ожет быть,
тогда и я смогу вернуться на Ньюхевен.
     - Хорошо...  -  Андради тряхнула кудряшками,  потом  мрачные,  чуть
раскосые,  с приподнятыми уголками глаза ее снова уставились.  Джеруше в
лицо. - Когда я вырасту, то тоже стану полицейским.
     Джеруша улыбнулась - без иронии, без снисходительности.
     - Да,  я думаю, что это, наверно, будет справедливо. Обе вздрогнули
и  вскинули головы,  когда неожиданно вошла Марика,  закутанная в  серую
вуаль;  она жестом подозвала дочь к себе,  и Андради неохотно отлепилась
от Джеруши.
     - Все  готово,  Джеруша.  -  Голос Марики казался столь же  серым и
тусклым, как траурная вуаль. - Вы ведь проводите нас в космопорт?
     Джеруша кивнула.
     - Да,  мадам ЛиуСкед.  -  И почти с радостью вышла вместе с ними из
опустевшей комнаты.
     Джеруша  оставила  машину  служителю,  чье  присутствие заметила  с
трудом,  и  пошла  по  направлению  к  приземистому  зданию  с  тяжелыми
стеклянными  дверями.   Почти  весь   переулок  был   занят  полицейским
управлением -  кабинетами офицеров  полиции,  камерами  предварительного
заключения,  залами для  судебных заседаний -  мрачно-коричневое родимое
пятно высокой нравственности на немыслимо пестрой, как лоскутное одеяло,
шкуре Лабиринта.  Официально улица называлась Оливковой аллеей,  но все,
включая и самих ее обитателей, называли ее Голубой.
     Она с трудом вспомнила,  что перед массивными медлительными дверями
нужно  минутку подождать,  прежде  чем  они  пропустят тебя  в  безликий
вестибюль. Мыслями она была все еще в космопорте, и цепочка невероятных,
вызывающих отвращение событий последних дней  по-прежнему не  давала  ей
покоя.
     - Извините,  я  патрульный.  Извините,  я патрульный.  Извините,  я
патрульный...
     Что-то  упорно  цеплялось за  рукав,  когда  она  влетела в  битком
набитую  дежурку.  Она  обернулась и  рассеянно посмотрела прямо  сквозь
прозрачную  оболочку,   прикрывавшую  механические  мозги   полицейского
робота, который не давал ей пройти и с идиотской настойчивостью повторял
одно и то же.
     - Я  инспектор полиции  ПалаТион,  -  сказала она  почти  таким  же
монотонным, как у самого робота, голосом.
     Кто-то толкнул ее сзади.
     - Извините,  инспектор. Мне необходимо доложить немедленно. Иначе я
не  смогу продолжать работу.  Пожалуйста,  разрешите доложить вам.  -  В
механическом голосе слышались нотки отчаяния.  -  Докладываю:  человек с
Четвертой призывал к мятежу против Гегемонии. В баре Звездного порта. Он
рассказывал аборигенам о  том,  что  сивиллы имеют доступ к  запрещенной
информации. Возможно, он находился под воздействием наркотика...
     - Да-да,  отлично,  дежурный 77А,  я  тебя поняла.  Даю  разрешение
продолжать работу.  Заполни файл и  пришли мне.  -  [Наркотики.  Не смей
думать о  наркотиках!]  Она  двинулась дальше по  коридору,  старательно
избегая смотреть в  ту  сторону,  где  еще месяц назад находился кабинет
ЛиуСкеда.
     - Извините,  инспектор!  - Тот же вежливый робот уже спешил к ней с
целой охапкой файлов. - Это тоже вам.
     Увы, гора работы, которую предстояло завершить до их окончательного
отлета   с   Тиамат,    уже   нависала   над   нею.   Купцы   и   прочие
инопланетяне-резиденты загодя начинали беспокоиться о своем будущем или,
точнее, о его отсутствии здесь; они надоедали чиновникам по поводу сотен
различных разрешений,  форм и предписаний,  которые требовались,  прежде
чем   они   навсегда  покинут  планету.   Если   уже   сейчас  они   так
активизировались,  думала Джеруша,  то что же будет,  скажем, года через
четыре?...  [Да, занята, занята, должна быть все время занята, занята по
горло, только бы не думать об этом...]
     Но ничто не могло занять ее достаточно сильно и отвлечь от страшных
и горестных мыслей.  Она не лгала, когда сказала Андради, что ее отец не
по собственной воле превратился в пускающее слюни растение.  Она слишком
хорошо знала ЛиуСкеда - при всех его недостатках он ни за что не стал бы
баловаться с такими наркотиками.  Черт побери, да он ни разу в жизни и к
йесте не  прикоснулся!  Однако в  Карбункуле можно найти по крайней мере
полсотни таких "деятелей",  благодаря которым в любой чашке чая, в любой
тарелке супа может оказаться смертельное количество яда.
     И  очень возможно,  что заказала это убийство -  иначе не скажешь -
именно Ариенрод.  Джеруша видела,  какое у  Снежной королевы было  лицо,
когда та услышала о  похищении Мун.  Заметив ее ярость и  отчаяние,  она
догадалась,  почему с  лица  юной  островитянки на  нее  смотрела совсем
другая  женщина  -  Снежная  королева.  Существовал только  один  способ
создать  подобного двойника:  клонирование.  У  Ариенрод несомненно были
вполне определенные планы относительно этой девочки,  и,  вероятно,  они
имели  самое непосредственное отношение к  грядущей Смене Времен Года  и
отлету   инопланетян  с   Тиамат.   В   архивах  имелись  многочисленные
свидетельства   того,    что   практически   каждая   Снежная   королева
предпринимала попытки сохранить собственную власть и  правление Зимы  на
всей планете. Можно почти не сомневаться, Мун была центральной фигурой в
стратегических планах  Ариенрод.  Однако  волей  случая планы  эти  были
нарушены,  а Снежная королева -  не тот человек, чтобы простить подобное
вмешательство и  не  наказать виновного.  И  она отомстила,  нанеся удар
полиции  и  уничтожив ЛиуСкеда;  в  этом  Джеруша  тоже  была  абсолютно
уверена.  Как и в том,  что ей никогда не удастся это доказать. Впрочем,
возможно, удастся выяснить, кто конкретно совершил злодеяние...
     Если только королева раньше не уничтожит и ее тоже.  Как всегда, от
волнения  горло   стиснула  судорога.   Ведь,   собственно,   виновна  в
исчезновении Мун именно она, Джеруша;
     если  Ариенрод  хотелось кого-то  наказать,  то  следовало наказать
именно ее.  Она неделю почти ничего не  ела и  не пила,  опасаясь участи
ЛиуСкеда.  Возможно,  это  тоже  было частью наказания:  подержать ее  в
напряжении и неведении... Боги, но у нее не хватит сил!
     - Инспектор!
     Она вздрогнула,  неожиданно возвращаясь к  действительности.  Перед
ней возник знакомый коридор полицейского управления и встревоженное лицо
Гуидалину.
     - Ох... БиЗед, что ты тут делаешь?
     - Жду вас.  -  Он глянул через плечо в сторону дежурки, потом снова
посмотрел на  нее.  На  лице  его,  покрытом  светлыми веснушками,  было
написано явное сочувствие.  -  Инспектор, они сейчас в вашем кабинете...
вместе с Верховным судьей...  Понятия не имею, какого черта им нужно, но
мне показалось, что лучше вас как-то предупредить.
     - Верховный судья?  -  Она как будто не  поняла его.  Голос ее эхом
разлетался по коридору.  -  Вот еще дерьмо...  -  Она прикрыла глаза.  -
Похоже, что ждать больше нечего.
     Гундалину поднял брови.
     - Вы понимаете, к чему все это?
     - Не совсем.  - Она покачала головой, чувствуя, как где-то в животе
шевелится холодное отчаяние. Верховный судья находился на самой верхушке
властной структуры Тиамат,  он был единственным человеком, имевшим право
отдавать  приказания комиссару  полиции.  Она  даже  вообразить себе  не
могла,  зачем ему понадобилось самому являться сюда... во всяком случае,
разумной причины этому не находила.  А может, это и есть месть Ариенрод?
Ее вполне могут уволить, посадить под арест, выслать с планеты, обвинить
в   коррупции,   насилии,   половых  извращениях...   Тысячи   кошмарных
предположений роились у  нее  в  голове,  словно стая  голодных демонов.
[Может быть,  мне  все-таки  следовало улететь вместе с  семьей ЛиуСкеда
сегодня утром?] - Спасибо, БиЗед, что предупредил. - Голос ее звучал еле
слышно.
     - Инспектор... - Гундалину помялся, на лице его был написан вопрос,
который он не решался задать вслух.
     - Поговорим позже,  БиЗед. - Она глубоко вздохнула. - Спросишь меня
об этом потом -  когда я  буду знать ответ.  -  И  пошла по коридору,  с
огромным трудом делая каждый следующий шаг и понимая,  что сейчас от нее
потребуется больше мужества, чем когда-либо в жизни.
     Она увидела их сквозь прозрачную дверь раньше, чем они заметили ее.
Старший  инспектор  Мантаньес,  ныне  исполняющий  обязанности комиссара
полиции,  сидел  за  ее  письменным столом и  с  плохо скрытым смущением
барабанил  пальцами  по  его  поверхности.  Престарелый Верховный  судья
устроился в  кресле  поодаль,  очень  прямой,  достойный,  высоко  держа
голову,  что  помогал ему делать высокий старинный воротник официального
костюма.  Руки у  Джеруши дрожали,  когда она  взялась за  круглую ручку
двери.
     Оба  мужчины резко вскочили.  Так резко,  что она сперва лишь молча
уставилась  на  них;   впрочем,  быстро  взяла  себя  в  руки  и  успела
поздороваться на какую-то долю секунды раньше, чем Мантаньес открыл рот.
"Господин комиссар...  Ваша честь..." Верховный судья вежливо ответил на
ее приветствие;  оба продолжали стоять. Интересно, подумала она, они что
же, настолько галантны? Оглянулась, но больше ни одного свободного стула
в комнате не было.  Если они действительно ждут,  чтобы она села первой,
то, вероятно, ей придется сесть на пол.
     - Пожалуйста,   садитесь...   не  беспокойтесь  из-за  меня.  -  Ее
кокетливый тон прозвучал довольно фальшиво.  Она,  впрочем, притворяться
не стала и даже не улыбнулась.
     Мантаньес вышел из-за стола и молча,  жестом предложил ей занять ее
же  собственное кресло.  При этом он так злобно на нее смотрел,  что она
вся  покрылась гусиной кожей.  Мантаньес,  как  и  Верховный судья,  был
уроженцем Харему  -  жители Харему чаще  всего  делали карьеру именно за
счет службы на  чужбине;  ничего удивительного,  что  на  Тиамат их  так
много,   ведь  их  родная  планета  правит  здешним  миром,   как  своим
собственным. Она знала, что на Харему женщины пользовались почти равными
социальными правами  с  мужчинами,  поскольку  в  их  развитом  обществе
профессионализм и  родовитость ценились  выше  простой  физической силы.
Однако  служба  на  иных  планетах,  с  менее  просвещенным  и  развитым
населением,  похоже,  имела  в  глазах представителей мужского населения
Харему,  по-прежнему склонных к  автократии и патриархальным отношениям,
свои достоинства.  Так было,  видимо, и с Мантаньесом. Джеруша ничего не
знала о  взглядах Верховного судьи Хованнеса,  но ничего обнадеживающего
для себя в  выражении его лица не  нашла.  Она подошла к  столу и  села;
ощущение знакомого места  несколько успокоило ее.  Взгляд ее  блуждал по
комнате -  она более остро,  чем когда-либо,  мечтала,  чтобы здесь было
хоть одно настоящее окно.
     Мужчины продолжали стоять.
     - Вы,   вероятно,  желали  бы  знать,  зачем  мы  здесь,  инспектор
ПалаТион? - безжалостно прямо начал Хованнес.
     Она   с   огромным  трудом   подавила  внезапно  возникшее  желание
расхохотаться ему  в  лицо.  [Ну конечно хочет!  Если это не  величайшая
тайна тысячелетия!]
     - Да,  разумеется,  ваша честь. - Она положила руки на серую крышку
компьютера;  суставы сплетенных пальцев побелели,  так  сильно она сжала
их.  Она вдруг заметила на  уголке стала какой-то  потрепанный сверток и
прочитала на  нем  свое имя,  рассеянно отметив про себя,  что почерк ей
незнаком. Имя было написано неправильно. [Надеюсь, что это бомба.]
     - Насколько я  понимаю...  бывший комиссар ЛиуСкед с семьей сегодня
покинули Тиамат. Вы провожали их?
     - Да, ваша честь. Они вылетели точно по расписанию.
     - Да  помогут им  боги.  -  Он  мрачно посмотрел себе под ноги,  на
покрытые пятнами старинные керамические плиты пола.  -  Как  он  мог так
опозорить свою семью и собственное доброе имя!
     -Ваша честь,  я  не  могу поверить...  -  Она почувствовала на себе
враждебный взгляд Мантаньеса и запнулась.  [Они-то хотят поверить этому;
ЛиуСкед ведь родом не с Харему.]
     Верховный  судья  резко  одернул  отлично  сшитый  дублет.  Джеруша
ослабила воротник.  Втайне она была удивлена нервозностью судьи.  Жители
Харему были  прямо-таки созданы для  того,  чтобы носить любую форменную
одежду; а вот жители Ньюхевена как раз вечно страдали, когда приходилось
облачаться в официальный костюм.
     - Как  вам  известно,  инспектор,  в  связи  с  отъездом  комиссара
ЛиуСкеда...  место  официального  начальника  полиции  теперь  свободно.
Естественно,  совершенно необходимо как  можно  скорее  назначить нового
комиссара   полиции   -   хотя   бы   из   соображений   нравственности.
Ответственность за  это назначение возложена на  меня.  Однако Гегемония
традиционно  предоставила  королеве  Тиамат  право   самой  выбрать  тех
чиновников,   с   которыми  она  будет  находиться  в   наиболее  тесном
контакте...
     Джеруша вжалась в спинку кресла; Маитаиьес еще больше помрачнел.
     - Снежная королева попросила...  потребовала... чтобы я назначил на
пост комиссара полиции вас.
     - Меня? - Она ухватилась за край стола. - Это что же... шутка?
     - И  не  лишенная  остроумия,  -  кисло  откликнулся  Мантаньес.  -
Впрочем, предметом насмешки являемся мы.
     - Вы  хотите сказать,  что согласились с  ее  предложением?  Насчет
моего назначения? - Она сама не могла поверить тому, что говорит.
     - Ну разумеется.  И  вы займете этот пост,  -  ровным тоном ответил
Хованнес. - Если Снежная королева хочет, чтобы во главе полиции, которая
защищает ее народ,  оказалась женщина,  то так тому и быть. - Видимо, он
еле удержался, чтобы не сказать, что таким образом Ариенрод накажет сама
себя.
     Джеруша медленно привстала в кресле и наклонилась над столом.
     - Итак, вы приказываете мне стать комиссаром полиции? Что ж, выхода
у меня нет.
     Мантаньес заложил руки за спину и злобно сказал:
     - Еще  бы!  Вы  же  не  возражали,  когда вас  по  желанию королевы
назначили инспектором.  -  Впервые кто-то  из  них  открыто выразил свои
чувства по этому поводу. - Я полагаю, вы будете прыгать от радости, став
комиссаром. Хотя бы потому, что вы женщина!
     - Должна сказать,  что  лучше это,  чем вообще никаких повышений по
службе -  только потому,  что я женщина.  -  Она чувствовала,  что у нее
перехватывает дыхание,  а сердце готово вот-вот остановиться.  - Но этот
пост  мне  не  нужен!  Черт  побери,  я  не  больше вашего люблю Снежную
королеву и  вовсе не хочу становиться ее марионеткой!  -  [Ловушка,  это
ловушка...]
     - Ну,  это не  вам решать,  комиссар ПалаТион.  Разумеется,  у  вас
остается право подать в отставку... - сказал Хованнес. - Но я позабочусь
о   том,   чтобы  ваши  сомнения  относительно  нового  назначения  были
соответствующим образом зафиксированы.
     Она промолчала,  не  в  силах придумать достойный ответ.  Мантаньес
поднес  руку  к  воротнику  и  отстегнул  комиссарские  знаки  различия,
которые,  вне всякого сомнения,  рассчитывал носить вечно. Он швырнул их
на стол,  и Джеруша едва успела накрыть значки рукой,  чтобы не упали на
пол.
     - Поздравляю.  -  Он вызывающе четко отдал ей честь.  Она с  трудом
ответила тем же.
     - Свободны... инспектор Мантаньес.
     Оба покинули ее кабинет, не сказав больше ни слова.
     Джеруша  снова  села  за  стол.   Она  так  сильно  сжала  крылатые
комиссарские значки,  что  те  впились  ей  в  ладонь.  Вот  она,  месть
Ариенрод!  Комиссар ПалаТион...  Итак,  королева подцепила ее на крючок,
надеясь,  что теперь-то непременно уничтожит не только ее карьеру,  но и
ее самое...
     Однако,  черт побери,  она  не  для  того пошла служить в  полицию!
Слабаки и тихони сюда не годятся.  Что ж, комиссар ПалаТион, постараемся
выжать из  этой должности все,  что возможно.  Джеруша очень аккуратно и
тщательно приколола "крылышки" к воротнику формы.
     - Не надейся,  что тебе удастся меня уничтожить,  что я проиграю! -
громко  сказала  она  словно  парившему в  воздухе  видению королевы.  -
Считай,  что это твоя вторая ошибка,  Ариенрод! - Но руки ее дрожали. [Я
не проиграю!  Я  ничуть не хуже любого мужчины!]  И  старые раны заныли,
ослабляя ее уверенность в себе.
     Она  отперла ящик стола и  вытащила оттуда пачку йесты.  И  тут  же
снова вспомнила страшный облик ЛиуСкеда,  Рука  ее  сама собой задвинула
ящик.  Она  не  прикасалась к  йесте  с  тех  пор,  как  ЛиуСкед получил
сверхдозу наркотика.
     Взгляд Джеруши снова уперся в загадочный сверток; она подтянула его
поближе, стараясь думать только о том, что там может оказаться, и забыть
об йесте.  Развязала веревку, развернула двойной лист грубой упаковочной
ткани.  Внутри оказалась обычная коробка,  в  каких доставляют товары на
местных торговых судах. Впрочем, она не могла припомнить никого, кто мог
бы послать ей, инспектору полиции, посылку.
     Она  осторожно  открыла  коробку;  там  оказалась большая  раковина
размером с обе ее ладони;  один из тонких красивых зубцов на краешке был
отломан.  Раковина была  алой,  цвета зари,  ее  поверхность,  тщательно
отполированная,  сияла,  словно закатное небо. Она вспомнила, где видела
эту раковину:  та красовалась на каминной полке в доме Нгенета ран Ахазе
Миро...  а  сама Джеруша тогда стояла и  слушала,  как  трещат в  камине
дрова,  молча прихлебывая крепкий черный чай,  которым Нгенет непременно
возжелал  напоить  ее,   прежде  чем  отпустить  в   Карбункул...   Этот
удивительно мирный эпизод вдруг ясно припомнился ей, принеся успокоение.
Смешно сказать,  но единственным приятным визитом за те десять лет,  что
она провела на Тиамат,  были эти четверть часа в  доме человека,  вполне
возможно, серьезно нарушившего охраняемый ею закон...
     Джеруша пошарила внутри раковины пальцем, потом вытащила из коробки
всю упаковочную бумагу,  но никакой записки не обнаружила. Она вздохнула
- не то чтобы обманутая в своих ожиданиях, но просто разочарованная тем,
что он не написал ей ни слова.
     - Поздравляю вас с продвижением по службе,  Гея Джеруша,  -  устало
сказала она вслух.  Снова взяла раковину в руки,  закрыла глаза, прижала
ее к уху, как показывал Нгенет, и стала слушать голос моря.

				  18

     ЭЙ,  СПАРКС,  НЕ  УХОДИ,  НЕ  СЕРДИСЬ,  ДАВАЙ  СЫГРАЕМ ЕЩЕ  РАЗОК И
РАССТАНЕМСЯ ПО-ХОРОШЕМУ. ДАЙ НАМ ОТЫГРАТЬСЯ.
     С   ним   "разговаривало"   топографическое  изображение   мужского
обнаженного торса,  возвышавшегося над  разрушенным городом.  Однако  он
снял  легкие  наушники и  повесил их  на  край  игрового стола,  как  бы
официально давая понять, что вышел из игры.
     - Извините. - Он самодовольно усмехнулся; этот ответ предназначался
скорее  для  остальных,  весьма враждебно настроенных игроков,  чем  для
компьютера,  исполнявшего роль крупье.  - Мне просто надоело. - Он сунул
свою кредитную карточку в  щель,  и  она выскочила оттуда с обозначенной
суммой -  денег было  куда  больше,  чем  он  мог  себе  представить еще
каких-то  несколько месяцев тому  назад.  То,  что  он  теперь  запросто
распоряжался подобными суммами,  уже  почти перестало его волновать;  он
отлично знал,  какие немыслимые деньги перекочевывают из одного казино в
другое по спирали Главной улицы Карбункула. И начинал представлять себе,
какие средства,  к  тому  же,  уплывают через Черные Ворота в  иные миры
Гегемонии... Он быстро учился. Но все-таки недостаточно быстро.
     Пошатываясь,  Спаркс двинулся прочь  от  игорного стола;  он  выпил
немало розового саматанского вина,  но  был не настолько пьян,  чтобы не
сообразить, что уходить нужно именно тогда, когда начинает везти. Это-то
он  теперь делать научился.  Он  знал  все  тонкости игры и  собственные
возможности -  а  потому  выигрывал все  чаще  и  чаще.  Ариенрод  щедро
снабжала  его  деньгами,  и  он  все  время,  свободное от  обязанностей
Звездного Быка,  сорил ими в игральных залах и пивных,  расположенных на
Главной  улице,   приобретая  при  этом  такое  количество  приятелей  и
знакомых, что с трудом способен был порой "переваривать" их общество. Он
слушал,   задавал  вопросы,   наблюдал  за  тайными