ил в живых, - сказал Леня. - Таких нельзя убивать сразу. Таких надо привезти в табор и там спрашивать...
     - Извини, так уж получилось... - вздохнул Кар-таш и спрятал в карман найденную на трупе у крыльца портативную рацию. - А этот твой приятель, сержант... с ним что?
     - Умер, - кратко ответил цыган, и Алексей не стал спрашивать, от чего - от раны или же по какой другой причине.
     Уже совсем рассвело, дождь усилился, стал злым, холодным. Михай, с лицом белее его собственной бороды, стоял на коленях возле мертвого Руслана, держал над телом снятый с себя свитер - прикрывая. Капли стекали по его жилистому торсу. Маша из машины не выходила, так и сидела, прижав ко рту ладони. Тело сержантика лежало на прежнем месте, тряпичная кукла. Михай бормотал под нос, и Карташ с трудом разбирал слова:
     - Дэвлалэ, Ту capo дыкхес... И амари бибахт... Мэ Тут мангав: потангинэ, Дэвлалэ... Пошун ман...
     "Молится, что ли..." - подумал Алексей. Руденко поднял голову и глухо сказал:
     - Прав я был, гадже. От вас опасностью так и разит... Но ваши собратья на этот раз промахнулись. На этот раз они обидели не своих - они обидели цыган. И душа Руслана не будет знать покоя, пока табор не отомстит...
     - Я говорил, - только и нашелся что ответить Карташ:. - Мы - пассажиры беспокойные...
     Михай тяжело поднялся на ноги.
     - Знаю. Едем, гадже. Нам надо торопиться. Леня, помоги уложить Руслана...
     - С вашего позволения, отец, еще одно дело, - сказал Карташ.
     ...Они мчались сквозь утро, уносясь все дальше от горящего гибэдэдэшного поста все дальше и дальше. При помощи Гриневского Алексей постарался запутать следы как можно тщательнее - все четыре трупа в форме были отнесены на второй этаж, "джип" подогнан вплотную к крыльцу и примитивным образом подожжен.
     Рвануло - будьте-нате, огонь тут же перекинулся на здание, и к тому моменту, как "Нива" удалилась от места бойни на пару километров, полыхало уже вовсю, несмотря на дождь. И плевать, что пожар очень быстро привлечет внимание. Вот пусть и гадают, что тут произошло - то ли беглецы расстарались, то ли бандитские разборки имели место... Смущали, конечно, труп Руслана в багажнике и прошитая очередью дверь, но Леня, связавшись с кем-то по мобильнику, успокоил: их встретят на подъезде к городу и машину поменяют.
     - Одного не просекаю, - негромко сказал Гриневский, выруливая к городу - за "баранкой" теперь находился он, Михай сидел сзади, между Леней и Машей, глухо шепча молитвы. - Что-то уж больно куцую засаду на нас сработали. Или нас за людей не держат?
     - Наверное, просто никто из наших упрямых друзей не предполагал, что мы повстречаем ребят со стволами и что эти друзья будут знакомы с сержантиком, - подумав, ответил Алексей и посмотрел на пальцы. Пальцы дрожали. - Безоружных-то нас вы-воволокли бы мигом и почикали, как куропаток... Ай, да что гадать, выкрутились и выкрутились...
     В кармане у него зашуршало, и сквозь треск помех донесся невнятный голос:
     - Каргин, мать твою, почему на связь не выходишь? Опять водку там жрете, сучары?..
     Карташ достал из кармана хрюкающую рацию-трофей, повертел в руках и выбросил в окно.
     ...Свернули они к Ольховке, самому, пожалуй, одиозному району Шантарска.
     Карташу тут еще бывать не доводилось, но наслышан о нем Алексей был весьма и теперь с прямо-таки детским любопытством смотрел в окно.
     Рассказывали, что Ольховка - это центр по торговле наркотой всевозможных категорий прихода, несовершеннолетними девочками, оружием и абсолютно всем, что запрещено законом. Рассказывали, что человек посторонний, случайно забредя в Ольховку, может сгинуть тут навсегда, совсем как в Гарлеме. Рассказывали, что здесь расположены резиденции местных наркокоролей, полководцев армий ни щих и попрошаек, генералов воровского мира, цыганских баронов, паханов, бугров и авторитетов различных мастей...  На первый же взгляд окраина Ольховки более всего напоминала деревеньку, мирно подыхающую от отсутствия денег, рабочей силы и желания творить счастье собственными руками. Покосившиеся деревянные домишки, рассохшиеся заборы, заросшие огородики и грядки... Где-то лениво, скорее для порядка, брехала собака, на дорогу, извилистую и колдобистую, с видом гордым и неприступным, как у привокзальной шлюхи, вышла тощая грязная курица, посмотрела на "Фольксваген Гольф", брезгливо отвернулась и удалилась обратно в придорожные кусты. ("Ниву" на "Гольф" они сменили у самого въезда в Шантарск. Сие чудо немецкого автомобилестроения было подогнано двумя хмурыми ромалами; без лишних слов ромалы помогли перегрузить тело Руслана в багажник "Фольксвагена", молча обняли Михая, пересели в "Ниву" и были таковы.) Попетляв по ольховским закоулкам, импровизированный катафалк выехал к местам более цивилизованным - домишки теперь попадались все больше каменные, с башенками и горгульями, все больше за впечатляющими кирпичными заборами и, на первый взгляд, стоимостью в цифирку с не меньше чем шестью нулями зеленых американских долларов США, - и наконец свернул во двор строеньица скромного и нешибко богатого - одноэтажного ухоженного домика из шлакоблоков, остановился у крыльца. Невесть откуда набежала толпа женщин, закутанных в черные одеяния, чем-то напоминающие грузинские, машину тут же облепили чумазые детишки... Михай и Леня выбрались наружу, женщины, причитая в голос и не обращая на прочих ни малейшего внимания, обступили их и увели куда-то за угол -
 не иначе, цыганское радио (а скорее, мобильная связь) уже известило табор о несчастье с сыном Руденко. Карташ почувствовал себя неуютно, неизвестно, как воспримет таинственный баро, "начальник ромалов", появление чужаков на своей территории - тем более чужаков, так или иначе имеющих к смерти одного из семьи...
     Единственные русские в радиусе как минимум километра вышли из машины, и пацанят тут же как ветром сдуло; Алексей решил было, что детишки испугались их, но - нет. Не их. Через двор навстречу незваным гостям широким шагом двигался молодой человек в распахнутой на груди рубахе и замызганных джинсах, светловолосый и голубоглазый, однако, несомненно, так же принадлежащий к кочевому племени. Черт знает, какие такие черты и признаки выдавали в нем цыгана - не то маслянистый, хитроватый блеск глаз, не то офигенной толщины золотая цепь под грязной рубашкой. Он остановился шагах в пяти от машины, внимательно и без всякого выражения оглядел приезжих, кивнул каким-то своим мыслям. Сказал негромко:
     - Добро пожаловать. Достой, гости. Пусть и в недобрый час вы посетили наш табор, однако законы гостеприимства непреложны для любого случая, пусть и самого траурного... Подождите здесь немного, дядя Сергей встретится с вами с минуты на минуту.
     - Здравствуйте и вам, - осторожно ответил Карташ. - Дядя Сергей - это, насколько я понимаю, заместитель Басалая?
     Парнишка чуть улыбнулся.
     - Можно и так сказать. Ждите.
     Он слегка поклонился, отвернулся и был таков. Трое бродяг остались одни.
     - Ай, ем-заем-переем, Дэвлалэ, Дэвлалэ, ай-на-нэ!
     Выкрик заставил их обернуться, схватиться за оружие.
     И странно, что никто из них не выстрелил. Видимо, нервы еще не пошли окончательно вразнос от всех перипетий и переживаний, еще держались в упряжке воли.
     А повод открыть огонь имелся еще какой! То, что поднималось из травы возле забора, легко могло вызвать неподконтрольные делания - и среди прочих желание немедленно палить.
     Когда они проезжали мимо забора, Карташ разглядел в траве нечто продолговатое и коричневое, но принял сей предмет за поваленное дерево. И уж никак не мог подумать, что это может оказаться живым... Живым человеком.
     Впрочем, если б не человечья речь, то и по сей момент нельзя было бы утверждать наверняка, что перед ними человек.
     Существо таращилось на них сквозь спутанные космы цвета здешней грязи, спадающие на лицо и почти полностью его скрывающие. Таращилось и глухо ворчало.
     Невысокое, кажущееся еще ниже из-за сильной сутулости, тело прикрывает невообразимое рубище коричневого цвета - скорее всего, бывшее некогда банным халатом. На груди, на белой капроновой нити - связка из отколотой ручки от чашки, пластмассового колечка, каких-то разноцветных лоскутков... Пол этого существа одним наружным осмотром определить было весьма затруднительно, равно как и возраст. Тот визг, что они услышали, мог издать как мужчина, так и женщина. А, собственно, какая разница?
     Существо таращилось на них, они - на существо. Никто ничего не предпринимал... да и что в подобной ситуации обычно предпринимают, кто ответит?
     - Тьфу, напасть! - сплюнул Гриневский и забросил автомат на плечо. - Псих, юродивый, местный дурачок!
     - Ну да, блаженный, - согласился Карташ, но автомат пока не опускал. Мало ли что у этого "крейзи джипси" припрятано в рубище и что выкинет в следующую минуту неспокойный ум - а вместе с ним и беспокойные руки. - А чего удивляться, в каждой уважающей себе деревне должен быть сельский сумасшедший...
     Существо вновь заговорило. И довольно внятно:
     - Там, где нет людей, появляются звери. Звери лучше людей. Иногда я думаю, что не так уж и плохо для людей было бы вновь одичать. Звери не завистливы.
     Звери не убивают ради удовольствия. Звери не сжигают леса, в которых живут.
     Звери не мешают жить тем, кто не мешает им.
     Блаженный говорил по-русски, без акцента, но как-то... деревянно, что ли.
     И несильно раскачивался в такт словам, повесив руки по бокам, как плети.
     Этот его монолог прозвучал настолько здраво по отношению к облику существа и его предыдущей бессвязице, что подействовал на людей посильнее давешнего выкрика и появления этого чучела из травы. Настолько подействовал, что Карташ решился заговорить с незнакомцем.
     - Эй! - окликнул Алексей. - Тебя как зовут?
     - Гурд, - ответило существо.
     - Гурд, а ты...
     Но закончить вопрос у Карташа не получилось. Гурд резко повернулся к забору, вскинул руки, выгнулся и... И принялся точить когти о доски. Вернее, именно так это выглядело: что уж он там точил - или не точил, а только изображал - вглядываться и выяснять напрочь не тянуло. В любом случае, зрелище было преотвратное. Маша отвернулась, да и Карташу пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить рвотный спазм.
     Человек в лохмотьях недолго предавался игре в кота. Покончив с заточкой, он повернулся к людям спиной и побрел прочь. Потом вдруг встал на четвереньки, прошелся таким макаром метров пять, вновь вскочил на ноги, оглянулся, громко прокричал что-то-совсем уж невнятное, после чего расхохотался и бросился наутек.
     - Да, ексель-моксель... - Гриневский тряхнул головой. - И много здесь, интересно... таких?
     - Один, - сказали сзади. - Это сын дедушки нашего баро. Он слаб разумом, но крепок телом и душой. Кто же осмелится прогнать родную кровь из табора? Все равно что отрезать самому себе руку...
     Они обернулись. На пороге домика из красного кирпича стоял невысокий плотный гражданин в свитере с высоким горлом, чем-то неуловимо напоминающий старину Хэма на известной фотографии, с окладистой бородкой и в небольших очочках в тонкой золотой оправе. Стоял и печально смотрел на гостей табора.
     - Отчего же он на улице, да еще и голый? Не май месяц, - несмело сказала Маша. Бородач пожал плечами.
     - Каждый выбирает себе жизнь по вкусу. Гурду больше нравится жить на воле, а не в доме... Настоящий цыган. Я - дядя Сергей, замещаю шэро баро Басалая, пока тот... в отъезде.
     - Алексей.
     - Маша.
     - Петр. Можно просто Таксист.
     - Пойдемте в дом.
     Первое впечатление товарищ замбарона (хотя никто из знающих людей вожаков табора баронами не именует - баро зовется предводитель племени, баро, и никак иначе), так вот, первое впечатление он производил самое благоприятное.
     Несомненно, образованный, несомненно, воспитанный в лучших европейских традициях, ничего общего с классическим образом цыгана - того, что в красной рубахе, с серьгой в ухе, востроглазого и мечтающего облапошить и стырить че-нибудь... Ничуть не бывало. Они уселись за опрятный стол в гостиной, тяпнули по стопочке "Хеннесси", настоящего, категории "ХО" - за упокой души Руслана...
     И наконец дядя Сергей плавно свернул беседу на рельсы мягкого, ненавязчивого и доброжелательного допроса. Кто такие? Откуда знаете Пашу-Пальчика? Как и чем помогли ему, раз он дал наводку на цыган? Что делали в лесу и что видели? Что случилось в Нижнекарске? Почему за вами охотятся? И тэ дэ и тэ пэ. Очень аккурат-ненько, тщательно взвешивая каждое слово, Карташ поведал их историю, опустив, разумеется, танцы вокруг платины, туркменские приключения и белобрысого фээсбэшника. Из его рассказа выходило, что трое горе-авантюристов просто-напросто оказались не в том месте и не в то время, а злобный королек Зубков решил использовать их в своих грязных делишках. А в лесу ну ничегошеньки не видели и зачем бравым сынкам Михая Руденко понадобилась лопата - ни малейшего понятия, Христом-богом клянемся. А также Аллахом и Кришну.
     Дядя Сергей задумчиво огладил бороду, покивал размеренно, как дьякон.
     - Да, слышал я о нападении на особняк в Нижнекарске... Странные нынче дела творятся, однако. В Шантарске уже стрелять начали посреди бела дня, Шнура вчера застрелили - знаете его? Парнишка хороший был, дань с кавказцев мирно собирал, не жадничал, не беспредельничал... Еще нескольких человек положили...
     - А что это за большие люди, о которых Зубков говорил? - спросил Гриневский. - Перед которыми мы должны выступать с тронной речью?
     Сергей помолчал задумчиво и наконец проговорил:
     - Цыганы не хотят вмешиваться в ваши дела, гадже. Мы не знаем. Но... ходят разговоры, что в Шантарск скоро съедутся авторитетные воры со всей страны и даже из-за ближних границ. Будут судить-рядить, что делать дальше, как жить и воровать... Мы не вмешиваемся, у нас своих дел много. Вот и все, он опустил тяжелые ладони на столешницу. - Мы не вмешиваемся. Но сегодня была задета честь нашего табора. Нам плюнули в лицо, и мы этого безнаказанно, конечно же, не оставим... Я принял решение. Если Паша-Пальчик попросил помочь вам, мы вам поможем. Один раз. А тех, кто послал убийц Руслана, найдем сами. Таково мое слово. Говорите, какая помощь вам нужна.
     "Чего ж их искать, - подумал Карташ. - Ниточка либо к Зубкову ведет, либо к Фролу... Либо к фээс-бэшному викингу..." Но произносить вслух свои догадки, естественно, не стал. Меньше говоришь, спокойнее живешь, проверено практикой.
     - Я должен найти свою жену, - твердо сказал Гриневский. - С вашей помощью или без.
     - А что с ней такое?.. - цыган наклонился вперед.

Часть третья

РОМАЛЭ И АВТОРИТЕТЫ

Глава 12

ПОСЛЕДНЕЕ ПЕРО ПЕРЕЛОМИЛО СПИНУ ВЕРБЛЮДА

Двадцать первое сентября 200*года, 12.11.

     ...Они сидели в машине, замызганном "жигуленке" пятой модели, в одном квартале от дома Гриневского, и ждали возвращения цыганенка по имени Ромка.
     "Ромы" по имени Рома. Цыгане, в общем-то, могли больше ничего для них he делать. И так спасибо, помогли немало. Особую благодарность им, конечно, следовало принести за оружие. Странное дело, но Карташ чувствовал, что с во-лыной за поясом или там автоматом на плече он ощущает себя значительно увереннее и спокойнее. А вот без волыны или там автомата он - как голый на званом вечере... И ладно бы только он, вэвэшник, который, по идее, должен давно привыкнуть к ношению оружия, - и Гриневский, и Маша, по их глазам было видно, также вели себя гораздо тверже, нежели без оного... Да-с, господа, человек очень быстро приспосабливается к новым, изменившимся условиям среды обитания, бляха-муха.
     Помимо помощи в вооружении отряда и доставки его на место, замбарона решил, что большого урона табору не выйдет, если на разведку сходит один из его бойких чумазых пацанят. Дело-то преобыденнейшее, мало ли цыган и цыганок болтается по подъездам - например, предлагая купить "мед прямо с пасеки по дешевке" и всучивая под видом меда коричневатый сахарный раствор. А цыганенок Рома, отправившийся на разведку, прихватил с собой для маскировки кучу разноцветных рубашек от неустановимого производителя, какими цыгане обычно бойко торгуют под видом распродаж на рынках или возле вокзалов.
     На водительском месте "пятерки" сидел, барабаня пальцами по рулю, молчаливый усатый цыган, примерно ровесник Карташа. Алексей находился рядом с водителем, Гриневский и Маша расположились на заднем сидении. Все молчали, слушали музыку. Водитель вставил в магнитофонную деку кассету с русским шансоном, а вовсе не с цыганской музыкой, поэтому из салонных динамиков простуженно хрипели, а не выводили зажигательные "ай-нэ-нэ" и "очи черные, очи сатарастные". И это был никакой не знак уважения к русским пассажирам - Карташ пересмотрел от скуки все кассеты, валяющиеся на "торпеде": чего там только не было, за исключением вот разве классической музыки и музыки цыган.
     "Ну и ситуация, - думал Алексей. - Мы знаем, что нас ждет засада, и добровольно лезем в капкан. Засада же не просто ждет нас, но, в свою очередь, догадывается, что мы можем подозревать о ее существовании. Они знают, что мы знаем, что они знают.... Откуда это? Ах да, так фильм один назывался, ну, примерно так, шедший в еще советском прокате. Вроде бы итальянский. Ну а раз итальянский, да еще купленный советским прокатом, - голову можно прозаложить, что про мафию. В те давешние годы киношная итальянская мафия представлялась советским зрителям грозной силой, "чур-чур нас от такого", - заклинали зрители про себя. Но прошло каких-то десять лет ряформ, и вот мы получили свою собственную мафию, по сравнению с которой итальяшки выглядят сущими детьми, немножко шаловливыми, и не более того..."
     Карташ размышлял главным образом о вещах несущественных, потому что все существенное было говорено-переговорено, оставалось только дождаться последней информации... и действовать.
     Из-за угла дома вывернул Рома. Он шел, нисколечко не торопясь, вертя головой по сторонам и помахивая клетчатой сумкой. Обыкновенный подросток, одет, как и большинство его сверстников. Из цыганского в нем только чернявость и плутовской взгляд, перехватывая который, невольно ощупываешь карман - на месте ли кошель...
     Когда Рома взялся за дверцу "жигулей", водитель вырубил очередного хрипуна, с фальшивой тоской вспоминавшего пересылки, лесосеки, лагеря и прочие тра-ля-ля-ля.
     - У цыган глаз-алмаз, - с гордостью сказал Рома, плюхнувшись на заднее сиденье и бросив под ноги сумку. - Надо цыганскую милицию открывать. Вот плати нам, чтоб мы довольны оставались, чего хошь в городе разыщем...
     - А если без лирики, - сказал Карташ.
     - Без чего? - слово "лирика" оказалось для Ромы непосильным.
     - Без вступлений.
     - Тогда порядок, дядя. Все схвачено. Я ходил и спрашивал, кому тут еще мужские рубашки могут понадобиться, мне указали и на квартиру тридцать восемь, сказали, что ее снимают какие-то парни.
     Ага! Карташ и Гриневский переглянулись. Их предположения полностью оправдались. В многоквартирном доме, да еще в эпоху тотальной борьбы с терроризмом, опасно шнырять таинственным незнакомцам, да еще выходить-заходить в квартиру, где вроде бы проживают совсем другие люди. Напуганные телевизором жильцы могут и позвонить куда следует, да еще присочинят: де, не просто подозрительные личности слоняются по нашему подъезду, а вдобавок и лица кавказской национальности. Спецгруппу, конечно, по такому сигналу не вышлют, но участковый придет. И что? Изобразить, что никого нет дома? А вдруг участковый дотошный попадется или, что еще хуже для противника, умный? Придет еще раз, спросит соседей, а те скажут, что шаги слышим наверху, свет горит по вечерам.
     Вот тут уже и спецгруппу могут выслать. Короче говоря, чтобы не погореть за здорово живешь или не засветиться по-глупому, разумнее для засадников разыграть вариант "хорошие квартиросъемщики". Это когда со всеми жильцами раскланиваешься, всем улыбаешься и рассказываешь, как повезло недорого снять приличную квартиру на то время, пока