ной. Если бы об этом стало  известно,
все население, от крайне левых до  крайне  правых,  подняло  бы  скандал  по
поводу недреманного ока "Большого Брата". Но  именно  потому,  что  это  око
находилось под контролем у Вайенза, все, кто об этом действительно знали, не
боялись, что техника будет использована в личных или политических целях.
   Херберт снова выехал на автобан, правда, "мерседес" уже не двигался столь
резво, как раньше. Ему удавалось выжать не больше пятидесяти миль  в  час  -
"медленней, чем по болоту", как говаривала его бабка Шел дома в Миссисипи.
   В это время раздался сигнал  телефона.  Поскольку  прошло  не  так  много
времени, Херберт подумал, что это, возможно, звонит сам Худ, чтобы  отозвать
его обратно. Однако для себя Херберт уже решил, что не вернется ни при каких
условиях. По крайней мере до тех  пор,  пока  чья-то  шкура  не  окажется  в
чьем-то каноэ.
   - Да? - сказал Херберт в трубку.
   - Боб, это Альберто. Я только  что  получил  новый  снимок,  "2МД"  всего
района.
   "2МД" означало изображение участка  местности  диаметром  в  две  мили  с
микроавтобусом  в  центре.  Спутники  были  заранее   запрограммированы   на
увеличение и уменьшение снимаемого участка с  интервалом  в  четверть  мили.
Изображения  с  другими  пропорциями  требовали  более  сложных   команд   и
настройки.
   - Ваша вечеринка съехала с автобана, - продолжил Альберто.
   - Где именно? - уточнил Херберт. - Дай мне ориентиры.
   - Боб, ориентир  там  только  один.  Небольшой  поросший  лесом  район  с
двухрядной дорогой, ведущей  на  северо-запад.  Херберт  повел  взглядом  по
горизонту.
   - Здесь полно и деревьев и леса. Альберто, есть там что-нибудь еще?
   - Только одно, - ответил Альберто. - Полиция. С  десяток  человек  вокруг
останков сгоревшего автомобиля.
   Херберт напряг глаза, но впереди  ничего  не  увидел.  У  него  мелькнула
единственно возможная догадка.
   - Киношный трейлер? - спросил он.
   - Подождите, Стивен загружает следующий снимок. Херберт плотно сжал губы.
Линия связи между Оперативным  центром  и  НБР  позволяла  Альберто  увидеть
фотографию одновременно с людьми Вайенза. У ЦРУ были те же возможности, хотя
в отсутствие оперативников  непосредственно  на  месте  оно  вряд  ли  могло
куда-то продвинуться как официально, так и нелегально.
   - Я получил картинку с районом в четверть мили,  -  сообщил  Альберто.  В
трубке послышались отдаленные голоса. - У меня тут  за  спиной  еще  Леви  с
Уорреном.
   - Я уже расслышал их голоса.
   Марша Леви и Джим Уоррен работали в  Оперативном  центре  аналитиками  по
фоторазведке.  Это  была  идеальная  команда.  Зоркость  Леви  не   уступала
микроскопу, в то время как  Уоррен  был  наделен  удивительной  способностью
видеть, каким образом детали складываются в целостную  картину.  Вместе  они
могли взглянуть на фотографию и рассказать не только о том, что присутствует
на ней самой, но и о том, что, возможно, находится за изображением  или  вне
поля зрения, и даже о том, как это все туда попало.
   - Они говорят, что там имеются остатки такой же деревянной мебели, как  и
та,  что  была  в  трейлере.  Марша  сказала,  что,  судя  по  компьютерному
увеличению, дерево похоже на лиственницу.
   - В этом есть смысл, - сказал Херберт.  -  Дешевый  и  крепкий  материал,
чтобы мотаться по сельской местности.
   - Верно, - согласился Альберто. - Джимми считает, что загорелось в задней
правой части машины, рядом с чем-то, похожим на бензобак.
   - Фитиль, - пояснил Херберт.. - Чтобы было время отбежать.
   - Джимми говорит то же самое. Подождите.., еще один снимок на подходе.
   Херберт всматривался вперед, чтобы не пропустить съезд с автобана. Фора у
микроавтобуса была не так уж велика, и до  поворота  должно  быть  недалеко.
Оставалось только гадать, было ли так и задумано  или  это  совпадение,  что
нацисты поехали именно в этом направлении.
   - Боб, - послышался возбужденный голос Альберто, - мы только что получили
вид местности в четверть мили к востоку от сгоревшей машины. Марша  говорит,
что она видит участок проселочной дороги и то,  что  может  быть  человеком,
забравшимся на дерево.
   - Может быть?
   В трубке послышался голос Марши. Херберт  представил,  как  бесцеремонная
миниатюрная брюнетка отбирает у Альберто телефон.
   - Да, Боб, может быть. Под листвой виден темный предмет. Это не ветка,  и
он слишком велик для улья или птичьего гнезда.
   - Так мог спрятаться испуганный ребенок, - предположил Херберт.
   - Или предусмотрительный взрослый, - добавила Марша.
   - Хорошее замечание. Где сейчас белый микроавтобус? - спросил Херберт.
   - Он был на том же снимке, что и трейлер, - ответила Марша.  -  Никто  из
полицейских им не заинтересовался.
   Обращение к ним было бы смерти подобно, подумал Боб. Местная полиция явно
в сговоре с местной неонацистской милицией.
   Впереди показался правый съезд с автобана. За ним  простирались  лесистые
участки, места здесь были потрясающей красоты.
   - Думаю, я уже там, где надо, - сообщил в трубку Херберт. - Есть какой-то
маршрут, по которому я смог бы добраться до дерева, незамеченным полицией?
   На другом конце линии провели приглушенное совещание,  после  чего  снова
заговорил Альберто:
   - Да, Боб, есть. Вы можете покинуть автобан, взять еще правее от бокового
съезда и проехать по проселку.
   - Не могу, - возразил Херберт. - Если похитители направились в леса, а не
уехали оттуда,  мне  не  хотелось  бы  на  них  наткнуться.  Или  чтобы  они
наткнулись на меня.
   - Ну хорошо, - согласился Альберто. - Тогда вы могли  бы  их  объехать..,
сейчас посмотрим, юго-восточнее.., э-э, приблизительно на треть мили ближе к
ручью. Проезжаете с четверть мили дальше на восток до..,  черт  возьми,  там
нет ориентира.
   - Я найду.
   - Босс...
   - Сказал же, найду. Куда потом?
   - Потом вы проезжаете ярдов семьдесят пять на северо-восток до  какого-то
огромного старого дерева. Марша говорит,  что  это  дуб.  Но  местность  там
крайне неровная.
   - Что я  не  забирался  по  лестнице  на  вершину  памятника  Вашингтону.
Поднимался, сидя на заднице, спиной вперед, а потом так же спускался, только
уже вперед лицом.
   - Знаю. Но дело было восемь лет назад да к тому же здесь, у нас дома.
   - Все будет в порядке, - заверил Херберт.  -  Когда  получаешь  зарплату,
приходится делать не только легкую, но и грязную работу.
   -  Это  не  называется  грязной  работой,  босс.  Немыслимо  человеку   в
инвалидной коляске карабкаться по оврагам и переправляться через ручьи.
   На мгновенье Херберт ощутил прилив сомнения, но тут же  подавил  его.  Он
хотел это сделать. Нет, ему это было попросту необходимо. И в  глубине  души
он был уверен, что справится.
   - Послушай, - заговорил Херберт, - полицию мы вызвать не можем  -  у  нас
нет уверенности, что кто-то из  них  не  заодно  с  этими  "партизанами".  И
сколько времени девчонка просидит там, прежде чем решиться  обнаружить  себя
из-за того, что проголодается или устанет? У нас нет другого выбора.
   - Выбор есть, - возразил Альберто. - На основе этих фотографий люди Ларри
скорее всего придут к тем же выводам, что и  мы.  Давайте  я  им  позвоню  и
узнаю, что они намерены делать.
   - Отставить! - отрубил Херберт. - Я не стану  греть  свою  задницу,  пока
чья-то жизнь подвергается опасности.
   - Но тогда опасности подвергнутся обе ваши жизни...
   - Мальчик, я сегодня уже подвергал себя опасности,  просто  сидя  в  этом
чертовом автомобиле, - сказал Херберт,  сворачивая  с  автобана.  -  Я  буду
осторожен, и я до нее доберусь, обещаю. А еще  я  возьму  с  собой  телефон.
Звонок-вибратор будет включен, но я не открою пасть, если стану подозревать,
что кто-то нас слышит.
   - Я, конечно, по-прежнему против, - твердо заявил Альберто. - Но  все  же
удачи вам, босс, - помедлив, добавил он.
   - Спасибо, - поблагодарил его Херберт, уже двигаясь по двухрядному шоссе.
Впереди показалась площадка для отдыха с заправкой, закусочной и  гостиницей
с  вывеской  "Свободных  мест  нет".  Это  означало,  что  либо  она  забита
неонацистами, либо владельцы, наоборот, не хотят с ними связываться. Херберт
свернул на площадку и поставил машину за  современным  одноэтажным  зданием.
Затем он,  скрестив  пальцы  к  удаче,  нажал  на  кнопку,  чтобы  выгрузить
инвалидное кресло. Он опасался, что все эти гонки с битьем автомобилей могли
повредить механику "мерседеса". Однако все  оказалось  в  порядке,  и  пятью
минутами  позже  он  уже  катил  в  кресле  вверх  по  пологому   склону   в
оранжево-голубом свете приближающихся сумерек.

Глава 36

Четверг, 17 часов 30 минут, Гамбург, Германия

   Длиннющий лимузин подкатил к отелю, где ждал Жан-Мишель, ровно в половине
шестого.
   Послеобеденные выпуски новостей были заполнены  сообщениями  о  пожаре  в
Сант-Паули, не обошлось и без обвинений в адрес владельца клуба.  Феминистки
были счастливы, и счастливы были коммунисты, а пресса вела себя так,  словно
сорвалась с цепи. Жан-Мишелю показалось,  что  Рихтера  критиковали  за  его
деятельность и сомнительные услуги его клуба так же широко,  как  и  за  его
политические убеждения. Была прокручена старая  запись,  где  он  защищался,
утверждая, что занимается бизнесом в сфере  услуг  "по  обретению  душевного
спокойствия". Компания женщин расслабляет мужчин после  стрессов,  чтобы  те
могли  успешно  решать  сложные  проблемы.  И,  мол,  именно  его  бизнес  и
предоставляет такие возможности.
   А  Рихтер   отнюдь   не   дурак,   размышлял   Жан-Мишель,   просматривая
телевизионные  передачи.  Результатом  обвинений  со   стороны   феминисток,
коммунистов и прессы  -  всех  тех,  кого  недолюбливает  средний  немец,  -
становилось то, что людей, наоборот,  тянуло  ближе  к  национал-социалистам
Рихтера.
   Жан-Мишель вышел из отеля в пять двадцать  пять.  Ожидая  под  навесом  у
входа, он сомневался, приедет ли Рихтер. А если и появится, то  не  прибудет
ли он вместе с набитым боевиками грузовиком, чтобы рассчитаться за пожар.
   Однако это было бы не в стиле Рихтера. Насколько  французы  представляли,
это было бы скорее в стиле Карин Доринг.  У  Рихтера  были  свои  понятия  о
гордости. После того  как  лимузин  остановился  и  швейцар  открыл  дверцу,
Жан-Мишель обернулся и кивнул.  Месье  Доминик  настоял,  чтобы  Анри  и  Ив
отправились вместе с ним, и  телохранители  забрались  в  машину,  прикрывая
Жан-Мишеля спереди и  сзади.  Все  трое  уселись  лицом  назад  и  спиной  к
перегородке,  отделявшей  салон  от  водителя.  Ив  захлопнул  дверцу.  Лица
французов  приобрели  нездоровый  серый  цвет  из-за   тусклого   освещения,
проникавшего сквозь сильно тонированные стекла.
   Жан-Мишель  не  был  удивлен,  обнаружив,  что  Рихтер   выглядит   менее
заносчивым, чем прежде. Немец в одиночестве расположился на заднем  сиденье,
прямо напротив них. Он сидел, совершенно не двигаясь,  и  молча  смотрел  на
попутчиков. Даже когда Жан-Мишель поздоровался,  он  ответил  лишь  коротким
кивком. С того момента, как машина  тронулась,  Рихтер  не  спускал  глаз  с
французов. Выпрямив плечи и положив руки  на  стрелки  коричневых  костюмных
брюк, он наблюдал за ними из тени заднего сиденья.
   Жан-Мишель так и думал, что попутчик окажется не особенно  разговорчивым.
Однако, как говорил Дон Кихот, перевязать раны  побежденного  -  обязанность
победителя. Кроме того, были вещи, о которых следовало сказать.
   - Герр Рихтер, - мягко обратился  француз,  -  месье  Доминик  отнюдь  не
хотел, чтобы события развивались так, как это произошло.
   Рихтер смотрел на Анри и теперь перевел взгляд на Жан-Мишеля, его  зрачки
переместились, словно крохотные шестеренки.
   - Это что, извинения?  -  спросил  он.  Жан-Мишель  отрицательно  покачал
головой.
   - Рассматривайте это, как оливковую ветвь, - пояснил он. - Предложение  о
мире, которое вы, я надеюсь, примете.
   - Да плевал я на него и на  вас,  вместе  взятых,  -  без  всяких  эмоций
ответил Рихтер.
   Француз, похоже, немного растерялся. Анри издал беспокойное ворчание.
   - Герр Рихтер, - заговорил Жан-Мишель, - вы должны понимать, что вам  нас
не одолеть.
   -  То  же  самое  вот  уже  много  лет  говорит  гауптман  Розенлохер  из
гамбургской полиции. А я по-прежнему существую. Кстати,  спасибо  за  пожар.
Гауптман так рьяно ищет тех, кто хотел моей гибели, что его  перетрудившаяся
команда неподкупных позволила мне ускользнуть.
   - Месье Доминик не полицейский, -  возразил  Жан-Мишель.  -  Для  вас  он
является весьма щедрым благодетелем. Ваши  политические  институты  остались
нетронутыми,  и  вам  были  предоставлены  деньги,   чтобы   наладить   дело
профессионально.
   - А что взамен? - уточнил Рихтер.
   - Взаимное уважение.
   - Взаимное уважение?  -  возмущенно  переспросил  Рихтер.  -  Да  это  же
требование раболепия! Делай я то, что мне скажут, и меня оставят в живых.
   - Вы не понимаете, - настаивал Жан-Мишель.
   - Неужели? - сыронизировал Рихтер.
   Его рука  направилась  во  внутренний  карман  пиджака,  и  Анри  с  Ивом
одновременно подались вперед. Рихтер не обратил на них внимания.  Он  достал
портсигар и взял в рот сигарету. Сунув портсигар  обратно,  он  на  какое-то
время замер, вперив взгляд в Жан-Мишеля.
   - Я вас очень хорошо понимаю, - наконец проговорил он. - Я размышлял  всю
вторую половину дня, пытаясь понять, почему вам было так важно меня унизить.
   Он снова достал руку из кармана, и, когда Жан-Мишель сообразил, что немец
сжимает  в  ладони  вовсе  не  зажигалку,  было  слишком  поздно.  Крохотный
пистолет, "бэби-браунинг", дважды выплюнул язычок пламени: первый раз - чуть
правее Жан-Мишеля, второй - чуть левее. Хлопки выстрелов оказались  громкими
и заглушили характерное  "чпок",  прозвучавшее,  когда  пули  пробивали  лоб
каждого телохранителя.
   Машина свернула, и оба тела завалились в водительскую сторону. Жан-Мишель
ощутил звон в ушах, а когда тело Анри навалилось  ему  на  плечо,  лицо  его
вытянулось и приняло испуганное выражение. Аккуратная маленькая ранка на лбу
убитого заполнилась темно-красной кровью, которая  начала  медленно  стекать
вниз по  его  переносице.  То  ли  вскрикнув,  то  ли  застонав,  Жан-Мишель
оттолкнул его плечом ближе к дверце. Затем он взглянул на  мертвого  Ива,  у
которого кровь красной  сеткой  растеклась  по  морщинам  на  лице.  Наконец
расширившимися от ужаса глазами Жан-Мишель уставился на Рихтера.
   - Их похоронят в лесу, когда мы прибудем на место, - сообщил  ему  тот  и
выплюнул сигарету на пол. - Между прочим, я не курю.
   Не  опуская  пистолета,  немец  наклонился  вперед  и  достал  оружие  из
наплечной кобуры сначала у Ива, а  затем  у  Анри.  Один  из  пистолетов  он
положил на сиденье справа от себя и принялся разглядывать второй.
   - "Fl-Таргет" - сообщил Рихтер. - Армейская штука.  Эти  двое  из  бывших
военных?
   Жан-Мишель коротко кивнул.
   - Теперь понятно, почему у них такая никудышная реакция, - сказал Рихтер.
Французские вояки никогда не умели обучать своих солдат сражаться. В отличие
от немцев.
   Отложив пистолет, Рихтер похлопал  Жан-Мишеля  по  груди  и  карманам  и,
убедившись, что тот безоружен, откинулся назад на спинку сиденья. Он закинул
ногу на ногу и снова сложил руки на колене.
   - Мелочи, - произнес немец. - Если подмечать их, слышать, ощущать,  то  в
худшем случае ты выживешь, а в лучшем - добьешься успеха. А еще  доверие,  -
мрачно добавил он. - Никогда не стоит доверять. Я допустил ошибку, что повел
себя с вами по-честному, и вот в результате поплатился за это.
   - Вы же меня пытали! - едва не взвизгнул Жан-Мишель.  У  француза  шалили
нервы из-за присутствия мертвых телохранителей, но еще больше его выбило  из
колеи то, с какой непринужденностью Рихтер  с  ними  разделался.  Жан-Мишель
переборол непроизвольное желание выпрыгнуть  из  машины.  Как  представитель
месье Доминика он должен постараться сохранить лицо и  чувство  собственного
достоинства.
   - Вы что, действительно думаете, что Доминик устроил пожар из-за  вас?  -
спросил Рихтер. Он впервые за все время поездки улыбнулся и  выглядел  почти
покровительственно.  -  Будьте  мудрее.  Доминик  устроил  нападение,  чтобы
поставить на место меня. И он меня поставил. Он мне напомнил, что я нахожусь
на вершине лестницы, а не на ее середине.
   - На  вершине?  -  удивился  Жан-Мишель.  Наглость  этого  человека  была
поразительной. Возмущение помогло французу забыть  о  страхе  и  собственной
незащищенности. Он развел руки в стороны. - Ни на какой вы  не  на  вершине,
все, что у вас есть, - это два трупа, за которые вы еще ответите.
   - Ошибаетесь, - спокойно ответил немец. - У  меня  по-прежнему  есть  мое
дело, и я нахожусь на вершине крупнейшей в мире неонацистской группировки.
   - Это ложь. Ваша группировка не...
   - Уже не та, что была раньше, - перебил Рихтер. Он загадочно улыбнулся.
   Жан-Мишель испытал замешательство. Замешательство и все тот  же  животный
страх.
   Рихтер устроился поудобней на пухлом кожаном сиденье.
   - Сегодня после полудня у меня наступило прямо-таки  какое-то  прозрение.
Понимаете, месье Хорн, нас всех захватывают и бизнес, и вещи, и ловушки.  Мы
теряем  из  виду  свои  собственные  сильные  стороны.  Лишенный  средств  к
существованию, я был вынужден спросить себя: "А каковы мои  сильные  стороны
на самом деле? Каковы мои цели? Я осознал, что теряю их из виду. Я  позвонил
своим сторонникам и попросил их приехать в Ганновер сегодня к  восьми  часам
вечера. Я сказал  им,  что  должен  сделать  заявление.  Заявление,  которое
изменит весь настрой политики в Германии, да и во всей Европе.
   Жан-Мишель молча смотрел и ждал, что тот скажет еще.
   - Два часа назад, - продолжил Рихтер, - Карин и я договорились объединить
"Фойер" и "Национал-социалистов XXI века". Сегодня вечером  в  Ганновере  мы
объявим о нашем союзе.
   - Вы с ней? - Жан-Мишель резко подался вперед. - Но не далее, чем сегодня
утром, вы мне говорили, что она не вождь, что она...
   - Я сказал, что она не стратег, - поправил Рихтер. - Вот  почему  я  буду
направлять новый союз, а она станет моим  полевым  командиром.  Наша  партия
будет называться "Das National Feur" - "Пламя нации". Мы встречаемся с Карин
в ее лагере.  Мы  поведем  ее  людей  в  Ганновер,  и  там  вместе  с  моими
соратниками и уже  приехавшей  в  город  тысячей  сочувствующих  мы  пройдем
торжественным маршем - это более трех  тысяч  человек,  -  маршем,  которого
Германия не могла увидеть уже столько лет. И власти  ничего  не  предпримут,
чтобы нас остановить. Даже  если  они  и  подозревают  Карин  в  сегодняшнем
нападении на съемочную площадку, у них не  хватит  смелости  ее  арестовать.
Сегодня вечером, месье Хорн.., сегодня вечером  вы  увидите  рождение  новой
силы в Германии, во главе которой будет человек, смирения которого вы хотели
добиться сегодня днем.
   По мере того, как он слушал Рихтера, Жан-Мишеля  охватывало  парализующее
осознание того, как он ошибался, как он подвел месье Доминика. На  мгновение
француз позабыл о страхе.
   - Герр Рихтер, - заговорил он тихим голосом,  -  у  месье  Доминика  свои
планы Великие планы, лучше финансируемые и более далеко  идущие,  чем  ваши.
Если ему удастся ввергнуть Соединенные Штаты в пучину беспорядков, а он  это
может сделать и сделает, то он наверняка справится и с вами.
   - Я и не ожидаю, что он не попытается, -  ответил  Рихтер.  -  Но  он  не
отнимет у меня Германии. Что он использует? Деньги? Купить  можно  некоторых
из немцев, но не всех. Мы не французы. Силу? Да напав на меня, он тем  самым
создаст героя. Если же убьет, ему придется иметь дело с Карин Доринг, а  она
его достанет, это я обещаю. Помните, как алжирцы парализовали Париж  в  1995
году, подкладывая бомбы в метро и  угрожая  взорвать  Эйфелеву  башню?  Если
Доминик выступит против  нас,  "Пламя  нации"  выступит