покойный,  почти застенчивый человек,  однако отлично ладил с Клавалли,
легко сносил ее вечные причуды и лишь смеялся в ответ на ее капризы.  Он
порой  просто поражал Мун  своим  полным несоответствием всему  на  этом
острове -  особенно внутри этих грубых хижин из  пористого камня...  Она
понятия не имела, откуда он родом, но иногда замечала в его глазах тоску
по тем,  неведомым ей, местам или какой невысказанный вопрос, обращенный
к ней,  Мун,  словно он где-то ее уже видел,  словно они уже встречались
раньше, только он никак не может вспомнить где, и это не дает ему покоя.
На  шее  и  на  щеке  у  него были безобразные шрамы,  будто оставленные
когтистой лапой зверя...
     - Ну, что же ты видела? - Вопрос был традиционным:
     Клавалли и  Данакиль Лю специально задавали ей вопросы,  на которые
легко было ответить, чтобы научиться контролировать свое состояние после
Транса и  привыкнуть управлять своим телом и разумом.  Их самих когда-то
учили так же.  Мун уже усвоила,  что никогда не сможет точно припомнить,
что именно отвечала на тот или иной вопрос,  заданный ей непосредственно
перед погружением в  Транс:  едва  услышав первые слова,  она  мгновенно
уносилась в мир видений,  начинала падать в черный колодец -  бездонный,
как сама смерть... а потом ее окружал переменчивый мир снов, порождаемых
тайной  сущностью совершенно иного  бытия.  Каждый из  заданных вопросов
каким-то  мистическим образом не только проявлялся в  отдельном видении,
но  при этом с  нею оставались связанными Клавалли или Данакиль Лю;  они
помогали ей не только погрузиться в  Транс,  но и  уменьшить шок,  порой
чудовищный, от увиденного или узнанного ею.
     - Я  снова  попала  в  Ничто.   -  Мун  тряхнула  головой,  как  бы
освобождаясь от  остатков  воспоминаний,  от  тех  теней,  что  все  еще
шебуршились у  нее в голове.  Первое,  чему ее научили после прохождения
обряда  инициации,   -   это   устанавливать  телепатические  барьеры  и
сосредоточивать внимание на  чем-то  конкретном,  чтобы не сойти с  ума,
разом получив доступ ко  всем  тайным мыслям Хозяйки,  и  быть способной
прочесть  одну  лишь  конкретную ее  мысль:  ответ  на  заданный сивилле
вопрос.  -  Почему  мы  чаще  всего  попадаем именно  туда?  Это  словно
утонуть...
     - Не  знаю,  -  ответила Клавалли.  -  Может быть,  мы  и  тонем...
Говорят, у тонущих тоже бывают видения...
     Мун поежилась.
     Наставники засмеялись.  Клавалли присела на корточки возле Данакиля
Лю,  растирая ему  плечи с  какой-то  рассеянной нежностью;  ожерелье из
морских раковин у  него на  шее  мелодично позвякивало.  От  промозглого
холода, что царил по ночам в домах на острове, у него буквально мертвели
руки и  ноги,  он  страдал от  ужасных болей,  но  никогда не жаловался.
[Может быть,  это потому...] Мун теснее сжала руки между колен, глядя на
них обоих.
     - Ты  отлично  владеешь  собой,   Мун.   -  Данакиль  Лю  улыбнулся
одновременно и ей,  и Клавалли. - Ты с каждым разом все успешнее входишь
в Транс - у тебя очень сильная воля.
     Мун рывком заставила себя встать.
     - Я,  пожалуй,  немного пройдусь,  подышу воздухом,  -  собственный
голос казался ей слабым и тонким.  Она быстро вышла из комнаты, понимая,
что нужен ей вовсе не свежий воздух.
     Она почти бегом спустилась по  тропе на берег узкого залива,  где у
причала  стояли  лодки;  потом  пошла  по  краю  заросшего сине-зелеными
водорослями и продуваемого всеми ветрами мыса. Тяжело дыша, бросилась на
толстую,  густо  просоленную  естественную подстилку,  зарывшись  в  нее
ногами и, видя перед собой южный утес, где жила, словно птица небесная в
орлином гнезде,  в  течение долгих месяцев.  За  морем  в  голубой дымке
виднелись  холмистые  очертания  главного  Острова  Избранных,   младшим
братишкой которого был  этот их  островок...  Она  вдруг необычайно живо
вспомнила  последнее погружение в  Транс  и  связанное с  этим  видение,
которое,  по воле Хозяйки,  навсегда отделило ее от Спаркса. [Мне ничуть
не жаль!] Она сильно замахнулась кулаком, но ладонь тут же раскрылась, и
удар оказался больше похож на шлепок по влажным водорослям.
     Она поднесла руку к  самому лицу и  стала внимательно рассматривать
тонкую  белую  линию  у  запястья,   где  во  время  инициации  Клавалли
металлическим серпиком  сделала  надрез  сперва  ей,  а  потом  -  себе.
Данакиль Лю  сложил их  руки  так,  чтобы кровь обеих женщин смешалась и
единой стру„й потекла на землю, а сам тем временем пел гимн Матери Моря.
Это было здесь,  на этом самом месте. Здесь, на берегу бескрайнего моря,
она была посвящена Хозяйке,  и  ей  на  шею повесили колючий трилистник;
здесь они поздравили ее  со вступлением в  новую жизнь,  а  потом все по
очереди испили морской воды из священной чаши;  здесь,  после совершения
обряда, она получила право стать членом их святого братства. Она дрожала
от страха,  ее бросало то в  жар,  то в холод -  она чувствовала рядом с
собой присутствие Хозяйки...  и  в конце концов,  она упала без чувств и
очнулась лишь на следующий день, все еще чувствуя в теле слабость и жар,
а  в  душе  -  напряженное ожидание и  восторг.  Она  оказалась одной из
немногих  избранных:  по  количеству шрамов  на  запястьях у  Клавалли и
Данакиля Лю можно было сделать вывод,  что до нее они посвятили не более
полудюжины неофитов.  Мун сжала в руке трилистник,  вспомнив, что Спаркс
тоже  всегда  оберегал свою  медаль -  символ того,  что  их  разделяло.
Ощупывая острые края трилистника,  она устало думала:  [смерть тому, кто
полюбит сивиллу... смерть - стать ею...]
     Но  ведь любовь среди предсказателей не запрещена!  Мун оглянулась,
завистливо подумав о  том,  что в  ее отсутствие Клавалли и Данакиль Лю,
вполне  возможно,  предаются  любовным  утехам.  Теперь  слова,  сгоряча
сказанные Спарксом при прощании, казались ей лишь чем-то вроде тоненькой
линии  где-то  на  горизонте -  вроде  едва  заметного шрама  у  нее  на
запястье.  Время и пережитое смыли причиненную боль -  так морская волна
смывает следы ног на песке,  делая его вновь гладким и  блестящим,  -  и
теперь Мун остро чувствовала тоску и потребность видеть его. Ее любовь к
нему осталась прежней. Он по-прежнему был ей нужен. Никогда не откажется
она от него!
     Она дала обет, а потому тайна ее любви скрывалась в ее душе подобно
маленькому демону.  Для жителей Летних островов любовные игры были столь
же  естественны,  как  и  прочие  признаки  взросления человека,  однако
говорить о  своей интимной жизни они  не  любили;  так что Мун вынуждена
была долгие часы проводить в  одиночестве,  в сосредоточенной медитации,
которая слишком легко  переходила порой в  настоящие сны  наяву,  полные
неистового желания.  И  по крайней мере одно она теперь о предсказателях
знала точно:  они были всего лишь людьми.  Печаль,  гнев и многие другие
человеческие порывы по-прежнему прорастали из тех семян, что таились под
ее священным титулом сивиллы,  ясновидицы,  а  лучшие ее начинания порой
приводили к весьма плачевным результатам - как и прежде. Она по-прежнему
смеялась  и   плакала,   и   ей   по-прежнему  до  боли  хотелось  порой
почувствовать рядом его тело...
     - Мун?
     Она вздрогнула и оглянулась с виноватым видом, заслышав над головой
голос Клавалли.
     - С тобой все в порядке?  -  Клавалли присела рядом на подстилку из
водорослей и положила руку Мун на плечо.
     Мун почувствовала вдруг, что эмоции переполняют ее; что они сильнее
даже той энергии,  которую любой заданный вопрос высвобождал теперь в ее
мозгу,  - беда никогда не приходит одна. Она довольно успешно справилась
с собой, но выговорила с трудом:
     - Да, все хорошо. Но иногда... иногда я очень скучаю по Спарксу.
     - По Спарксу?  Твоему двоюродному брату...  -  Клавалли покивала. -
Да-да,  припоминаю.  Я видела вас вместе.  Ты говорила, что вы поклялись
друг другу в вечной верности, но он не пошел за тобой, да?
     - Конечно пошел! Но... Хозяйка не пропустила его. Мы всегда мечтали
прийти к вам вдвоем... и Она его не пропустила!
     - Но ты все-таки пришла.
     - Я  была ДОЛЖНА.  Я  всю жизнь ждала и хотела...  что-то значить в
этом мире.  -  Мун поежилась и поджала колени к груди, потому что солнце
внезапно закрыла темная туча.  Внизу,  в  тени  утеса море  стало совсем
мрачным. - А он так и не смог понять меня. Он говорил всякие глупости...
гадости...  он...  он  уехал от  меня  далеко-далеко,  в  Карбункул!  Он
расстался со  мной во  гневе...  Не  знаю,  вернется ли  он когда-нибудь
домой.  -  Она подняла голову,  увидела,  что Клавалли смотрит на  нее с
сочувствием и пониманием, и сама поняла, что зря так долго скрывала свою
муку,  зря так долго носила все это в себе.  - Почему, ну почему Хозяйка
не  приняла нас  обоих?  Мы  бы  тогда не  разлучались!  Неужели Она  не
понимает, что нас разлучать нельзя?
     Клавалли покачала головой.
     - Она хорошо знает,  Мун,  что все это не  совсем так,  как ты себе
представляешь.  Именно  поэтому Она  и  выбрала только  тебя.  Что-то  в
Спарксе было такое,  чего нет  в  тебе -  или наоборот,  ему не  хватало
чего-то, чем обладаешь ты. Так что, испытывая ваши сердца там, в пещере.
Она сразу услышала, что его сердце немного фальшивит.
     - Нет!  -  Мун  смотрела за  море,  на  Остров  Избранных.  В  небе
клубились тучи,  готовые разразиться очередным ливнем.  - То есть я хочу
сказать...  со Спарксом все в порядке. А может, это потому, что отец его
- инопланетянин?  Или  потому,  что сам Спаркс так любит технику?  Может
быть,  Хозяйка решила,  что он по-настоящему не верит в  Нее?  Она же не
берет в  ученики жителей Зимы.  -  Мун сосредоточенно перебирала жесткие
водоросли, словно пытаясь найти в них ответ.
     - Нет, ты не права.
     - Как? Разве это возможно?
     - Да. Данакиль Лю...
     - Правда? - Мун вскинула голову. - Но... как же? Почему?.. Я всегда
думала...  все говорят,  что жители Зимы не верят в  Хозяйку.  И что они
не... такие, как мы. - Неловко закончила она и прикусила язык.
     - Неисповедимы пути Ее.  В самом сердце Карбункула существует некий
Колодец,  открывающийся прямо  из  дворца  королевы в  морские  глубины.
Впервые попав во дворец, Данакиль Лю шел по мосту над этим Колодцем, и в
этот  миг  Мать  Моря  призвала его  и  сообщила,  что  он  должен стать
предсказателем.  - Клавалли печально улыбнулась. - В людях ведь сладость
и горечь перемешаны всегда и повсюду.  Хозяйка сама выбирает своих слуг,
и Ей,  похоже, безразлично, кому поклоняется тот или иной человек. - Она
больше не смотрела на Мун;  внимательно разглядывала дома, прилепившиеся
на краю утеса.  - Но среди предсказателей детей Зимы очень мало; ведь им
внушили,  что служение Хозяйке -  это либо шарлатанство, либо безумие. К
тому же предсказателям запрещено появляться в Карбункуле. По неизвестной
причине их почему-то ненавидят инопланетяне;  ну,  а то,  что ненавистно
инопланетянам,  ненавистно и жителям Зимы, хотя последние все-таки верят
в силу возмездия Хозяйки. - Суровые морщины пролегли на лице Клавалли. -
Инопланетная полиция и  целая  сеть  шпионов Снежной королевы специально
следят  за   тем,   чтобы  "ядовитая  кровь  предсказателей"  никого  не
отравила...
     Мун подумала о Дафте Наири... и о Данакиле Лю, коснулась татуировки
в ямке у основания шеи под толстым свитером из светлой,  чуть желтоватой
шерсти.
     - Данакиль Лю...
     - ...Был  сурово  наказан и  выслан из  Карбункула.  Он  никогда не
сможет вернуться;  по крайней мере,  пока там правит Снежная королева. Я
встретила его во  время своих странствий по островам.  По-моему,  с  тех
пор,  как мы вместе,  он не то чтобы счастлив... но относительно доволен
своей жизнью.  Ну а я многому от него научилась.  -  Она опустила глаза,
внезапно став  похожей  на  смущенную девочку.  -  Я  понимаю,  что  так
говорить нельзя... но я рада, что они изгнали его.
     - Тогда ты должна понимать и мои чувства. Клавалли кивнула, скрывая
улыбку.  Она  отвернула длинный рукав  парки,  обнажив старые,  шрамы на
запястье.
     - Не знаю, почему мы оказались среди Избранных... но только избраны
мы были вовсе не потому, что так уж безупречны.
     - Я знаю. - Губы Мун дрогнули. - Но если это случилось не из-за его
любви к технике, то он никак не мог в остальном оказаться хуже меня...
     - ...Значит,  ты считаешь своего возлюбленного почти совершенством?
А ты хорошо его помнишь? Мун кивнула.
     - Когда  я  впервые  увидела вас  вместе,  у  меня  сразу  возникло
предчувствие,  что если ты доберешься до наших островов,  то окажешься в
числе Избранных. Но Спаркс... он вызывал у меня какое-то беспокойство...
     - Я не понимаю...
     - Ты сказала,  что он ушел от тебя во гневе,  и  считаешь,  что это
было отчасти справедливо.  Однако он хотел причинить тебе боль, он винил
тебя за твой успех и свой провал...
     - Но ведь и  я  бы чувствовала то же самое,  если б выбрали его,  а
не...
     - Неужели?  -  Клавалли посмотрела на нее. - Возможно. Это могло бы
быть с  каждым...  никакие благие намерения не  способны уберечь нас  от
крючка с  такой наживкой,  как зависть.  Но  Спаркс обвинял в  том,  что
случилось, только тебя. Ты бы обвиняла - одну лишь себя.
     Мун растерянно захлопала глазами, потом нахмурилась; она припомнила
вдруг их детство и то,  как редко Спаркс пытался спорить с нею. Но когда
они по-настоящему ссорились, он всегда убегал и оставлял ее одну. Он мог
злиться часами, иногда - несколько дней. И, оставшись в одиночестве, она
всегда начинала сердиться на  себя,  всегда была  готова первой пойти  и
попросить у него прощения, даже если знала, что он не прав.
     - Наверно,  это так.  Но  даже если ничьей вины здесь нет,  то  все
равно это неправильно...
     - Может быть...  хотя  это,  по-моему,  причиняет боль  только тебе
одной. В этом-то вся и разница.
     Крупные капли дождя вдруг посыпались на неприкрытую голову Мун; она
как-то  смущенно посмотрела вверх,  накинула было капюшон,  но  Клавалли
вскочила и потянула ее за собой.
     Они укрылись под гигантскими древовидными папоротниками.  Шум дождя
на  какое-то  время полностью заглушил все  остальные звуки.  Они  молча
смотрели на иссеченную дождем серую мглу над серой водой, пока очередной
порыв ветра не стал сносить тучу за море.  Мун отодвинулась от пористого
темного ствола папоротника,  глядя,  как стекают одна за другой капли по
ажурной его листве - точно жемчужинки. Потом высунула руку наружу. Дождь
прошел, и ее гаев тоже улетучился, подобно унесшейся вдаль туче. Но ведь
если они  встретятся,  это  будет очень не  скоро,  они наверняка станут
такими разными...
     - Я понимаю,  люди не могут не меняться...  Но хорошо бы они знали,
когда нужно остановиться.
     Клавалли только головой покачала,  и они побрели по тропе, стараясь
ступать по  самой  ее  кромке,  ибо  тропа  после  дождя  превратилась в
настоящий ручей.
     - Даже Хозяйка не может обещать этого. Надеюсь, ты поймешь, ответил
ли Спаркс на этот вопрос, когда вы снова встретитесь.
     Мун остановилась;  повернулась и сделала несколько шагов назад: она
все еще не могла оторвать глаз от беспокойных вод моря, от тех далей, за
которыми лежал ее родной остров...

				   8

     - ...И  тогда  часть  доходов,  полученных в  результате последнего
Фестиваля,  употребили  для  создания  нового  фонда  -  чтобы  я  могла
немедленно начать работу над  масками для  следующего праздника...  Было
это  почти девятнадцать лет назад.  Ах,  как бежит время,  скрываясь под
маской будней!  Так и  жизнь пролетит -  сливаясь с  ритмом Вселенной...
Красно-оранжевые перья, пожалуйста. - Она протянула руку.
     Спаркс, сидевший рядом на низенькой скамеечке, сунул руку в один из
ящиков, что во множестве стояли между ним и дверью, и протянул ей полную
пригоршню перьев.  Малкин,  стройный,  длинноногий серый кот,  попытался
перехватить несколько  перышек  на  лету.  Но  Спаркс  оттолкнул кота  и
вернулся  к  прежнему  занятию  -   он  перебирал  бусины,   раскладывая
одинаковые по отдельным плошкам, то и дело поднимая голову и стараясь не
упустить ничего из  рассказа Фейт.  В  конце концов у  него  закружилась
голова.
     - Не  понимаю,  как  ты  умудряешься создать  столько масок  и  все
совершенно разные?  Ты  ведь едва...  -  Он  запнулся,  все еще опасаясь
говорить о ее слепоте.
     - ...Отличаешь красное перо от зеленого?  - Она улыбнулась, подняла
голову и  посмотрела на него своими темными незрячими глазами;  на лоб у
нее был надет особый светочувствительный обруч - "третий глаз". - Что ж,
поначалу это было совсем не легко.  Но я страстно мечтала творить,  сама
создавать что-то  прекрасное.  Я  ведь не  могла ни рисовать,  ни писать
красками, а маски скорее похожи на скульптуру - они ощутимы, осязаемы. К
тому же это мастерство передается,  в  нашей семье по наследству;  как и
слепота.  Родившись слепой и позже обретя весьма слабую способность хоть
что-то видеть...  А знаешь, порой мне кажется, что этот недостаток помог
развитию у  меня особого воображения.  Все,  даже самые обычные предметы
представляются мне  неясными и  таинственными...  какими я  сама хочу их
увидеть...  У меня здесь в городе две сестры, обе тоже слепые - у каждой
по такой мастерской. И многие мои другие родственники тоже делают маски,
хотя некоторые из  них  зрячие.  Требуется немало выдумки,  чтобы каждый
получил [свою] маску  во  время  Фестиваля.  И  знаешь еще  что?  -  Она
улыбнулась с нескрываемой гордостью. - Мои маски всегда самые лучшие! Я,
Фейт, Хрустальный Глаз, буду делать маску и для королевы Лета... Кусочек
красного бархата, пожалуйста.
     Спаркс передал ей кусок нежной ткани винного цвета.
     - Но  ведь все  это...  ты  полжизни затратила на  эти маски!  Ради
одной-единственной ночи!  А  потом они  станут никому не  нужны.  Как ты
можешь с этим мириться?
     - Потому что  это  очень важно для  Тиамат -  для того,  чтобы наша
планета  чувствовала  себя  самостоятельной,  самоценной.  Эти  традиции
достались нам от предков,  это и есть наше культурное наследие. Праздник
Смены Времен Года уходит корнями в туманное прошлое, в те времена, когда
еще не существовало ни Гегемонии,  ни ее правителей...  А некоторые наши
обряды связаны даже с тем периодом, когда и сами мы были на Тиамат всего
лишь пришельцами...
     - Откуда ты знаешь?  -  прервал он ее.  - Откуда тебе известно, что
делали здесь люди  до  того,  как  первые звездные корабли опустились на
Тиамат из  облака,  поднятого Великой Бурей?  -  Он  и  не заметил,  что
заговорил вдруг языком мифов.
     - Все  это я  узнала,  слушая свой приемник.  -  Она улыбнулась.  -
Инопланетные археологи  давно  уже  изучают  наши  старинные раскопки  и
записи,  оставшиеся со  времен Старой Империи.  Они утверждают,  что наш
народ  прибыл  сюда  после  какой-то  межзвездной войны  с  планеты  под
названием Триста.  Это  случилось,  когда Старая Империя уже клонилась к
закату.  Фантастические существа,  головы которых я воспроизвожу в своих
масках,  прежде были  вполне реальными пассажирами первых приземлившихся
на Тиамат звездных кораблей, предками жителей Лета и Зимы. Ты, возможно,
узнаешь некоторых из них -  у вас, на Летних островах, эти персонажи все
еще имеют свое Имя. "Покоритель Зари" - всего лишь название межзвездного
корабля,  давшего имя  одному из  основных родов островитян -  их  около
десяти. Ты разве этого не знал? - Спаркс покачал головой. - Но с началом
правления Гегемонии нас заставили стыдиться "примитивных" традиций;  так
что теперь мы лишь во время Фестиваля даем им волю,  в  сущности отмечая
не столько визит премьер-министра, сколько свой собственный традиционный
праздник.
     - Да?  -  Спаркс,  казалось,  был  очень  встревожен,  смущен таким
видением истории,  где  не  было места Хозяйке;  сам  он  ни  за  что не
согласился бы с подобной точкой зрения.
     - Так или иначе