еет. И  я  понимаю  ваши  чувства.  Убийцу  вашей  дочери
французы так и не отыскали, и их это, похоже,  мало  волнует.  Так  с  какой
стати мы будем им помогать? И вы позволяете  себе  привносить  это  в  более
крупные вопросы, такие, как вопрос национальной безопасности.
   - Генерал, - заговорила Марта, - у меня за границей никто не погиб, но  я
тоже согласна с сенатором. Оперативный центр  был  создан  для  того,  чтобы
оказывать помощь другим госучреждениям, а не другим государствам. Мы  как-то
упустили это из виду.
   Роджерс обернулся и посмотрел на Марту сверху вниз.
   - У вашего отца была песня "Мальчик, потушивший огни", о белом  пареньке,
который выключил в клубе свет, чтобы там смог спеть чернокожий певец...
   - Не надо мне цитировать моего отца, - оборвала его Маколл, - и  не  надо
намекать, что мне повезло с вашим клубом,  генерал.  Мне  никто  не  помогал
получить этот ангажемент...
   - Если вы позволите мне закончить, - перебил ее Роджерс, - то  я  имел  в
виду совершенно не это.
   Голос генерала сохранил спокойствие.  Миссис  Роджерс  не  так  воспитала
сына, чтобы тот позволил себе повысить голос на женщину.
   - Я всего лишь пытался объяснить: того,  что  Гошен  называл  "прекрасным
одиночеством", просто больше не существует. Ни в  мире  музыки,  ни  в  мире
политики. Если развалится  Россия,  это  повлияет  на  Китай,  Прибалтику  и
Европу. Если пострадает Япония...
   - Про теорию "домино" я узнала еще в начальной школе, - заявила Маколл.
   - Да, мы все ее учили, генерал, - подтвердила сенатор Фокс. - Неужели  вы
и вправду верите, что Оперативный центр с генералом Майклом Роджерсом являет
собой те самые подпорки, на которых и держится крыша палатки?
   - Мы выполняем свою часть дела, - ответил ей Роджерс. - Но нам необходимо
работать еще больше.
   - А я говорю, мы и так уже наворочали слишком много! - воскликнула  Фокс.
- Когда я еще только начинала работать в Сенате, самолетам США не  позволили
пролет транзитом над Францией, чтобы разбомбить Триполи и  Бенгази.  А  ведь
считается, что французы - наши союзники. Я тогда же заявила перед всем нашим
Сенатом, что, похоже, мы  бомбили  не  ту  столицу.  Не  так  давно  русские
террористы взорвали туннель в Нью-Йорке. Так ли усердно искали убийц русские
органы?  А  эти  ваши  новые  друзья   из   русского   Центра   оперативного
реагирования, они что, предупредили нас о взрыве?  Даже  сегодня,  разве  их
оперативники охотятся за  своими  бандитами  по  эту  сторону  океана?  Нет,
генерал, им до этого нет дела.
   -  Пол  ездил  в  Россию,  чтобы  установить  отношения  с   их   Центром
оперативного реагирования, - пояснил им Роджерс. - Мы  уверены,  что  сможем
рассчитывать на их сотрудничество.
   - Знаю, я читала его отчет, - сказала  сенатор.  -  А  вы  знаете,  когда
начнется это сотрудничество? После того, как  мы  вложим  десятки  миллионов
долларов в этот их центр, чтобы он стал таким же современным и  эффективным,
как наш. Но это случится уже после того, как генерал Орлов уйдет в отставку.
Его место займет кто-то другой, кто не так дружественно относится к  США,  и
мы снова останемся наедине с  врагом,  которому  сами  же  и  помогли  стать
сильнее.
   - В американской истории полно как удачно использованных  шансов,  так  и
досадных потерь, -  философски  заметил  Роджерс.  -  И  еще  в  ней  немало
взаимоотношений, которые выстраивались и поддерживались. Нам не стоит терять
оптимизм и надежды.
   Фокс поднялась с кресла. Она передала портфель одному из своих помощников
и поправила черную юбку.
   - Генерал, - обратилась она к Роджерсу, - ваша склонность к  наставлениям
хорошо известна, но лично мне ваши нравоучения не по вкусу. Я  оптимистка  и
надеюсь, что Америка разрешит свои проблемы. Однако я не стану  поддерживать
Оперативный  центр,  если  он  будет  выступать  в  качестве   международной
палочки-выручалочки. Мозговой центр - да. Источник разведданных - да.  Центр
по разрешению домашних кризисов - да.  Команда  международных  спасателей  -
нет. И  для  того,  что  я  только  что  перечислила,  вам  хватит  бюджета,
представленного мною.
   Фокс коротко кивнула Роджерсу, попрощалась за руку с Мартой и направилась
к выходу.
   - Сенатор? - окликнул ее генерал.
   Женщина остановилась и повернулась к Роджерсу. Тот сделал несколько шагов
в ее сторону. Фокс была с ним почти одного роста, и  ее  ясные  серо-голубые
глаза практически в упор уставились в его лицо.
   - Даррелл Маккаски и Лиз Гордон получили задание на разработку проекта, -
сообщил ей Роджерс. - Полагаю, вы уже слышали о банде  террористов,  которая
напала на съемочную площадку в Германии?
   - Нет, - призналась Фокс. - В утренней "Пост" об этом ничего еще не было.
   - Знаю, - сказал Роджерс. Все  правительство  узнавало  новости  либо  из
газеты  "Вашингтон  пост",  либо  из  телепередач  канала  Си-эн-эн.  И   он
рассчитывал на то, что сенатору еще ничего не известно. - Это случилось часа
четыре назад. Убиты несколько человек.  Там  в  командировке  находится  Боб
Херберт, и он попросил нас о помощи.
   - И вы что же, считаете, мы должны помогать  немецким  властям  проводить
расследование? - искренне поразилась  женщина.  -  Что  за  жизненно  важные
интересы Америки на сей раз находятся под угрозой? Стоит  ли  игра  свеч?  И
должно ли это волновать наших налогоплательщиков?
   Роджерс тщательно взвесил свою следующую фразу. Он  расставил  капкан,  и
"Лиса" шла прямого в него. И когда тот захлопнется, сенатору, похоже,  будет
больно.
   -  Волноваться  станут  только  двое  из  налогоплательщиков,  -  ответил
генерал. - Родители двадцатиоднолетней девушки, которую, возможно,  похитили
эти террористы.
   Серо-голубые глаза женщины подернулись влагой. Сенатор дрогнула, стараясь
держаться по-прежнему прямо. Понадобилось какое-то  время,  прежде  чем  она
снова смогла говорить.
   - Вы же не берете пленных, генерал, или все же берете?
   - Беру, когда враг добровольно сдается, сенатор. Она продолжала  смотреть
на него. Казалось, в ее глазах вдруг собрались все скорби  мира,  и  Роджерс
ощутил себя исчадием ада.
   - Что вы все же хотите от меня услышать? - с явным усилием спросила Фокс.
- Конечно же, помогите спасти эту девочку. Она же американка.
   - Спасибо, - поблагодарил ее Роджерс, - и простите меня ради Бога. Иногда
интересы Америки кроются в наших же поступках.
   Фокс какое-то мгновение продолжала смотреть на Роджерса, а затем перевела
взгляд на Марту. Пожелав ей удачного утра, сенатор быстро покинула  кабинет.
Ее помощники последовали за ней, не отставая ни на шаг.
   Роджерс не помнил, чтобы он поворачивался и забирал документ  о  бюджете,
но, когда он направился к двери, тот каким-то образом оказался в его руке.

Глава 17

Четверг, 2 часа 30 минут, Гамбург, Германия

   Анри Торон и Ив Ламбек стряхнули с себя последние остатки сна. Теперь  им
было не до раскачки. Возвращение Жан-Мишеля разбудило мужчин,  а  телефонный
звонок месье Доминика мигом привел этих двух французских громил в  состояние
полной готовности.
   Полной боевой готовности.
   Жан-Мишель понимал, что, конечно же, сам допустил  ошибку.  К  нему  были
приставлены телохранители, а он посвоевольничал и отправился в Сант-Паули  в
одиночку. Все трое приехали в Германию в час ночи, после чего  Анри  с  Ивом
резались в "блэкджек" до половины третьего. Ему самому и надо-то было  всего
лишь растолкать их, и тогда уж они не отошли бы от него ни на шаг  и  смогли
бы наверняка защитить от этих самых фрицев. Так нет же, он дал  им  поспать.
Но, с другой стороны, чего ему было опасаться?
   - Как вы думаете, для чего месье Доминик посылал нас  вместе  с  вами?  -
прорычал при виде Жан-Мишеля Анри. - Охранять вас или отсыпаться?
   - Я никак не  думал,  что  мне  угрожает  какая-то  опасность,  -  честно
признался тот.
   - Когда имеешь дело с немцами, опасность  есть  всегда,  -  мрачно  изрек
Анри.
   Месье Доминик позвонил  в  тот  самый  момент,  когда  Ив  заворачивал  в
полотенце кубики льда, чтобы приложить к  глазу  Жан-Мишеля.  Трубку  поднял
Анри.
   Их хозяин даже не стал повышать голоса. Впрочем,  он  никогда  его  и  не
повышал. Он попросту объяснил, что им следует сделать, и приказал  выполнять
сказанное. Оба и так знали, что будут наказаны внеочередной службой на месяц
за то, что проспали. Это было обычным наказанием за первый прокол. Тех,  кто
подводил  дважды,  увольняли   без   разговоров.   И   чувство   собственной
несостоятельности из-за того, что подвел хозяина, было куда болезненней, чем
то, которое они испытали,  когда  вынужденно  оставили  подушечку  пальца  в
корзине одной из гильотин месье Доминика.
   А потому теперь, доехав на такси  до  Сант-Паули,  они  терпеливо  ждали,
прислонившись за машиной, неподалеку от входа в  клуб  "Аусвехзельн".  Улицы
начинали потихоньку заполняться туристами, правда, участок метров в двадцать
между французами и дверью клуба оставался относительно безлюдным.
   Несмотря на внушительный рост - сто девяносто сантиметров, - Анри походил
на громадную бочку, Ив был еще выше его и шире в плечах. Первый был вооружен
бельгийским пистолетом двойного действия "GP", а  у  второго  во  внутреннем
кармане  куртки  лежала  "Беретта-92Р".  Задача  их  не  отличалась   особой
сложностью: им следовало попасть внутрь клуба и, прибегнув к любым способам,
которые только потребуются, заставить герра Рихтера поговорить по телефону.
   Уже более двух  часов  Анри  неотрывно  следил  сквозь  табачный  дым  от
прикуриваемых одна за другой сигарет за дверью  клуба.  Когда  та,  наконец,
открылась, он коснулся руки  Ива,  который  тут  же  прекратил  жевать  свою
самодельную жвачку, и они поспешили вперед.
   Фигура мужчины гигантских размеров  заслонила  дверной  проем.  Французы,
сделав вид, что проходят мимо, вдруг резко остановились и, прежде чем колосс
успел переступить порог, пистолет Анри уперся  ему  в  живот  с  требованием
вернуться обратно.
   - Наин, - послышалось в ответ.
   Либо  немец  был  слишком  уж  предан  своему  боссу,  либо  на  нем  был
бронежилет. Анри не стал утруждать себя  повторной  просьбой.  Он  просто  с
силой ударил каблуком по ноге мужчины и  одновременно  толкнул  его  внутрь.
Здоровяк со стоном грохнулся о стойку бара, а Анри тут же  приставил  к  его
лбу ствол. Ив тоже поспешил достать  пистолет  и  растворился  в  полумраке,
пройдя в глубь помещения справа от них.
   - Рихтера! - потребовал Анри от мужчины. - Где он? В ответ,  вышибала  из
"Аусвехзельна" послал его по-немецки  к  черту.  Слово  "Holle",  означавшее
преисподню, было Анри знакомо, а смысл остального он понял по интонации.
   Француз переместил ствол пистолета к левому глазу мужчины.
   - Последний раз, - предупредил он по-французски. - Где Рихтер!
   - Никто не смеет врываться в мой  клуб  с  оружием  и  тем  более  в  нем
распоряжаться, - послышался голос откуда-то из темноты. Владелец его говорил
по-французски. - Отпустите Эвальда.
   Из глубины помещения позади них приближались шаги. Анри не отводил ствола
от глаза мужчины.
   В конце стойки из полумрака проступила смутная  фигура  мужчины,  который
неторопливо уселся на высокий табурет.
   - Я же сказал, отпустите человека, - повторил Рихтер. - И немедленно.
   Справа к нему приблизился Ив, но немец даже не посмотрел в  его  сторону.
Анри тоже замер.
   - Герр Рихтер, - обратился он к  хозяину  клуба,  -  мой  спутник  сейчас
наберет номер на телефоне, что стоит на стойке, и передаст вам трубку.
   - И не подумаю ее взять, пока вы держите на  мушке  моего  сотрудника,  -
твердо заявил Рихтер.
   Ив скользнул ему за спину, но немец так и не обернулся.
   Анри  попытался  всмотреться  в  лицо  Рихтера.  У  француза   было   две
возможности. Первая - отпустить Эвальда. Это значило бы уступить  Рихтеру  и
создать нехороший прецедент на будущее;
   Вторая - просто Эвальда пристрелить. Это могло бы встряхнуть Рихтера,  но
таким образом можно было и накликать на себя полицию. И в  любом  случае  не
было гарантии, что Рихтер выполнит то, что ему скажут.
   Но на самом деле  решение  оставалось  только  одно.  Распоряжения  месье
Доминика гласили лишь о том, чтобы доставить Рихтера к телефонной трубке,  а
затем исполнить еще одно дело. Они здесь  не  для  того,  чтобы  меряться  с
кем-то стойкостью.
   Анри сделал шаг в сторону  и  отпустил  вышибалу.  Эвальд  с  возмущением
распрямился, бросил злой быстрый взгляд на француза и поспешил к  хозяину  с
явным намерением защитить.
   - Все в порядке, Эвальд, - успокоил  его  Рихтер.  -  Эти  люди  меня  не
тронут. Полагаю, они прибыли лишь для того, чтобы связать меня с Домиником.
   - Нет, господин, - возразил гигант, - пока они будут здесь, я  никуда  не
уйду.
   - Правда, Эвальд. Я в совершенной безопасности.  Эти  люди,  возможно,  и
французы, но вряд ли они идиоты. А теперь иди. Тебя ждет жена, и я не  хочу,
чтобы она волновалась.
   Огромный немец перевел  глаза  с  хозяина  на  Ива  и  какое-то  время  с
ненавистью буравил его взглядом, а потом покорился.
   - Да, герр Рихтер. Еще раз - всего вам доброго, -  недовольно  проговорил
он.
   - Всего доброго, - попрощался Рихтер. - До завтра, утром увидимся.
   Бросив последний неприязненный взгляд на Ива, Эвальд повернулся и зашагал
к выходу. По пути он нарочито задел плечом Анри.
   Дверь со  щелчком  захлопнулась.  В  наступившей  тишине  Анри  расслышал
тиканье собственных часов. - - Теперь можешь приступать, -  обратился  он  к
напарнику и мотнул головой в сторону черного телефонного  аппарата  офисного
типа.
   Ив поднял трубку и, набрав нужный номер, протянул ее Рихтеру.
   Немец, сидевший со сцепленными на коленях руками, даже не шелохнулся.
   - Включи-ка громкую связь, - процедил Анри.  Ив  нажал  нужную  кнопку  и
положил трубку обратно. Потребовалось прождать больше десяти гудков,  прежде
чем отозвались на другом конце.
   - Феликс? - раздался голос из динамика аппарата.
   - Да, Доминик, я здесь, - откликнулся Рихтер.
   - Как ваши дела?
   - Со мной все в порядке, - заверил немец и бросил взгляд на Анри, который
прикурил новую сигарету прямо от предыдущей.  -  За  исключением  того,  что
здесь присутствуют два ваших приспешника. Месье, зачем вы меня  оскорбляете,
угрожая мне силой? Вы что же думали, что  я  не  отвечу  на  ваш  телефонный
звонок?
   - Вовсе нет, - добродушно ответил  Доминик.  -  Я  послал  их  к  вам  не
поэтому. По правде говоря, Феликс, они пришли, чтобы прикрыть ваш клуб.
   Анри готов был поклясться, что чуть ли не услышал, как  напряглась  спина
Рихтера.
   - Прикрыть клуб? - удивился Рихтер. - Это за то, что слегка пощипали вашу
овечку? Месье Хорна?
   - Нет, не поэтому, - возразил Доминик. - То, что случилось, -  его  вина,
не надо было соваться в одиночку. Просто я  намерен  продемонстрировать  вам
воочию всю тщетность ваших попыток отказаться от моих ценных предложений.
   - Как обычный бандит, применив грубую силу, - прокомментировал Рихтер.  -
Я ожидал от вас большей солидности.
   - Это ваши проблемы, герр  Рихтер.  В  отличие  от  вас  я  лишен  всякой
претенциозности.  Я  убежден,  что   удерживать   влияние   следует   любыми
средствами, которые имеются в твоем распоряжении.  Кстати  о  средствах,  не
утруждайте себя звонком в службу, которая обеспечивает девочек  и  мальчиков
для вашего клуба, чтобы внести коррективы на вечер. Вы обнаружите,  что  они
уже предпочли иметь дело с вашими конкурентами.
   - Мои люди этого не потерпят, - попытался возразить Рихтер. -  Покорность
из-под палки с ними не пройдет.
   Анри отметил, что голос Рихтера изменился, утратив всякое самодовольство.
И еще француз ощутил на себе его взгляд, когда клал незатушенную сигарету  в
книгу записи гостей.
   - Верно, - согласился Доминик. - Их не запугаешь. Но за вами они  пойдут.
А вы будете делать то, что вам скажут. Иначе вы потеряете нечто большее, чем
просто средства к существованию.
   Уже через несколько секунд книга регистрации  гостей  задымилась.  Рихтер
встал и сделал шаг в ее сторону. Анри выставил пистолет, и  немец  замер  на
месте.
   - В вас говорит злость, месье, а не здравый смысл,  -  сказал  Рихтер.  -
Кому будет польза, если мы обескровим друг друга? Только нашим противникам.
   - Первую кровь пустили вы, - напомнил Доминик. - Будем надеяться,  что  и
последнюю.
   Из книги выбился язычок пламени, отбросивший оранжевый  отблеск  на  лицо
Рихтера. Его брови сошлись у переносицы, уголки губ опустились.
   - Сумма страховки клуба достаточна,  чтобы  начать  заново,  -  продолжил
Доминик. - Тем временем я позабочусь, чтобы у вашей группировки были  деньги
на продолжение дела. Оно-то как раз  не  пострадает.  Пострадает  лишь  ваша
гордыня. А уж по этому поводу, герр Рихтер, я не стану лишаться сна.
   Когда горящие страницы начали сворачиваться в цветок из черных лепестков,
Анри перенес книгу к бару и бросил на нее пачку бумажных салфеток,  а  затем
все это перетащил к баллону  с  углекислым  газом,  который  стоял  рядом  с
автоматом для газировки.
   - А теперь я предлагаю вам уйти вместе с моими помощниками, - посоветовал
Доминик. - Это не совсем тот "фойер", с которым вы предпочли бы иметь  дело.
Удачного дня, Феликс.
   Связь отключилась, и из динамика послышались короткие гудки.
   Анри сведал шаг в сторону двери  и  махнул  рукой,  подавая  знак  своему
напарнику.
   -  До  взрыва  осталось  минуты  две,  -   напомнил   он.   -   Надо   бы
поторапливаться.
   Ив обогнул бар и тоже направился к выходу. По  пути  он  достал  изо  рта
жвачку и прилепил ее снизу к стойке.
   - Герр Рихтер, - вежливо обратился Анри, - дабы вы не попытались загасить
огонь, месье Доминик распорядился, чтобы мы убедились, точно ли вы  покинули
здание.., или точно ли там остались. Что вы предпочитаете?
   Рихтер пристально посмотрел на мужчин,  в  глазах  его  отражались  языки
пламени. Невидящим взглядом он уставился перед собой  и  поспешно  вышел  из
клуба. Французы поторопились последовать за ним.
   Проходя по улице и усаживась в такси, Рихтер не вымолвил ни слова. Анри и
Ив поспешили в противоположном направлении, в сторону, где темнела в  синеве
Эльба.
   Они не стали оглядываться назад, когда услышали  взрыв,  грохот  падающих
обломков и крики людей - то ли раненных, то ли испуганных, то ли зовущих  на
помощь...
   Как только раздался взрыв, водитель такси затормозил и  оглянулся  назад.
Выругавшись, он выскочил  из  машины,  чтобы  взглянуть,  нельзя  ли  чем-то
помочь.
   Феликс Рихтер не стал вылезать следом за ним. Он так  и  остался  сидеть,
уставившись перед собой. Он не представлял себе,  как  выглядит  Доминик,  а
потому перед его мысленным взором не появилось никакого лица. Его  застилала
лишь рдеющая пелена ненависти. И тут замкнутое пространство  такси  наполнил
нечеловеческий крик. Он исходил из самого нутра этого  держателя  борделя  и
продолжался до полного его изнеможения, до тех пор, пока у него не  заболело
не только горло, но и уши. Вместе с криком он выплескивал всю свою ненависть
и все свое отчаяние.
   Наконец он замолчал. Крупные капли пота, выступившие на лбу,  стекали  на
глаза.  Дыхание  все  еще  было  тяжелым,  но  теперь  он  был   спокоен   и
сосредоточен. Теперь он увидел и толпу,  собиравшуюся  поглазеть  на  пожар.
Порой люди пристально рассматривали его самого, а он отвечал им испепеляющим
взглядом, лишенным и тени смущения или страха.
   Толпа, подумалось Рихтеру, глядя на них. Это был народ фюрера.  Они  были
теми кровяными тельцами, которые сердце  фюрера  разгоняло  по  всему  этому
краю. Толпа...
   Теперь не  осталось  никаких  путей  к  сотрудничеству  с  Домиником.  Он
откажется стать пешкой или добычей в руках этого человека. И, конечно же, он
никоим образом не допустит, чтобы Доминик остался без отмщения.
   Но уничтожать его нельзя, подумал Рихтер. Фран