амому главному, -Черский встал, прошелся по помещению. - К тому, что вам, собственно, предстоит. Или, иными словами, чем вы станете зарабатывать себе жизнь. Сход начинается двадцать четвертого, поэтому мы должны успеть...
     - Погоди-ка, Данил, - негромко перебил Фрол и перевел тяжелый взгляд на Гриневского. - Не знаю, как ты, Петр Игнатьевич, отреагируешь, но я считаю, что ты должен знать... Короче, вот.
     Он достал из внутреннего кармана пачку фотографий, протянул таксисту.
     Таксист взял, посмотрел, вгляделся... И фотографии выпали из его пальцев.
     Карташ быстро наклонился, поднял одну... и шепотом выматерился. Как сквозь вату до него донесся голос Фрола:
     - Когда мы нашли ее, уже было поздно. К сожалению, мы опоздали... Прости.
     - ...Думаешь, выгорит? - с сомнением спросил Алексей. На душе было настолько противно, что аж тошнило.
     - Должно, - сказал Черский. - Обязано. Зуб, конечно, не дурак, но на такой шанс клюнет непременно. Тем более, именно вы там нарисуетесь. Даже я бы поверил. И попытал счастья...
     - Спасибо на добром слове, - хмыкнул Карташ. -Всю жизнь мечтал о рыбалке на живца. Особливо если сам в роли живца.
     - Не скули. Какой живец? Вы просто последний штрих, последний мазок на полотне, так сказать.
     "А фотографии вы спецом приберегли на финал, чтобы Гриня уж точно бросился в бой. А мы, ясный хрен, одного его бы не отпустили... Хитрые, черти..." Он покосился на недвижно сидящего рядом Гриневского и буркнул:
     - В гробу я видел такие полотна. Они же не холостыми будут стрелять...
     - А ты уворачивайся.
     Черский притормозил на пустынной улице имени Революционного бойца Логачева, заглушил мотор. Сказал, получив сотенную от Алексея и придирчиво изучая ее на просвет:
     - Все. Дальше сами... Станиславские.
     - У вас ус отклеился, - огрызнулся Карташ. Черский криво усмехнулся и пригладил накладные усы.
     Со стороны, если слов не слышно, сцена выглядела, как будто хитрозадый усатый частник содрал с не шибко богатых пассажиров лишний полтинник... По крайней мере, они очень надеялись, что именно так все и выглядит.
     Они выбрались из машины, и Карташ в нарушение всех полученных инструкций, наклонился к приоткрытому окну.
     - Черский, - сказал он проникновенно, - я служил в ВВ. Я знаю ихнего брата. И знаю, что есть не самые мелкие воры, которые мать или дочь родную придушат ради собственной выгоды. А есть воры, которые скорее яйца себе отрежут, чем нарушат воровской закон... или данную клятву. Я не знаю, к какой категории относится Фрол, искренне хочу надеяться, что ко второй, но... Теперь поклянись и ты.
     Черский секунду помолчал, потом спросил:
     - А мне ты поверишь?
     - Сам не знаю.
     Данил ухмыльнулся.
     - Что ж, по крайней мере, честно... Так вот: я клянусь тебе всем, что у меня есть дорогого в этой жизни: это сделали люди Зуба. И Фрол действительно опоздал. Теперь доволен?
     И потрепанная "Ауди" укатила в поисках новых клиентов. Они остались одни.
     Перед глазами Кар-таша все еще стояло изображение с проклятых фотографий: тело молодой женщины, запечатленное под разным ракурсом и с разных точек. И на всех фото женщина была несомненно, безнадежно мертва. Посреди лба темнела небольшая дырочка, от нее через висок тянулась струйка запекшейся крови. Он помотал головой, отгоняя видение, снова посмотрел на Гриневского.
     Таксист, перехватив его взгляд, нехорошо улыбнулся и спросил:
     - Как думаешь, они уже следят?
     Карташ пожал плечами.
     - Хрен знает. Должны...
     - Хорошо бы.
     Алексей вспомнил финальную сцену в разговоре с Фролом, когда всплыли эти гребаные фотографии, вспомнил деревянное, иссиня-белое лицо Гриневского, его тихие слова насчет Зубкова и Фрола, и снова, как и тогда, неприятно засосало под ложечкой.
     - Гри... Петр, блин, ну я прошу тебя, - сказал он. -Умоляю. Приказываю, в конце концов. Не лезь на рожон.
     - Ага.
     - У нас еще будет время отомстить...
     - Ага.
     - Ох и не нравится мне все это, - прошептала Маша, зябко поежившись. - Откуда мы знаем, что эти двое, Фрол и Черский, нам правду говорили?
     - А у нас выбор был? - резонно переспросил Карташ. - Можно было не поверить и отказаться играть в ихние игрушки. И сейчас уже спокойненько плыть вниз по Шантаре. С перерезанными глотками...
     - Давайте-ка потише, - сказал Таксист. - Вряд ли, конечно, у зубковцев наведенные микрофоны имеются, но береженого бог бережет... Ладно, чего болтать зря. Двинули, что ли. А там посмотрим.
     Стараясь держаться в тени забора и чувствуя себя мишенями а-ля "бегущий кабан", они скользнули к высоким массивным воротам с встроенной в левый створ дверцей. Карташ постучал три раза с разными интервалами, и спустя некоторое время изнутри недовольно осведомились:
     - Ну? И кому там еще не спится?
     - Добрый вечер, - громко сказал Гриневский. -Вам должны были звонить, от Дангатара Махмудова... Насчет троих русских гостей... - А...
     Клацнуло, скрипнуло, лязгнуло - и дверца, вот счастье-то, открылась наружу. Там, во дворике небольшого особнячка на улице Логачева, царила непроглядная темень, куда не проникал и свет уличных фонарей.
     - Это вы, что ли, которые из Ашхабада? Ну, заходите.
     - Хвала Аллаху...
     Зашли. Дверца захлопнулась. Как мышеловка. Карташ шумно выдохнул, только сейчас сообразив, что всю дорогу вдоль забора он двигался, затаив дыхание...
     Да, ребята, непростое это дело - живцом работать, что бы там товарищ Черский ни грузил. Разумом-то понимаешь, что зубковские боевики стрелять не будут, что трое из Простоквашино им нужны, наоборот, живыми и желательно невредимыми, однако сердечко-то заходится... От страха, между прочим.
     Вспыхнул карманный фонарик, высветив незнакомое узкоглазое лицо. Тускло блеснул ствол автомата. Тот, кто открыл им дверцу, улыбнулся одними уголками губ, спросил шепотом:
     - Нормально добрались? Ну, пойдемте в дом, стол накрыт.
     - Какой, к черту, стол... - поморщился Карташ.
     - Пойдем, пойдем, не надо здесь стоять...
     Будто они перенеслись на несколько недель назад и снова оказались в Средней Азии. Туркменские лица, туркменская обстановка, туркменские блюда на небольшом достархане - здесь даже пахло Туркменией, пропади она пропадом. В общем, мирный восточный оазис посреди сибирского города... Это если не приглядываться. А ежели приглядеться, то заметишь и спираль Бруно, ловко замаскированную среди увядающего плюща на гребне бетонного забора, и неприметные бойницы вдоль стены особнячка, а вон там, в башенке, наверняка установлен станковый пулемет - уж очень хорошая для пулемета позиция, весь двор как на ладони, и каждый из пятерых в открытую присутствующих туркменов собран, решителен и вооружен до зубов, а в доме наверняка затаилось еще с полсотни бойцов...
     Алексей вздохнул и без всякого удовольствия кинул в рот виноградину.
     Оставалось только одно; ждать.
     ...Идея Черского была проста, как кишмиш, и именно поэтому имела немалые шансы на успех. В самом деле, если Зубков не сумеет добраться до кого-нибудь из участников Большого Сходняка, то умело организованного беспредела в городе не миновать.
     Однако сначала Зуб все же должен попытаться нащупать слабое звено среди съехавшихся со всех уголков бывшей Империи авторитетов...
     И такое звено было.
     Из всех делегаций, прибывших на сходняк, самая маленькая охрана была у воров Туркменистана. Традиционное восточное раздолбайство, помноженное на уверенность в собственной исключительности, которую на каждом углу пропагандировал Сапармурат Ниязов, сделало свое дело: авторитет Хасан-оглы по кличке Гылыч (что значит "Сабля") приехал лишь с пятью телашами, нимало не сомневаясь в том, что со столь уважаемым человеком случиться ничего не может, а коли случится, то пятерка отборных бойцов надерет любым наглецам задницы так, что аж помидоры засверкают. Поэтому от предложенной Фролом дополнительной охраны он высокомерно отказался.
     Филеры Зуба следили за Гылычем с момента его приезда в Шантарск.
     Отслеживали пути передвижения по городу. Выясняли распорядок дня высокого гостя. Графики встреч. Привычки, системы сигнализации, уязвимые места охраны, возможные точки проникновения на территорию особняка. В общем, лакомый и доступный кусочек был этот Хасан-оглы по кличке Сабля... А уж вовсе соблазнительным он стал, когда выяснилось, что к нему за помощью, ссылаясь на знакомства среди ашхабадских воров, обратились сбежавшие свидетели по делу против Фрола - Карташ со товарищи. (А и вправду, куда еще податься несчастным бродягам, как не под крылышко азиатской группировки, коли все в Шантарске настроены против них, начиная от ментов и заканчивая криминалитетом!) Так что убрать хотя бы одного из представителей высшего эшелона воровского сообщества, да еще вновь захватить троицу очевидцев Фроловских прегрешений, - нет, против такого соблазна Зуб устоять не смог бы.
     И не устоял.
     И все это было правдой, вот в чем главный прикол, - Сабля действительно прибыл в Шантарск лишь с пятью охранниками, действительно в ворота особняка на улице Логачева постучались беглецы и их впустили - последнее обстоятельство окончательно убедило олигарха, что свалить Хасана-оглы будет совсем несложно...
     Но вот о чем люди Зубкова даже не подозревали: уже два дня, как Гылыч был тайно перевезен в другую резиденцию, а на Логачева теплую встречу для бойцов алюминиевого короля готовил отряд, набранный Фролом из туркменской диаспоры.
     Но и это еще не все.
     Самый главный прикол заключался в том, чтобы не только отразить атаку зубковцев, но и выбить почву из-под ног у самого Зуба. Выхватить кусок прямо у него изо рта, отнять любимую игрушку, разозлить, заставить совершать ошибки - и на том прихлопнуть. А добиться этого можно было только одним способом: если все трое свидетелей погибнут во время нападения.
     Таков был план Данила Черского.

***

     ...Оглушительный, звонкий удар!
     Титановым "кенгурятником" ворота снесло, как бумажку ветром, и на территорию особняка буквально влетел страшный черный "джип", габаритами немногим уступающий "бэтээру". С надрывным ревом он пронесся через весь дворик, сминая на пути кустики и деревца, ткнулся мордой в стену особняка - и взорвался. Ударной волной вышибло стекла в окнах первого этажа, пыхнул столб ярко-желтого пламени, превращая ночь в день, и при этом желтом свете в развороченные ворота прямо-таки хлынули людские фигуры - пять, десять, двадцать - одинаковые, в камуфляже, в шерстяных шапочках-масках. Воздух моментально наполнился приглушенным хлопаньем, какой издает стая голубей, разом поднимающихся в воздух, - каждый из нападавших имел автомат, а каждый автомат имел глушитель, поэтому звуки выстрелов были практически неслышны. В доме кто-то заверещал, тоненько, пронзительно, и тут же умолк, будто кричащему с размаху заткнули рот. Зато звуки выстрелов обороняющихся разносились далеко окрест почти одновременно с прорывом на чердаке заработал пулемет, его победную трескотню подхватил хор автоматов, в окнах лихорадочно замельтешили белые огоньки пламегасителей, визг рикошета сливался с невнятными людскими воплями... Сюррное, в общем, это было зрелище: залитый колеблющимся светом от горящего "джипа" дворик богатого особняка, мелькают тут и там силуэты, отбрасывая длинные, какие-то нелюдские тени, вдребезги разлетаются окна, и осколки брызгами сверкают в отблесках огней...
     Нападающие имели четкий приказ: стремительное проникновение, устранение всех в особняке всех, кроме троих русских с такими-то и такими-то приметами, тех надлежало захватить как минимум живыми, как максимум невредимыми, - и стремительный же отход, пока менты не налетели.... Однако с самого начала все пошло как-то наперекосяк: обитателей дома на улице Логачева неожиданно оказалось значительно больше, неожиданно они оказались готовыми к отпору - и атака захлебнулась.
     Вылетев из окна второго этажа и прочертив плавную дымную дугу в ночном воздухе, на клумбу шмякнулась граната... Шарах!!! Вспышка, грохот, вздыбившаяся земля! Двоих атакующих кровавыми ошметками разметало по кустам, еще двое корчились в траве, оглашая воздух почти нечеловеческим воем. Несколько лежало и вовсе без движения - прошитые очередями навылет.
     Ударом распахнулась дверь, ведущая в здание, где засели туркмены, на пороге возник человек в окровавленной, изодранной рубахе. Русский. Один из тех, кого надлежало захватить как минимум живым. Лицо его было белым, как штукатурка, он вскинул автомат, заорал надрывно:
     - Гриню положили! Гриню убили, су-у-уки!!! - и дал длиннющую, во весь магазин, очередь...
     - Не стрелять! - крикнул командир группы захвата, но было поздно.
     Человек на крыльце нелепо задергался, завертелся волчком, свалился со ступеней... и замер. Из-под недвижного тело быстро растекалась густая, вишневого цвета лужа...
     И тогда командир группы захвата, оглушенный пальбой, уже практически ничего не соображая, дал приказ отступать. Из пекла выбрались пятеро - всего четверть от первоначального числа атакующих. А количество жертв со стороны туркменской делегации так и осталось невыясненным - по крайней мере СОБР (то есть, пардон ОМСН - отряд милиции специального назначения, в который СОБР не так давно был переименован), короче, хлопцы в бро-никах и шлемах, появившиеся спустя восемь минут после начала боя, вразумительного ответа у туркменов не добились. Бедные, честные, безоружные туркмены, все как один с паспортами, плакали, истерили, рвали на головы волосы и проклинали чертовых националистов, от которых житья вообще никакого не стало.

Глава 15, короткая

ТАМ, ГДЕ НЕТ КРЫШ, ОКОН И ДВЕРЕЙ

Двадцать четвертое сентября 200* года, 19.30.

     Огромный стол протянулся чуть ли не через всю станцию, из начала в конец.
     Требовалось разместить всех гостей, и их разместили. За столом сидело около семидесяти человек. Большинство их них, конечно, составляла свита при особо важных персонах. Самих же персон, то есть воровских авторитетов, приехало в Шантарск девятнадцать человек. Это не считая Фрола. Ни по количеству участников, ни по их авторитетности Россия в новое время подобного схода еще не знала.
     Стол не ломился от яств и напитков, их было, как говаривали ранее, в плепорцию - чтобы голод и жажду утолить хватило. Набить брюхо и заправиться водочкой можно будет после, сейчас же все подчеркивало деловой характер встречи.
     Поднялся кавказского вида человек лет шестидесяти. Это был не кто иной, как знаменитый в свое время грузинский вор Заза-Мегрел, о котором в России уже забыли, а иные считали, что он давно умер где-нибудь у себя в Тбилиси. Ан нет.
     - Раз мне доверено начать, то я и начну, - сказал Заза. - И для начала хочу от имени всех собравшихся уважаемых людей поблагодарить нашего друга и хозяина на эти дни, дорогого Фрола Степановича. Давненько мы с вами вот так не собирались, в мире и согласии, спасибо ему, что организовал для нас эту скромную встречу, да еще в таком необычном месте. А кое с кем не встречались вместе никогда. Не все мы друг друга знаем, но все друг о друге слышали.
     - Ты всегда горазд был паутину из слов плести, Мегрел.
     - Любое умение полезно про запас, Тугай. Это, например, помогало пудрить мозги ментам... или как они теперь у вас в республиках называются.
     - А в твоей как называются? - спросил кишиневский вор по прозвищу Миклован.
     - Менты - они везде менты, - с мягким прибалтийским акцентом прозвучало с дальнего конца стола. - И везде без мозгов.
     Посмеялись.
     - Дурное время пережили, - продолжил говорить Заза-Мегрел, - я устал на похороны ходить. Сколько в землю легло до срока? Жора-Доломас, Лога, Гриша Костромской, Арсен, Шалва, Клим Сибирский... можно перечислять и перечислять.
     Дожили даже до того, что ворами стали считать тех, кто не ходил к Хозяину. Пять ларьков заставил себе дань платить - уже вор... Но сейчас дело выправляется, жизнь сама выпрямляет, что погнуто. Мы же тоже не случайно поняли, что не обойтись без общего толковища...
     19.32 В одном из филиалов фирмы "Интеркрайт" на третий, последний этаж мог попасть не всякий работник филиала, и уж тем более не всякий посетитель. Но даже не все те, кто работал непосредственно на третьем этаже, знали, что именно находится за дверью с вывеской "Техотдел".
     За этой дверью сейчас находились пятеро.
     - Все-таки ты гнида, Черский, - сказал один этих из пятерых тихонько - чтоб остальные не услышали. - Хорошего парня Карташа и его верных товарищей на лютую смерть послал - ради какого-то одного гадского Зуба... Убийца ты, Черский.
     - Ерунда, - отмахнулся Данил. - Зато теперь Зуб задергался, заволновался, видишь - бросил-таки своих уродцев на штурм... Крышняк у него реально поехал, точно тебе говорю. Как я и предполагал. Хасана ему завалить не удалось, а свидетели перекинулись. Что же делать теперь бедному Зубику? Сходняк-то уже начался, сходняк в полном разгаре, и Фрол там правит бал. А вот что: на штурм сходняка нашему другу Зубкову надо пойти. Обязан пойти. Чтоб если не самого Фрола убрать, то хотя бы сорвать толковище. Вот он и пошел. А мы его теперь локализовываем.
     - И все равно ты сволочь, - поддержал приятеля еще один из присутствующих в комнате. - Тактик хренов. А если б шальная какая-нибудь пуля меня реально свалила бы? И краска еще эта твоя не отмывается ни хера...
     Второй собеседник Данила Черского с ненавистью посмотрел на ладони с намертво въевшимися следами красной краски.
     - "Тайдом" попробуй.
     - Смейся, смейся, ирод...
     Зашуршала рация: ""Винстон", "Винстон", я "Ночка". Перемещение три - четырнадцать... Иду на грозу..."
     - Понял, "Ночка", - сказал Данил в микрофон. -Смотрите, чтоб там все без шума и пыли было, а то еще менты заволнуются. - Он перекинул тумблер на "прием" и повернулся к собеседнику. - Да не бухти ты, Таксист, все же кончилось хорошо...
     19.44.
     Разговор перешел сперва на Япончика, на Солонника, а от тех на дела заграничные, то бишь на то, как разные мафии ведут себя за рубежом и кто за их дела отвечает, те, кто в России, или те, кто, скажем, в Штатах. Обкашляли вопрос и о создании централизованной группы противодействия импортным мафиям - всяким там Триадам и прочим вьетнамским выскочкам. Разошлись разве что во мнении, как назвать эту группу. Представитель Абхазии сгоряча предложил "Объединенный фронт борьбы с иноземцами", но был единодушно поднят на смех.
     Похохотали и над украинским вариантом "Противодействие Иностранным Захватчикам Достояний, Единый Центр" (одессит, разумеется, выдвинул), но, конечно, и его тоже прокатили. Все ж таки серьезные люди собрались, не шелупонь какая-нибудь.
     - Я вам, люди, такую историю расскажу, - приподнялся с места Боба из Коми.
     - Наехала на моих парней в Штатах какая-то банда выходцев с Ямайки. Ну а у нас все было договорено с теми, кто вроде бы держал квартал, как раз с вашими хохлами. Мои парни после наезда - сразу к ним: что, мол, за фигня, что за ниггеры? А те прогоняют в ответ: мол, сами разбирайтесь, мы с ниггерами в мире живем, из-за вас, русских, войну открывать не станем... А у меня тогда человек пять там было, не больше, куда им бодаться с толпой ниггеров. Но и на попятную ползти, отмаксовывать, чего просят, западло. Со мной на связь вышли, дескать, чего делать? Тяните, говорю, бодягу до последнего...
     20.01 - Ладно, - сказал Карташ. - Проехали. Хотя была у меня мысль, что грохнуть меня вы с Фролом решили в натуре, а не для спектакля.
     - Главное, что Зуб поверил, что вы все трое убиты, что... - Данил замолчал и вдруг нахмурился, вслушиваясь в донесения по рации.
     Судя по этим донесениям, группы Зубковских бойцов, стремящихся во что бы то ни стало проникнуть к месту сходняка, одна за другой нейтрализовывались бойцами противоборствующей стороны. Как все там происходило на самом деле, Карташ представлял себе смутно - из мимолетных оговорок и Фрола он уяснил, что Большой Сход проходит где-то в центре Шантарска, н