ответил по-русски, с чувством оставшегося достоинства:
     - Спасибо, Ханджар. Ты помог мне. Я доложу досточтимому Хякиму Саидову о твоем смелом поступке.
     Если б не ты, мы справились бы с трудом...
     Полы халата угрожающе колыхнулись.
     - Ты... - после долгой паузы очень тихо сказал Ханджар. - Ты говоришь - справились бы? Ты, падаль на солнце, грязь между пальцами ног, - ты говоришь, что доложишь о моей смелости?!
     - Но, Ханджар...
     - Молчи, блевотина умирающей неженатой бездомной старухи! Молчи, дерьмо верблюда! Кто мне сказал: привези их сюда живыми и невредимыми, Ханджар-яр, я буду сам пытать их! А когда я возразил: позволь, господин начальник охраны, взять мне их ночью, по дороге сюда, что ты мне ответил? Ты ответил, раздавленный хвост скорпиона, валяющийся на заброшенной тропе: никто не знает, сколько их будет, Ханджар-яр! Никто не знает, как они будут вооружены! Никто не знает, что это вообще за воины, если они способны украсть вагон платины! А вдруг за ними будут следить их друзья, сказал ты! А вдруг за ними будут следить их враги, сказал ты!
     Мы не можем рисковать платиной, сказал ты, трусливая блоха на трупе бродячей собаки! И кто мне сказал: не надо брать их в пути, это опасно, обмани их, привези сюда, пусть они напоследок насладятся оскверненной трапезой, а мы от души повеселимся над неверными, которые даже не знают, как правильно готовить достархан!.. Ну что, повеселился? Я же сразу сказал тебе: они никто, никого за ними нет, они приехали в никуда!
     Ты просто испугался, досточтимый господин начальник охраны Мырат-яр, имей мужество хотя бы признать это!
     "Каков штиль", - вяло подумал Карташ.
     - Но Дангатар помогал им добраться сюда!
     - Дангатар мертв, забыл?!
     - Да уж, сходили в магазин за хлебушком...
     Это вдруг пробормотал Гриневский, уже спеленатый, со здоровенным шишаком на лбу, с уже связанными руками, с разъезжающимися зрачками, под прицелом вражьего бойца - но живой, живой, мать всех азиатов за обе ноги!!! Карташ испытал мимолетное облегчение, хотя разумом-то прекрасно понимал, что лучше бы уж они все пали в бою. Информацию о платине из них вытянут, тут к мулле не ходи. Уж с восточными-то заслуженными мастерами заплечных видов спорта тягаться не могла никакая Инквизиция...
     Ханджар не обратил на воскресшего Таксиста ни малейшего внимания, он был увлечен размазыванием начальничка по кустам. И ведь, надо заметить, слишком увлечен. А вот ежели сейчас медленно так сдвинуться, переместиться хоть на вершок, вокруг ведь уйма валяющегося оружия, плевать, что руки связаны, уж лучше рискнуть и погибнуть, чем так... В ту же секунду Карташ услышал преспокойный голос паршивого старикашки:
     - Если ты сделаешь хоть одно движение, я просто отсеку тебе нос, русский. Я не буду убивать тебя сразу, я ведь обещал... Сапар, ты долго будешь возиться?!
     Названный Сапаром закончил пеленать руки Маши и быстренько занялся Алексеем. Что-что, а вязать стервец умел, этого у него не отнять. Минута - запястья Карташа были надежнейше стянуты за спиной тонкой прочной веревкой. Он подергал аккуратно: неа, бесполезно...
     А Ханджар тем временем вновь говорил с Мыратом-яром:
     - Из-за твоего страха погибли люди. Твои и мои люди... Из-за твоего страха погибли ни в чем не повинные обитатели этого бедного аула, за хозяина которого ты хотел себя выдать. Зачем ты убил их, Мырат-яр, трех взрослых людей и пятерых детишек? И зачем оставил в живых эту бедную женщину? Поздно вспомнил, что некому будет прислуживать за фальшивым достарханом? Зачем, Мырат-яр? Чтобы посмеяться над чужеземцами? Нет: из страха перед чужеземцами. Но ты не просто испугался. Ты позволил себе осквернить достархан. И не только тем, что пустил за него неверных. Ты с самого начала и до самого конца готовил достархан не правильно - специально, потешаясь, как беспомощные пленные будут есть неосвященную пищу, как будут нарушать законы предков и тем самым мостить себе дорогу в ад камнями величиной с гору... А камнями какой величины умостил ее ты, Мырат-яр?
     - Да как ты смеешь?!. Моих людей убили не они, их убили твои люди, Ханджар, я видел!.. - тут голос изменил почтенному Мырату, и он позорно дал петуха.
     - Откуда видел, из-под поверженного достархана? презрительно осведомился Ханджар. - Символично, не находишь? Молчи, сопля на пупке непосвященного, хоть в эту минуту помолчи... Да, твоих людей убили по моему приказу. Чтобы они уже никому не рассказали, какой гнилью оказался их начальник - начальник охраны самого Гурбанберды Саидова, хякима всего Гурдыкдерийского велаята... Отпусти девчонку.
     Приказ был столь неожиданен и властен, что руки лжестарейшины непроизвольно разжались, и Маша едва не упала, бросилась к Карташу, спрятала голову на груди.
     - Что ты хочешь... - взвизгнул Мырат, начинающий понемногу соображать, что к чему.
     - Что я хочу? Я хочу вершить правосудие. У тебя есть секунда, чтобы помолиться и очистить свою душу... хотя бы попытаться.
     - Я твой хозяин, Ханджар, не смей!!!
     - У меня нет хозяина. Секунда прошла.
     Зато дальнейшее произошло меньше, чем за секунду. Стремительный шаг вперед, шорох темно-синей полы, фонтанчик крови - и вот голова нечестивого начальника покатилась по пыльной земле аула.
     Алексей закрыл глаза. Увольте. Увольте, господа!
     Я подписался упереть платину у воров, согласился доставить ее каким-то наркоторговцам в Среднюю Азию... ну, может, и немного побегать от воров туркменских. Однако присутствовать при разборках в силе вора Конана и прочих преступных элементов из фантастических книжек - это, извините, мимо кассы. Я из другого сценария...
     Нет, слыхал он, конечно, об одном авторитете из зоны откуда-то из-под Сыктывкара, который наловчился валить неугодных посредством обыкновенной таблетки, скажем, аспирина, пуляя ее ногтем аккурат в яремную вену. Как-то попался и самолично - сдуру - поспорил на пересылке с известным жуликом Моторолой, что тот вынет у него долларовую десятку из застегнутого на "молнию" кармана, к карману не прикасаясь... ну и что, ну и остался без десятки. Причем ни молния, ни карман, ни сам Карташ не пострадали. ("Древнее секретное искусство", на полном серьезе объяснил Моторола. "А сотенную могешь?" - скептически поинтересовался тогда Карташ.
     Моторола виновато развел руками: "Извини, начальник, только десятидолларовые...") Это все ладно. Это все зэковские примочки. Но чтоб в самом сердце дружественного Туркменистана, посреди груд трупов на тебя и твоих связанных друзей танком прет старый толстый немытый азиат, одержимо вращая, как пропеллером, смертоносно острым халатом - это перебор. Хочу обратно в Парму, к милым, добрым и веселым "уголкам"!
     Ханджар тем временем подошел к обезглавленному телу, плюнул на него, пробормотал:
     - "Ягшы адамдан говы ат галар", говорят у нас в народе. "От хорошего человека всегда остается доброе имя".
     От твоего имени не останется даже звука. А я до конца дней не прощу себе, что пошел у тебя на поводу, Безымянный...
     Потом повернулся к Сапару и другому воину, бросил коротко:
     - Приведите тех двоих, что охраняют подступы к аулу... А теперь с вами, чужеземцы. Мне не интересно, кто вы, откуда, как к вам попал вагон платины, которую вы везли Дангатару-яру. Мне даже не интересны ваши имена. Я всего лишь хочу знать, где спрятан этот вагон. И чем быстрее вы скажете, тем безболезненнее умрете.
     ...Безымянный воин так и остался безымянным он сделал лишь шаг к выходу, а потом вдруг как-то странно споткнулся на ровном месте, клюнул носом, булькнул горлом и повалился ничком, разбрызгивая кровь. Сапар прожил чуть дольше - метнулся, вереща, под прикрытие тамдыра, но бесшумная пуля догнала его на полпути. Милый крепыш, названный родителями Сапаром, тюкнулся мордой в пыль, дернул ногами пару раз и затих.
     Раздался дрожащий ломкий испуганный голосок:
     - Некого звать, учитель. И не надо никого звать. Потому что никто не придет.
     Ханджар стремительно обернулся. И тут выдержка изменила ему.
     - Ты? - выдохнул он. - Здесь?!

***

     Удивительно, но Карташ тут же узнал ее - несмотря на все мытарства последнего дня и то, что видел девчонку в темноте и мельком. Впрочем, удивляться он уже перестал. У каждого, знаете ли, есть свой предел. Он просто полулежал в пыли и безучастно смотрел, как из-за угла выходит хрупкая местная лялька, та самая, которую он заметил между вагонов на сортировке, приняв за мальчишку, и позже, когда сунулась в двери столовой, и еще позже, когда она заглядывала в окна той же столовой. Наводчица, как он тогда решил. Работающая на Ханджара. Значит, не на Ханджара. А на кого? Да и хрен с этим - на кого. У каждого, знаете ли, есть запас прочности. И Алексей чувствовал, что свой запас он уже исчерпал до донышка. Мозг отказывался воспринимать действительность как действительность, поэтому ничего не оставалось, кроме как представить себя зрителем фильма ужасов. И ждать титров из мягкого кресла. Чем Карташ и занялся, разве что попытавшись прикрыть телом затихшую Машу.
     Соплюшка в грязных, порванных на коленях джинсах и еще более грязной ветровке вышла на открытое место, и связанный Алексей приметил у нее игрушку, каковую мигом определил как ОЦ-33, более известную под именем "Пернач". Весит такая игрушечка, дай бог памяти, кило с чем-то, но девчушка держала ее на тонких вытянутых ручках, да еще с навинченным "глушаком", вроде бы легко и непринужденно, как куклу Барби. Еще один супермен, хрен тебе в бок, да откуда вы беретесь только!
     Или вся эта ботва - от ихней философии?..
     - Прочь с дороги, девчонка, - процедил Ханджар.
     - Ты напал на Дангатара, - соплюшка дрожала всем телом, но с места не двигалась. - Ты убил многих людей. Ты нарушил договор между велаятами. Я не сдвинусь с места.
     - Опусти пистолет, Джумагулъ!
     - Твое повеление на меня больше не действует. Как видишь, я многому научилась, пока ты готовился подло, в спину убить Дангатара. Ты узнаешь этот пистолет?
     - Он погиб случайно, клянусь тебе! - крикнул Ханджар...
     И совершил последнюю в своей жизни ошибку.
     Возможно, если б он не двигался с места, ему бы и удалось выиграть. Только теперь стало заметно, как дрожат ее руки, как ее всю прямо-таки колотит от страха, от примитивного, детского страха перед большим рассерженным дядей...
     Но с места он двинулся, и опять мелькнули в воздухе полы трижды гребанного халата... а Джумагуль зажмурилась и принялась давить на курок, раз, другой, третий, звука выстрелов не было, но Алексей почти физически ощущал, как входят пули в тело злобного старикана. При каждом ударе его чуть отбрасывало назад, но на ногах каким-то чудом держался, да еще пытался идти вперед, как против ветра, одежкой своей боле не размахивая... А между прочим, с тридцати метров пуля из "Пернача" на скорости в четыреста двадцать метров в секунду может продырявить тело насквозь - уж поверьте специалисту. Если, конечно, стрелок не мажет. А чертовка отнюдь не мазала. Но пули навылет отчего-то не проходили...
     Выстреле на десятом Ханджар покачнулся - и всеми своими гнилыми костями грянулся оземь, неподалеку от лишившегося немаловажной части тела своего пахана Мырата. Тогда и Джумагуль опустила ствол.

***

     Спустя миллион лет полной, вселенской тишины наконец раздался голос. И подал его Гриневский.
     - Ну и как после таких фишек черножопых любить, а? - сказал он, неизвестно к кому обращаясь, а потом бессильно откинулся на спину.
     Маша из-за плеча Карташа негромко, но отчетливо, длинно и затейливо выматерилась, Алексей даже не подозревал в своей боевой подруге такого таланта.
     "Надо будет потом слова попросить списать", - подумал кто-то у него в голове. А сам Алексей Карташ даже и не осознавал толком, не мог осознать, что уже все, уже все кончилось. Он неловко приподнялся на локте и сказал первое, что пришло на ум:
     - Салям.
     Подождал ответа, не дождался и спросил:
     - А скажи-ка, деточка... кто тебя так шмалять из волыны насобачил?
     - Брат, - потерянным голосом тихо ответила деточка. И медленно, как-то сломленно опустилась на землю, будто из нее вынули некий внутренний стержень. Только я еще плохо стреляю.
     - И кто у нас брат? - поинтересовался Гриневский, даже не пытаясь подняться с земли.
     - Дангатар Махмудов.
     В общем-то, нельзя сказать, чтобы это было самым неожиданным, что с ними случилось за последний день.

Часть 2

ТАНЦЫ НА ПЕСКЕ

Глава 7

ГОРОД СОЛНЦА

Тринадцатое арп-арслана 200* года, 19.17

     Дангатар Махмудов был начальником охраны при Аширберды Аллакулыеве, хякиме Карыйского велаята, а Хаджар - телохранителем Гурбанберды Саидова, хякима Гурдыкдерийского велаята.
     Говоря же русским языком, брат Джумагуль был главным по охране одного местного князька, а злобный старец с бритвами служил при другом князьке. Агенты этого второго князька каким-то образом проведали, что первый со дня на день ждет баснословно дорогой товар из Сибири, и решились на устранение с целью этим товаром завладеть. И, то ли по приказу князька Саидова, то ли по собственной инициативе, начальник его охраны при поддержке Ханджара напал на князька Аллакулыева, убил его, выпытал у кого-то из посвященных пароль и бросился к сортировке, чтобы перехватить товар. А Ханджар, между прочим, был одним из немногих на всем земном шарике, кто в совершенстве владеет древней национальной борьбой гуйч-дженг, секреты которой передавались из поколения в поколение, а теперь напрочь забыты.
     - Гуйч-дженг... я не знаю, как это точно перевести, сказала Джумагуль. - "Гуйч" по-туркменски "сила", "дженг" - "бой". Ханджар и меня учил ее приемам...
     Карташ вспомнил мельтешение бритв, полосующих воздух, и передернулся. Не дай бог с таким мастером еще раз пересечься...
     - Ханджар и Дангатар когда-то дружили, но потом старик перешел на службу к Саидову, и дружба как-то сама собой распалась. А вот теперь, ради денег, он посмел поднять руку , не только на хякима, но и на своего друга, моего брата...
     - Восток, - сказал Гриневский с непонятной интонацией.
     Словам соплюшки приходилось верить - во-первых, она как-никак спасла их от убийц, а во-вторых, Гриневский вспомнил ее - Дангатар присылал фотографии семьи, и среди многочисленных родственников несомненно была запечатлена и она.
     Смеркалось. Они сидели в кузове "мерседеса" и из взаимных вопросов-ответов пытались сложить головоломку. Получалось не очень: мешали все эти велаяты, хякимы, берды-оглы и прочие приемы боевого искусства. Ясно было одно: платина в настоящий момент на фиг никому не нужна. Со смертью Аллакулыева и Дангатара начнется передел власти в велаяте, уже назначен исполняющий обязанности нового хякима - наверняка ставленник Саидова...
     - Как погиб Дангатар? - после паузы глухо спросил Гриневский.
     Джумагуль замялась, оглядела исподлобья русских и негромко сказала:
     - Брат жив.
     - Что?!
     - Жив. Ханджар не сумел его убить. После покушения Дангатар добрался до нашего дома, весь в крови, приказал мне немедленно скакать на станцию, перехватить вас. У меня был очень хороший конь, ахалтекинской породы, это самые быстрые лошади во всем мире...
     Но я немного опоздала. Вы уже садились в машину к Ханджару. Я поскакала за вами, коня загнала до смерти... Вы остановились в этом ауле, я спряталась, выжидая момент, а когда началась стрельба...
     - ...сняла часовых, - иронически закончил за нее Карташ - все же он никак не мог до конца ей поверить, особливо после всего происшедшего. - Девчонка-малолетка с пестиком убрала двух специально обученных боевиков. Ну-ну.
     - Я умею хорошо прятаться, - обиделась Джумагуль, кутаясь в бушлат, который ей выделил от щедрот Алексей. - И я стреляла им в спину.
     - Не очень-то благородно...
     - Они были псами, - тут же окрысилась девчонка-малолетка, глазищи полыхнули черным пламенем. А бешеных псов все равно с какой стороны убивать.
     - Отстань от ребенка, - вступилась за нее Маша и обняла за плечи. - Она, между прочим, жизнью рисковала, чтобы нас спасти.
     - И где сейчас Дангатар? - спросил Гриневский.
     - В... в одном доме, на берегу Каспия. Он просит вас всех приехать к нему. Ему нужна помощь. Поэтому я и приехала за вами.
     - Нам бы кто помог... - вздохнул Алексей.
     - Как туда добраться? - Таксист, похоже, и не сомневался, что они прямо с места в карьер отправятся спасать фронтового друга. - До Каспия далековато...
     - Тут город есть неподалеку, - сказала Джумагуль. Миксата, оттуда ходят поезда...
     - Ну хорошо, - сказал Карташ:
     - Ну, допустим. Предположим и примем как аксиому... А почему Дангатар скрывается, отлеживается в какой-то дыре? Ведь это, как я понимаю, не пьяному в подъезде бутылкой по черепу дали! Это все равно что кто-нибудь грохнул бы шантарского губернатора, а начальник губернской охраны пустился бы по этому поводу в бега. Подозрительно, не находите, милая барышня? Почему Дангатар не пожаловался Ниязову?
     - До Сердара сейчас не так просто добраться. А кроме того...
     - До кого непросто добраться? - перебил Гриневский.
     - До Сердара. Так зовут президента Ниязова.
     - Его зовут Сапармурат, если мне память не изменяет.
     - Правильно, - терпеливо, как первокласснику, ответила Джумагуль. - Но Сердар - это тоже президент Ниязов. И еще Туркменбаши.
     - Так, ну все, - Гриневский шумно встал со скамейки, полез на выход. - У меня уже крыша едет. Велаяты, сердары, сапармураты и хякимы. Черт ногу сломит. Давайте-ка вздремнем малость, если удастся после всего пережитого-то, а утречком двинемся. Далеко до этой твоей Миксаты?
     - День пути.
     - Дорогу знаешь? Машина пройдет?
     - Знаю. Пройдет.
     - В общем, правильно, - сказала Маша. - Всяко нужно выходить на этого Дангатара - без него мы платину никуда не пристроим, да?
     Как это ни удивительно, но Карташ, едва прилегши на скамейку, тут же провалился в сон. Укатали сивку крутые азиатские горки...
     Утром они залили воду в радиатор, собрали все оружие, какое только смогли найти ("А стволы к нам так и липнут", - отметил Карташ), и двинулись через полустепьполупустыню.. Но планам не суждено было сбыться.
     Где-то после полудня Алексей заметил некоторые изменения в окружающем мире, а точнее - в погоде. Дневной свет малость померк, хотя солнце по-прежнему ярко фигачило с серого безоблачного неба, поднялась легкая поземка - пыль и песок стлались над землей, подгоняемые поднявшимся ветром. Ветер пел в песках, пел тягучую монотонную песню, тихий не то вой, не то плач, заунывный, заставляющий сердце непроизвольно сжиматься от тоски. Джумагуль тоже почувствовала перемены в климате и заерзала на скамейке. Карташ цепко взял ее за плечо.
     - Это что такое?
     Девчонка помялась, потом нерешительно ответила:
     - Не знаю... Очень похоже, что афганец идет.
     - Ветер? - уточнил Алексей. - Суховей?
     - Да. Сильный сухой ветер, много песка. Не проехать будет, занесет по самую крышу.
     - Твою мать... И скоро он придет?
     - Может, ночью. Может, вечером.
     - До твоего города не доберемся?
     Джумагуль покачала головой.
     Мать, мать, мать...
     - И твои предложения? Возвращаться?
     Джумагуль посмотрела в окошко, задумалась. И сказала:
     - Надо ехать в Уч-Захмет, там переждать.
     - Уч-Захмет - это что?
     - Город.
     - И кто там живет?
     - Сейчас никто не живет.
     - Совсем никто?
     - Совсем.
     - А почему?
. - Из-за войны все ушли, давно уже. Там можно спрятать грузовик, пересидеть, потом ехать.
     Карташ внимательно посмотрел на нее. Либо она великая актриса и заманивает нас в очередную ловушку, либо и впрямь идет какой-то там афганец, и тогда в чистом поле им придется ох как несладко... Алексей еще раз выглянул за борт. Пылевая метель не унималась, даже стала сильнее. Он покачал головой, перебрался к кабине и забарабанил ладонью на крыше:
     - Гриня! Эй, Таксист! Поворачиваем!..

***

     ...Вскоре уже наверняка мож