или в  процессе  активного
наблюдения - так и вдвое больше. В том, что Оперативный  центр  не  отпускал
его и в ночные часы, Пол видел какую-то несправедливость.
   Как будто у тебя был выбор! Худ всегда был пленником своих  обязанностей,
своего разума, своих мыслей - сначала в инвестиционном банке, потом на посту
помощника заместителя министра финансов, потом  во  главе  одного  из  самых
странных и загрязненных городов мира. Мыслей о том, нельзя ли  было  сделать
что-то лучше, чем он сделал, не упустил ли он  какую-то  важную  деталь,  не
забыл ли кого-то поблагодарить или упрекнуть.., или даже поцеловать.
   Пол рассеянно потер подбородок, отметил глубокие складки.  Потом  перевел
взгляд на мирно спавшую жену.
   Господь, благослови Шарон. Ей всегда  удавалось  спать  сном  праведницы.
Впрочем, она была женой Пола Худа - одно это вымотало бы любую женщину.  Или
заставило бы ее нанести визит адвокату. Или и то и другое.
   Пол поборол желание погладить  соломенно-желтые  волосы  Шарон.  Хотя  бы
только волосы. Полная июньская луна придала ее стройному телу мраморно-белый
оттенок, как  у  древнегреческого  изваяния.  Ей  был  сорок  один  год,  но
благодаря регулярным занятиям спортом она сохранила фигуру и  выглядела  лет
на десять моложе, а энергии у нее всегда было хоть отбавляй - как у  девушки
еще на десяток лет моложе.
   Нет, в самом деле, Шарон -  удивительная  женщина.  Когда  он  был  мэром
Лос-Анджелеса, он приходил домой поздно и  обычно  между  салатом  и  вторым
блюдом успевал поговорить по телефону, а она тем временем готовила детей  ко
сну. Потом она садилась рядом или удобно устраивалась калачиком на диване  и
говорила ему, что ничего особенного не произошло, что в отделении  педиатрии
больницы "Седар", где она безвозмездно работала, все хорошо. Она  сдерживала
себя, чтобы Пол мог  разоткровенничаться  и  выговориться,  освободиться  от
неудач и забот прошедшего дня.
   Да, подумал  Пол,  ничего  особенного  не  произошло.  Лишь  эти  ужасные
приступы астмы у Александра, проблемы в школе  с  детьми  у  Харлей,  полные
ненависти письма и телефонные звонки от правых радикалов или крайне левых, а
однажды даже прибывший экспресс-почтой пакет от двухпартийного союза  тех  и
других.
   Ничего не произошло.
   Одной из причин того, что Пол не  стал  выставлять  свою  кандидатуру  на
второй срок, был простой факт - его дети росли почти без отца... Или он  сам
старел без детей. Пол не знал, что беспокоит его больше. И даже его вечная и
самая надежная опора Шарон стала осторожно  намекать  ему,  что  ради  семьи
лучше бы подыскать какую-нибудь менее всепоглощающую работу.
   Шесть месяцев назад президент предложил Полу возглавить Оперативный центр
-  новое  самостоятельное  правительственное  агентство,  которое   средства
массовой информации еще не успели обнаружить. Худ собирался снова  окунуться
в банковское дело, однако, когда он упомянул  о  предложении  президента  на
семейном совете, его десятилетний сын и двенадцатилетняя  дочь  с  восторгом
восприняли мысль о возможном переезде в Вашингтон. Кроме того,  семья  Шарон
жила в Виргинии, а от Виргинии до Вашингтона - рукой подать. Наконец Шарон и
Пол пришли к выводу, что служба рыцарей плаща и  кинжала  интереснее  работы
банковского клерка.
   Пол повернулся на бок,  провел  рукой  над  обнаженным  алебастрово-белым
плечом Шарон. Никто из авторов редакционных статей в  газетах  Лос-Анджелеса
об этом не подозревал. Они видели ум и очарование  Шарон,  были  свидетелями
того, как она отговаривала телезрителей от бекона и  булочек  в  получасовой
еженедельной телевизионной программе "Макдоннелл о  здоровой  пище",  но  не
могли и предположить, в какой мере ее сила и уравновешенность помогали  Полу
добиваться успеха.
   Пол провел ладонью над белой рукой жены. Следовало бы как-нибудь уехать с
ней на море, туда, где ей не нужно было бы беспокоиться о детях, где не было
бы слышно звонка телефона правительственной связи. Они давно не отдыхали,  с
того самого дня, как переехали в федеральный округ Колумбия.
   Если бы только можно было забыть обо  всем,  если  бы  удалось  на  время
выбросить из головы Оперативный центр. Майк Роджерс  -  чертовски  способный
руководитель, но ему не повезло:
   Оперативный центр одержал свою первую крупную победу,  когда  он  был  на
острове Питкэрна, а оттуда и за неделю не добраться до Вашингтона.  Если  бы
вдруг они поменялись местами и Роджерс преподнес бы ему победу на блюдечке с
голубой каемочкой, это было бы невыносимо.
   Опять ты о том же, о работе.
   Пол удрученно покачал головой. Рядом  лежит  одна  из  самых  прекрасных,
самых преданных женщин  во  всем  Вашингтоне,  а  его  мысли  заняты  только
Оперативным центром. Мне пора подумать не об отпуске, сказал себе Пол,  а  о
психиатре.
   Он смотрел, как медленно и ровно дышит Шарон, как  маняще  поднимаются  и
опускаются ее груди.  Пол  провел  рукой  по  шелковистой  ткани  ее  ночной
сорочки. Пусть дети проснутся. Что они услышат? Что он любит их мать, а  она
любит его?
   Едва пальцы Пола прикоснулись к шелковой ткани, как из другой комнаты  до
него донесся крик.

Глава 4

Вторник, 17 часов 55 минут, Сеул

   - Грегори, тебе нужно больше времени проводить с Кимом. Ты  весь  сияешь,
тебе это известно?
   Доналд выбил трубку о ножку стула и проводил взглядом пепел, посыпавшийся
с верхнего ряда трибуны на улицу, потом убрал трубку в футляр.
   - Почему бы тебе не  съездить  к  нему  на  неделю-другую?  С  работой  в
Обществе дружбы я справлюсь одна. Доналд заглянул в глаза Сунджи.
   - Потому что мне нужна ты, - сказал он.
   - Одно другого не исключает. Моя мать часто напевала песню  Тома  Джонса,
как там?... "Любви в моем сердце хватит на двоих..." Доналд рассмеялся.
   - Сунджи, Ким сделал для меня намного больше, чем он думает. Когда я взял
его из приюта, это он помог мне избежать  безумия.  Его  детская  невинность
позволяла мне на время забыть  склоки  в  посольстве  и  сумасшедшие  планы,
которые мы разрабатывали в Корейском ЦРУ.
   Сунджи насупила брови.
   - Какое это имеет отношение к тому, насколько часто ты встречаешься с ним
теперь?
   - Когда мы жили вместе, мне так  и  не  удалось  привить  ему  ту  черту,
которую очень легко усваивают американские дети: забудь о родных и близких и
наслаждайся жизнью.  Думаю,  отчасти  в  этом  повинна  восточная  культура,
отчасти - личные качества самого Кима.
   - Ты же не думаешь, что он забудет тебя?
   - Не думаю, но дело не в этом. Он считает, что в неоплатном долгу у меня,
и очень от этого переживает. В том баре  у  КЦРУ  нет  никакого  счета,  Ким
заплатил сам. Он знал, что не выиграет  в  поединке,  но  ради  меня  охотно
ввязался в дуэль и проиграл на глазах у всех.  Когда  мы  вместе,  его  долг
передо мной превращается  в  тяжкое  бремя.  Я  не  хочу,  чтобы  это  бремя
постоянно тяготило его.
   Сунджи взяла мужа под руку, а другой рукой отбросила волосы со лба.
   - Ты не прав. Если ему это нужно, ты должен позволить ему проявлять  свою
любовь... - она вдруг замолчала и резко выпрямилась.
   - Сун? В чем дело?
   Сунджи бросила взгляд на огораживающий трибуны барьер.
   - Сережки, которые ты мне подарил на нашу годовщину. Одну я потеряла...
   - Может быть, ты оставила ее дома.
   - Нет. В баре у меня были обе.
   - Ты права. Когда я погладил тебя по щеке, она была на месте.
   Сунджи посмотрела на Доналда.
   - Должно быть, тогда я ее и потеряла. - Она встала и побежала к выходу. -
Я вернусь через пять минут!
   - Проще позвонить! - вдогонку ей крикнул Доналд. -  Здесь  у  кого-нибудь
должен быть телефон сотовой связи...
   Но Сунджи была уже далеко. Она  сбежала  по  ступенькам  и  через  минуту
торопливо шла по улице к бару.
   Доналд наклонился и уперся локтями в колени.
   Бедняжка Сунджи сойдет с ума, если не найдет сережку. Совсем недавно,  на
вторую годовщину их свадьбы, он подарил  ей  сделанные  на  заказ  серьги  с
небольшими изумрудами, ее любимым камнем. Конечно, можно  было  бы  заказать
еще одну серьгу взамен потерянной, но для Сунджи  это  была  бы  уже  совсем
другая серьга. Она никогда не избавится от чувства вины за свою небрежность.
   Доналд медленно покачал головой. Почему всегда так получается? Его любовь
почему-то обязательно несет с собой и боль. Киму, теперь еще и Сунджи...
   Может быть, дело в нем самом? Может быть, у  него  неблагоприятная  карма
или было много грехов в  предшествовавшей  жизни?  Или  он  просто  приносит
несчастье?
   Доналд выпрямился и повернулся лицом к подиуму. В этот момент к микрофону
подходил президент Национального собрания.

Глава 5

Вторник, 18 часов 1 минута, Сеул

   Лицом Пак Дук напоминал кота. Оно у него было круглым и безмятежным, лишь
умные глаза выдавали постоянную настороженность.
   Он направился к микрофонам. Гости на трибуне  и  стоявшие  внизу  зрители
энергично зааплодировали. В знак благодарности президент поднял руку.  Место
для  трибуны  было  выбрано  удачно  -  на  фоне   величественного   дворца,
огражденного стеной, и нескольких старинных пагод,  перевезенных  из  разных
уголков страны.
   Грегори Доналд стиснул зубы, но тут же спохватился  и  попытался  придать
лицу  равнодушное  выражение.   Как   президенту   вашингтонского   Общества
корейско-американской дружбы, ему приходилось быть вне политики, когда  дело
касалось  внутренних  проблем  Южной  Кореи.  Если  правительство  требовало
объединения с Северной Кореей, то Доналд был обязан официально  поддерживать
его  требование.  Если  политики  выдвигали  противоположное   мнение,   ему
приходилось соглашаться с ними.
   Сам Доналд был горячим сторонником объединения. Север и Юг  могли  многое
предложить друг другу и всему миру в области культуры, религии и  экономики.
Объединенная Корея стала бы намного сильнее суммы двух ее частей.
   Дук, ветеран войны и ярый противник коммунизма, не хотел даже слышать  об
объединении. При необходимости  Доналд  мог  бы  отнестись  с  пониманием  к
политике президента, но он не мог заставить себя уважать человека, который с
порога отказывался обсуждать вопрос лишь потому, что для  него  он  был  уже
давно решен. Такие люди в конце концов становились диктаторами.
   Аплодисменты  затянулись.  Наконец  Дук  опустил   руку,   наклонился   к
микрофонам и заговорил. Его губы шевелились, но никто не слышал ни звука.
   Дук выпрямился и с улыбкой, которая сделала бы честь и  Чеширскому  Коту,
постучал по микрофону.
   - Происки сторонников объединения, - начал он, повернувшись к  политикам,
которые заняли первый ряд на трибуне.
   Поддерживавшие  его  политики   ответили   аплодисментами,   а   немногие
услышавшие президента зрители приветствовали его слова возгласами.
   Доналд позволил себе чуть заметно нахмуриться. Дук всерьез раздражал  его
как своими вкрадчивыми манерами, так и растущим числом сторонников.
   Краешком глаза Доналд увидел, как откуда-то выскользнула фигура в красном
блейзере и бросилась к фургону со звукоусилительной аппаратурой.
   Никто не сомневался, что  инженеры  моментально  устранят  неисправность.
Доналд хорошо помнил, как быстро и  даже  непринужденно  корейцы  исправляли
любые неполадки во время Олимпийских игр 1988 года.
   Доналд повернулся к барьеру, увидел бегущую к нему Сунджи  и  заулыбался.
Он поднял руку и воздал хвалу Богу за то, что в этот день не все было совсем
плохо.
   Ким Хван сидел в неприметном автомобиле, стоявшем на улице  Санджинго,  к
югу от дворца, в двухстах  ярдах  от  возведенной  специально  к  торжествам
трибуны. Отсюда он мог наблюдать за всей  площадью  и  за  своими  агентами,
расположившимися на крышах и в окнах ближайших домов.  Ким  видел,  как  Дук
подошел к микрофону, потом сделал шаг назад.
   До Хвана не долетело ни слова президента. Что ж, ведь  примерно  таким  и
представлял президент идеальный мир.
   Хван поднес к глазам полевой бинокль. Дук, стоя на трибуне,  кивал  своим
сторонникам из толпы.  Ничего  не  поделаешь,  в  этом  и  заключается  суть
демократии. Но все же сейчас  стало  лучше,  чем  восемь  лет  назад,  когда
генерал Чон До Хван правил страной по законам военного  времени.  Не  больше
Чона нравился майору Хвану и сменивший его Ро Тае By, но тот по крайней мере
был избран на президентский пост в 1987 году.
   Хван направил бинокль на Грегори и удивился - почему-то рядом  с  ним  не
было Сунджи.
   Хван всей душой возненавидел бы любого другого мужчину, которого полюбила
бы Сунджи. Тогда она работала  помощницей  Кима.  Он  всегда  любил  ее,  но
строгие  правила  Корейского  ЦРУ  запрещали  внеслужебные  отношения  между
сотрудниками  управления,  ведь  тогда  враг  мог  бы  получать  информацию,
подсадив свою секретаршу или помощницу и дав ей  задание  соблазнить  своего
начальника.
   Ради Сунджи одно время Ким даже всерьез намеревался уйти  из  управления,
но такого шага не одобрил бы Грегори. Его наставник всегда  считал,  что  по
типу  мышления,  характеру  и  политическому  чутью   Хван   был   идеальным
сотрудником  КЦРУ,  и  потратил  целое  состояние  на  то,  чтобы  дать  ему
соответствующее  образование  и  подготовить   к   жизни   профессионального
разведчика. В глубине  души  Хван  понимал,  что  Грегори  прав,  -  в  КЦРУ
заключалась вся его жизнь.
   Слева от Хвача  послышался  звуковой  сигнал.  Хван  опустил  бинокль.  В
приборный щиток автомобиля была встроена радиостанция, работавшая в  широком
диапазоне. Если кому-то из агентов нужно было Поговорить с Хваном, на  щитке
над  регулятором  настройки  на  определенную  частоту  загоралась   красная
лампочка. Одновременно раздавался звуковой сигнал.
   На  этот  раз  лампочка  свидетельствовала  о  том,  что  Хвана   вызывал
оперативник с поста на крыше универсама "Йи".
   Хван нажал кнопку.
   - Господин майор, видим мужчину в красном блейзере, он бежит к фургону со
звукоусилительной аппаратурой. Конец связи.
   - Я проверю. Конец связи.
   Хван снял телефонную трубку и набрал  номер  телефона  человека,  который
координировал все представление на  площади  перед  дворцом.  Ему  торопливо
ответил озабоченный голос:
   - Да... В чем дело?
   - Говорит Ким Хван. Это ваш человек бежит к фургону со  звукоусилительной
аппаратурой?
   -  Наш.  Вы,  видно,  не  заметили  этого,  но  у  нас  вышла  из   строя
аудиосистема. Не исключено, что ее вывел из строя  кто-то  из  ваших,  когда
искал там бомбу.
   - Если это так, я с него шкуру спущу. Последовало долгое молчание.
   - Команду саперов мы уже убрали.
   - Рад слышать, - прокомментировал координатор. - Может  быть,  кто-то  из
них помочился на какой-нибудь проводок.
   - Тут скорее пахнет политикой, - сказал Хван. - Не кладите  трубку,  пока
вам не сообщат, в чем там дело.
   Снова последовало долгое молчание. Вдруг Хван услышал  в  трубке  Далекий
голос.
   - Боже мой! К-два... Хван насторожился.
   - Сделайте громче. Мне нужно слышать все,  что  он  говорит.  Координатор
подчинился.
   - К-один, в чем дело? - спросил он.
   - Господин, К-два лежит на полу. У него голова в крови. Наверно, он  упал
и ударился.
   - Проверьте аппаратуру.
   Еще раз напряженное молчание, теперь недолгое.
   - Микрофоны отключены. Но мы их проверили. Не могу понять,  зачем  он  их
выключил?
   - Включите микрофоны.
   - Да, конечно.
   Хван прищурился. Он вцепился в телефонную трубку и уже  распахнул  дверцу
автомашины.
   - Прикажите, чтобы он ни к чему не прикасался! - крикнул он. -  Возможно,
там спрятано...
   В этот момент его ослепила  вспышка.  Последние  слова  Хвана  утонули  в
оглушительном грохоте взрыва.

Глава 6

Вторник, 4 часа 4 минуты, Белый дом

   Зазвонил телефон  STU-3  линии  спецсвязи.  На  телефонном  аппарате  был
прямоугольный экранчик на светодиодах, который  показывал  фамилию  и  номер
телефона звонившего, а также защищена ли линия связи от подслушивания.
   Президент США Майкл Лоренс, не посмотрев на экранчик, потянулся к трубке.
   - Алло?
   -  Господин  президент,  у   нас   неприятное   происшествие.   Президент
приподнялся, оперся на локоть и наконец бросил взгляд  на  экранчик.  Звонил
Стивен Берков, помощник президента по национальной безопасности. Ниже номера
телефона высветилось слово "конфиденциально" - не "секретно" или "совершенно
секретно", а лишь "конфиденциально".
   Президент протер кулаком один глаз и потянулся к другому.
   - В чем дело? - спросил он и посмотрел на часы.
   - Сэр, семь минут назад в Сеуле, рядом с дворцом, произошел взрыв.
   - Ах да, у них праздник, - вспомнил президент. - Есть жертвы?
   - Я только что смотрел передачу по телевизору. Вероятно, несколько  сотен
пострадавших, возможно десятки убитых.
   - Наши соотечественники?
   - Не знаю.
   - Террористический акт?
   -  По-видимому.  Взрывное  устройство   было   заложено   в   фургон   со
звукоусилительной аппаратурой.
   - Никто не взял на себя ответственность?
   - Калт сейчас разговаривает с Корейским ЦРУ. Пока  никто.  Президент  уже
был на ногах.
   - Позвоните Эву, Мелу, Грегу, Эрни и Полу. Мы встретимся с  ними  в  пять
пятнадцать в комнате совещаний. Либби была там?
   - Нет. В момент взрыва она была на пути из посольства - не хотела слушать
речь Дука.
   - Молодец. Свяжите меня с ней, я  возьму  трубку  внизу.  И  позвоните  в
Пакистан вице-президенту, попросите его вернуться сегодня во второй половине
дня.
   Президент положил трубку, нажал на кнопку интеркома и  попросил  прислугу
подготовить черный костюм и красный галстук - на тот случай,  если  придется
говорить  с  представителями  средств  массовой  информации,  а  времени  на
переодевание не останется.
   Осторожно ступая по мягкому ковру, президент поспешил в ванную. В постели
заворочалась Миган Лоренс; президент слышал, как она негромко окликнула его,
но сделал вид, что не слышит, и захлопнул за собой дверь ванной.

Глава 7

Вторник, 18 часов 5 минут, Сеул

   Трое мужчин неторопливо шли по переулку. Возле предназначенного  на  снос
отеля они остановились, двое проскользнули  в  окно,  а  одноглазый  сначала
осмотрелся, потом последовал за ними.
   В подвальной комнате одноглазый  торопливо  разыскал  брезентовую  сумку,
оставленную им несколько минут назад, и вытащил из нее  три  свертка.  Форму
капитана южнокорейской армии он  оставил  себе,  а  двум  другим  бросил  по
унтер-офицерскому мундиру. Они сняли ботинки, сунули их вместе с  одеждой  в
сумки и быстро натянули форменные брюки и куртки.
   Закончив переодевание, одноглазый  подошел  к  окну,  выбрался  наружу  и
знаком приказал двоим следовать за ним. Все трое с сумками быстро  пересекли
переулок и направились в сторону от дворца, к небольшой улочке, где их  ждал
джип с включенным двигателем. Как только все трое уселись,  джип  выехал  на
Чонггичонно и покатил на север - подальше от места взрыва.

Глава 8

Вторник, 4 часа 8 минут, Чеви-Чейз, штат Мэриленд

   Осторожно прикрыв за собой дверь спальни, Пол Худ подошел к кровати сына,
ладонью закрыл ему глаза и включил лампу на ночном столике.
   - Папа... - простонал мальчик.
   - Я знаю, - тихо отозвался Худ.
   Он медленно раздвинул пальцы, чтобы глаза мальчика  успели  привыкнуть  к
свету, потом протянул руку под ночной столик и  вытащил  набор  "Пулмо-эйд".
Отбросив крышку прибора размером с коробку для завтрака, Худ вытащил  трубку
и протянул ее Александру. Мальчик зажал конец трубки губами, а отец  накапал
раствор вентолина в щель в верхней части прибора.
   - Надо полагать, ты готов меня поколотить,  когда  берешь  в  рот  трубку
"Пулмо-эйд"? Мальчик серьезно кивнул.
   - Знаешь, я собираюсь научить тебя  играть  в  шахматы.  Александр  пожал
плечами.
   - Это такая игра, в которой ты  сможешь  победить  меня  не  кулаками,  а
головой. Это интересно.
   Александр скорчил гримасу.
   Худ-старший включил прибор, потом подошел  к  стоя