяченькое...
   Четверка людей замерла на краю выемки.
   - Я сыт и благодушен, потому и не убиваю тебя сразу, - пророкотал дэв.
   - А с какой это стати? - возразил Юрг. - Я ж ответил на твой  вопрос.  Не
имеешь права.
   - Ты привел с собой чужака. Я с тобой еще не посчитался за прежнее, а тут
еще...
   - Минуточку, минуточку! - прервал Юрг рокочущее многоголосие. - Если я  в
чем-то перед тобой виноват, то готов немедленно извиниться. Только  вот  ума
не приложу, в чем именно.
   - А твой дурацкий совет - разорваться пополам? - склочным бабьим голоском
выкрикнул дэв. - Я разъял себя на восемь кусков, и  они  теперь  лаются  без
устали друг с дружкой...
   Если бы не присутствие Стамена, Юрг позволил бы себе  не  вполне  лестные
комментарии по этому поводу. Но сейчас пришлось ограничиться  конструктивным
предложением:
   - Но ты же у нас самый мудрый из всех дэвов - возьми и воссоединись!
   - Не могу! - теперь голос был низким, как орган на басовом регистре, и  в
нем слышалось неподдельное страдание. - Я уже привык, не вынесу одиночества!
   - Ладно, - сказал Юрг, - обещаю, что мы по очереди будем навещать тебя  и
рассказывать свежие анекдоты... несвежие,  впрочем,  тоже  сойдут.  Конечно,
если ты не откажешь нам в одной пустяковой просьбе.
   И тут Стамен не выдержал:
   - Прости меня, о могучий дэв...
   - А тебе еще негоже в разговор  встревать,  чужак  неучтивый!  -  взревел
трубными голосами  в  очередной  раз  взъярившийся  монстр.  -  Я  тебе  еще
заветного вопроса не задавал! Скажи-ка, что есть белое среди белейшего?
   Юрг похолодел: он совершенно забыл о том,  что  нужно  проинструктировать
Стамена по поводу сфинксова комплекса этого слабоумного. Нужно было  отвлечь
его любой ценой...
   - Ну, как  мужчина  мужчине,  могу  сказать  тебе,  -  затараторил  он  с
гаденькой улыбкой, выступая вперед и  заслоняя  собой  Стамена,  -  если  на
свеженьком снежку да начать раздевать...
   Тяжелая лапища Стамена, обхватив его вокруг шеи, заткнула  рот,  а  потом
мощным толчком отбросила в сторону - космодромный эскулап  недаром  славился
тем, что мог легко поднять на руки любого из своих пациентов.
   - Прости меня, чудо невиданное, -  проговорил  он,  опускаясь  на  колени
перед дэвом, - но это была моя дочь, моя девочка...
   Блеклые пятна, начавшие  собираться  у  самого  края,  внезапно  суетливо
перестроились и образовали один  широко  раскрытый  глаз,  который  в  немом
изумлении уставился  на  коленопреклоненного  гиганта.  Где-то  по  диаметру
наметился медленно растущий гребень, лоснящийся жирными огненными отсветами.
Юрг, потирая ушибленное  плечо  и  переворачиваясь  на  живот,  чтобы  иметь
возможность одним толчком вскочить на ноги, с ужасом увидел, что Флейж,  как
зачарованный, уставился на дэва и его рука  больше  не  касается  землянина,
который продолжал говорить негромко, почти безнадежно:
   - У меня нет сил играть с тобой в загадки...
   - НЕТ?! - проревел дэв, взметываясь на дыбы, точно  невероятных  размеров
бронзовая монета, поставленная на ребро.
   То,  что  было  глазом,  вдруг  выпятилось  ледяным  жерлом,   откуда   с
пронзительным свистом выметнулся, как из брандспойта, тугой ураганный  поток
снежной пыли, сметающий все на своем пути. Реакция землян была мгновенной  и
скорее автоматической, чем обдуманной: они включили вакуумные присоски,  что
позволило  им  удержаться  на   месте;   джасперян   понесло   прочь   точно
перекати-поле.
   -  Стамен,  беги!  -  крикнул  Юрг,  стараясь   перекрыть   оглушительный
разбойничий свист; он видел, что верхняя кромка циклопического диска  начала
вибрировать, набирая  размах,  потом  разъяренный  монстр  изогнулся,  точно
лосось над речным перекатом,  и  вся  верхняя  половина  многотонного  блина
неудержимо понеслась на людей, в  не  правдоподобной  своей  стремительности
отметая напрочь сопротивление воздуха и прочие условности земной физики. "Ну
все. В лепешку..." - мелькнуло у Юрга в голове, и наступила темнота.

III. Игуана, остров изгнания

   Земля ухнула и ударила его снизу, совсем как три  года  назад,  когда  на
летное поле обрушился беспилотный  грузовик.  Однако  сверху  он  не  ощутил
никакого прикосновения - его словно прикрыли невесомым одеялом. Но не прошло
и двух секунд, как это одеяло взметнулось ввысь и заплясало, постанывая:
   - О! О! О!
   Левый край подпрыгивающего диска,  как  раз  там,  где  удар  должен  был
прийтись по Юргу, свисал бессильными лохмотьями.  Командор  сел,  озадаченно
глядя на дэва - тот уж очень напоминал  недотепу,  ударившего  по  булыжнику
вместо футбольного мяча.
   - Подымайся, Стамен, - устало проговорил он. - Больше нас не  тронут.  Не
знаю, каким чудом, но похоже, что маэстро фокусник саданул  сам  себя  по...
Стамен?!
   Вулкан услужливо полыхнул, и в отраженном тучами блике Юрг увидел  темные
пятна, забрызгавшие изнутри щиток шлема.
   - Флейж! Ких! Где вы, черт вас подери?
   Они появились почти мгновенно - слава богу, оба целые  и  невредимые.  Ох
как кстати, что он не объяснил им про вакуумное закрепление! Лежали  бы  тут
рядком...
   Темный пузырь на губах Стамена вспух, лопнул, на  щитке  появилось  новое
пятно - значит, Стамен дышал.
   -  Ребята,  тихонечко  его  подымаем,  в  кораблик,  и  -  на  Землю.  Не
ошибетесь?
   Это было лишнее.
   Прежде чем люк за ними закрылся, он обернулся  к  постанывающему  дэву  и
голосом, не предвещавшим радужных перспектив, пообещал:
   - Я вернусь.

***

   Люк, которому мона Сэниа велела раскрыться узкой щелью высотой  точно  по
ее росту, позволял ей стоять боком, опираясь плечами на упругую  кромочку  и
изредка поглядывая в глубину кораблика, где возился на полу Ю-ю, перекатывая
крупные (чтобы нельзя было запихнуть в рот) гладкие орехи. Это занятие  пока
удовлетворяло  его  полностью,  тем  не  менее   разговор,   которым   князь
Лроиогирэхихауд пытался развлечь свою гостью, то и дело затухал.
   - Да?.. - проговорила принцесса, отрываясь от своего бездумного ожидания.
- Прости, Лронг, о чем мы говорили?
   - О том, что ты всегда сможешь найти меня, где  бы  я  ни  был  на  своей
дороге, по княжескому знамени. Оно разделено на  четыре  части,  ибо  четыре
священное число на Тихри.
   - А почему? -  спросила  она,  стараясь  придать  своему  голосу  оттенок
подлинной заинтересованности.
   - Потому что у любого тихрианина есть четыре основных  пути:  на  солнце,
против него, левой бровью к нему и правой. В зависимости от того, какой путь
он выбирает, изменяется и его судьба.
   - Понятно. А цвета?
   - Белый - дневной свет, черный - темнота бессолнечности, желтый -  тепло,
откуда бы оно ни исходило, и красный - кровь всего живого.
   - Это прекрасно, что вы не отделяете человека от всех других тварей... Но
знамя, даже развевающееся на ветру, трудно разглядеть сверху.
   Бывший лекарь раздумывал не долее двух секунд.
   - Я велю сделать его таким, чтобы каждая часть была не менее  восьми  раз
по восемь шагов, и расстилать полотнище на земле возле каждой своей стоянки.
   Мона  Сэниа  горестно  покачала  головой,  глядя  на  сидящего   на   пне
чернолицего великана, руки которого привычно плели травяную косицу.
   - Я не  перестаю  удивляться  проницательности  этой  девочки,  выбравшей
именно тебя...
   - А я не перестаю думать о том, все ли я сделал из  того,  что  могла  бы
совершить она. И прежде всего я вспомнил о Чернавке.
   - Нашли ее?
   - Да, и вовремя. Сейчас она в моей новой столице, под надежной охраной.
   Мона Сэниа поняла, что чего-то он недоговаривает  -  вероятно,  не  хочет
занимать ее мысли своими заботами.
   - Если я в чем могу помочь - скажи,  Лронг!  И  почему  ей  потребовалась
охрана? Разве недостает твоего княжеского повеления?
   Он пожевал губами и  взялся  за  новый  плетышок.  Сейчас,  когда  гостья
неведомого мира вернулась сюда, освобожденная от  черной  тени  проклятия  и
исполненная величавой женской красоты, он не смел поднять  на  нее  глаза  и
только дивился тому, как спокоен и бесцветен его собственный голос. Нет,  не
ту женщину ждал несчастный Оцмар, не ту... И если бы ему,  Лронгу,  был  дан
мучительный дар предвидения, он рисовал бы вот этот светлый  лик,  изображая
его рядом с солнцем. Равносветящая... Сестра Негасимого Светила...
   - Лро-онг! Теперь ты задумался?
   - Прости,  -  пробормотал  он,  теряясь,  как  мальчик.  -  Это  было  не
по-рыцарски - забыть о своей даме...
   Забыть! И она поверила...
   - Но ты же думал о Чернавке  -  это  естественно.  Так  почему  ее  нужно
охранять? От кого?
   - От моих солнцезаконников. Они требуют ее казни,  -  он  отвечал  только
потому, что не в силах был ни  солгать,  ни  промолчать,  когда  та,  что  с
первого взгляда стала повелительницей его дум и сердца, требовала ответа.
   - Но ведь это ты приказал спасти ее!
   - Да. И на то была моя княжеская власть и воля. Но  она  была  Чернавкой,
принявшей пожизненный обет, и ее долг - умереть, но не позволить увезти себя
из Анделисовой пустыни.
   - Это кто так сказал?
   - Закон, моя госпожа, который выше княжеской воли.
   - Ну так стань князем, который  выше  закона,  разгони  своих  дармоедов,
издай указ, чтобы последний караван  забирал  каждую  Чернавку,  отслужившую
свой срок...
   - Но кто тогда будет блюсти законы, разрешать тяжбы, отпускать содержание
стражникам и воинам, возжигать  Невозможные  Огни?  Кто  будет  разводить  и
обучать молвь-стрелы... Прости, о  увенчанная  короной  морозного  утра,  но
меня, по-видимому, ожидает неотложное дело.
   Принцесса вытянула шею и  скосила  глаза  вправо,  следуя  за  досадливым
взглядом Лронга, - там, преклонив колени на красную подушку, терпеливо замер
обладатель алого балахона. Что-то уж очень бесшумно он подобрался  всего  на
каких-нибудь пятнадцать шагов. Если у него тонкий слух, то сколько из  того,
что было сказано совсем не для посторонних ушей, вынесет он из  подслушанной
беседы?
   Как не кстати оказалось решение оставить Гуен на Джаспере! Но в поспешных
сборах  было  решено,  что  и  белой  стражнице,  и  верному  Кукушонку,   и
натерпевшемуся всяких бед крошечному Шоео нечего делать в ледяном Аду. Да  и
задерживаться здесь надолго они никак не собирались.  Юрг  обещал,  что  все
возможные осложнения растянут экспедицию от силы на два-три дня  -  ведь  на
Тихри так легко одерживать победы! Но сейчас с каждой минутой  тревога  моны
Сэниа росла, и даже появление смиренно потупившегося  солнцезаконника,  всем
своим видом говорившего, что он готов простоять  в  привычной,  по-видимому,
позе хоть до самого Невозможного Огня, вызывало у нее недобрые предчувствия.
   Лронг размашистым шагом подошел к солнечному жрецу и молча протянул  руку
- это был царственный жест, и мона Сэниа  подивилась,  как  немного  времени
нужно,  чтобы  вот  такие  повелительные   движения   стали   естественными.
Замелькало красное - оказывается,  балахон  был  многослойным,  как  кочешок
капусты; наконец появилось искомое: плетеная  клетка-корзинка.  Так  же,  не
проронив ни слова, Лронг взмахом руки отослал гонца прочь, и принцесса вдруг
подумала, что на его месте она  постаралась  бы  ограничить  контакты  этого
красноризца - где-то неподалеку,  говорят,  имеются  вполне  комфортабельные
подземные  отели  с  номерами  на  одного,  правда,  лишенные  естественного
освещения и туалетов.
   Лронг подошел, прижимая корзиночку к груди - в его  громадных  лапах  она
была почти не видна.
   - Прости меня, госпожа  моя,  но  я  полон  смутных  предощущений  -  мне
чудится, что весть, принесенная княжеской молвью, касается тебя, а не  меня.
Открывать ли?..
   - Если это действительно касается меня - открывай, добрый Лронг. Ты  ведь
рядом.
   Он покачал головой, польщенный, но не успокоенный ее  словами.  Неуклюжие
на вид  пальцы  нажали  какой-то  неприметный  замочек,  и  крышка  корзинки
поднялась, позванивая бубенчиком, прикрепленным к  ней  изнутри.  Цыплячьего
цвета птичка с розовым воротничком, который она тут же кокетливо  нахохлила,
вскочила на краешек корзины и, наклонив  головку,  подождала,  пока  утихнет
серебряный перезвон. Затем она прощебетала, почти не отделяя одно  слово  от
другого:
   - Один амулет - беда одна, два амулета - две тысячи бед; на Тихри  задача
тебе задана, но в мире каком ты найдешь ответ?
   Мона Сэниа подняла изумленные глаза на Лронга:
   - Ты что-нибудь понял, благородный рыцарь?
   - Пока только то, что эта весть  предназначена  не  для  моих  ушей.  Она
обращена к тому, кто способен смотреть на Тихри как на один из многих других
миров.
   Да, девочка выбрала мудрого правителя, но повторять это в  очередной  раз
было бы банальностью, и потому мона Сэниа только сказала:
   - Значит, к кому-то из нас... Но для моей дружины  загадка  только  одна:
где... Светлячок? - она нарочно назвала Таиру именно этим  милым  прозвищем,
данным ей на Тихри, чтобы подчеркнуть, насколько равновелика была эта утрата
как для нее, так и для Лронга. - Хотя нет, вот  и  другая:  кто  послал  эту
весть?
   - Не знаю, - медленно проговорил повелитель этой земли,  -  и,  что  хуже
того, у меня нет способа это проверить. Ни одно пернатое создание  не  летит
так быстро, как княжий посланец, но они не приучены следить друг за  другом.
Если бы ты взяла с собой одну из твоих диковинных птиц...
   - Еще не поздно... - начала мона Сэниа,  но  договорить  она  не  успела:
красногрудая вестница чирикнула: "один-амулет-один-амулет!" -  и,  взвившись
над головами растерянных  слушателей,  исчезла  в  зеленой  кроне  орехового
дерева, раскидистого, как баобаб.
   - Может быть, сибилло? - предположил Лронг.  -  Он  умеет  так  же  ладно
сопрягать слова в соразмерные строки.
   - А где он сейчас?
   - В Куличике, где же еще. Нежит старые кости.
   Принцесса нервно хрустнула пальцами. Нет, от сибиллы  непрошенной  помощи
не дождешься. Он бы сперва поторговался и  лишь  потом  соблаговолил  изречь
подобное  предсказание.  Какой-то  другой  мир...  А  не  проделка  ли   это
порфироносных, пытающихся  избавиться  от  непрошенных  гостей,  каждый  раз
оказывающихся в опасной для них близости к княжескому трону?
   Нет, не похоже - никто из солнечных жрецов не знает об амулете,  дарующем
невидимость. Он - из мира Шоео, и если не с его планеты, то во всяком случае
с того созвездия, где побывал предыдущий экипаж джасперянского корабля.  Тем
более они и понятия не  должны  были  иметь  о  каком-то  втором  магическом
талисмане, который обещал две тысячи несчастий.
   Она поглядела на Лронга и увидела, что тот, в свою очередь, вопросительно
смотрит на нее.
   - Нет, - покачала она головой, - по-видимому, вдвоем нам ни  одной  тайны
не открыть. Подождем возвращения наших кораблей.
   Она проговорила это с подчеркнутым спокойствием, но в ее голосе отчетливо
читалось: "возвращения ни с чем". Печальное предчувствие коснулось ее,  и  в
нем не было ничего магического: это была лишь естественная чуткость  любящей
женщины.
   Где-то вдали прозвучал дисгармоничный всхрип  сигнального  рога:  видимо,
подходила смена стражи.
   - Я отвлекаю тебя от дел правления, - встрепенулась принцесса.  -  Боюсь,
что мое ожидание затянется. Ты можешь...
   Он поднял руку, останавливая ее на полуслове:
   - Нет у меня дел важнее, чем находиться ежеминутно в твоем  распоряжении.
Не надобно ли тебе еды или питья?
   - Спасибо, добрый Лронг. Так  о  чем  мы  говорили  перед  тем,  как  нам
доставили молвь-стрелу? О Чернавке?  Если  опасность  для  нее  так  велика,
хочешь, я возьму ее с собой на Джаспер? Преданная нянька мне не помешает...
   Травяной рыцарь не успел ответить - сильный порыв ветра  смел  в  сторону
все сплетенные им перевязки, и  под  орешниковыми  ветвями  вырос  еще  один
нездешний корабль.
   - Слава древним богам! - невольно вырвалось у моны Сэниа. - Юрг... Юрг?
   Но она уже видела, что это не он. Сорк выпрыгнул из  незакрытого  люка  и
теперь озирался, явно отыскивая глазами командора.
   "Беда! - застучало у нее в висках. - Беда! А я не с ним..."
   - Где?..
   - Не знаю. Корабли  действовали  раздельно,  -  четко  доложил  Сорк;  мы
находились в степи, когда получили приказ вернуться сюда.
   - Чей приказ?
   - Приказ командора. Но его передал Флейж.
   - Понятно, - голос совершенно  спокоен,  как  всегда  перед  решительными
действиями. Один миг на то, чтобы прикрыть глаза и представить  себе  теплый
полумрак командорского кораблика.
   - Юрг! - позвала она. - Юрг, ты слышишь меня?
   Тишина. Либо там, в неведомом Аду, произошло  что-то  непоправимое,  либо
кораблик попросту пуст.
   - Сорк! Быстро сюда! Ты видел, где они, ты перенесешь нас...
   - Ты хочешь взять принца в ледяную ночь?
   "О, древние боги, как же теперь им жить, как научиться не расставаться ни
на миг, не подвергая опасности малыша? С собой  его  брать  недопустимо,  по
невозможно и оставить, даже на такого человека,  как  Лронг.  Значит,  снова
ждать?"
   Из люка неуклюже выбрался Харр; очутившись  там,  где,  по  его  твердому
убеждению, могли обитать только мертвые, он начисто забыл обо всем на свете,
кроме героических усилий, с которыми он преодолевал  собственный  ужас  -  и
небезуспешно.  Но  теперь,   очутивши