тешение пестрых красок на площади Огузхана превратилось в калейдоскоп, и Алексей почувствовал, что плывет. На миг закрыл глаза, пошатнулся, но на ногах удержался. Подумал с тоской: нет, ребяты, переоценил я свои силенки, за толпой зэков все ж таки уследить значительно, неизмеримо проще. Даже зэков, замысливших подлянку...
     Карыйский велаят, родной велаят Дангатара: скромный молодой парниша в больших очках с сильными диоптриями, улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба, несет над головой сияющий золотом кубок - типа того, что вручаются победителям на всяческих соревнованиях. Интересно, кто это такой, уж больно молод. Спортсмен? Ученый? Поэт? Не о том, блядь, не о том думаешь!..
     Выстрел с крыши отпадает, выстрел со стороны колонн ликующих туркмен отпадает. Что же остается, а?!
     Засланный казачок в свите Ниязова? Взрывное устройство под трибуной?..
     И тут - словно ледяной кол проткнул все тело Алексея насквозь, снизу вверх, вонзился в мозг, рассыпался по извилинам морозным крошевом. Мазнув взглядом по застывшим в карауле охранникам, парниша с кубком, лучащийся гордостью от выпавшей ему чести, уже поднимался по лесенке, а Алексей все никак не мог понять, никак не мог вычленить не правильность, несоответствие, откуда вдруг в жаркий полдень пахнуло обжигающе холодным ветром смерти...
     Смерти.
     Однажды, еще на Ставропольской пересылке, мелкий домушник Шкряба замочил в драке бывалого Синяка. Драка была случайной, и замочил его Шкряба случайно, но Шкряба-то был мелкой сошкой, а Синяк ходил в князьях, и все понимали, что добром это не закончится, что Шкрябу тихонько придушат как-нибудь вечерком - не в отместку, упаси бог, а так, для науки другим. Самое паршивое, что и начальство, и сам Шкряба это прекрасно понимали, но поделать ничего не могли: перевести его было некуда. И действительно: наутро домушника нашли "повесившимся" над парашей.
     А накануне вечером Карташ конвоировал его после допроса касательно драки обратно в камеру, и вот у него, у Шкрябы, был такой взгляд... Нет, он не плакал, не цеплялся за косяки, он хорохорился и даже шутил, но в его глазах уже поселилось осознание близкой смерти.
     Вот в чем дело!
     Парниша с кубком улыбается довольной улыбкой имбецила, получившего в подарок за примерное поведение яркую игрушку, однако во взгляде его застыли обреченность и готовность идти до конца. Он знал, просто знал, что сейчас умрет, и шел навстречу своей гибели. Улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба, высоко неся кубок над головой. А кубок-то тяжелый...
     И опять, как в случае со злодейским ниндзя-Ханджаром, рефлексы сработали быстрее рассудка. Сам до конца не осознавая, что делает, с раздирающим глотку воплем: "Да-а-а-ан!!!", - он оттолкнулся ногами, ломая строй, и прыгнул на парнишу, метя выхватить кубок.
     И все же надо отдать должное преторианцам. Либо они были наготове по поводу подозрительного русского в своих рядах, либо выучка охранников действительно находилась на самом высшем уровне. Как бы то ни было,: до кубка добраться ему не дали. Сделали вполне грамотную подсечку, и Карташ всеми костями обрушился на очкастого туркмена. Кубок полетел вниз, на площадь, где и ударился глухо о брусчатку.
     Алексей невольно зажмурился.
     Взрыва не последовало.
     А потом для страха и сомнений не осталось места, поскольку все смешалось на площади Огуз-хана. Вокруг орали, бегали, кажется, даже стреляли, Карташ не помнил. Он тоже орал, мертвой хваткой вцепившись парнише в брюки, десятки рук его от парниши отдирали, больно били по голове и бокам, потом помост под кучей-малой треснул и накренился. Наконец Алексея отодрали, заломили руку, заорали вовсе уж оглушительно - на туркменском, ясное дело, но понятно, что по-командирски и матерно, и куда-то поволокли сквозь вопли и толкотню.
     Когда же беспорядочные выкрики подутихли вдалеке, а давление на руку немного ослабло, Алексей проморгался от цветных кругов в глазах и осмелился поднять голову.
     Вели его быстро, целенаправленно и грамотно.
     Прочь с площади, прочь от трибуны, под которой продолжалась малопонятная возня, но на которой ни Сердара, ни родственника саудовского короля, ни прочих официальных лиц уже не было. Празднующие граждане смяли колонны и теперь суматошно толклись на площади, оглашая прожаренный воздух испуганным ором. Алексей помещался в центре квадрата, образованного четырьмя мрачными личностями в форме, которые слаженно прокладывали дорогу сквозь толпу мечущихся демонстрантов. Он извернул шею, посмотрел на того, кто ему заломал руку, хмыкнул и прохрипел на бегу:
     - Пусти, дорогой, хватит уже...
     Дангатар хватку ослабил, но не отпустил. Лицо его было белым, оскаленным. А Карташ заметил, что руки четверки сопровождения испещрены синими наколками.
     В каком-то переулке за площадью оказалось неожиданно тихо и безлюдно, лишь у тротуара бесшумно пускал сизый дымок из выхлопной трубы белый "лимузин" с тонированными стеклами и правительственными номерами. Один из уголовников в форме охранника стремительно распахнул заднюю дверцу. Повинуясь толчку сзади, Алексей нырнул головой вперед, в кондиционерную прохладу, следом в тачку прыгнул Дангатар, дверца захлопнулась, лимузин рванул с места...
     - Ниязов жив? - первым делом, еще не отдышавшись толком, спросил Алексей.
     - Живее всех живых, - криво усмехнулся Дангатар. Он же бессмертный и вечный, забыл?
     - А эти? - Карташ кивнул в заднее стекло, где осталась четверка блатных, которые вывели его из эпицентра бури, и помассировал чуть не вывихнутую руку.
     - Не бойся, - сказал Махмуд-оглы. - Уж эти-то сумеют о себе побеспокоиться... А ты молодец, Алексей-яр.
     Когда тебя замели эти уроды из КНБ, я на уши поставил всех своих... э-э... друзей -.из тех, которые не слишком в ладах с законом. Они скоренько вычислили, где ты есть и что тебе светит, пришлось срочно пробираться в последнее кольцо обороны, тем более сведения о готовящемся покушении подтвердились стопроцентно. Как ты исполнителя вычислил, ума не приложу, а? Я так ничего и не заметил, сколько ни таращился...
     Лимузин лихо вырулил на какую-то улицу, утопающую в зелени, и понесся наперекор светофорам. Насколько Карташ уже изучил Ашхабад, торопились они куда-то за город.
     - Орден дадут? - мрачно спросил он. Похлопал себя по карманам. Бракованный пистолет куда-то подевался.
     Наверное, выронил по дороге...
     - Вряд ли, - на полном серьезе ответил Дангатар. Видишь ли, операция по выявлению и задержанию исполнителя проводилась исключительно силами КНБ...
     - Да я особо и не претендую, - успокоил его Карташ. - Подумаешь, президента спас... Ну так что, все кончилось? Машка где? Надеюсь, в безопасности?
     - Да в безопасности, в безопасности. Я ей тут одно дельце поручил...
     Карташ заворочался на сиденье.
     - Слушай, дорогой, если это дельце опасное хоть в одной букве...
     - А за меня ты не беспокоишься, а, начальник? - с места водителя к ним на миг обернулся дыбящийся во весь рот Петр Гриневский. - Я тоже в дельце участвую.
     Да и ты в нем не последнюю балалайку играешь...
     Карташ закрыл глаза и откинулся на мягкий подголовник.

Глава 18

БЕРИ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ

Тридцать первое арп-арслана 200* года, 21.37

     Хватило непрерывного суточного наблюдения, чтобы уяснить, как охраняется дворец хякима. Так себе охраняется, надо заметить. Видимо, всерьез нападения здесь не опасаются, считают, что все враги уничтожены. Или под рукой у хозяина дома слишком мало верных людей, а среди них и того меньше грамотных по части несения караульной службы, и уж совсем плохо обстоит дело с дисциплинированными бойцами.
     Несколько удивил Карташа состав участников акции.
     - Лишние люди - лишние звуки, - сказал по этому поводу Дангатар. - Скорее засыплемся. К тому же, если бы мне дали опытных диверсантов, тогда другое дело.
     А шушера, умеющая палить во все стороны, но понятия не имеющая о скрытном передвижении, маскировке и неукоснительной дисциплине, боюсь, может только все испортить.
     Карташ объяснение проглотил, не стал допытываться: "Это мы, что ли, с Таксистом великие диверсанты всех времен и народов? Или Сашка-племянник? Что-то ты крутишь, брат Дангатар. Сказал бы уж прямо - так мол и так, не хочу доверять свою спину непрофильтрованным людям, которые вгонят промеж лопаток дозу свинца и побегут к гражданину Саидову за получкой, начисляемой в сребрениках. Другое дело - мы, твое войско. Мы прозрачны, как вымытые стаканы. Нам ничего другого не надо, кроме разве: "а" - выжить, "бэ" - разбогатеть на реализации платины и "вэ" - перебраться в тихое покойное место, прошу не путать с кладбищем".
     Некоторый недобор боевых единиц окупался предоставленным снаряжением. Кто уж так расстарался пес его знает, но не поскупились, не поскупились. Карташ перебирал, рассматривал штуки-дрюки, сам себе напоминая ребенка, впервые попавшего, в "Детский миру".
     - Выдали все, что просил, - похвастался Дангатар, поглаживая цилиндрический глушитель новенького, в смазочке А-91. - Причем самое современное. Теперь ты видишь - в Туркмении все есть.
     Карташ благоразумно не стал допытываться, откуда у него этот несколько громоздкий, но сверхнадежный автомат, состоящий на вооружении только спсцподразделений и только российского ФСБ. Воры снабдили или сам Туркменбаши расщедрился - какая, в сущности, разница? И еще одним обстоятельством искупался недобор боевых единиц: тем, что дом; в который им необходимо попасть, и прилегающие к дому окрестности Дангатар знал, как солдат кремлевской роты - устав несения гарнизонной и караульной службы. Знал с закрытыми глазами, знал до кустика, до веточки, до скрипучей половицы и до несмазанных петель.
     Поселок, раскинувшийся на окраине города Кары, столицы Карыйского велаята, напоминал небезызвестное Рублевское шоссе - тем, что богатые буратины понастроили себе элитного жилья. Дворец хякима находился здесь же. Нынешний хяким Батыр переехал сюда сразу после смерти прежнего хякима Аллакулыева под предлогом утешения семьи покойною. Вот только семья от такого утешения почему-то сбежала почти сразу.
     Следом покинула дом вся прислуга. Их места заняли новые люди, вызванные сюда новоявленным хякимом Батыром.
     Хотя кос-то из прежней прислуги уцелел на своих местах. Например, сторож абрикосового сада. Сад, тоже собственность хякима, находился напротив дома хякима, по другую сторону шоссе. Этим вечером, вечером накануне акции, Карташ и Дангатар наблюдали за домом хякима, лежа под абрикосовыми деревьями.
     Сам дом отсюда, как и вообще с любой другой стороны, был не виден - его окружал густой сад. Как явствовало из рассказов Дангатара и вычерченной им план-схемы, вокруг дома (или, если называть вещи своими именами, вокруг дворца местного князька) простиралась территория размером с небольшой аул. И по этому аулу сегодняшней ночью они должны прогуляться с ветерком.
     Если бы вдруг сейчас объявился абрикосовый сторож, его пришлось бы нейтрализовать - мало ли он всей душой принял нового хякима и только его отпустишь, побежит к Батыру с тревожным сообщением. Но до наступления ночи сторож отсыпался, а его сыновья обходить сад ленились, полагались на собак. Собак же не было необходимости ни травить, ни стрелять, потому что зверюги обнюхали Дангатара, признали и, потеряв всякий интерес, убежали по своим делам. Но на всякий случай, во избежание эксцессов, пришлось обработать костюмы химией.
     - При мне такого разгильдяйства не было, - хмуро заметил Дангатар. - Трава у ограды не выкошена, обход территории каждый час не проводится. А посмотри направо, раз, два... между вторым и третьим столбиком в сетке проделана дыра, видишь? Это, конечно, пацаны лазали, абрикосы воровали. Но дыра-то не заделана. А то и вовсе еще не обнаружена!
     - Почему Сашка-племянник, а не брат? - невпопад спросил Гриневский, лежащий неподалеку.
     Закономерный вопрос, Карташа он, признаться, и самого занимал.
     - Брат - не воин, - помявшись, сказал Дангатар.
     - А пацан - воин?
     - Тебе не понять...
     - Ну да, знаю. Восток - дело тонкое.
     - Я бы уточнил: "семья - дело тонкое".
     - Признаться, не ухватываю логику и суть, - поддержал Таксиста Карташ. - А если убьют? Ты сможешь после этого смотреть в глаза его матери, жене своего брата?
     - Ира сама его и отправила с нами.
     - Кого? - вырвалось у Гриневского.
     - Кого-кого! Сына. Сашку. Или ты думаешь, это я тащу лацана под пули? Я просто не смог ей отказать.
     Она понимает, что такое семья и честь семьи. Что не сделал в свое время брат, должен сделать его сын, иначе он не станет воином... И она права.
     Карташ отчаялся разобраться в этой туркменской Санта-Барбаре. Где тут разобраться, когда с каждым ответом на новый вопрос, все еще больше запутывается.
     Поэтому Алексей закрыл тему, пробурчав:
     - Понятно. Вот теперь все понятно.
     В общем, им осталось лишь убедиться, что сегодня вечером никто к хякиму в гости не приехал, убедиться, что в доме на той стороне шоссе все идет согласно заведенному распорядку, дождаться, когда окончательно стемнеет, и приступать к работе.
     Так прошел еще час.
     - Возвращаемся, - сказал Дангатар.
     Они вернулись в один из домов уже другого поселка, обычного, находящегося в двух километрах от шоссе, где им дал временное убежище молчаливый как рыба кузнец. Почему этот предать никак не может, а тот же сторож абрикосов - запросто, Карташ допытываться не стал, не столь уж и важно. Наверное, Дангатар знает, что делает.
     Оставшееся до акции время провели в сборах. Подогнать снаряжение, чтобы ничего не бряцало, не звякало, почистить оружие, проверить, как выходит из ножен нож... и прочая рядовая солдатская рутина, с которой, к удивлению Карташа, неплохо, показывая знакомство с предметом, справлялся и племянник Дангагара, и пятеро откомандированных воровским сходняком боевиков.
     Вышли в два ночи. В три двадцать пересекли шоссе в полукилометре от дома хякима. В своих черных комбинезонах слившиеся с ночью, они перемещались от куста к кусту, пока не добрались до ограды, опоясывающей владения хякима Батыра. Темными стелющимися над землей тенями заскользили вдоль ограды, за которой шевелили темными мохнатыми ручищами вековые деревья. А дальше пришло время использовать их главное преимущество - ведь сегодня они работали на объекте, охрану которого когда-то ставил тот человек, кто сейчас вел группу. Если знаешь яд - гораздо легче сообразить, какое требуется противоядие.
     Дангатар знал, какая стоит сигнализация, как ее нейтрализовать или пройти незамеченным. Знал, потому что ставил сам.
     На крыше угловой башенки трижды, с неравными промежутками мигнул тусклый огонек.
     - Пора, - сказал Дангатар и надвинул на глаза прибор ночного видения "Филин", похожий на толстенные мотоциклетные очки.
     Остальные слаженно повторили его движение и моментально потеряли индивидуальность. Теперь и не разобрать было, где Дангатар, где его племяш, а где простые боевики.
     - Ну, с аллахом, - пробормотал Гриневский.
     Девять бесшумных теней проникли на территорию дворца. Слева беззаботно журчал невидимый в темноте, но в инфракрасных лучах загадочно фосфоресцирующий фонтан в виде девушки с кувшином на плече.
     Цепочкой они пересекли двор по заученной ломаной траектории, которая проходила аккурат через "мертвую" зону камер наблюдения, рассредоточились вдоль фасада, по обе стороны от широкой парадной лестницы в пять ступеней, ведущих к стреловидным, с виду тяжеленным дверям. Шарообразные фонари на высоких витых ножках, мать их, освещали лестницу неярко, но все же действенно, подняться по ней незаметно, как минимум для камер, не было никакой возможности. Дангатар подал знак рукой, и одна из теней склонилась к неприметной коробочке, укрепленной под переплетениями то ли плюща, то ли винограда, что ровным слоем покрывал стену. Лампы, за исключением лестничных, во дворце были погашены, лишь в окнах флигелька, где, судя по всему, обитала прислуга, горел тусклый желтоватый свет. Еще двое теней отделились от фасада и неслышно скользнули в сторону флигеля. Силуэт у коробочки выпрямился, по-американски показал колечко из указательного и большого пальцев: типа все о'кей, сигнализация и видеокамеры внешнего периметра отключены. Очередная парочка людей в черном исчезла в направлении парадных ворот.
     Дангатар взлетел по освещенной лестнице, прижался к створке двери. Вроде бы никто незваного гостя не заметил. Он осторожненько повернул витую ручку, потянул на себя... За резной дверью была сплошная темнота. Один за другим гости проскользнули внутрь, тут же дважды негромко кашлянул один из стволов с навинченным глушителем, и недоуменно приподнимающийся было из-за стойки охранник в пиджаке и чалме сполз на пол. Дангатар отдал несколько отрывистых распоряжений. Группа разделилась, один - Сашка-племянник, судя по росточку - остался на карауле возле входных дверей, один бесплотным призраком унесся на осмотр первого этажа. Спустя миг с той стороны послышались приглушенные хлопки: отдыхающие охранники обретали покой вечный.
     Осталось трое: Дангатар, Карташ, Гриневский. Они взвинтили себя по витой лестнице на второй этаж - ну не будешь же пользоваться лифтом без разрешения хозяев! Хотя лифт, кстати, имелся: металлическая клетка с решетками из причудливо переплетенных фигурок птиц и цветов. Площадка второго этажа, еще одна сигнализация, выведенная из строя Дангатаром в два счета. А ничего устроился нынешний хяким, сигнализация эта была не простая, динамически-тепловая, через которую мышь не проскочит и враг которую не отключит.. если, конечно, не знает, как.
     Длинный коридор, стены задрапированы тяжелыми, из-за "Филина" кажущимися розовыми тканями.
     Скульптуры воинов в кожаных доспехах, скульптуры полуобнаженных девиц. Кривые сабли на стенах...
     Поворот налево, и сразу же из-за угла навстречу выскакивают три темные фигуры. И хотя Карташ был предупрежден заранее, все же палец на курке непроизвольно дернулся, и "узи" едва не плюнул кусочком смерти в медной оболочке. Судорожно переведя дух, Алексей, как учили, взял на прицел неприметную нишу в углу и в душе восхитился начальником охраны мертвого Аллакулыева: поставить в горце коридора обыкновенное зеркало в рост человека, чтоб неприятель сдуру принялся палить в собственное отражение - это умно. Это дьявольски умно. Тем временем из ниши выдвинулся очередной страж - и пал, попав под пересечение трех молчаливых свинцовых струй. Шумно, вообще-то, упал, но теперь это не имело никакого значения: они уже пришли, да и звуки, доносящиеся из спальни, могли атомный взрыв заглушить - не то что падение мертвого тела.
     - Очки снимите, ослепнете, - уже не скрываясь, посоветовал Дангатар. - И помните: хякима не трогать.
     Дверь в будуар отсутствовала - арку с закругленным верхом закрывали тяжелые портьеры с изображением лилий. Одним движением он содрал портьеры с креплений, шагнул внутрь и щелкнул выключателем на стене. Пространство озарилось ярким светом, струящимся с потолка, из многоламповой вычурной люстры.
     В будуаре имели место: посреди комнаты исполинский сексодром с атласными сиреневыми простынями под невесомым балдахином на тонких резных подпорках, зеркальный потолок, толстенный ворсистый ковер на полу, разбросанная по ковру одежда и три индивида, самозабвенно возящиеся на простынях - два женского и один мужеского полу. Когда вспыхнул свет, толстый индивид с торчащим колом первичным половым признаком в момент прервал игрища и резво скатился за сексодром, даже в такой ситуации рефлексы у него работали как надо, а две обнаженные девицы, одна блондинка, вторая отчетливая азиаточка с визгом прыснули в разные стороны. Карташ стрельнул для острастки и для демонстрации серьезности намерений, и простреленная подушка взорвалась белым облаком пуха..
     Из-за кровати ответили длинным ругательством. Девицы забились было в уголок, однако, повинуясь резкому окрику Дангатара, бочком-бочком, по стеночке пробрались к выходу и выскочили из