зле нее немедленно
появился малыш и начал тянуть ее за куртку, тихо хныча.
     - Успеешь!  -  рявкнула она и сунула ему в рот полную ложку рагу. -
Ты что-нибудь в  животных понимаешь?  -  обратилась она к  Мун и мотнула
головой в сторону клеток.
     - Не  в  этих.  -  Мун с  трудом оторвала взгляд от  мальчика,  чья
мордашка была  того  бело-розового оттенка,  како  бывает  у  фарфоровых
статуэток.
     - В таком случае, нам придется повторить вчерашнее - только на этот
раз ты расскажешь мне,  как обращаться животными.  - Бладуэд смотрела на
Мун настойчиво,  словно ожидая отказа. - По-моему, некоторые из них тоже
больны.  Я...  я совершенно не представляю, что мне с ними делать! - Она
смутилась и отвела глаза. - Я хочу знать, как их лечить.
     Мун кивнула, проглотив последнюю ложку рагу, и медленно встала.
     - Где ты их взяла?
     - Украла.  В  Звездном порту.  Или у торговцев.  А некоторые в наши
ловушки попались...  Вон тот карликовый лисенок,  например, или те серые
птички.  И  еще эти вот кролики.  Но  я  даже не  знаю,  как остальные и
называются-то!
     Мун чувствовала,  что Гундалину следит за ней с мрачным осуждением,
но  решила  не  обращать на  это  внимания,  а  подошла к  ближайшему из
животных, самому неприглядному на вид - дрожащему, морщинистому кожаному
мешку,  казавшемуся пустым.  "Мешок" лежал  в  гнезде из  сухой  травы и
отвратительно бормотал,  показывая свой жадный,  как у пиявки,  рот. Мун
отворила дверцу клетки, прикусив губу от отвращения, присела тихонько на
корточки и протянула зверьку на ладони несколько крошек.
     Постепенно  возбужденное бормотание стихло,  прошло  еще  несколько
секунд,  и  существо чуточку  продвинулось к  ней,  подползая все  ближе
сантиметр за  сантиметром,  пока осторожно не  коснулось ее ладони своим
страшноватым  ртом.   Мун   невольно   вздрогнула;   существо   тут   же
ретировалось,  однако вскоре снова приблизилось и  очень аккуратно стало
собирать крошки с  ее  ладони.  Мун  даже решилась погладить его  второй
рукой.  Вблизи оно было похоже на головной мозг; кожа его была гладкой и
прохладной  на  ощупь,  точно  смятая  шелковая  наволочка.  Существо  с
удовольствием принимало ласку, издавая тихие булькающие звуки.
     Мун  осторожно оставила его и  перешла к  парочке похожих на  кошек
хищников с гибкой изящной походкой.  Они сразу прижали уши и показали ей
свои  очень белые на  фоне черной блестящей шерсти клыки.  Мун  легонько
посвистела им  -  она  и  раньше умела подозвать так любую кошку,  и  те
сразу,  мурлыча,  усаживались у нее на коленях. Длинные, с кисточками на
концах  уши  хищников вздрагивали,  поворачивались,  настраивались,  как
радары...  однако они все же, хотя и не очень охотно, подошли к ней. Она
дала им возможность обнюхать ее пальцы и  испытала истинное наслаждение,
когда  угольно-черная  пушистая  головка  потерлась о  ее  руку  в  знак
расположения. Потом обе "кошки" вытянулись перед ней, гортанными криками
требуя ласки. Она их погладила.
     Потом  продолжила свой  обход  гораздо более  уверенно и  следующей
осмотрела какую-то  рептилию с  кожистыми крыльями и  похожей на  мотыгу
головой.  Потом -  каких-то покрытых мягкими перьями то ли зверей, то ли
птиц,  у которых, похоже, головы вообще не было; потом подошла к птице с
изумрудным хохолком и рубиново-красной грудкой,  что лежала без движения
на  дне  клетки.  Мун не  думала больше ни  о  чем,  кроме необходимости
нащупать хоть какой-то  контакт с  каждым из этих несчастных пленников и
завоевать хотя бы малую толику их доверия. - Пока наконец не обошла всех
их по кругу и не вернулась на прежнее место.  Оказалось, что малыш уснул
на коленях у Бладуэд,  а сама Бладуэд во все глаза с молчаливой завистью
смотрит на Мун.
     Мун лишь в это мгновение поняла, чем ей, это может грозить.
     - Я... я готова. Когда ты хочешь начать?
     - Как это тебе удалось?  - Вопрос просвистел, словно удар хлыста. -
Почему это они к тебе подходят,  а ко мне нет?  Это мои звери!  И должны
любить МЕНЯ!  -  Мальчик проснулся,  разбуженный ее  сердитым криком,  и
заплакал.
     - Но ведь это же очень просто! - пробормотал с горечью Гундалину. -
Мун обращается с  животными,  как с  людьми,  а  ты -  с  людьми,  как с
животными.
     Разъяренная Бладуэд вскочила, и Гундалину тут же умолк и насупился.
Однако она ничего так и не сказала и даже ни разу не замахнулась на него
кулаком.
     - Бладуэд,  они тебя боятся, потому что... - Мун пыталась подобрать
необидные, утешительные слова. - Потому что ты сама их боишься.
     - Я их не боюсь! Это ты их боялась!
     Мун покачала головой.
     - Не так, как ты. Я хочу сказать... Я не боюсь показать им, что они
мне небезразличны. - Она смутилась и принялась теребить кончик косы.
     Рот у  Бладуэд слегка приоткрылся;  было заметно,  что гнев ее  уже
прошел.
     - Что ж,  я кормлю их,  я все для них делаю!.. Что еще я должна для
них сделать?
     - Научиться  быть...  доброй  с  ними,  научиться понимать,  что...
доброта вовсе не... проявление слабости.
     Мальчик,  обнимая колени Бладуэд,  все еще плакал.  Юная разбойница
посмотрела на  него  и  нерешительно погладила по  голове.  Потом  пошла
следом за Мун к клеткам.
     Мун  снова начала обход с  того,  похожего на  живой мозг существа;
теперь  неведомый  зверек  сам  сразу  подошел  к  ней,   и  она  решила
сосредоточиться именно на нем.
     - Задавай свой вопрос.  [Ввод информации...] - Она еще слышала, как
Бладуэд задает вопрос, и тут же полетела в пропасть...
     - ...анализа!  -  Мун  сидела на  полу  совершенно обессиленная,  а
карликовый лисенок с курносым носом,  подобравшись поближе, сосал кончик
ее косы. Она погладила лисенка по густой белой шерстке, осторожно вынула
у  него из пасти свои мокрые волосы,  отцепила его остренькие коготки от
туники, взяла его на руки и передала Бладуэд.
     - Вот, - сказала она слабым голосом, - возьми-ка его.
     Бладуэд медленно,  неуверенно протянула к  нему  руки,  но  лисенок
вырываться не  стал и  не протестовал,  когда Мун положила его в  теплые
ладошки  Бладуэд.   Разбойница  застенчиво  прижала  его   к   животу  и
захихикала, когда зверек, не долго думая, забрался ей под парку и удобно
устроился, уцепившись за свитер. Мальчик, по-прежнему сидевший у ее ног,
одной ручонкой потянулся к лисенку,  а большой палец другой руки сунул в
рот.
     - Достаточно ли... я тебе рассказала? - Мун смотрела не на Бладуэд,
а на клетки с животными;  кое-где на них еще сохранились обрывки пестрой
упаковки -  зеленой,  золотой,  -  видно,  были завернуты в  зоомагазине
где-то на другой, очень далекой планете... Далекой... [все мы так далеко
от дома...]
     - Это лиссоп,  это старлы,  это крылатая мышь...  -  Бладуэд быстро
перечисляла названия зверей. - По-моему, я даже поняла, в чем дело вон у
тех. Я им еду неправильную давала. - Она понурилась было, но потом опять
воодушевилась.  -  Но  ты  здорово это  делаешь!  -  Она прижала к  себе
лисенка. - Разве нет, легавый?
     Гундалину улыбнулся, проворчал что-то и шутливо поклонился Мун.
     - О, благородная... - он вдруг умолк.
     Три пары глаз одновременно посмотрели в сторону ворот;  послышались
чьи-то  шаги,  ворота  распахнулись,  и  бородатый,  с  тяжелой челюстью
человек появился на пороге. Звери тут же попрятались.
     - Что тебе надо, Тарид Pox? - Голос Бладуэд вновь звучал нахально.
     - Великая Мать желает,  чтобы это починили.  -  Он протянул Бладуэд
какой-то хрупкий на вид прибор,  названия которого Мун не знала. - Скажи
своему легавому, что пора начинать отрабатывать жратву.
     - Он  еще  слишком  болен!  -  Бладуэд  угрожающе  выдвинула вперед
подбородок.
     - Ничего,  вполне здоров.  -  Тарид Рох ухмыльнулся и мазнул по Мун
взглядом.  -  Небось  эта  хорошенькая  куколка,  которую  ты  для  него
притащила,  и  в  мертвого жизнь  вдохнет.  Не  желаешь ли  посетить мою
палатку,  крошка сивилла?  -  Грубая лапища коснулась щеки  Мун,  задела
незажившую ссадину.
     Мун отшатнулась,  отвращение было написано на  ее  лице.  Тарид Рох
засмеялся и прошел дальше.
     - Эй,  ты!  -  вмешалась Бладуэд.  -  Ты  смотри,  держись  от  нее
подальше!  Она  действительно могущественная...  Он  только презрительно
фыркнул.
     - Тогда что  же  она  тут  делает?  Ты-то  небось не  веришь в  эти
дурацкие слухи, а, легавый? - Тарид Рох поставил сломанный прибор на пол
возле  Гундалину и  положил рядом  набор запчастей.  -  Ты  особо-то  не
ленись,  малый!  Если к завтрему эта штука работать не будет,  я тебя ее
съесть заставлю.  - Он щелкнул по темному пятну на воротнике Гундалину -
там,  где раньше были знаки различия, - и Мун увидела, как посерело лицо
инопланетянина, стало каким-то пустым, безразличным...
     Тарид Рох отвернулся от него и решительно направился прочь,  словно
хищная рыба, проникшая в садок.
     Бладуэд сделала ему вслед неприличный жест.
     - Боги,  как  я  его ненавижу,  ублюдка этого!  -  Она поморщилась,
потому  что  лисенок у  нее  под  паркой  проснулся,  заверещал и  начал
царапаться.  -  Он себя тут премьер-министром считает,  не меньше, а все
потому, что у моей мамаши в любимчиках ходит. Он раньше в Карбункуле жил
и тоже малость не в себе - из-за этого-то он так ей и нравится.
     Мун видела,  как Гундалину осторожно,  словно старик-калека, лег на
свой тюфяк и отвернулся к стене. Она тоже промолчала.
     Бладуэд вытащила верещавшего лисенка из-под  парки и  почти сердито
сунула его назад в клетку.  Мун видела,  что юная разбойница что-то ищет
глазами и  это  что-то,  видимо,  только что  исчезло.  Сама Мун глаз не
сводила с Гундалину. Бладуэд вдруг рывком поставила канючащего малыша на
ноги  и  решительно потащила его  за  собой  к  воротам,  оставив  их  с
Гундалину размышлять о случившемся.
     Мун с  трудом доползла до лежанки Гундалину и  опустилась возле нее
на колени.
     - БиЗед?  -  Она  понимала,  что  он  не  хочет  разговаривать,  но
настойчиво продолжала его тормошить и даже тряхнула за плечо.  Гундалину
била  дрожь,  несмотря  на  теплые  одеяла,  накинутые поверх  плаща.  -
БиЗед...
     - Оставь меня в покое.
     - Не оставлю.
     - Ради всех богов! Я ведь не один из здешних зверьков!
     - Я тоже.  Не прогоняй меня!  -  Пальцы Мун сжали его плечо, как бы
заставляя признать, что она существует.
     Он перевернулся на спину и  лежал,  уставившись в  потолок тусклыми
глазами.
     - Не уверен, что может быть что-то хуже...
     Мун потупилась, кивнула.
     - Но, может быть, потом будет лучше?
     - Не  надо!  -  Он  только головой помотал.  -  Не  надо говорить о
каком-то "потом". Я в лучшем случае способен думать о завтрашнем дне, не
дальше.
     Она заметила сломанный прибор, оставленный Таридом Рохом.
     - Ты что, не можешь это починить?
     - Хоть с  закрытыми глазами!  -  Он криво усмехнулся.  И показал ей
свою больную руку. - Если б у меня были две руки...
     - У тебя их три. - Мун умоляюще посмотрела на Гундалину и сжала его
пальцы.
     - Спасибо.  -  Он  глубоко вздохнул и  сел.  -  Тарид Рох...  -  он
судорожно вздохнул, - Тарид Рох как-то застал меня за ремонтом приемника
для Бладуэд...  После его "обработки" я  два дня на  ногах не стоял.  И,
боги, ему так это [понравилось!] - Он нервно провел рукой по волосам;
     Мун заметила,  что рука его снова дрожит.  -  Не  знаю,  чем уж  он
занимался в столице, но вот к пыткам у него прямо талант.
     Мун содрогнулась, вспомнив, как Тарид Рох коснулся ее щеки.
     - Так это... потому? - Она посмотрела на его исполосованные шрамами
запястья.
     - Все,  все это -  [потому!] -  Гундалину покачал головой. - Я ведь
высокорожденный,  я технократ,  я уроженец Харему!  И со мной эти дикари
обращаются, как с рабом - хуже, чем с рабом! Ни один человек, обладающий
хоть какой-то гордостью,  не станет так жить:  без чести, без надежды...
Так что я  попытался совершить хоть один достойный уважения поступок.  -
Он  говорил абсолютно ровным голосом.  -  Но  Бладуэд успела меня найти,
прежде чем... все было кончено.
     - Она спасла тебя?
     - Еще бы! - Мун услышала в его голосе ненависть. - Разве есть смысл
в унижении трупа?  -  Он посмотрел на свою бесполезную руку.  -  Калека,
хотя и...  Я  перестал есть;  но  тогда она сказала,  что позволит этому
мерзавцу кормить меня  насильно...  Через четверть часа он  бы  заставил
меня есть дерьмо.  -  Гундалину попытался встать, но закашлялся так, что
из глаз у него потекли слезы, и рухнул на лежанку. - А потом началась та
буря...  -  Он беспомощно развел руками,  словно она должна была понять,
как сильно он старался сделать то, что нужно.
     И она, кажется, действительно хорошо поняла это и спросила:
     - А теперь?
     - А  теперь все переменилось...  Я  должен думать о  ком-то  еще...
Теперь со мной рядом есть кто-то еще... снова... - Она не поняла, рад ли
он этому.
     - Хорошо,  что тебе тогда не удалось.  - Она на него не смотрела. -
Мы выберемся отсюда,  БиЗед,  я знаю:  выберемся непременно. - [До конца
еще далеко.] Она вдруг снова обрела уверенность в будущем.
     Он только головой покачал.
     - Теперь мне уже все равно. Слишком поздно - я слишком долго пробыл
тут.  -  Он приподнял лицо Мун за подбородок.  -  Но ради тебя -  я буду
надеяться.
     - Еще не поздно!
     - Ты не понимаешь...  - Он дернул себя за полу плаща. - Я же провел
здесь несколько месяцев!  Теперь все  кончено!  Фестиваль,  Смена Времен
Года,  прощание с Тиамат... теперь все уже улетели, только меня оставили
здесь.  Навсегда. - Его исхудавшее лицо дрогнуло. - Во снах я слышу, как
родина зовет меня, и не могу ответить...
     - Но они еще никуда не улетели! Смена Времен Года еще не наступила!
     Он задохнулся,  словно она его ударила. Втащил ее на тюфяк, поближе
к себе, схватил за плечи...
     - Правда? Но когда же?.. О боги, скажите, неужели это правда?
     - Это правда. - Мун выговорила это с трудом, почти неслышно. - Но я
не знаю,  когда точно...  то есть я  не уверена,  сколько...  неделя или
две...
     - Неделя?  -  Он отпустил ее и тяжело оперся о стену. - Мун... Черт
бы тебя побрал,  не знаю,  из рая или из ада ты явилась:  неделя!  -  Он
вытер рот ладонью. - Но все-таки, наверно, из рая. - Он вдруг обнял ее -
коротко, торопливо, отвернув лицо.
     Она вскинула руки,  когда он хотел было отстраниться, и прильнула к
нему с неожиданно горячей благодарностью.
     - Нет,  не отстраняйся от меня,  БиЗед.  Еще чуть-чуть, пожалуйста!
Мне  так  нужно твое тепло...  Подержи меня так еще немножко...  Пусть в
этих объятиях утонет все безобразное... пусть я поверю в то, что надежда
еще есть/пусть его руки снова обнимают меня...
     Гундалину замер,  потрясенный,  странно неуверенный в себе после ее
слов.  Но все же обнял ее,  как-то механически притянул к себе,  пряча у
себя на груди, отвечая ей...
     [Так  давно...]  Она  помнила  теплые  руки  Спаркса,   словно  это
происходило вчера...  [а  это  было  так  давно...]  Она  положила  руки
Гундалину на плечи и  позволила себе бездумно раствориться в  его тепле;
пусть на время исчезнут страшные виденья,  пусть его объятия отдалят миг
познания  горькой  истины...   Вскоре  она  почувствовала,  что  объятия
Гундалину окрепли,  дыхание участилось,  и  ее  собственное сердце  тоже
забилось сильнее, неожиданно отвечая его порыву...
     - А  не  можешь ли ты...  немножко поговорить со мной на сандхи?  -
неуверенно попросил он.
     - Да,  конечно.  -  Она улыбнулась, прижимаясь лицом к его плечу. -
Хотя я... не слишком хорошо это делаю...
     - Ничего. Хотя акцент у тебя ужасный! - Он тихо засмеялся.
     - Как и у тебя!
     Он  положил голову ей  на  плечо,  и  она стала растирать ему спину
медленными  спокойными движениями;  потом  услышала,  как  он  вздохнул.
Постепенно его  руки  ослабели,  он  разжал объятия,  дыхание его  стало
ритмичным.  Мун посмотрела ему в лицо:  он уснул с улыбкой на устах. Она
бережно уложила его голову поудобнее,  подняла с пола его ноги,  укутала
его одеялами.  Потом нежно поцеловала в  губы и  пошла к  своему тюфяку,
валявшемуся на полу.

     - Починил,  а?  Ну,  повезло тебе, легавенький! - Бладуэд подняла с
полу дистанциометр,  который Гундалину и  Мун  чинили всю  ночь.  Она не
скрывала облегчения,  однако Гундалину почему-то послышалась в ее словах
угроза, и он сразу нахмурился. - Эй, сивилла, ты зачем это сделала?
     Белые с  серым птицы вольно вспорхнули с плеч Мун;  парочка старлов
нырнула под лежанку при звуках пронзительного голоса Бладуэд.
     - Хотелось дать им  немножко свободы.  -  Мун  сказала это  слишком
торжественно.
     - Так они ж  удерут!  Я  ведь потому их в клетках и держу...  Они б
давно уже разбежались, глупые твари, если б я клетки не запирала.
     - Никуда они не денутся.  -  Мун протянула ладонь с  насыпанными на
нее крошками.  Птицы тут же  уселись прямо ей  на  руку,  толкаясь из-за
тесноты.  Она погладила их по волнистым перышкам. - Посмотри. Вот и все,
что им на самом деле нужно. А в клетке они никогда ручными не станут; ни
за что не станут, раз ты боишься даже дверцу открыть.
     Бладуэд подошла к ней поближе;  птицы сразу же снова взлетели.  Мун
пересыпала крошки на  ладонь разбойнице,  но  рука  той  вдруг сжалась в
кулак, и она швырнула крошки на пол.
     - В  задницу  все  это!  Мне  такого  не  надо.  Расскажи-ка  лучше
какую-нибудь историю,  легавый.  - Она направилась к Гундалину и уселась
рядом с  ним на  лежанку.  -  О  Старой Империи,  например.  Ну,  давай,
рассказывай!
     Гундалину демонстративно отодвинулся от нее.
     - Я  больше никаких историй не знаю.  Ты их и  так уже все наизусть
выучила.
     - Все равно расскажи!  - Она потрясла его за плечо. - Почитай тогда
снова эту книжку. Почитай для нее - она ведь тоже сивилла...
     Мун оторвала взгляд от птичек,  которые собирали крошки у ее ног, и
посмотрела на Гундалину и Бладуэд.
     - Садись-ка,  сивилла,  -  повелительным тоном велела ей Бладуэд. -
Тебе должно понравиться. Там говорится о самой первой сивилле на свете и
еще  -  про  конец Старой Империи.  И  еще про космических пиратов,  про
искусственные планеты,  про разных невиданных зверей и про ужасно мощное
оружие...  -  ну  всякое  такое!  -  Она  сложила пальцы  пистолетиком и
прицелилась в Мун. Потом засмеялась.
     - Правда?  -  Мун села, вопросительно глядя на Гундалину. - Они что
же, действительно знали про первую сивиллу?
     Он только плечами пожал.
     - Он  говорил,  что  все  это  правда!  -  Бладуэд была чрезвычайно
возбуждена и говорила очень громко.  -  Ну, давай, легавый. Прочитай тот
кусок, где она спасает своего возлюбленного от пиратов.
     - Но это же он ее спас! - Гундалину даже закашлялся от отвращения.
     - Слушай,  ты  бы  лучше читал,  а?  -  Бладуэд низко наклонилась и
заглянула под  кушетку;  оттуда,  лязгая зубами,  выскочили рассерженные
потревоженные старлы.  Она отыскала там растрепанную книжку и  сунула ее
Гундалину. - И еще в конце - там, где она думает, что он умирает, а он -
что  это  она  умерла...  это  так  грустно!  -  Она  как-то  кровожадно
ухмыльнулась.
     - Бладуэд,  хочешь я расскажу тебе одну историю?  -  вдруг спросила
Мун,  испытывая какую-то смутную надежду, и села на свой тюфяк, скрестив
ноги.  Старлы тут же подошли к ней,  распугав птиц,  и улеглись, положив
свои пятнистые мордочки ей на колени.  - Обо мне... и моем возлюбленном,
о технократах и контрабандистах. И о Карбункуле. - [И ты выслушаешь меня
и  все поймешь.]  Она чувствовала,  что ее охватывает какое-то волшебное
вдохновение,  и принялась рассказывать о своей жизни взахлеб,  забыв обо
всем,  все  время  видя  перед  собой  лишь  лицо  Спаркса,  смеющегося,
освещенного солнцем...  Она  слышала  его  музыку,  плывущую над  морем,
ощущала его жгучие поцелуи...  и боль расставания... Порой она