сложные переливы
старинной песни,  доносившейся из раскрытых в патио дверей,  стрекотание
ночных насекомых в  кустарнике,  пронзительные гортанные крики  странных
существ, что жили в вольерах и бродили свободно по аллеям парка...
     Весь  день она,  как  и  все  предыдущие дни,  совершенствовалась в
управлении собственным разумом и телом, просматривала те записи, которые
дал ей  Аспундх,  стараясь запомнить как можно больше о  том,  кто такие
предсказатели,  каковы их  функции в  своих мирах и  их предназначение в
масштабе Вселенной. На Харему для предсказателей была создана официально
разрешенная школа, где они в полной безопасности учились управлять собой
при  впадении в  Транс -  подобно тому,  как в  свое время,  только безо
всякой  определенной системы,  и  ее  учили  Клавалли и  Данакиль Лю  на
крошечном,  затерянном в  море островке,  где  над  головой расстилалось
бескрайнее небо.
     Помимо  этого,  КейАр  и  другие  предсказатели Харему  изучали  ту
сложную информационную систему,  частью  которой являлись сами,  пытаясь
разобраться в предохранительных мерах,  предпринятых Старой Империей для
зашиты знаний от надвигающейся тьмы невежества.  Все предсказатели здесь
знали,  например,  что погружение в пустоту, в Ничто - это на самом деле
момент  соединения  с   электронным  мозгом  машины.   Однако  никто  из
предсказателей  не   знал,   на  какой  именно  планете  находится  этот
электронный мозг.  Впрочем,  понимание своей  исключительно важной  роли
всегда давало им силы пережить тяжкие испытания - вроде тех, что чуть не
убили Мун при прохождении Черных Ворот.
     Предсказатели  Харему   постепенно   познавали   реальную   природу
собственного могущества:  способность не  только  облегчить бремя  жизни
других,  но  и  существенно улучшить эту  жизнь,  внести  свой  вклад  в
техническое и  общественное развитие окружающего их  мира.  Причем вклад
предсказателей порой был куда более ценным, чем любые гениальные догадки
известных ученых...  нужно было лишь одно:  чтобы у людей, населяющих ту
или  иную  планету,  хватило  мудрости  и  желания  использовать  знания
предсказателей.
     А еще в этой шкоде предсказателям давали представление о природе их
загадочного "инфицирования" и  о  том,  как защититься от злого умысла и
как  защитить любимых людей от  того  риска,  которому те  подвергались,
общаясь  с  "инфицированными".  Предсказательница могла,  например,  при
желании даже  родить  ребенка.  "Вирус",  содержащийся в  ее  крови,  не
способен был преодолеть такой защитный фильтр,  как плацента,  и ребенок
совсем  не   обязательно  наследовал  материнские  качества,   но   имел
значительно большую, по сравнению с другими, предрасположенность к тому,
чтобы  стать  предсказателем.   Иметь  ребенка...   лежать  в   объятиях
любимого... знать, что можешь быть с ним всегда, быть для него всем...
     Мун вздрогнула,  пробудившись от своих мечтаний:  кто-то шел к  ней
через патио.  [Теперь он любит другую.] Воспоминание о том, что любовь к
этой другой разделяет их сейчас куда сильнее,  чем время и пространство,
причиняло ей резкую боль. И тут она увидела, что к ней подходит Аспундх.
     - Мун, дорогая, - приветливо улыбнулся он ей, - а не пора ли нам на
прогулку?
     Каждый вечер  он  прогуливался по  террасам своих садов,  доходя до
усыпальницы с мраморными колоннами, прятавшейся в густом кустарнике, где
покоился прах его  предков.  На  Харему существовала целая иерархическая
система божеств,  тесно  и  самым  непосредственным образом связанная со
сложной кастовой структурой их  общества.  Здесь  поклонялись и  "чужим"
богам -  тем, которые "правили" иными мирами Гегемонии. Однако на первой
ступени  этой  иерархической лестницы стояли  всемерно почитаемые предки
того  конкретного  человека,  чьи  успехи  или  неудачи  определили  его
собственное положение в  обществе.  Аспундх от  всей  души почитал своих
покойных родителей,  и  Мун порой очень хотелось узнать:  неужели только
благодаря тем  успехам,  которых достиг твой отец при  жизни,  так легко
поверить в его божественность?
     Она спрыгнула с качелей. Каждый вечер она сопровождала КейАра в его
путешествии к  могиле предков,  и  в  тиши садов он  обсуждал с  ней  те
вопросы, которые накопились у нее в течение дня.
     - Ты  достаточно тепло  одета?  Весной  вечера  сырые,  прохладные.
Возьми мой плащ.
     - Нет,  мне  тепло.  -  Она помотала головой,  втайне надеясь,  что
настаивать он не будет. На ней было платье без рукавов, которое она сама
выбрала в  лавке у  механического торговца.  Ей  казалось,  что  даже ее
обнаженные руки  смущают этих  людей,  но  было ужасно противно надевать
больше одежды,  чем хочется, так что она- из чувства протеста! - нарочно
носила меньше, чем ей порой было нужно.
     - Ах,   вот  что  значит  суровые  условия  воспитания!   -   КейАр
рассмеялся;  она насупилась.  -  А где же твоя очаровательная улыбка? Не
потому ли ты мрачна, что завтра утром должна быть в космопорте?
     Они  пошли рядом.  Мун  старалась приноровиться к  его неторопливым
широким шагам.
     - Отчасти.  -  Она смотрела, как ступают ее мягкие удобные туфли по
выложенной гладкими камешками дорожке.  Силки мог часами ползать по этим
дорожкам  и  с  восторгом разбирать сложный  рисунок  орнамента...  Она,
пожалуй, будет даже рада снова увидеть Силки; еще больше - Элсевиер... И
рада   будет   убраться   из   этого   удушливого   мира   искусственной
безукоризненной  красоты.   Она,  правда,  всегда  ждала  этих  вечерних
прогулок,  но  в  течение дня КейАр бывал чрезвычайно занят,  и  за  Муи
присматривала ЭйЭлВи,  проявлявшая благоразумную заботу  о  доме  своего
отца,  когда  в  нем  живет  девушка весьма сомнительного происхождения.
ЭйЭлВи была с  Мун почтительна -  благодаря трилистнику сивиллы у той на
шее,  -  но  одно  лишь  ее  присутствие доводило Мун  до  полной потери
контроля над собой; она то и дело спотыкалась, что-то роняла, разливала,
разбивала...  Безжалостная светскость ЭйЭлВи  превращала каждое  неверно
произнесенное Мун  слово  в  фатальную ошибку,  делала нелепым любой  ее
вопрос,  а  искренний смех -  просто немыслимым.  В  мире ЭйЭлВи боялись
смеяться,  боялись потерять самообладание -  и  контроль над Гегемонией,
контроль над Тиамат...
     - А  тебе не  кажется,  что нам нужно было бы  еще немного времени?
Впрочем,  я,  видимо,  уже  мало чему могу научить тебя...  а  время,  к
несчастью, поджимает.
     - Я знаю,  - Неведомое существо с жабо из мерцающей чешуи испуганно
закричало возле них на дорожке.  -  Я знаю, что сейчас готова настолько,
насколько вообще могу  быть  готова к  этому  испытанию.  Но  иногда мне
кажется,  что я  никогда по-настоящему готова не буду!  -  Она давно уже
ощущала,  что вера ее  в  себя и  в  силу,  которой они оба принадлежат,
постепенно меняется по  мере постижения ею  истины;  но  она по-прежнему
боялась Транса:  ей казалось,  что если это не получится у нее сразу, то
не получится уже никогда.
     - Ты вполне готова. - Он улыбнулся. - Именно потому, что непременно
должна пройти это испытание.
     Она  попыталась тоже ответить ему  улыбкой,  ибо  его  справедливые
слова были созвучны с  зовом ее  души.  Порой в  системе взаимоотношений
предсказателей с  машиной было  нечто  такое,  чего  даже  жители Харему
объяснить не могли,  -  нечто аномальное,  непредсказуемое,  как если бы
всеведущий  источник  вдохновения сивилл  в  чем-то  имел  некий,  почти
человеческий  изъян.  Некоторые  его  ответы  были  настолько  сложны  и
запутанны,  что никакие специалисты не  способны оказались прояснить их;
иногда  возникало впечатление,  что  он  полностью исчерпал себя,  решая
какую-то неразрешимую задачу, хотя обычно он лишь реагировал на вопросы,
задаваемые предсказателям.  На  этот  раз  было похоже,  что  гигантский
компьютер  решил  проявить  активность  и  использовать Мун  в  качестве
подручного средства...  что  ж,  неудачи она  потерпеть не  должна -  не
может!  Но к  чему она так стремится,  если больше не нужна Спарксу?  [Я
должна вернуть его.  Я  сделаю это.  Я  смогу.]  Она сжала руки,  словно
уцепившись за  эту  мысль.  [Мы принадлежим друг другу.  Он  принадлежит
мне.]
     - Ну вот и хорошо,  -  сказал Аспундх. - Итак, какие еще вопросы ты
приготовила? Что-нибудь не ясно?
     -Она кивнула и  задала один-единственный вопрос,  беспокоивший ее с
самого начала:
     - Почему Гегемония хочет, чтобы на Тиамат оставалось тайной то, что
предсказатели есть повсюду, на всех планетах? Почему вы внушаете жителям
Зимы, что мы, сивиллы, несем зло или безумие?
     КейАр нахмурился, как если бы Мун нечаянно нарушила старинное табу.
     - Я не могу объяснить тебе этого. Слишком сложно.
     - Но  ведь  это  несправедливо!   Вы  говорили,  что  предсказатели
жизненно необходимы,  что они во всех мирах творят только добро... - Она
вдруг  поняла  все  их  намеки и  выпады в  отношении власти Гегемонии -
все-таки  она  узнала здесь несравненно больше того,  чему  учили ее  на
Островах Избранных.
     Судя по выражению лица Аспундха, он тоже понимал - и сожалел! - что
теперь бессилен остановить процесс познания ею истинного положения дел.
     - Я  надеюсь,  что не причинил и не причиню впредь слишком большого
вреда своей планете.  -  Он отвернулся.  -  Ты должна быть возвращена на
Тиамат.  А  мне остается лишь молиться,  чтобы это не принесло несчастий
Харему.
     Ей нечего было ответить ему.
     Они  миновали  поблескивающую искусной  мозаикой тропу  в  зарослях
цветущей  силлифы  и  углубились в  лабиринт  из  искусно  подстриженных
кустарников,  где  вскоре  перед  ними  возникла  мраморная усыпальница,
колонны которой отражали пастельные краски закатного неба.  КейАр  исчез
внутри;  там  лежали глубокие тени;  а  Мун присела на  влажную от  росы
мраморную скамью и  стала  ждать его.  Поднявшийся ветерок донес до  нее
запах изысканных благовоний.  Интересно,  подумала она, с какой молитвой
обращается Аспундх к своим предкам сегодня?
     Птицы, чье оперение днем могло показаться кричаще ярким, садились к
ней на колени,  в сумерках сменив тона на пастельно-серые и что-то нежно
воркуя.  Она гладила их по перышкам,  все время помня,  что делает это в
последний раз,  что  послезавтра вокруг  будут  не  эти  мирные сады,  а
пропасть Черных  Ворот...  Она  вдруг  резко  ощутила ночную  прохладу и
обхватила свои обнаженные плечи руками.

				  21

     - Вы зачем пришли ко мне,  гражданин?  - Джеруша посмотрела на него
поверх  компьютера,  который  только  что  перевел  в  память  очередной
официальный отказ.
     - Меня к вам послали...  насчет разрешения...  -  Владелец магазина
растерянно теребил  концы  шарфа,  однако  в  нем  чувствовалась скрытая
агрессивность. - Мне сказали, вы знаете, почему я ниче...
     - Да,  знаю.  Однако любой сержант мог  сообщить вам то  же  самое,
любой патрульный робот,  даже самый безмозглый!  -  [О  боги,  если бы я
могла хоть один день прожить,  не повышая голоса...  хоть один час!] Она
провела рукой по  своим вьющимся каштановым волосам,  пожала плечами.  -
Кто, черт побери, послал вас сюда?
     - Инспектор Ман...
     - ...таньес, - договорила она за него. - Что ж, он ошибся. Ступайте
назад и спросите дежурного офицера, к кому именно вам надо.
     -Но он сказал...
     - А  вы  настаивайте,  требуйте конкретного ответа.  -  Она махнула
рукой,  чтобы он уходил,  и снова уставилась в экран,  пытаясь, наконец,
дочитать отчет;  потом потянулась к кнопке интеркома:  - Дежурный? У вас
что,  совсем голова не  работает?  Почему вы  без конца посылаете ко мне
кого попало? Вы для чего, собственно, на посту находитесь?
     - Черт  побери,   вечно  у   вас   неразбериха!..   -   Пробормотав
ругательство, владелец магазина захлопнул за собой дверь.
     - Прошу  прощения,  комиссар,  -  дежурный сержант отвечал угрюмо и
неохотно, - мне следующего к вам направлять?
     - Направляйте.   -   [Нет,  нет,  больше  никого!]  -  И  попросите
инспектора Мантаньеса зайти ко мне...  Нет,  не нужно.  -  Она отключила
переговорное устройство.  Вполне  можно  было  бы  прямо  сейчас уволить
Мантаньеса за халатность,  мешающую ей нормально работать... но если она
это сделает, то, пожалуй, окажется перед фактом открытого неповиновения,
а  не  тщательно скрываемой неприязни.  С  тех пор,  как она заняла пост
комиссара  полиции,  отношение  к  ней  из  прохладного  превратилось  в
невыносимое.  [И он это понимает.  Он это отлично понимает,  ублюдок...]
Она невидящим взором уставилась на экран. Их главный компьютер несколько
месяцев   назад   пережил   серьезную   поломку,    что   повергло   всю
регистрационную систему в  полный хаос.  Да и теперь кое-каких данных не
хватало,  и  обнаружить их было невозможно.  Даже эксперты,  вызванные с
Харему,  не  сумели восстановить прежний банк данных.  Она все это время
билась,  пытаясь восстановить свой архив;  в частности,  сегодня она вот
уже целый час возилась с  одним и тем же отчетом,  через каждые тридцать
секунд заходя в тупик. Она набрала слова: "Текст проверен и одобрен" - и
отправила текст в память, решив оставить остальное как есть.
     [Меня загнали в  тупик.  Я  вот-вот  буду  похоронена заживо.]  Она
поискала среди  мятых  пустых пачек  ту,  где  еще  оставалось несколько
стручков йесты.  [Черт побери,  почти вся кончилась... Как же мне дожить
до конца рабочего дня?]
     Дверь,  словно отвечая на  ее вопрос,  приоткрылась,  вошел капитан
полиции - [о боги, как же его имя?] - и отдал ей честь.
     - Докладывает капитан КерлаТинде, комиссар. - Он будто прочел по ее
лицу,  что она не помнит, как его зовут. Теперь она уже почти привыкла и
к   подчеркнуто  официальному  обращению,   и  к  наглости  подчиненных.
Мужчины-полицейские терпеть ее  не могли -  практически все!  Дисциплина
катилась ко  всем  чертям,  однако  понизить в  должности она  никого не
решалась,  зато все остальное уже пробовала.  Они ни за что не станут ей
подчиняться:  ведь она женщина! И будь проклят тот день, когда ей пришло
в  голову попытаться прыгнуть выше  собственной головы!  К  тому же  она
заняла  место,   которое,   как  все  считали,   должно  было  достаться
Мантаньесу. И только потому, что так захотела Снежная королева. Все были
уверены,  что  Джеруша -  ее  марионетка;  и  как  можно  было  доказать
обратное,  если  Ариенрод с  помощью  своих  шпионов словно  паутиной ее
опутала,  заставляя висеть между раем и  адом,  высасывая из  нее  силы,
подавляя волю и уничтожая желание делать что бы то ни было.
     - В чем дело,  КерлаТинде? - Она уже разучилась говорить нормально,
не таким резким тоном.
     - Офицеры попросили меня обратиться к вам,  мэм,  -  слово это было
отчетливо,  неуместным,  и он специально назвал ее именно так, - с нашей
общей просьбой:  нельзя ли  прекратить усиленное,  патрулирование города
офицерами?  Нам кажется, что это - обязанность патрульных роботов; столь
примитивные задания наносят ущерб престижу офицера полиции.  К  тому  же
наше появление на улицах тревожит граждан...
     - А вы предпочитаете,  чтобы граждане сами тревожили друг друга?  -
Она  нахмурилась и  подалась вперед.  -  Какое же  не  столь примитивное
задание вы бы предпочли?
     - Исполнять свои непосредственные обязанности!  У  нас  не  хватает
времени даже на ведение протоколов и отчетов.  -  Он, тоже нахмурившись,
выразительно посмотрел на груду ящичков с дискетами у нее на столе.
     - Я знаю,  КерлаТинде.  - Она видела, куда он смотрит. - Я и так уж
стараюсь подогнать все хвосты.  -  [И  вы еще полюбуетесь,  какие шрамы,
из-за  этого оставит на моей шкуре кнут Хованнеса.]  -  Я  понимаю,  что
поломка главного компьютера поставила нас в тяжелое положение,  но, черт
побери,  нашей  основной задачей здесь  является все-таки  именно защита
граждан от нарушения законности, и эту работу нам придется выполнять как
следует.
     - Тогда дайте нам хоть какое-нибудь стоящее задание!  -  КерлаТинде
сердито махнул рукой.  -  Чтобы мы,  по крайней мере, не только пьяных в
канавах  подбирали.  Дайте  нам  поохотиться  на  матерых  преступников,
почувствовать, что наша работа хоть что-нибудь да значит!
     - А  вы  никогда не чувствовали этого?  Тогда вы просто зря тратили
время.  -  [Боги, неужели это действительно я говорю? Неужели я и сейчас
такая,  как  несколько лет  назад,  когда,  стоя  на  месте  КерлаТинде,
говорила абсолютно то же самое,  что и  он?]  Она скатала в комок пустой
пакетик из-под йесты.  [Нет...  Я  не та,  что прежде.]  Но то,  что она
только что сказала ему, было чистой правдой...
     Став комиссаром полиции,  она  в  первую очередь попыталась сломить
сопротивление тех  воротил подпольного бизнеса,  которые,  как  ей  было
известно,  контролировали  массовые  поставки  в  Карбункул  запрещенных
товаров.  Однако они  ушли из  расставленных ею  сетей,  как вода сквозь
сито.  Любая незаконная деятельность,  участие в  которой можно было  бы
предъявить им в качестве обвинения,  оказывалась формально под контролем
одного  из  уважаемых и  знатных  местных  граждан,  которые подчинялись
только своей королеве;  она,  Джеруша,  без ее  разрешения и  пальцем их
тронуть не смела.
     - Комиссар ЛиуСкед имел несколько иное мнение...  [Черта с  два  он
его  имел!]  Впрочем,  есть  ли  смысл  спорить?  Заходил  ли  ЛиуСкед в
подобный,  сводящий с  ума  тупик?  Или Ариенрод специально сделала так,
чтобы сбить с  толку комиссара ПалаТион?  Разве можно объяснить что-либо
этому КерлаТинде или кому-то из других ее подчиненных? Они так или иначе
уже убеждены,  что комиссар полиции у Снежной королевы в кармане,  и что
бы Джеруша ни говорила, все равно ничего не изменишь.
     - Вы патрулируете улицы не просто так, капитан. Вы же знаете, сколь
значителен в  последнее время  рост  особо опасных преступлений.  -  Она
чувствовала за  всем  этим  руку  Ариенрод;  читала в  глазах КерлаТинде
обвинение в  свой адрес,  в адрес комиссара полиции ПалаТион.  -  Грядет
окончательная эвакуация,  и штат нам расширять никто не собирается.  Так
что придется вам вс„-таки патрулировать улицы, пока последний корабль не
будет готов к отлету с Тиамат. Мы должны обеспечить порядок!
     - Но старший инспектор Мантаньес....
     - Мантаньес -  пока что не глава здешней полиции, черт побери! Этот
пост  занимаю я!  -  Голос у  нее  сорвался.  -  И  мои:  приказы должны
выполняться!  А теперь убирайтесь из моего кабинета,  капитан, пока я не
сделала вас лейтенантом.
     Оливковое лицо  КерлаТинде потемнело от  возмущения.  Он  удалился,
хлопнув дверью.  Так,  ну  вот  и  еще  одна неразрешимая проблема.  Она
совершила еще одну идиотскую, глупейшую ошибку.
     [Ничего удивительного,  что  они меня ненавидят.]  Она и  сама себя
ненавидела сейчас,  тупо  уставившись в  стену -  единственную защиту or
враждебности,   буквально  излучаемой  ее  подчиненными.   В   стене  из
непрозрачного стекла слабо маячило ее собственное отражение,  похожее на
голограмму или  на  привидение и  словно  искаженное лживой  атмосферой,
царившей  вокруг.  Где  прежняя  Джеруша  ПалаТион,  нормальная женщина,
нормальный человек? Ее будто подменили, она превратилась в старую ведьму
с  истрепанными  нервами,  параноидальными заблуждениями  и  острым  как
бритва языком.  Кого,  черт побери,  она пытается обмануть?  То  была ее
собственная ошибка,  она не сумела справиться с  работой,  она потерпела
поражение...  нет,  женщины  -  это  низшие  существа,  слабые,  слишком
эмоциональные. Самки, одним словом. Джеруша откинулась на спинку кресла,
изучая собственное тело и приходя к выводу, что даже тяжелая полицейская
форма  не  в  состоянии скрыть полностью ее  женскую сущность.  Ведь  не
хватило же у нее духу признать,  что ошибка была допущена ею самой, а не
явилась следствием какого-то  дикого  заговора Снежной королевы.