никогда  не  посмеешь
прикоснуться  ко  мне...  -  он  глубоко,  судорожно  вздохнул,  -  если
немедленно не  отпустишь Мун.  Отпусти  ее,  и  я  сделаю  все,  что  ты
хочешь...
     Мун шагнула вперед и  уже открыла рот,  чтобы возразить,  но Спаркс
остановил ее взглядом.  И она подчинилась, прочитав в его глазах приказ:
[ступай через мост, предупреди их...]
     - Хорошо,  я  отпущу ее,  но  сперва мы с  ней немного побеседуем с
глазу на глаз. И если после этого она по-прежнему будет выражать желание
уйти,  то обещаю тебе: я ее задерживать не стану. - Ариенрод протянула к
ним руки ладонями вверх, как бы показывая, что никакого подвоха нет.
     - Что бы она тебе ни сказала,  не слушай ее,  Мун.  Обещай мне это!
Обещай,  что  не  поверишь ни  одному  ее  слову!  -  Кольцо  стражников
сомкнулось вокруг Спаркса. Мун почувствовала, что руки ее сами тянутся к
нему.  Но  Ариенрод стояла рядом.  И  смотрела на  них  -  как смотрела,
наверное,  и тогда, сквозь зеркальные стены... Спаркс тоже протянул было
руки к Мун,  но,  видимо,  подумал о том же, и руки его бессильно упали.
Стражники увели его.
     Мун  осталась перед  Снежной  королевой одна.  За  спиной  вздыхала
пропасть.  Ветер  обнимал  ее  холодными руками,  усиливая боль  утраты,
заставляя дрожать всем  телом;  она  старалась скрыть  дрожь,  кутаясь в
плащ.
     - Мне  нечего  сказать  тебе.   -   Слова  падали  как  камни.  Она
повернулась к королеве спиной и сделала шаг к мосту. [Не думай, не думай
об этом. У тебя нет выбора.]
     - Мун...  дитя мое,  подожди!  - Голос королевы впился в нее словно
острый рыболовный крючок. - Да, я все видела, но тебе нечего стыдиться -
это ведь все равно, что увидеть свое собственное отражение в зеркале.
     Мун в гневе обернулась к ней.
     - Я не твое отражение! Мы совершенно разные!
     - Ты ошибаешься.  К тому же женщинам не так уж часто представляется
возможность увидеть себя со стороны,  да еще во время любовных утех... -
Ариенрод снова протянула к  ней руки -  этот жест был исполнен тоски.  -
Разве он  не  сказал тебе,  Мун?  Неужели не  смог?  -  Мун  непонимающе
уставилась на нее,  заметив на ее устах призрак улыбки.  -  Что ж,  даже
лучше,  если я сама объясню тебе... Ты принадлежишь мне, Мун. Ты рождена
от меня. Я знала о тебе со дня твоего зачатия, следила за тобой всю твою
жизнь. Когда-то, несколько лет тому назад, я хотела, чтобы ты приехала в
Карбункул,  ко мне,  и послала тебе письмо... от Спаркса... Но по дороге
ты вдруг исчезла,  и я подумала,  что потеряла тебя навсегда. Но в конце
концов ты все-таки ко мне вернулась!
     Мун  даже  чуть  отступила  назад  -  так  настойчиво звучал  голос
Ариенрод -  и  тут же почувствовала,  что ветер предупреждает ее...  [О,
Хозяйка, неужели она безумна?]
     - Откуда ты столько знаешь обо мне?  Да и  какое тебе,  собственно,
дело до меня? Я для тебя никто!
     - Никто для меня -  островитянка по имени Мун.  - Ариенрод говорила
вкрадчиво,  спокойно. - А ты сама - почти хозяйка Тиамат. Ты знаешь, что
такое клон?
     Пытаясь вспомнить, Мун покачала головой.
     - Это...  это почти близнец?..  - Она чувствовала какое-то странное
покалывание по всему телу. [Но ведь тебе давно известно, что ты могла бы
стать королевой!]
     - Это больше,  чем близнец;  ближе, чем близнец. Клон - это частица
моей  плоти,  набор моих хромосом,  моя  яйцеклетка,  стимулированная на
воспроизведение точно такого же человека, как я...
     - Частица твоей  плоти?..  -  прошептала Мун,  касаясь своего тела,
оглядывая себя,  словно чужую.  -  Нет! - Она резко вскинула голову. - У
меня есть родная мать...  и  моя бабушка сама видела,  как я родилась на
свет! Я - дочь Лета!
     - Разумеется,  - сказала Ариенрод. - Ты дочь Лета... согласно моему
желанию ты  выросла среди островитян.  Ты  была  имплантирована в  чрево
твоей матери во время прошлого фестиваля;  тогда же другим женщинам были
имплантированы остальные мои клоны.  Но  ты единственная,  кто остался в
живых,  потому что с рождения была практически безукоризненна... Отойди,
пожалуйста,  от края...- Ариенрод взяла Мун за руку и отвела подальше от
края Колодца.
     Мун попыталась вырваться,  но не сумела:  ведь ее тело принадлежало
Снежной королеве...  и подчинялось Снежной королеве,  а не ей самой.  Ее
тело  теперь  стало  неуправляемым и  словно размякло;  и  сама  она  не
родилась, а была создана благодаря высочайшей технологии и волшебству...
[Мы так похожи... Все видят это, этого невозможно не видеть...]
     - Но зачем... зачем тебе понадобилось столько... собственных копий?
И почему ты выбрала детей Лета, а не Зимы? - Мун не хотелось думать, что
и сама она из их числа.
     - Мне  нужна была  только одна.  Когда-то  я  мечтала заменить себя
тобой -во  время Смены Времен Года.  Заменить себя как  бы  самой собой,
только выросшей среди островитян,  отлично понимающей их души и  умеющей
манипулировать  ими.  Я  бы  непременно  сумела  все  объяснить  тебе...
несколько лет назад, и у тебя хватило бы, времени приспособиться к новой
роли  и  законному  наследию.  Но  потом  я  сочла,  что  потеряла  тебя
навсегда...  К тому же вместо тебя я обрела Спаркса...  - Мун окаменела,
но Ариенрод была слишком поглощена воспоминаниями и  ничего не замечала.
- И я решила,  что мне вовсе не обязательно умирать, что я могу еще жить
- сама!  - предоставляя Зиме возможность править Тиамат. И у меня возник
иной план;  и  ты  больше не  была нужна мне.  Но повидать тебя все-таки
хотелось - мне всегда хотелось, чтобы ты была рядом со мной, ведь ты мое
единственное и прекрасное дитя! - Она приподняла лицо Мун за подбородок.
     [Мое единственное дитя...]  Мун чувствовала,  что не  может отвести
глаз от Ариенрод,  душа ее то взлетала ввысь,  то падала в  пропасть,  и
голос Снежной королевы,  что говорила с ней,  словно мать, ее юное лицо,
ее глаза, манившие куда-то в прошлое... [Кто я? Кто я такая?]
     - Я  дочь  Лета!  А  ты  задумала  уничтожить мой  народ!  Ариенрод
вздрогнула, время словно раскололось...
     - Он рассказал тебе?..  Дурак!  Он не способен понять даже,  что ни
он, ни ты не имеете к островитянам никакого отношения! Ты, как и я сама,
душой принадлежишь Зиме!
     А  Спаркс,  мой Звездный Бык,  -  инопланетянин!  -  Она указала на
небеса.  - Ты побывала на иной планете, ты знаешь, как эксплуатирует нас
Гегемония - ты видела собственными глазами, какие замечательные вещи они
таят от нас. Разве ты не понимаешь этого? - Она требовала ответа.
     Мун подняла голову.
     - Да, я знаю. И это отвратительно. - И снова среди сияющих звезд ей
предстала  иная  картина:  множество мертвых  меров,  груды  истерзанных
тел... - Смена Времен Года должна происходить иначе!
     - Значит,   ты   понимаешь,   как  абсурдны  суеверия  детей  Лета,
ненавидящих технику,  заставляющих нас оставаться в  оковах невежества и
после ухода инопланетян!  И мы никогда не освободимся от этих оков, пока
не начнем создание собственной технологической и  научной базы,  пока не
попытаемся сохранить и  приумножить хотя бы ту малость,  которую оставят
нам инопланетяне после отлета с Тиамат. Вот потому изменить ритуал Смены
Времен Года совершенно необходимо...
     - Но не путем уничтожения своего народа!  -  [Моего народа! Это мой
народ!]  И  лицо Ариенрод вдруг заслонило перед ее мысленным взором лица
матери и бабушки, воспоминания о детстве, о родных островах...
     - Но тогда - как? - В голосе Ариенрод отчетливо звучало нетерпение.
- Как иначе? Неужели ты надеешься убедить их или обратить в свою веру? -
Можно было  подумать,  что  она  действительно ждет от  Мун  гениального
решения.
     - Я сивилла.  -  Сердце Мун ушло в пятки:  не шутка -  признаться в
этом королеве Зимы!  Но она понимала,  что Ариенрод уже, наверное, знает
об этом. - И, когда я расскажу своему народу правду о предсказателях и о
том, чем они владеют, меня станут слушать.
     Ариенрод нахмурилась, стараясь скрыть разочарование.
     - Я  думала,  что ты  отказалась от  своих дурацких фантазий насчет
могущества  сивилл,   побывав  в  иных  мирах...  Нет  никакой  Хозяйки,
способной наполнить твой рот священной слюной,  дающей знания, как нет в
других -  всех  этих бесчисленных богов Гегемонии;  есть лишь соломенные
болваны  для  битья,  созданные инопланетянами специально...  -  Ледяной
вздох донесся из  Колодца;  пахнуло морем и  водорослями;  Мун  невольно
задрожала  от  холода,   несмотря  на  плотно  запахнутый  плащ.  Однако
Ариенрод, одетая в полупрозрачные, похожие на туман, тонкие одежды, лишь
рассмеялась, заметив на лице своего двойника выражение ужаса.
     - Сивиллы вовсе не... - Мун заставила себя умолкнуть. [Она не знает
правды.  Не может знать...]  Ей вдруг стало ясно,  что у нее есть тайное
оружие  против  Ариенрод,  которое она  только что  чуть  добровольно не
отдала ей в руки. Она чувствовала, что к ней возвращается уверенность, и
изо  всех  сил  старалась ничем  не  выдать  себя,  не  показать Снежной
королеве,  [что] именно ей известно,  и  опасаясь,  что та сумеет как-то
прочесть все в ее глазах.
     Однако на сей раз Ариенрод попалась в собственную ловушку.
     - Я знаю,  почему ты так хотела стать сивиллой!  Только потому, что
не могла стать королевой! Но теперь-то ты можешь ею стать, теперь... - В
прозрачных зеленоватых глазах  вспыхнул какой-то  свет.  -  Забудь  свои
Летние острова! Ты можешь разделить со мною весь мир и всю власть Зимы -
навсегда.  Забудь  свой  трилистник,  надень  королевскую корону.  Пусть
порвутся те  нити,  что  связывают тебя  с  этими узколобыми недоумками,
освободи свой  разум и  свои мечты!  -  Снежная королева почти незаметно
шевельнула рукой,  и  Мун  почувствовала,  как  ветер  из  Колодца точно
острием меча ударил ее в спину.  -  Они никогда не примут тебя как свою,
не поверят в  то,  кем ты стала.  Слишком поздно спасать их!  Колесо уже
крутится...  Судьбу ты  остановить не сможешь...  Прими же свою судьбу и
правь со  мною  вместе,  как  правила бы  после моей смерти.  Мы  вместе
построим новый мир -  мир нашей мечты!  Вместе мы  сумеем построить его,
сумеем разделить власть... - Она простирала к Мун руки и вся светилась в
страстном  порыве.  Мун  тоже  простерла  к  вей  руки,  зачарованная ее
близостью,  ее  неопровержимой реальностью,  ее удивительным сходством с
вею самой...
     - О, Ариенрод! - сказала Ариенрод.
     И Мун отшатнулась,  испытывая жгучую боль:  она поняла, что Снежная
королева видят в ней только себя и совсем не понимает,  почему ее слова,
благодаря которым она  рассчитывала одержать победу над  Мун,  ранят так
больно.  Ариенрод в  своем  эгоцентризме вздела  только то,  что  желала
увидеть... Только себя... [Но ты ошиблась. Снежная королева!] Глубокая и
неколебимая уверенность проснулась в душе Мук,  словно она, сама того не
ведая,  с честью прошла некое суровое испытание и доказала,  что чего-то
стоит.
     - А как же Спаркс?  -  Мун услышала свой собственный ледяной голос,
вполне,  видимо,  соответствующий ожиданиям Ариенрод.  -  Мы и  его тоже
разделим?
     Что-то  мелькнуло в  бесстрастных глазах Снежной королевы,  но  она
спокойно кивнула.
     - А  почему бы  и  нет?  Разве я  могу по-настоящему ревновать к...
самой себе?  Разве я  в  чем-то  могу самой себе отказать?  Он любит нас
обеих -  и  ничего ему с этим уже не поделать!  Почему,  собственно,  он
должен от  нас отказываться?  -  Ариенрод говорила так,  словно убеждала
себя самое.
     - Нет.
     Голова Ариенрод как-то странно дернулась.
     - Нет? Что-нет?
     - Этого  не  будет.   -   Мун  вскинула  голову,  чувствуя  в  себе
безграничные силы, точно освобожденные этим словом. - И я не Ариенрод!
     - Ну  конечно же  ты  тоже Ариенрод!  -  спокойно возразила Снежная
королева, будто уговаривая упрямого ребенка. - У нас один и тот же набор
хромосом,  одно и  то же тело...  один и  тот же мужчина,  одна и  та же
мечта.  Я понимаю: тебе, должно быть, трудно принять все это сразу, ведь
ты   даже  не   подозревала...   я   бы  никогда  не  допустила  такого,
разумеется... Но раз уж это случилось, нельзя же отрицать истину?
     Мун лишь небрежно махнула рукой;  уверенность ее  почему-то  только
окрепла.
     - Но я уверена в твоих дурных намерениях,  Ариенрод. В том, что все
нужно делать не так!
     - Почему же? Ведь у меня есть власть и возможность изменить мой мир
к лучшему.  Я могу переменить здесь все, все создать заново - однако, ты
же знаешь, что рождение нового всегда связано со смертью старого. Таковы
законы  природы  и  такова  природа  власти...  В  этом  проявляется  ее
безжалостность, аморальность, равнодушие...
     - Настоящая власть, - Мун коснулась своего трилистника - это прежде
всего умение властвовать собой,  понимание того,  зачем именно тебе даны
безграничные возможности... Но нельзя пользоваться этим даром без особой
на то нужды...  Тысячи меров умерли из-за твоего стремления к власти,  и
теперь тысячи людей  должны погибнуть только для  того,  чтобы ты  могла
продолжать властвовать,  когда инопланетяне покинут Тиамат!  Я,  Мун, не
стою тысячи чужих жизней,  не стою и сотни,  десятка, двух... И я к тому
же вовсе не ты!  -  Мун покачала головой,  видя перед собой, собственное
лицо, видя перед собой Ариенрод. - Если я поверю в то, что, будучи твоим
двойником,  я  должна уничтожить Спаркса и  тех людей,  которые дали мне
все,  то  лучше бы мне вовсе не рождаться.  Но я  в  это не верю,  я  не
чувствую, что это необходимо. Я совсем не такая, как ты, не такая, какой
ты меня считаешь,  не такая,  какой ты хочешь сделать меня! Мне не нужна
твоя власть...  У меня есть своя.  -  Мун снова коснулась трилистника на
горле.
     Ариенрод нахмурилась; ее гнев был подобен тяжелой снеговой туче.
     - Значит,  все-таки  неполноценными были  вы  все!..  Даже ты...  Я
всегда была уверена,  что  смогу восполнить некоторые твои недостатки...
но  я  ошибалась;  [этого] тебе  никто дать  не  сможет.  Ты  всего лишь
безмозглый утенок -  слава богам,  мои  планы более никак не  зависят от
тебя...
     Мун,   опустив  голову,   молча  разглядывала  свои   руки.   Потом
проговорила тихо:
     - В  таком случае,  нам  больше нечего сказать другдру1у.  Теперь я
моту уйти? - Она сделала шаг в сторону моста; сердце ее рвалось вперед.
     - Погоди,  Мун!  - снова окликнула ее Ариенрод. - Неужели ты можешь
просто взять и  уйти от  меня?  Так  скоро,  так  легко?  Неужели у  нас
действительно нет ничего общего, кроме упрямства и гордости? Ведь именно
тебе  дано было достучаться до  моего сердца,  взять у  меня то,  что  я
никогда не могла дать другим.  -  Ее голос звучал тихо,  почти нежно.  -
Погоди,  может быть,  со временем и я научусь понимать то,  что для меня
сейчас непостижимо в тебе?
     Сердце  Мун   дрогнуло;   голос  Ариенрод  был  точно  у   ребенка,
оплакивающего свое вечное одиночество...  Но тут ей вспомнился Спаркс, и
шрамы,  покрывавшие его тело -  и  душу;  и  его молчаливый призыв перед
расставанием...
     - Нет.  Нет,  это невозможно. - Мун потупилась. - Времени у нас уже
не осталось.
     Ариенрод вспыхнула;  нежность мгновенно исчезла из ее глаз и голоса
- теперь   там   звенел  беспощадный  металл.   Рука   Снежной  королевы
взметнулась,  словно она  хотела ударить Мун  по  лицу,  однако она лишь
сорвала с ее шеи ожерелье, скрывавшее трилистник.
     - Ты рассчитываешь остановить меня? Тогда уходи - если сможешь! Мои
придворные знают,  что ты сивилла.  - Ариенрод указала ей на группу ярко
одетых людей,  по-прежнему терпеливо ждавших чего-то в стороне от моста.
- Им  известно также,  что ты  обманом проникла во  дворец,  намереваясь
совершить преступление против своей королевы.  Если  ты  сумеешь убедить
их,  что это не так,  то уйдешь свободно -  и  по-прежнему будешь частью
меня.  -  Она  резко  обернулась и,  сделав знак  придворным,  в  полном
одиночестве удалилась в свои покои.
     Придворные расступились,  кланяясь ей вслед,  а затем окружили Мун,
стоявшую у  самого моста.  Она смотрела на  уходящую Ариенрод,  пока все
перед  ней  не  заслонили лица,  на  которых  была  написана  одна  лишь
ненависть.

				  43

     - Ну,  комиссар,  я надеюсь,  вам доставил удовольствие королевский
банкет? - Старший инспектор Мантаньес специально прервал свой разговор с
дежурным сержантом,  в глубине души явно надеясь, что королевский банкет
никакого удовольствия ей не доставил.
     После  грохочущих  шумом  улиц  полицейское  управление  показалось
вошедшей туда  Джеруше  удивительно тихим.  Там  почти  никого  не  было
-многие  охраняли  премьер-министра  и  его  свиту,   несколько  нарядов
патрулировали город. Мантаньес и дежурный небрежно отдали ей честь; она,
не  глядя  на  них,  ответила.  Мантаньес завистливо пожирал  глазами ее
парадную форму:  явно  извелся за  этот вечер -  ведь его  на  банкет не
пригласили и  не он красовался в  мундире комиссара полиции перед своими
земляками с  Харему,  хотя этот мундир по  праву должен был принадлежать
ему.
     - Я  не  люблю  тратить  время  зря,  когда  кругом  полно  работы,
Мантаньес.  -  Она посмотрела на обоих в  упор;  потом скинула свой алый
плащ  и  расстегнула воротник  мундира.  -  Вы  свободны  от  исполнения
временно занимаемой вами должности, старший инспектор.
     - Слушаюсь, мэм. - Мантаньес снова отдал ей честь, но по глазам его
легко можно было прочесть все, что он по этому поводу думает. [Да, сукин
ты сын. Придет и твоя очередь!] Верховный судья к тому же наверняка даст
такой отзыв о  комиссаре ПалаТион и о ее отношениях с подчиненными,  что
вся работа их команды здесь пойдет псу под хвост.  На этом,  собственно,
ее  карьера  и  закончится.  Все  ее  успехи  будут  заметены под  ковер
официальной цензурой..  У нее никогда больше не будет возможности занять
командную должность;  скорее  всего,  ее  сошлют  на  какую-нибудь богом
забытую  планетку,   в   этакое  космическое  захолустье  (она   отлично
сознавала,  что есть места и похуже Карбункула),  где она и останется до
скончания дней своих.
     [О  боги,  меня  просто  тошнит  от  самоуверенности этих  типов  с
Харему!] Она взяла шлем в руки и направилась в свой кабинет.  [Только бы
не  видеть больше никого из  этих  чертовых надутых технократов...]  Она
вдруг вспомнила Гундалину и  остановилась.  [Он  ведь  тоже  из  них...]
Однако,  чтобы увидеть его снова,  она отдала бы  сейчас все что угодно.
Гундалину  так  и  не  появился  здесь,  исчез  вместе  с  арестованной.
Следовало бы,  конечно, догадаться, но как, черт побери, могло ей прийти
в голову, что именно Гундалину сбежит да еще с этой Мун? [Но это же было
ясно!]  Она  написала в  рапорте,  что  инспектор БиЗед Гундалину тяжело
болен и вряд ли способен отвечать за свои действия... А ведь на самом-то
деле все было вовсе не так!..
     Зато сегодня вечером она  снова видела Спаркса,  совершенно открыто
явившегося на банкет и  напившегося до бесчувствия.  И Ариенрод,  юная и
прекрасная как  всегда,  кажущаяся по-детски  беззаботной,  царила среди
своих  подданных  и  своих  предполагаемых  хозяев  -  которые  как  раз
выглядели странно озабоченными...  [Черт бы  ее  побрал!  Что  она такое
задумала?]
     - А  это  еще  что  такое?  -  Джеруша остановилась,  глядя  не  на
Мантаньеса,  а на робота-полицейского, который стоял столбом прямо перед
ее  дверью.  Поскольку  все  молчали,  она  обратилась непосредственно к
роботу: - Почему ты не на посту? - Робот не отвечал, и она решила, что у
него сели батареи.
     - Он не в порядке,  - раздраженно сказал Мантаньес. - Явился сюда с
какой-то  дурацкой историей о  своей  хозяйке,  которую якобы  обманули,
слуги Снежной королевы.  Прямо псих!  Бормочет про нападение, насилие...
Явно необходима компьютерная чистка. Ну естественно, нельзя же позволять
этим невеждам как попало пользоваться такими сложными механизмами!
     -