е
существовало.
     - Ах,  Мун!  Моя Мун...  -  Спаркс чуть слышно шептал ей в  ухо эти
слова, не давая сказать ни слова в ответ, закрывая рот поцелуями.
     - Спарки... - Она чувствовала на своих губах его слезы.
     - А  теперь,  Спаркс,  -  оба одновременно подняли головы,  услышав
голос Сайруса,  -  я должен с тобой расстаться.  Впрочем,  ты в надежных
руках... - Он улыбался, скрывая печаль.
     Спаркс кивнул,  медленно высвободился из  объятий Мун  и  подошел к
отцу.  Мун смотрела,  как они -  может быть,  в последний раз - обнимают
друг друга,  и сердце у нее разрывалось,  а потом Сайрус вышел,  снаружи
донесся шум города,  и дверь снова захлопнулась. ПалаТион быстро заперла
ее и с непроницаемым видом посмотрела на Спаркса.
     Он глаз не отвел.
     - Я  расскажу вам  все,  что  знаю  о  Сурсе.  Вам  ведь это  нужно
узнать...  чтобы отпустить меня?..  Вы ведь этого хотите?  -  он говорил
так, словно сам по-настоящему в это не верил.
     Она молча кивнула.
     - Послушайте,  комиссар...  - Он зажмурился. - Я не знаю, почему вы
так поступаете...  одно мне понятно: вы делаете это не ради меня. Но мне
хочется,  чтоб вы знали:  мне очень жаль... - Он торопливо закончил: - Я
знаю,  это уже не имеет значения,  это ничего не меняет и  никому уже не
принесет добра.  Но  мне...  действительно очень жаль!  -  Он беспомощно
развел руками.
     - Ну,  кое-что  это  все-таки  значит,  Покоритель Зари.  -  Вид  у
ПалаТион был такой,  словно она сама только что и  с  большим изумлением
узнала, что это действительно кое-что значит.
     - Так или иначе,  но  по  крайней мере одно я  могу для вас сделать
немедленно! - выкрикнул он, подбежал к противоположной стене и буквально
выломал из  нее  довольно-таки  безобразные плоские настенные часы.  Мун
смотрела, не веря собственным глазам: Спаркс не только с размаху грохнул
часы  об  пол,   но  и  раздавил  обломки  ногами.   Потом  улыбнулся  и
удовлетворенно  потер  руки.   -  Если  вы  по  непонятной  вам  причине
ненавидели  эту  квартиру  -  то  вот  она,  причина:  в  эти  часы  был
вмонтирован инфразвуковой передатчик.  - Он снова вернулся к Мун и встал
с  нею рядом,  держа ее за руку с  таким видом,  словно боялся,  что она
может вдруг исчезнуть.  - Здесь могут быть и другие подобные устройства,
о которых я просто не знаю.
     Понимание  того,   что   она   несколько  лет  прожила  под  гнетом
беспочвенного и бессмысленного страха, постоянно спрашивая себя, в своем
ли  она  уме...  и  того,  что  теперь этот  страх  кончился,  отчетливо
отразилось на лице ПалаТион.
     - Мне  всегда хотелось превратить этот дурацкий музей в  нормальную
квартиру...  Но  отчего-то  я  никак  не  могла начать...  -  Чудовищное
разочарование вновь  навалилось на  нее,  словно и  не  оставляло ни  на
секунду. - Ну что ж, Мун, теперь ты получила все, к чему стремилась. И я
рада,  что хоть кто-то  смог добиться чего-то  хорошего.  После того как
Спаркс  даст  необходимые  показания,   оба   вы   как  бы   перестанете
существовать в прежнем качестве...  Во всяком случае, после Смены Времен
Года,  насколько мне это известно. И будет положен конец тем бесконечным
проблемам,  которые вы заставили меня решать...  И  я надеюсь,  что свои
собственные проблемы вы разрешите без посторонней помощи.  - Сказав это,
она быстро прошла мимо них куда-то в глубь огромного дома.
     - Что она хотела этим сказать?  -  спросил Спаркс,  поворачиваясь к
Мун.
     Мун покачала головой и отвела глаза.
     - Наверное,  она имела в  виду то,  что случилось за последние пять
лет. - [Пять лет!] - И то, что произойдет сразу после Смены Времен Года.
- Она посмотрела туда, где лежала маска королевы Лета.
     - Что это такое? - спросил он, проследив за ее взглядом.
     - Маска королевы Лета.  - Она почувствовала, как он весь напрягся и
невольно отстранился от нее.
     - Это твоя? Ты ее выиграла? - Голос его звучал хрипло. - Нет! Ты не
могла... Ты не способна была выиграть... без обмана!
     Мун видела в его глазах и себя, и Ариенрод.
     - Я выиграла,  потому так мне было предначертано судьбой!  Я должна
была выиграть! И отнюдь не ради себя самой!
     - Ах,  конечно, ты сделала исключительно в интересах Тиамат! Да-да,
она тоже вечно это повторяла. - Теперь он совсем отошел от нее.
     - Я сивилла, Спаркс, и именно поэтому я сумела выиграть! И ты прав,
мне не  безразлична судьба Тиамат -  как,  впрочем,  и  судьба Ариенрод.
Она-то  видела куда  глубже и  шире  многих в  этом  мире и  знала,  чем
когда-то  была Тиамат и  во что она превратилась.  И  превратится снова,
если все будет по-прежнему.  Понимала лучше, чем кто-либо другой... И ты
тоже был ей небезразличен; этого ты отрицать не можешь.
     Спаркс вдруг потупился;  Мун  казалось,  что  сердце у  нее вот-вот
разорвется.
     Снова появилась ПалаТион,  одетая в свою обычную полицейскую форму,
и,  не сказав ни слова,  прошла мимо них прямо к  двери на улицу.  Дверь
захлопнулась за нею,  снова отрезав их от шума Фестиваля,  доносившегося
извне. Мун коснулась лент, украшавших маску королевы Лета. Ее маску...
     - Спаркс, пожалуйста, поверь, это действительно правда. И то, что я
стала королевой, - всего лишь часть куда более сложного и важного плана,
чем устройство моей или твоей судьбы.  Я  не  могу сейчас объяснить тебе
все...  -  Она с состраданием подумала,  что ему никогда и не будет дано
понять это;  что он  всегда будет относиться враждебно к  той непонятной
силе,   что  руководит  ею.   -   Но  мы  непременно  должны  прекратить
эксплуатацию Тиамат.  На Харему я  встретилась с  одним предсказателем и
узнала,  что предсказатели есть повсюду,  на всех планетах,  входивших в
состав Старой Империи, и основная их цель - помочь населению этих планет
восстановить  утраченное   культурное  наследие   и   обрести   путь   к
возрождению.  Я  действительно могу ответить на  любой вопрос...  -  Она
увидела, что глаза его расширились и выражение их переменилось. - И пока
я  была  на  Харему,  я  начала  понимать то,  что  всегда понимал ты  -
преимущества  технического  прогресса  и  тому  подобное...  волшебство,
творимое теми, кому все это вовсе не кажется волшебством... Инопланетяне
знают  значительно  больше  нас...   им   нет  нужды  бояться  болезней,
переломов,  тяжелых родов. Твоя мать никогда бы не умерла там... Мы тоже
имеем  право  жить  так,   как  живут  они,   иначе  на   нашей  планете
предсказателей не было бы!
     Она заметила,  каким голодным огнем вспыхнули его глаза,  когда она
рассказывала о том,  что видела и чего сам он никогда не увидит.  Однако
он сказал лишь:
     - Наш  народ счастлив и  доволен тем,  что имеет.  Если островитяне
начнут стремиться к могуществу,  к тому,  чего не имеют,  то для них это
закончится тем же, чем закончилось для жителей Зимы. И для нас.
     - А  что плохого произошло с нами?  -  Она покачала головой.  -  Мы
жаждем  знаний,  мы  просим  лишь  того,  что  судьбой  положено нам  от
рождения.  И ничего больше. Инопланетяне хотят заставить нас думать, что
дурно  быть   неудовлетворенными  собой  и   своей  жизнью.   Но   такая
неудовлетворенность ничуть не хуже тупого и эгоистичного довольства тем,
что имеешь.  Перемены -  это вовсе не  зло;  перемены -  это сама жизнь.
Ничто не  может быть ни  абсолютно хорошим,  ни  абсолютно плохим.  Даже
Карбункул.  Ведь и  у моря есть приливы и отливы,  волны обрушиваются на
берег  и   вновь  кротко  отступают...   Не   имеет  значения,   как  ты
распорядишься собственной жизнью,  пока не  обретешь права сам выбирать,
как ею распорядиться.  Сейчас у нас выбора нет. А у меров нет даже права
на жизнь. - [А они должны жить... они-то и есть ключ ко всему...]
     Спаркс поморщился.
     - Что ж,  главную свою задачу ты,  в конце концов, выполнила! Пусть
кто-то другой попытается теперь изменить существующий порядок вещей.  Да
и  почему именно мы  должны?..  -  Он  стиснул висевшую у  него на груди
медаль.  - Знаешь... мой отец... сказал, что мог бы увезти нас с Тиамат.
Он мог бы устроить так,  чтобы мы улетели отсюда на Харему. Это довольно
просто...
     - На Харему мы никому не нужны.  Мы нужны здесь.  -  Ей вспомнились
пейзажи  Харему,  Воровской Рынок,  ночное  небо  над  планетой...  [Это
довольно просто.  Даже  если мы  и  посеем здесь семена,  то  все  равно
никогда  не  увидим  урожая,   никогда  не  узнаем,   проиграли  мы  или
выиграли...] - К тому же мы кое-чем обязаны обеим этим планетам и отдать
свой долг сможем только здесь. - Голос е„ звучал сурово.
     - Некоторые долги навсегда остаются неоплатными. - Спаркс подошел к
окну;  Мун заметила, как кто-то махнул ему рукой, проходя мимо. - Если я
буду  обязан  вечно  оставаться  здесь,   в  Карбункуле,  в  королевском
дворце... - Он вдруг умолк. - Не знаю, смогу ли я вынести это, Мун. Я не
могу начать все сначала там, где я...
     - Посмотри,  что  творится на  улицах:  сегодня Ночь  Масок -  ночь
перехода.  Завтра все мы будем иными,  чем были вчера... мы не застывшее
нечто,  наши возможности бесконечны,  Спаркс!  А  когда все  маски будут
сброшены,  вместе с ними отвалится и корка покрывающих нас грехов,  и мы
станем свободны,  сможем забыть все  и  начать сначала.  -  [И  я  смогу
доказать Великой Машине,  что  ты  сын  Лета,  каким тебя вижу я,  а  не
носитель маски смерти и зла.] Она подошла и встала с ним рядом.  - После
сегодняшней ночи  все  будет совершенно иначе.  Даже Карбункул полностью
переменится.  Сюда  переселяются дети Лета,  здесь пытается пробиться на
свет наше будущее.  Это будет новый мир,  не мир Ариенрод!  -  [Но и  ее
тоже;  он всегда,  хотя бы отчасти, будет принадлежать ей.] Понимая это,
Мун,  однако, не сказала этого вслух. - И я обещаю тебе, что больше нога
моя не ступит в этот дворец. - [Но я никогда никому не скажу - почему.]
     Он обернулся,  с  изумлением посмотрел на нее и  по ее лицу увидел,
что она говорит правду.  Лицо его немного посветлело. Однако он печально
вздохнул и по-прежнему держался отчужденно.
     - Этого недостаточно.  Мне нужно время - чтобы забыть; чтобы, снова
научиться верить в  себя...  верить в  нас  обоих.  Одной ночи мне мало.
Может быть, не хватит и целой жизни... - Он снова отвернулся к окну.
     Мун тоже посмотрела в окно -  на него смотреть она была не в силах.
Слезы туманили ей  взор,  и  толпа на улице превращалась в  разноцветные
пятна,  похожие  на  нефтяные разводы  на  поверхности воды.  [Здесь,  в
Карбункуле,  никогда не идет дождь. Непременно нужно, чтобы шел дождь!..
Иначе не будет радуг.]
     - Я подожду,  -  с трудом выговорила она сквозь стиснутые зубы; эти
слова душили ее.  -  Но слишком много времени тебе не потребуется. - Она
нашла его  руку и  сжала ее.  -  Сегодня мне вменили в  обязанность быть
счастливой...  -  Губы ее дрогнули в горькой,  ироничной усмешке. - Этот
Фестиваль должен был стать для нас праздником,  мы должны были запомнить
его на всю жизнь...  Это наш последний Фестиваль;  и мы его запомним. Не
лучше ли  нам выйти на  улицу,  вон из  этого дома?  Давай завершим наши
прошлые жизни так,  как нам предначертано!  Может быть, постаравшись, мы
сумеем и  сегодняшнюю ночь сделать такой,  чтобы действительно запомнить
ее на всю жизнь.
     Он кивнул; на лице его появилась неуверенная улыбка.
     - Хорошо, мы попробуем...
     Она еще раз оглянулась на маску королевы Лета, и вдруг ее заслонили
лица тех,  кто не жалел собственной жизни, чтобы эта маска досталась ей.
И одно лицо...
     - Но  сперва...  мне  необходимо кое  с  кем попрощаться.  -  Чтобы
заглушить душевную боль, она что было сил прикусила губу.
     - С кем? - Спаркс следил за ее взглядом.
     - С одним... с одним инопланетянином. Инспектором полиции. Я вместе
с ним бежала от кочевников. Сейчас он в госпитале.
     - Легавый?  -  Он сразу пожалел,  что это слово вылетело у него.  -
Значит, это не просто легавый... Это твой друг?
     - Больше чем друг,  -  тихо сказала она.  И  посмотрела ему прямо в
глаза, надеясь, что он поймет остальное.
     - Больше,  чем...  - Он вдруг нахмурился; лицо его вспыхнуло. - Как
ты могла?..  -  Голос у него сорвался, однако слова звучали, точно удары
хлыстом. - Как ты могла... Как я мог! Мы... Нас...
     Она потупилась.
     - Мою лодку унесло бурей,  а  он стал мне надежным якорем.  Мы были
вместе.  Знаешь,  когда кто-то  любит тебя больше,  чем ты  любишь себя,
сделать ничего невозможно...
     - Я  понимаю.  -  Спаркс  вздохнул  так,  словно  выпустил из  себя
вспыхнувший было гнев. - А что же теперь... у вас с ним? И как же я?
     Она пробежала пальцами по шерстяной косе на своей тунике.
     - Он  даже не просил меня остаться с  ним навсегда.  -  [Потому что
знал,  что не может просить об этом.] -  Он хорошо понимал,  что никто и
никогда не сможет занять в моей жизни то место,  которое занимаешь ты, и
что никто не будет для меня дороже тебя, и что никто и никогда не сможет
нас  с  тобой  разлучить.  -  [Хотя он-то  непременно попробовал бы  это
сделать; он же хотел попробовать - и попробовал!] - Мун чувствовала, что
и  сейчас лицо  Гундалину все  время  маячит между  лицом  Спаркса и  ее
собственным.  Она старательно гнала от себя воспоминания о нем.  - Он...
помог мне отыскать тебя.  -  [Он ведь ото всего отказался ради меня,  он
так много дал мне! А что дала ему я? Ничего.] - И мы расстались, и он ни
о  чем меня не попросил.  Я должна знать,  я должна быть уверенной,  что
он... что с ним все будет в порядке, когда он покинет Тиамат.
     Спаркс как-то хрипло рассмеялся.
     - Ну а мы-то как?  С нами-то все будет в порядке, когда они улетят?
Когда  мы  окажемся среди  тех,  кто  слишком привык  к  ним,  когда  мы
вынуждены будем жить,  постоянно вспоминая о них, а они словно постоянно
будут заглядывать нам через плечо и  напоминать о  том,  что мы нарушили
свою клятву... Ведь нарушили, верно?
     - Нет.  И  мы снова пообещаем им то же самое.  Завтра -  ради наших
возрожденных душ.  -  [Когда окончится эта ночь.]  Она подняла с  дивана
маску королевы Лета.  [Когда наступит рассвет.]  -  Но я считаю,  что мы
никогда не нарушали прежней своей клятвы -  по крайней мере,  в  сердцах
наших.
     Он успел один раз поцеловать ее, прежде чем она снова надела маску.
     - А ты сам маску наденешь?
     - Нет.  - Он покачал головой. - Мне маска не нужна. Я и так слишком
долго ее носил.

				  52

     - М-да,  черт меня побери!  Совсем не  так намеревалась я  провести
Ночь Масок.  - Тор замолкла только для того, чтобы сунуть в рот еще одно
сахарное, допьяна пропитанное ромом печеньице из пакета, который держала
в   руке.   Она  старалась  любым  способом  оглушить  себя,   забыть  о
приближающемся конце света. Снова надвинув на лицо маску, она повисла на
могучем плече Поллукса,  казавшегося ей единственно надежным в  редеющей
толпе праздных гуляк.  -  И  уж во всяком случае не в  обществе какой-то
жестяной кастрюли с перспективой всю оставшуюся жизнь заниматься чисткой
рыбы.  Черт,  да я  только в  ванну залезу,  как у  меня морская болезнь
начинается!  И  рыбу эту я  ненавижу,  пропади она пропадом!  -  Она уже
кричала во все горло.
     - Ну,  здесь, сестра, ты не одинока! - Человек в маске сочувственно
махнул ей  рукой и  скрылся вслед за  своей избранницей за  дверями дома
терпимости.  Тор посмотрела им вслед с завистью. Поллукс с непроницаемым
видом смотрел куда-то вдаль.  Почти все,  кто хотел, к этому времени уже
разделились на парочки.
     - Мне очень жаль,  что у тебя все так нескладно получилось,  Top, -
совершенно неожиданно проговорил Поллукс.  -  Если  ты  хочешь  провести
время с кем-то из людей, я не возражаю.
     Тор  воззрилась  на   него  с   изумлением  и   какой-то   безумной
уверенностью,  что,  хоть он и  промолчит,  ему это будет очень и  очень
неприятно.
     - Не-а.  Этим я  когда хочешь могу заняться...  а сегодня -  наша с
тобой последняя ночь, Полли.
     Он не ответил.
     Они  уже совершили весьма сентиментальную прогулку вниз,  до  самых
доков и портовых складов нижнего города, потому что Тор сочла, что лучше
всего провести последнюю ночь Фестиваля в родных местах, там, где прошло
ее детство,  вспоминая юные годы,  воскрешая в памяти те времена,  когда
она и думать не осмеливалась о том, чем стала теперь. Она надеялась, что
воспоминания о  тех  светлых  днях  помогут  ей  пережить  расставание с
теперешней жизнью.
     Интересно,  подумала она,  кто сегодня за  казино присматривает?  А
разве там кто-то  еще остался?  Даже Герне куда-то исчез,  эта блаженная
Мун совсем его околдовала.  Ну и провались он!..  Ей и так пришлось черт
знает куда тащиться,  чтобы отнести свои немногочисленные сувениры о тех
днях,  когда она была Персефоной,  к  своему сводному брату.  Она,  надо
сказать, давненько его не видела, да и сегодня ей его застать не удалось
- он уже ушел куда-то. Впрочем, они никогда и не были с ним близки.
     - А ведь ты, пожалуй, мой самый большой друг, особенно нынче ночью,
Полли.  -  Она вздохнула.  -  А может,  и всегда. - Она села на какой-то
пустой ящик  возле заброшенного дома,  чувствуя себя чрезвычайно уютно в
старой  рабочей одежде  и  давно  знакомых кварталах.  -  Ты  никогда не
сволочился,  сколько бы  работы я  на  тебя ни наваливала и  как бы мало
монет тебе ни платила...  Конечно же,  я  понимаю,  что жаловаться ты не
можешь,  но разве это о чем-то говорит?  - Она съела еще одно печеньице.
Поллукс терпеливо сидел рядом и молча глядел на нее. Она вдруг заметила,
как в  его грудной клетке мигает красный огонек;  в  голове у нее словно
что-то  щелкнуло,  однако она  не  стала на  этом  сосредоточиваться.  -
Неужели ты вообще никогда не переживаешь? А в глубине души у тебя ничего
такого не бывает, кошки никогда не скребут, а? А я ведь, наверно, иногда
и  оскорбляла тебя,  и  обижала...  Да  нет  же,  вряд ли,  слава богам!
Надеюсь,  что ежели и обижала, так не очень. Сам-то ты всегда был ко мне
добр... - Она пьяно всхлипнула.
     -- Ты  никогда не  смогла бы  обидеть меня,  Тор.  Она уставилась в
"лицо"   робота,   пытаясь   расшифровать  тайный   смысл   этих   слов,
произнесенных скрипучим бесцветным голосом.
     - Ты так правда думаешь? Я хочу сказать, для тебя это на самом деле
так? А может, я тебе просто нравлюсь?
     - Да,  ты мне действительно нравишься. Тор. Да, это правда. - Робот
смотрел прямо на нее.
     - Ну,  откуда тебе знать?.. - Она улыбнулась. - А я-то считала, что
ты и не должен!  Что ты не можешь...  ну...  чувствовать что-нибудь... Я
всегда думала,  что ты...  ну,  тупой,  что ли. Ты только не обижайся! -
быстро прибавила она.
     - В   меня   встроен   достаточно   сложный   компьютер,   Тор.   Я
запрограммирован  так,   чтобы  не  судить  ни  о  чем,  кроме  вопросов
законности.  Но не судить ни о  чем при столь высоком уровне технической
оснащенности довольно сложно.  Для  этого меня  надо  было бы  постоянно
регулировать.
     - Ах,  вот в чем дело! - кивнула она. - А я-то вбила себе в голову,
что ты простое разгрузочное устройство.  С другой стороны,  откуда бы, к
примеру,  роботу-грузчику знать,  какая прическа мне больше к  лицу,  а?
Или... - Она даже побледнела, припоминая. - Или о том, стоит ли доносить
легавым о каждом подозрительном слове, услышанном на улице? - Она пожала
плечами. - А разве не ты спас мне жизнь, Полли?.. - Она погладила его по
груди.  -  Ах,  черт побери,  славные мы с тобой знавали времена, правда
ведь?  Помнишь,  как тебя сдали мне в  аренду?  Боги,  я тогда так собой
гордилась!  Я  ведь  думала,  что  с  твоей помощью запросто чего хочешь
достигну. Кто бы мог подумать... А ведь в какой-то степени я тогда права
была.  Тогда у меня, по крайней мере, ни малейших сомнений не возникало.
Ох,  не знаю я!..  - Она провела рукой по своим жидким прямым волосам. -
По-моему,  я  еще  немало  времени  в  себя  приходить буду,  чтобы  э