й, никто не взял на себя ответственность за взрыв, и  даже  если
этот террористический акт лежит на совести какой-то группировки из КНДР,  то
это еще никоим образом не бросает тени на правительство этой страны.
   - Но не избавляет Северную Корею от возможных неприятных  последствий,  -
сказал  президент.  -  Если  вдруг  генерал  Шнейдер  откроет  пальбу  через
демилитаризованную  зону,  можете  быть  уверены,  что  Пхеньян  не   станет
советоваться со мной, стоит ли северянам отвечать огнем на огонь. А  теперь,
Пол, прошу прощения, мне предстоит встреча с...
   Зазвонил телефон, и президент взял трубку. Он долго молча слушал,  и  его
лицо постепенно мрачнело. Через несколько минут он поблагодарил звонившего и
сказал, что свяжется с ним позже. Потом  Лоренс  уперся  локтями  в  стол  и
схватился за голову.
   - Это был генерал Маклин из Пентагона... Так вот, Пол, мы  дождались-таки
необычайно высокой  военной  активности  на  Севере.  Истребитель  ВВС  КНДР
расстрелял один из ваших самолетов-шпионов, убив офицера разведки.
   Берков выругался.
   - Возможно, это было случайное попадание предупредительного  выстрела?  -
предположил Худ.
   Президент бросил на него гневный взгляд.
   - Бога ради. Худ, на чьей вы стороне?
   - Господин президент, мы нарушили их воздушное пространство...
   - И не станем за это извиняться! Я дам указание пресс-секретарю  сообщить
представителям средств массовой информации, что в свете сегодняшних  событий
мы  вынуждены  ужесточить  меры  безопасности  в  этом   регионе.   Необычно
агрессивная реакция Северной Кореи лишь  подтверждает  обоснованность  нашей
озабоченности. Кроме того, я распоряжусь,  чтобы  генерал  Маклин  с  десяти
часов утра  перевел  все  находящиеся  там  американские  воинские  части  в
состояние повышенной боеготовности. Опросите своих друзей в  Сеуле,  Пол,  и
вместе с Министерством обороны представьте мне к полудню последние данные  о
военном противостоянии. Пришлите отчет по факсу - ваше время слишком дорого,
чтобы заставлять вас бегать туда-сюда. - Президент взял папку с  докладом  и
бросил ее на стол. - Стив, передайте Грегу, пусть ЦРУ  переворошит  там  все
камни, но нам обязательно нужно найти того, кто устроил этот взрыв. Впрочем,
для нас это уже не имеет большого значения. Если даже Северная Корея была не
при чем раньше, то теперь она погрязла по уши!

Глава 42

Вторник, 23 часа 40 минут, Сеул

   Катафалк медленно продвигался  к  аэропорту.  Встречные  колонны  военных
машин направлялись на север от Сеула.
   Грегори Доналд  ехал  на  посольским  "мерседесе"  вслед  за  катафалком.
Необычно  активные  перемещения  войсковых  частей  бросались  в  глаза.  Не
располагая  никакой  информацией,  кроме  разговора  по  телефону  с   Бобом
Хербертом,  Доналд,   тем   не   менее,   понимал,   что   отношения   между
правительствами двух корейских государств стали накаляться. Доналда  удивлял
не   сам   факт   передислокации   войск   -   в   районе,   примыкающем   к
демилитаризованной зоне,  военные  тревоги  были  столь  же  обычны,  как  и
пиратские копии видеофильмов,  -  а  уровень  активности  военных.  Судя  по
численности солдат, можно  было  предположить,  что  южнокорейские  генералы
решили рассредоточить воинские части,  чтобы  в  случае  ракетного  удара  с
севера потери были минимальными.
   Потом Доналд забыл о войсках, о международных конфликтах, войнах.  Сейчас
его мир ограничивался двумя лимузинами, в одном из них везли тело его  жены,
которую он больше никогда не увидит. По крайней мере в этой жизни.  Катафалк
освещали фары "мерседеса". Глядя  на  задрапированные  черной  тканью  окна,
Доналд задумался, как  бы  отреагировала  Сунджи  на  поездку  в  посольском
лимузине.., особенно в таком. Он вспомнил, как однажды  Сунджи,  слушая  его
рассказ, закрыла глаза, словно пытаясь отрезать себя от реальной жизни...
   Черный  "кадиллак"   был   собственностью   американского,   британского,
канадского и французского посольств в Сеуле, и, когда  в  нем  не  возникало
надобности,  стоял  в   гараже   французского   посольства.   В   совместном
использовании  официального  катафалка  не  было  ничего  экстраординарного,
однако в 1982 году из-за него чуть было не разгорелся международный скандал.
В один и тот же день британский и французский послы потеряли родственников и
одновременно потребовали черный "кадиллак".  Поскольку  он  стоял  в  гараже
французского посольства, то французы считали, что имеют на него больше прав.
Британцы  в  ответ  стали  апеллировать  к  степени  родства  усопших  -   у
французского посла умерла всего  лишь  бабушка,  а  у  британского  -  отец.
Французы не согласились с такими доводами и заявили, что их посол был больше
привязан к  своей  бабушке,  чем  британский  посол  к  своему  отцу.  Чтобы
разрешить конфликт, оба посла наняли местные катафалки, а "кадиллак" остался
в гараже.
   Грегори Доналд улыбнулся,  вспомнив,  как  Сунджи,  все  еще  не  решаясь
открыть глаза, сказала:
   - Только в дипломатическом корпусе война и бронированный  катафалк  могут
иметь одинаковый вес.
   И она была права. В среде  дипломатов  к  международному  скандалу  могла
привести любая мелочь, любое сугубо личное дело. Поэтому Доналд был искренне
тронут  -  и  думал,  что  Сунджи  тоже  была  бы  тронута,  -  когда  посол
Великобритании Клейтон позвонил ему в американское посольство и сказал,  что
им  "кадиллак"  в  ближайшее  время  не  потребуется,   хотя   среди   жертв
террористического акта были и британцы.
   Доналд не мог оторвать взгляд от,  катафалка,  хотя  его  мозг  устал  от
воспоминаний, от бесплодных сожалений, угрызений совести.  Он  вспоминал  их
последний обед вдвоем, их последнюю ночь, последний раз, когда он видел, как
Сунджи одевается. Он еще ощущал вкус  ее  губной  помады,  запах  ее  духов,
чувствовал прикосновение ее длинных пальцев к своей шее. Потом он  вспомнил,
чем с самого начала привлекла его Сунджи -  не  красотой  и  не  осанкой,  а
словами, умными, меткими фразами.  Однажды  она  разговаривала  с  подругой,
которая работала у посла Дэна Тьюника. Посол покидал свой пост, и после  его
прощальной речи подруга Сунджи заметила: "Он выглядит таким счастливым".
   Сунджи несколько секунд смотрела на посла, потом сказала:
   "Однажды такое же выражение я видела на лице отца -  когда  он  на  своей
лодке чудом миновал подводные скалы. У Тьюника  с  души  свалилась  огромная
тяжесть. Он ощущает свободу, а не счастье".
   Как обычно, она сказала это прямо, без обиняков. Все пили  шампанское,  а
Доналд подошел к Сунджи, представился и рассказал ей историю о катафалке. Он
влюбился в нее, прежде чем она подняла глаза. Теперь у Доналда  не  осталось
слез, одни лишь воспоминания. Он нашел какое-то утешение в том,  что,  когда
он последний раз видел Сунджи живой, на ее лице было написано и облегчение и
счастье - она нашла потерянную сережку.
   Вслед за катафалком посольский "мерседес" свернул  с  шоссе  и  поехал  к
аэродрому. Здесь Доналд хотел проследить за погрузкой гроба с  телом  Сунджи
на самолет авиакомпании "Трансуорлд эйрлайнз". Самолет унесет Сунджи в  США,
а как только он взлетит, Доналд сядет  на  уже  стоявший  наготове  вертолет
"ирокез", который доставит его к демилитаризованной зоне.
   Хауард Норбом мог подумать, что  Доналд  злоупотребляет  их  дружбой.  Но
теперь генералу ничего не грозит,  даже  когда  всем  станет  известно,  что
Доналд пытался говорить с северокорейскими военными.  Благодаря  телефонному
звонку все шишки, какими бы увесистыми  они  ни  были,  посыпятся  на  него,
Грегори Доналда, и на Оперативный центр.

Глава 43

Вторник, 23 часа 45 минут, штаб-квартира Корейского ЦРУ

   Слушая доклад Бе Гуна об успешном аресте северокорейской  шпионки,  майор
Хван испытывал противоречивые чувства. Конечно, отдав приказ об  аресте  Ким
Чонг, формально он поступил совершенно правильно, но вместе с тем  ему  было
жаль лишиться возможности наблюдать за таким интересным агентом, как госпожа
Чонг. Криптоаналитики до сих пор не  раскрыли  секрета  ее  шифра,  хотя  из
других источников они знали содержание некоторых ее сообщений,  которые  они
сами подбрасывали ей через Бе. Хозяин бара сказал ей, что его сын  служит  в
армии, и изредка вроде бы случайно выбалтывал  госпоже  Чонг  второстепенной
важности информацию о численности и местах дислокации южнокорейских воинских
частей и о перестановках  в  их  командном  составе.  Хван  сомневался,  что
теперь, когда Ким Чонг оказалась  в  тюрьме,  от  нее  будет  хоть  какая-то
польза.
   Сотрудники  Корейского  ЦРУ  четыре  года   следили   за   проникновением
северокорейских агентов в Сеул, но обычно не мешали им.  Наблюдая  за  одним
шпионом, они выходили на  второго,  третьего,  четвертого.  Им  давно  стало
известно,  что  в  группу  Ким  Чонг  входили  пять  человек,  а  их  работу
координировали сама Чонг и некий булочник. Хван был уверен, что все пятеро у
него в руках. Теперь же, после  ареста  Чонг,  за  четырьмя  оставшимися  на
свободе придется установить круглосуточное наблюдение, чтобы выяснить, с кем
будут искать связи они и не пришлют ли на место Чонг нового агента.
   Хвана всерьез тревожило, что в той части сообщения Чонг, которую  все  же
удалось расшифровать, не было и намека на сегодняшний  взрыв.  Больше  того,
булочнику,  который  прятал  свои  сообщения  запеченными  в  булочки,  было
приказано присутствовать на торжестве и попытаться оценить отношение толпы к
объединению двух корейских государств. Конечно,  северокорейские  разведчики
могли не предупредить своих  агентов,  непосредственно  не  участвовавших  в
осуществлении террористического акта, но  Хван  сомневался,  чтобы  они  без
крайней нужды стали подвергать своего человека смертельной опасности.  Да  и
зачем нужно было бы его посылать, если они хотели сорвать торжество?
   Позвонил дежурный сержант. Он сообщил, что прибыли агенты с  арестованной
госпожой Чонг. Хван знал Ким Чонг только по фотографиям, поэтому он вспомнил
полезное  упражнение,  которое  Доналд  рекомендовал  ему  выполнять   перед
встречей с человеком, известным тебе только по описаниям, по голосу  или  по
агентурным данным. Хван всегда пытался угадать неизвестные физические данные
- высокий  или  низкорослый  незнакомец,  какой  у  него  голос  -  и  потом
посмотреть, насколько удачны оказались его догадки. Что касается задержанных
подозреваемых,  то  у  них  важнее  было  предугадать  другие   качества   -
психическую устойчивость, склонность к презрительно-оскорбительному молчанию
или,  наоборот,  к  сотрудничеству.  В  сущности,  рекомендованное  Доналдом
упражнение сводилось к полезному повторению всех сведений, которые Хван  уже
знал об интересующем его человеке.
   Хвану было известно, что Ким Чонг двадцать восемь  лет,  ее  рост  -  сто
шестьдесят восемь сантиметров, у нее длинные иссиня-черные волосы  и  темные
глаза. Если верить тому, что сказал Бе,  Чонг  была  крепким  орешком.  Хван
полагал, что у нее должен  быть  колючий  характер,  типичный  для  женщины,
которой приходится терпеть приставания мужчин  в  баре,  и  профессиональная
привычка всех агентов - - больше слушать и меньше говорить, узнавать,  а  не
болтать. На допросах она будет вести себя вызывающе - так  вели  себя  после
ареста почти все северокорейские агенты.
   Хван слышал,  как  распахнулись  двери  лифта,  потом  раздались  шаги  в
коридоре. В сопровождении двух агентов в кабинет вошла Ким Чонг.
   Внешне Ким Чонг оказалась именно  такой,  какой  представлял  ее  Хван  -
гордой, напряженной, возбужденной. И одета она была более или менее так, как
ожидал  майор,  -  узкая  черная  юбка,  черные  чулки  и  белая  блузка   с
расстегнутой  верхней  пуговицей,  словом,  униформа  женщин,   игравших   в
ресторанах и барах. Правда, тон кожи арестованной  Хван  не  угадал,  он  не
предполагал, что Ким Чонг окажется такой загорелой. Впрочем,  так  и  должно
быть, рассудил Хван, ведь днями она  была  свободна  и  шныряла  по  городу.
Удивили Хвана и руки Чонг - он рассмотрел их, когда  приказал  снять  с  нее
наручники. В отличие от других известных Хвану музыкантов, у  Чонг  были  не
сильные, а изящные, тонкие пальцы.
   Хван попросил агентов подождать за дверью, потом  жестом  пригласил  Чонг
сесть в кресло. Женщина села. Она не забросила ногу за ногу, а сжала  колени
и опустила на них свои изящные руки. Ее взгляд был прикован к столу.
   - Госпожа Чонг, я - Ким Хван, заместитель директора Корейского ЦРУ.  Могу
я предложить вам.., сигарету?
   Хван взял со стола пачку, открыл ее и протянул Чонг. Она взяла  сигарету,
хотела было привычно  постучать  ею  по  часовому  стеклу,  но  часы  у  нее
отобрали, чтобы она не попыталась стеклом вскрыть себе вены, и потому сунула
сигарету в рот.
   Хван вышел из-за стола и  поднес  арестованной  горящую  зажигалку.  Чонг
глубоко затянулась и откинулась на спинку кресла. Одна ее рука  осталась  на
коленях, другая, с сигаретой, легла на подлокотник кресла. Она еще  избегала
встречаться взглядом с Хваном -  так  обычно  вели  себя  женщины  во  время
допроса,  пряча  свои  эмоции,  пытаясь  придать  допросу  более  формальный
характер и вывести из себя следователя.
   Хван протянул Чонг пепельницу, и она поставила ее на  подлокотник.  Потом
майор сел на краешек стола и почти минуту молча  рассматривал  арестованную.
Несмотря на внешний лоск, в ней было что-то еще, чего Хван не мог понять.  С
этой северокорейской шпионкой что-то было не так.
   - Могу я предложить вам что-нибудь  еще?  Чай,  кофе?  Чонг,  не  отрывая
взгляда от стола, покачала головой.
   - Госпожа Чонг, мы уже давно знаем о вас и о  том,  чем  вы  занимаетесь.
Теперь ваша миссия подошла к концу, и  вам  будет  предъявлено  обвинение  в
шпионаже. Думаю, примерно через месяц вы предстанете перед  судом.  Полагаю,
что после сегодняшних событий суд будет скорым и  жестоким.  Однако  я  могу
гарантировать вам смягчение приговора, если вы поможете найти, нам тех,  кто
организовали взрыв возле дворца.
   - Господин Хван, об этом я знаю лишь то, что знают все -  что  показывали
по телевизору.
   - Вас не предупреждали о готовящемся террористическом акте?
   - Нет. И я не верю, что ответственность за взрыв несет моя страна.
   - Почему вы в этом уверены?
   Чонг впервые посмотрела в глаза Хвану.
   - Потому что мы - не сумасшедшие. Среди нас есть безумцы, но  большинство
граждан нашей республики не хочет войны.
   Вот оно, подумал Хван. Вот в чем заключается ее "не так". Ким Чонг  умело
следует правилам поведения на допросах и, вероятно, будет стоять на своем до
конца. Но сердце Чонг не в ее работе, не в шпионаже. Только что она  провела
четкую границу - в Северной Корее есть "мы" и есть "безумцы". Тогда кто  это
- мы? Большинство агентов приходит в разведку из  армии;  такие  никогда  не
скажут ни слова против своих соотечественников. А  не  может  ли  Чонг  быть
гражданской, одной из тех, кого заставили служить против их воли, потому что
им  грозило  тюремное  заключение,  или   потому   что   они   боролись   за
восстановление чести семьи, или  потому  что  их  родственникам  нужны  были
деньги. Если догадка майора верна, тогда у Хвана и Чонг есть нечто  общее  -
оба отчаянно хотели мира, а не войны.
   Директор Юнг-Хун не одобрил бы раскрытие секретной информации  вражескому
агенту, но Хван был готов пойти на риск.
   - Госпожа Чонг, предположим, я скажу, что поверил вам...
   - Я бы попросила вас поискать другой способ.
   - Но если я говорю правду? - Хван спрыгнул со стола и присел  перед  Чонг
на корточки. Чтобы не смотреть ему в глаза, Чонг  пришлось  бы  отвернуться.
Она предпочла не  отворачиваться.  -  Из  меня  получился  бы  очень  плохой
психолог, и я совсем не умею играть в азартные игры.  Предположим,  я  также
сообщу вам, что кто-то очень усердно пытается представить эту диверсию,  как
дело рук ваших военных. Этот кто-то подбрасывает нам улики, а  я  в  них  не
верю.
   Чонг нахмурилась:
   - В этом вам нужно убеждать не меня.
   - Предположим, что мне не верят. В таком случае согласились бы вы  помочь
мне найти доказательства справедливости моих подозрений?
   На лице Чонг появилось выражение осторожной заинтересованности.
   - Я слушаю, господин Хван.
   -  Недалеко  от  места  взрыва  мы  нашли  следы   -   отпечатки   подошв
северокорейских армейских ботинок.  Если  кто-то  захотел  подставить  ваших
военных, то, разумеется, он должен был заранее обеспечить себя и  обувью,  и
взрывчатыми веществами, и, возможно, оружием из вашей страны. Мы  не  знаем,
какими количествами взрывчатых веществ располагают  преступники;  думаю,  не
очень  большими,  поскольку  подпольная   группа   должна   быть   тщательно
законспирирована и потому не может быть многочисленной. Не  поможете  ли  вы
нам узнать, была ли зарегистрирована в КНДР кража подобного  имущества?  Ким
погасила сигарету.
   - Нет.
   - Вы не хотите нам помочь?
   - Господин Хван, даже если я представлю такую  информацию,  неужели  ваши
начальники мне поверят? Между нашими народами нет доверия.
   - Вам поверю я. Вы можете связаться со своими не через бар?
   - Предположим, - сказала Ким. - Что бы вы сделали в таком случае?
   - Я бы пошел с вами и поговорил с вашими  руководителями,  узнал  бы,  не
было  ли  этих  и  других   пропаж.   Если   те,   кто   совершили   сегодня
террористический акт, готовы пойти на все, - а я думаю, так оно  и  есть,  -
то, возможно, они уже планируют  другие  диверсии,  чтобы  подтолкнуть  наши
страны к войне.
   - Но вы сами сказали, что ваше  правительство  не  разделяет  вашу  точку
зрения...
   - Если мы найдем доказательства,  -  ответил  Хван,  -  любые  достаточно
убедительные улики, то я в  обход  нашего  правительства  свяжусь  с  главой
Группы по разрешению корейского кризиса в Вашингтоне. Он - разумный человек,
он меня выслушает.
   Теперь Ким Чонг не сводила взгляда с  заместителя  директора  КЦРУ.  Хван
вздохнул и потер виски.
   - У нас очень мало времени, госпожа Чонг. Результатом сегодняшнего взрыва
может быть не только более  или  менее  серьезный  военный  конфликт,  но  и
прекращение переговоров об объединении страны на все обозримое  будущее.  Вы
согласны помочь мне?
   Чонг задумалась, но не больше чем на минуту.
   - Вы действительно доверяете мне? Хван чуть заметно улыбнулся:
   - Я бы не вручил вам ключи от машины,  госпожа  Чонг,  но  в  сложившейся
ситуации я вынужден вам доверять.
   - Хорошо, - сказала Ким Чонг и медленно  поднялась.  -  Давайте  работать
вместе. Но запомните, господин Хван, на Севере у меня осталась  семья,  и  я
могу сотрудничать с вами лишь в известных пределах.., даже если речь идет  о
мире или войне.
   - Понимаю.
   Хван вернулся к  столу,  нажал  кнопку  интеркома  и  приказал  дежурному
сержанту подготовить машину с водителем, потом перевел взгляд на пленницу.
   - Куда мы поедем?
   - Я скажу водителю, господин Хван. Раз вы не доверяете мне ключи...
   - Хорошо, вы будете показывать дорогу. Однако правила  требуют,  чтобы  я
записал маршрут - на тот  случай,  если  у  нас  возникнут  проблемы;  тогда
директор в первую очередь запросит сведения о маршруте.  Сообщите  мне  хотя
бы, в каком направлении мы поедем.
   За все время допроса Ким Чонг в первый раз улыбнулась и ответила:
   - На север, господин Хван. Мы поедем на север.

Глава 44

Вторник, 10 часов 00 минут, Вашингтон, федеральный округ Колумбия

   У Худа было  такое  ощущение,  словно  он  пропустил  сильнейший  удар  в
солнечное сплетение. Нельзя сказать, чтобы он не любил президента, такого он
просто не мог себе позволить.
   Майкл Лоренс не был самым умным  из  хозяев  Овального  кабинета,  но  он
обладал обаянием и притягательной силой политического лидера. На митингах  и
в выступлениях по телевидению эти качества были неоценимы. Пуб