еспокойный хлопчик привез  с  Большой  земли
счетчик Гейгера, долго наматывал с ним круги  по  поселку  и  по  тайге.
Счетчик молчал, как  партизан,  повышенного  уровня  радиации  нигде  не
показал, и радиофобия в поселке унялась.
   Последнее желание разведывать Шаманкину марь отбила история  с  неким
Прохором, вольным охотником (сиречь браконьером), мужиком  не  пугливого
десятка, с богатым прошлым и настоящим, щедро смачиваемым алкоголем."
   Однажды - это было еще до появления Карта ша в  Парме  -  Прохор  тот
разошелся в Салуне: мол, я ничего не боюсь, меня не стопорнешь, да чтобы
я танком не пропер через все заграды, чтобы я не  расчухал,  что  там  к
чему, падла буду, если не разворочу эту Шаманкину марь...
   Может быть, наутро он и  пожалел  о  своей  хмельной  горячности,  да
делать было уже нечего, слово сказано. Он взял ружьишко и  отправился  в
тайгу.
   И, естественно, не вернулся. Сгинул. Никто не сомневался, что Прохор,
при его упрямстве и своеобразном понимании чести, двинул не куда-нибудь,
а, как и обещал, к Шаманкиной мари.
   Конечно, случаев, когда  люди  не  возвращались  из  тайги,  хватало,
однако неизвестно где они пропадали.,  в  данном  же  случае  адрес  был
точный - Шаманкина марь. Ну и на хрена туда  шляться,  в  эту  погибель?
Тайги, что ли, мало? Так решили для себя все.
   Про вертолеты, которые должны поддерживать сообщение Большой земли  с
объектом, слухи ходили весьма смутные.  Над  тайгой  нередко  проносятся
"вертушки", и среди них, бывает, попадаются военные борта, но чтобы  эти
борта  кружили  над  Шаманкиной  марью  -  такого  никому  наблюдать  не
доводилось. Кто-то из охотников, правда, говорил, что как будто бы некий
его приятель видал гражданский вертолет, подлетавший к Шаманкиной  мари,
однако ценность этого свидетельства была невелика.
   И еще: в поселке ни разу не показывались люди с секретного объекта.
   Вот это обстоятельство насторожило Карташа в  первую  очередь.  Хотя,
вроде, чего настораживаться? Вроде, восемьдесят верст  тайги  -  причина
веская. И дороги нет, и все, что нужно для жизни, доставляют воздухом, и
приказ  небось  имеется,  чтоб  за  территорию  ни  ногой  под   страхом
дисбата...  Но  когда  это,  скажите  на  милость,  отсутствие  дорог  и
километраж останавливали русского мужика,  одержимого  желанием  выпить?
Ну, ладно-ладно, допустим, и выпивку, и лялек для здоровья им  привозят,
допустим, солдаты там дисциплинированные, как биороботы, -  все  ж  таки
секретный объект.
   Однако к первым туманным сомнениям Карташа стали добавляться новые.
   Например, его удивляло разнообразие историй. Вернее, даже не  столько
само разнообразие, сколько то, что оно не идет на убыль. Конечно,  когда
обнаружилось соседство Пармы с территорией, опутанной  колючкой,  буйная
фантазия народа обязана была завалить умы предположениями одно  бредовее
другого. Но время шло,  и  минуло  его  уже  немало,  люди  должны  были
привыкнуть к соседству, как привыкают ко всему на свете, а уж  секретной
военной точкой Сибирь не удивишь. Да, есть  объект,  да,  он  секретный,
лучше туда не соваться, целее будешь.., ну и чего дальше  муслявить  эту
тему -  тем  более  что  никаких  событий,  так  или  иначе  с  объектом
связанных, не происходит напрочь? Казалось бы, и нечего  толочь  воду  в
ступе, придумывать новые объяснялки... Так ведь нет.
   А вот если предположить, что кто-то целенаправленно распускает слухи,
дует, так сказать, на угли, не давая им погаснуть... Интересно, стали бы
военные, даже самые наисекретнейшие, заниматься такой мурой?..
   Карташ поначалу сам себя урезонивал: "Это во мне  говорит  городской,
более того - столичный менталитет, взращенный бешеным  ритмом  городской
жизни. А тутошний, глухоманский менталитетушка ходит по одному и тому же
кругу, тем и доволен, и не надо ему никакого свежачка в темах, событиях,
идеях - старым проживем".  Возможно,  так  Карташ  и  отмахнулся  бы  от
одолевающих сомнений.., но жизнь подбрасывала все новые фактики.
   Например,   Алексея   очень   заинтересовала   история,    поведанная
Ромкой-Гвоздем под большим секретом своему  корешу  и  мигом  облетевшая
завсегдатаев Салуна. Дескать, он, Гвоздь, наткнулся у Красного ручья  на
натурального мертвеца. Причем покойник был свежий, пролежал у  ручья  от
силы дня два. И ничего бы в  той  истории  не  поражало,  эка  невидаль,
покойник в тайге, - если б не одна деталь. Вернее,  отсутствие  деталей.
Деталей  одежды  -  вместе  со  всей  одеждой.  Мертвец,  по   уверениям
Ромки-Гвоздя, был совершенно гол, лишь одни плавки прикрывали наготу, да
на ногах имелось  некое  подобие  лаптей.  При  нем  не  наблюдалось  ни
вещмешка, ни ружья. Ни иных вещей. Человек скончался, скорее  всего,  от
потери крови - у него был распорот бок.
   Гвоздю не поверили не потому, что история показалась  невероятной,  а
потому, что за ним давно  уже  закрепилась  репутация  этакого  местного
Мюнхгаузена. И чем больше клялся и божился Ромка,  тем  больше  над  ним
смеялись в Салуне. А когда через неделю у  Красного  ручья  побывал  уже
другой охотник и не нашел там ни костей, ни лаптей, то  Гвоздю  какое-то
время просто проходу не давали, изводя подначками -  вроде  такой:  "Эй,
Ромка, сегодня на лесопилке встретил голого мужика в лаптях, а  он  меня
спрашивает, где  тут  мой  друг  Гвоздь  живет,  хочу,  мол,  с  ним  на
брудершафт дернуть..."
   Но если на секунду допустить, что  Гвоздь  не  соврал,  то  сразу  же
выскакивает множество любопытных  вопросов.  И  первый  из  них:  откуда
взялся в тайге  голый  покойник?  Поселковый?  Гвоздь  его  не  признал,
сказал, что мужик совершенно незнакомый. Турист, сошедший с поезда?  Как
же его занесло в такую даль, как он умудрился протопать  столько  верст,
считай, босиком? Предположим, обобрали уже в  тайге  лихие  людишки.  Но
тогда это новое слово в лесном грабеже -  раздеть  в  прямом  смысле  до
трусов. И почему никто не хватился туриста? Да и  туристы-то  в  здешних
краях феномен редчайший, появляются раз  в  год...  Беглый  с  их  зоны?
Последний побег  случился  задолго  до  Карташа,  кажется,  в  девяносто
седьмом, с тех пор, тьфу-тьфу, все спокойно. Беглый с  другой  зоны?  До
другого мужского лагеря аж целых четыре сотни километров, да к  тому  же
из исправительно-трудовых учреждений Шантлага в указанное время никто не
срывался, уж кому как не Карташу  об  этом  знать.  Да  и  какой  идиот,
скажите, пожалуйста, убежит с зоны голышом?
   Да, Карташ всерьез раздумывал над рассказом местного Мюнхгаузена.  Не
то чтобы он верил Гвоздю, но у каждого фантазера  есть  свой  потолок  в
выдумках. Так вот потолком воображения Гвоздя был  какой-нибудь  медведь
величиной  с  КамАЗ".  А  голый  покойник  -  сюжет  далеко  не  из  его
репертуара.
   Между прочим, если поверить Ромке, то всплывает еще один  безответный
вопрос: куда делся труп у Красного ручья? И как тут не вспомнить, что от
Красного ручья до Шаманкиной мари  всего-то  километров  тридцать,  если
напролом...
   А еще есть такой промысловик, добытчик левого золотишка Юрка Бородин,
который  уверяет,  что  однажды  слышал  пальбу,  доносившуюся,  по  его
уверениям, с околюченной территории Шаманкиной мари. И стреляли, по  его
утверждению, не из "калашей" и не из охотничьего оружия, а из  импортных
карабинов.
   И что же в результате?
   А в результате получалось, что в Шаманкиной мари  находится  нечто  -
это единственный неоспоримый факт.  Вокруг  предположительно  секретного
военного объекта, в общем-то, рядового для Сибири, не происходит никаких
военных событий, зато вместо этого  крутится  слишком  много  сплетен  и
разговоров. А кроме того, из всех происшествий, так или иначе  связанных
с Шаманкиной марью, ни одно не имеет отношения к армии.
   Что бы это значило, Карташ сказать не мог.
   Но докопаться до сути  ему  загорелось.  Для  начала  требовалось  за
что-то зацепиться, и потом за ухваченный  кончик  попробовать  размотать
клубок - вдруг  чего  и  удастся  вытянуть..,  а  то  и  сплести  самому
какую-нибудь сеть. Вот  так  он  и  надумал  провести,  что  называется,
разведку боем. Тогда и обратился  к  Егору  Дорофееву.  И  вот  чем  все
закончилось...
 
Глава восьмая 
ЛЮБОВЬ ПО-ПАРМСКИ 
 
25 июля 200* года, 21.40. 
 
   Они встречались попеременно то  у  него,  то  у  нее.  Видимо,  чтобы
вносить разнообразие в интимные отношения. Сегодня Карташ пришел в гости
к Нине. К Нине,  поварихе  из  казарменной  столовой,  девке  видной,  с
роскошной золотистой косой. Сожительствовали они уже год, и Карташу, как
это ни странно, пока не надоело - потому как с ней можно было не  только
перепихнуться, когда плоть позовет, но и  поговорить  душа  в  душу.  Не
по-бабьи умная она была, Нинка их столовки, вот  в  чем  дело,  вот  что
привлекало опального москвича...
   По всему чувствовалось,  что  дом  обходится  без  хозяина  -  этакая
неуловимая,  растворенная  в  житейских  мелочах  аура  жилища  одинокой
женщины. Даже электробритва на подоконнике  никак  не  влияла  на  общее
впечатление.  Да  и  женские  запахи   триумфально   побеждали   изредко
забегающий мужской  запах,  выдавливали  его  из  всех  щелей,  изгоняли
отовсюду, куда он успевал забиться за ночь.
   Их секс уже вполне можно было назвать супружеским. За год, что длится
их связь, ушли водой в песок страсть, пылкие объятия и нежный шепот. Уже
не повторялись бурные, скопированные из "9,5  недель"  сцены  на  пороге
избы, они уже не терзали друг друга любовью до утра, уже  не  стремились
каждую ночь превратить в незабываемый праздник. Они оба не относились  к
молодым  романтичным  и   пылким   особам,   поэтому   не   воспринимали
естественный ход вещей как трагедию, не закатывали по этому поводу  сцен
и не разрывали отношения. Они продолжали встречаться и  ценили  то,  что
есть.
   Электрический будильник, тикающий на специальной короткой полочке над
кроватью,  показывал  без  пятнадцати   десять   вечера.   По   пармским
представлениям насчет что такое поздно, что такое рано -  очень  поздний
вечер.
   После десяти по поселку  шатались  только  пьяные  и  влюбленные,  да
вокруг "Огонька" вилась какая-никакая жизнь.
   Карташ потянулся к прикроватной тумбочке,  взял  сигарету,  прикурил,
отдал Нине. Потом закурил сам. Пепельницу  поместил  на  простыню  между
девушкой и собой. Как кинжал в рыцарских романах.
   Какое-то время молча дымили, отдыхая после любовных игр, ожидая, пока
сердца с ускоренного ритма вернутся к обычному.
   Нинка затушила в пепельнице  окурок,  по-кошачьи  потянулась  крепким
телом тридцатилетней женщины. Лукаво скосила глаза на соседа по кровати.
   - Ну что, понравилась лялька? Запал, небось?
   - Ты о чем? - спросил Карташ. Хотя уже сообразил  что,  вернее  кого,
имеет в виду Нинка.
   - О биксе, которую ты встречал на вокзале.
   - Дяревня, - усмехнулся старший лейтенант. - Пернуть нельзя, чтобы об
этом не зашушукались в каждой избе.
   - Пора бы уж отвыкнуть от Москвы. Кстати, перед девочкой-то  козырнул
своей столицей?
   Она хоть и шантарская, а Москва  и  для  нее  -  мечта  про  счастье,
желанный кусок.
   Карташ подумал маленько и аккуратно полюбопытствовал:
   - Ну, если ты такая осведомленная, значит, слышала и  про  археолога,
молодого и красивого? Тоже, небось, заинтересовалась не на шутку?
   - Не только слышала, но  и  видала,  -  усмехнулась  Нина.  -  Ничего
мужчинка этот твой ученый, видный... Только мне не  понравился.  Темнила
он.
   - Почему "темнила"? - как можно небрежнее спросил Карташ.
   - Н-ну., точно не скажу... Бабье чутье, знаешь, что такое? Он  словно
эти демократы из телевизора. Что-то говорит, кем-то представляется, а на
самом деле другой и.., скорее всего, врет, как прокурор.  Хотя  за  руку
его и не схватишь.
   "Ну, это мы еще посмотрим", - подумал Карташ.
   - Ты от вопроса про ляльку-то не уходи, не уходи. Обнюхал ее, помахал
перед ней хвостом?
   - Брось.  -  Карташ  затушил  свою  сигарету,  вернул  пепельницу  на
тумбочку. - Я человек подневольный. Мне приказали - я встретил. А  тебе,
я так понимаю, меня ревновать больше не к кому, да?
   - Да, - легко согласилась Нина, - ревновать тебя  в  нашем  медвежьем
углу особо не к кому.
   Но касаемо этой девочки... Тут даже  не  в  тебе  дело.  В  "хозяине"
дело...
   - В Топтунове? - с искренним удивлением спросил Алексей.
   - Ага, в нем, - Нина завела  руки  за  голову,  призывно  колыхнулась
крепкая грудь. -  Ох,  Карташ,  зеленый  ты  еще.  Зеленый,  да  борзый.
Думаешь, он просто так отрядил к доченьке именно тебя?
   Думаешь, на твои затеи с левыми работами  он  согласился  из  большой
нужды в лишней денежке? ан нет, не тот человек Топтунов, чтобы рисковать
зазря. А раз уж он ввязался во что-то - стало быть, не абы как, а имея в
башке серьезную цель.
   - И что же за это цель,  по-твоему?  -  Алексей  откинул  соломенного
цвета волосы с ее лба, приблизил лицо к ее лицу.
   - Москва, - очень серьезно сказала Нина, глядя сверху вниз. - Москва,
Карташ.
   Она провела ладонью по его подбородку.
   - Слушай, недавно вроде брился, а уже колешься... Так вот, Топтунов -
он же крестьянин.
   Кулаком мог стать в иные времена. Он только  с  виду  прост,  а  ведь
хитер, как старый лис...
   - Да уж знаю...
   - Знаешь, а всерьез не относишься. А он тем временем  опутывает  тебя
по рукам и ногам. - Она игриво щелкнула его по носу. - У него  ж  пенсия
не за горами. Думаешь, не надоело ему зэками командовать - за столько-то
лет? Думаешь, он жить не может без  сопок  да  кедрача?  Да  он,  только
свистни,  вприпрыжку  поскачет  менять  бескрайние  просторы  на  тесные
квадраты хазы в Москве.  А  должность  начальника  лагеря  -  на  работу
охранника в какой-нибудь задрипанной московской фирме. Или где там у вас
отставники пристраиваются? Потом, мой дорогой, он отец. У него на плечах
дочь великовозрастная, ее тоже, пристраивать надо. А доченька обретается
хоть и в Шантарске, не в глухомани, но вдали от отцовского глаза, и поди
угадай, с кем она там путается... Ну скажи, какой провинциальный  папаша
не хочет, чтобы его дочь училась в московском вузе, получила  московскую
прописку и в придачу к ней -  зятя  кадрового  офицера?  Перспективки  -
е-мое! И если не с твоей помощью, то как иначе Топтунов может с  Москвой
породниться?  Намерен  он  упустить  такой  подарочек  судьбы,  как  ты?
Молчишь, вот то-то. Не сомневайся, Топтунов собрал о тебе все  сведенья,
какие можно собрать официально и неофициально.
   Какие-то его связи, может, даже и до Москвы дотягиваются -  с  кем-то
учился, с кем-то службу начинал... Так что ему  известен  весь  перечень
твоих похождений. И он знает, что ты в нашей дыре гость недолгий,  самое
позднее, через годик упорхнешь ты отсюда белым лебедем. Так почему бы не
отправить вместе с тобой и лебедушку? Понимаешь меня?
   - Хитрая ты баба, я погляжу.. - Карташ недоверчиво покачал головой. С
этой стороны он о "хозяине" как-то не думал.
   - А то, - довольно усмехнулась Нинка. - При нашей жизни  иначе  никак
нельзя.
   - Считаешь, "хозяин" подкладывает под меня дочку? И Машка, по-твоему,
в сговоре с ним?
   - Насчет сговора сильно сомневаюсь. Зачем?
   Достаточно описать ей, какой  ты  умный  и  предприимчивый,  а  также
несчастный, вроде Пушкина в ссылке, - романтичную малолетку не может  не
пронять. Можно, кстати, и упомянуть невзначай, какие  у  тебя  в  Москве
оставлены большие родители и большая квартира. Ну а после дать вам вволю
побродить вдвоем по укромным уголкам.  Вы  сами  все  сладите  наилучшим
образом. Что Топтунов и проделывает вовсю, разве  не  так?  Я  про  твой
внеплановый отпуск по уходу за ляльками.
   - Ты и об этом знаешь?
   - Я же сказала: забудь о Москве, где ты мог  трахать  всех  телок  на
лестничной  площадке,  и  каждая  искренне  верила,  что  она   у   тебя
единственная...
   Алексей со смехом заглянул в ее запрокинутое лицо.
   - Да что я, монстр, что ли, какой сексуальный... А насчет охмурежа  -
то это мы еще посмотрим, кто кого охмурит.
   - Знаю я вас, мужиков. Повидала... И тебя знаю.  Ты  мужик,  конечно,
видный, со стержнем, но есть в тебе этакая.., м-м.., сволочь ты, Карташ,
одним словом. Да как и все мужики... Но ты меня не сбивай. Я тебе говорю
все это, потому как хочу, чтобы ты был готов...
   -  .что  в  самый  пиковый   момент   ворвется   папаша,   размахивая
револьвером: "Женись, сучий потрох, или душу выну!"
   - Думаю, он сыграет тоньше. Хотя, когда  стукнет  тот  самый  пиковый
момент, он это ущучит, почует. Нюх у него, как  у  матерого  волчары.  К
тому же ты не думал, что он может пустить за вами соглядатая?
   - Ты уж прямо  не  Топтунова  описываешь,  а  какого-то  жандармского
полковника!
   - А он у нас здесь заместо жандармского полковника и есть.  И  думаю,
как раз в жандармском стиле, он подкопил на тебя компромат. Это ты свято
уверен, что ваши делишки с  левыми  работами  оформлены  самым  законным
образом,  комар  носу  не  подточит.  А  Топтунов,  может,  ведет   свою
бухгалтерию, по которой некий Карташ оказывается кругом  проворовавшимся
и замазанным. А, не думал никогда о такой возможности? Потом,  компромат
не обязательно должен быть реальным, он запросто может быть и фиктивным,
но бьющим не менее тяжело. Есть у вас провозы, проносы и иные  нарушения
режима? Верно, где их нет. Так вот: я не удивлюсь, если  в  топтуновском
сейфе лежит папочка, а в ней  аккуратно  подшиты  листочки,  на  которых
уголовники  из  числа  сотрудничающих  с  администрацией   чистосердечно
признаются, что марафет получили от  старшего  лейтенанта  Карташа,  что
старший  лейтенант  Карташ   скрыл   от   начальства   то-то   и   то-то
противозаконие. И еще много-много старшего  лейтенанта  Карташа  в  этой
папочке.
   Вот тебе ее и предъявят, когда дело дойдет до решительного разговора.
Кстати говоря, вполне допускаю, что для себя лично Топтунову  ничего  не
надо. Его вполне устроит счастливое московское будущее дочурки. Но  ради
этого ее будущего он готов переть, как кабан сквозь камыши.
   - Не  Топтунов  у  тебя  получается,  а  Мюллер  какой-то,  -  Карташ
запнулся,  вспомнив,  что  недавно  сам  сравнивал  "хозяина"  с  героем
известного сериала.
   А Нина истолковала его заминку по-своему:
   - Ты, наверное, вспоминаешь сейчас,  не  наговорил  ли  мне  лишнего?
Брось. Даже если и наговорил, то беспокоиться тебе не о чем. Дальше меня
ничего не уйдет. Я, может быть, единственная здесь, на  кого  ты  можешь
полностью положиться. Потому что мне не нужна  твоя  Москва,  мне  нужен
ты...
   Карташ  понял,  что  Нина  имела  в  виду  под  лишним.  Однажды   он
разоткровенничался перед ней настолько, что рассказал, как в пору службы
в инспекции исправучреждений, таскаясь  за  полковниками  по  зонам,  от
скуки придумал некую схему.
   А придумал он, как разрозненные поставки спиртного в  зоны  свести  в
единую  сеть,  наладить  четко  работающий  механизм,  не  зависящий  от
случайностей.  И  естественно  самому  стать  во  главе  новоиспеченного
картеля. Не такая уж авантюрная и неисполнимая затея была, между прочим.
Он изнутри наблюдал  за  работой  исправучреждений,  находил  ее  слабые
места, коих хватало  с  избытком,  приглядывался  к  людям,  от  которых
зависело исполнение режима, взвешивал, прокручивал задуманное  в  уме  и
так, и сяк. И выходило -  если  правильно  взяться,  дело  вполне  может
выгореть. Но Карташ не только обдумывал, не только прокручивал в уме, но
и принялся осуществлять подготовочку воплощения своей схемы в  жизнь,  а
именно - начал вести окольные разговоры с людьми, которым суждено  будет
стать ключевыми звеньями. К счастью.., да, наверное, к счастью, он так и
не  успел  продвинуться  дальше   туманных   бесед.   Вмешались   личные
обстоятельства, которые и привели его в конечном  счете  в  этот  глухой
таежный угол.
   В  общем-то,  ничего  о