оторый проводил посетителей в комнату ответственного за ночное дежурство офицера.
     Дежурный лейтенант посмотрел на пришельцев с надменным интересом. "Если друг Мурада Хафиз не солгал, то этот человек здесь недавно и вряд ли обнаружит, что я не настоящий придворный, - подумал Росс. - К тому же человек такого сорта всегда задирает своих подчиненных и раболепствует перед вышестоящими. Значит, его надо припугнуть".
     Лейтенант пригладил бороду, хмуро глядя на Росса.
     - Эмира в городе нет, поэтому что у вас за дело такое, которое нельзя отложить до утра?
     - А такое. - С этими словами Росс вытащил из внутреннего кармана халата документ и попытался придать себе беззаботный вид, пока офицер изучал его. На этом приказе-фальшивке, написанном в официальном стиле, стояла печать эмира, тщательно подделанная с подлинного документа. Фальшивку им изготовил Эфраим бен Абрахам. Росс с Джулиет, поразмыслив, каким образом и зачем еврей овладел этим ремеслом, предпочли у него об этом не спрашивать.
     Росс затаил дыхание, когда офицер нахмурился.
     - Ничего не понимаю, - наконец буркнул он. Росс с облегчением вздохнул: загвоздка в форме, а не в содержании, - и с едва сдерживаемым раздражением прикрикнул:
     - А от вас и не требуется, чтобы вы понимали! Ваше дело - предъявить мне узника ференги и не тратить мое время на дурацкие вопросы.
     - Но почему сейчас, когда его величество в отъезде?
     - Именно потому, что он в отъезде, слабоумный! Иностранный шпион является дипломатической проблемой, его опасно и держать тут, и убивать. Вопросы такого рода, как известно, лучше всего решаются, когда эмир занят делами поважнее. А теперь ты будешь подчиняться приказам или хочешь навлечь на себя неприятности?
     - Меня не уполномочили освобождать пленника, - упрямо твердил лейтенант, однако уверенности у него уже поубавилось.
     - Документ, что у вас в руках, - вот и вся ваша власть. - Не напрасно Росс был сыном герцога: в случае необходимости он мог разбушеваться не на шутку. Подавшись вперед, Карлайл поднялся на носки, тем самым увеличивая свой и без того внушительный рост. Голос его зазвучал тише, в нем появились угрожающие нотки:
     - С меня достаточно твоей глупости! Саади Хан не привык ждать. Сейчас же отведи меня к пленнику!
     К тому времени, когда Росс закончил, на лице лейтенанта застыло раболепие. Неловко поднявшись, он промямлил:
     - Тысячу извинений, господин! Я не хотел вас обидеть. Просто дело в том, что процедура эта довольно необычная.
     - Но необычно и держать ференги в плену! - прорычал Росс.
     - Не соблаговолите ли пойти со мной, господин? - Лейтенант поднял лампу и повел Росса по узкой винтовой лестнице вниз. Потом они двинулись по коридору, по сторонам которого располагались тяжелые двери. По мере продвижения до слуха их то и дело доносились стоны. В одной камере какой-то голос на классическом арабском гудел молитву, из другой темницы доносились прерывистые безнадежные рыдания. Сами стены были, казалось, насквозь пропитаны страданиями и смертью.
     Стиснув зубы, Росс шел прямо вперед. За господами брели два тюремщика из подземной тюрьмы, с факелами в руках, впрочем, свет их слабо противостоял отвратительной, удушающей тьме. Росс не мог не думать о том, что при малейшем подозрении они с Мурадом никогда больше не увидят дневного света.
     Наконец процессия добралась до грубо вытесанной в скале комнаты в конце коридора. Дырка в полу была закрыта деревянным люком, с потолка свешивались веревка и блок. Росс уставился на люк: "Наконец я добрался до Сиа Ча - Черного колодца, этакого центральноазиатского варианта подземной темницы".
     Один из тюремщиков нагнулся и поднял люк. На волю вырвался такой смрад, что все невольно отшатнулись. Внутри у Росса все сжалось, но сейчас не время было демонстрировать свою слабость.
     - Во имя бороды Пророка! - зарычал он. - Узник хотя бы жив?
     Один из тюремщиков, плотный человек с широким туповатым лицом, обнадеживающе ответил:
     - Я думаю, он ест пищу, что мы ему бросаем.
     Другой надзиратель, острое лицо которого напоминало хорька, пожал плечами.
     - Это ничего не значит. Еду могут сжирать и крысы или клещи. Их тут, в колодце, тьма-тьмущая.
     Росса спасла накладная борода, его лицо осталось непроницаемым.
     - Поднимите сюда узника, - скомандовал он. Коренастый тюремщик бросил веревку, закрепленную на блоке, вниз и заорал на персидском:
     - Обмотай себя веревкой, и мы тебя вытянем. Один господин желает взглянуть на тебя. - Охранник гадко улыбнулся. - Он говорит, что эмир собирается тебя освободить.
     Наверное, узника уже не раз дразнили таким способом, ибо снизу донеслась гортанная, еле слышная фраза.
     Лейтенант наклонил голову и с сожалением сказал:
     - Я не знаю русского языка, поэтому не понимаю, что он говорит. Но по крайней мере он жив.
     Росс скривил губы: он тоже узнал язык, хотя на русском он не говорил. "Значит, это другой офицер, не Иан. Разочарование наступит позже, сейчас мне надо сосредоточиться и вытащить этого чертяку оттуда".
     - Представляю, что он там говорит! Наверное, что-то вроде: "Иди-ка отсюда подальше!" - И горько усмехнулся.
     Лейтенант одобрительно улыбнулся, однако хорек нахмурился.
     - Похоже, он отказывается взять веревку.
     - Тогда спускайся за ним! - приказал Росс. Оба охранника переглянулись, явно не желая никуда спускаться.
     - Он настоящий ублюдок, - заметил коренастый. - Может напасть на любого, кто за ним придет.
     - Ты что же, боишься пленника, который голодает здесь уже несколько месяцев? - недоверчиво спросил Росс.
     Желая отстоять свою власть, лейтенант приказал хорьку:
     - Вытащи веревку, чтобы мы могли с ее помощью спустить тебя вниз.
     Хорек упрямо покачал головой и пошел к двери.
     - Мне пора идти на пост. Я отвечаю за камеры в другом крыле.
     Лейтенант раздулся от ярости, а коренастый тем временем попытался уйти в тень.
     Увидев, что препирательства, от которых только попусту тратится время, неминуемы, Росс так и закипел от ярости:
     - Дурачье! Мне что же, все делать самому?
     Он взял веревку и наклонился, чтобы надежно закрепить ее верхний конец. Потом нетерпеливо выхватил у хорька факел, обмотал вокруг себя веревку и стал спускаться, осторожными, размеренными движениями отталкиваясь от влажных стен. От зловония и смрада его чуть не вырвало.
     Спуск в двадцать один фут показался Россу невероятно долгим, но он наконец достиг дна и едва не упал, оступившись на скользком, покрытом слизью камне. В камере площадью примерно футов десяти с трудом поместился бы один человек, но здесь было столько всякой падали, что ему пришлось долго всматриваться в темноту, пока он не разглядел высокого, всего в лохмотьях, какого-то человека, лежавшего у стены.
     Росс поднес факел поближе и увидел, что у мужчины этого черные всклокоченные волосы и борода; одной рукой он прикрыл глаза, очевидно, защищаясь от непривычно яркого света. Под полуистлевшими европейскими брюками виднелась мертвенно-бледная кожа. Пленник настолько отощал, что по нему можно было изучать анатомию. Виднелись и открытые язвы, вероятно, постарались специально разводимые клещи. Если бы Росс не слышал ругательства, то подумал бы, что обнаружил труп.
     Он наклонился возле узника и тихо заговорил по-французски: образованный русский наверняка знал иностранные языки. А узбеки там, наверху, их все равно бы не поняли.
     - Я друг, пришел забрать вас отсюда. Вы можете идти, как вы считаете? Тогда мне будет легче помочь вам.
     Мужчина внезапно вскочил на ноги и неожиданно сильно ударил посетителя. Росс ошеломленно отшатнулся, чтобы избежать очередного нападения. И тут у него от шока перехватило дыхание.
     Пленник, измученный, грязный, без одного глаза, нервозно подергивал веком уцелевшего глаза при малейшем волнении. Но не внешность узника заставила Росса похолодеть. Куда больше его смутили слова, сказанные по-английски с легким шотландским акцентом:
     - Ты больше не одурачишь меня, злобный сукин сын!
     Узник, что распростерся на полу темницы, был Иан Камерон.

***

     Явиру Шахиду Махмуду не раз говорили, что голова у него крепкая, как скала. И он доказал это, придя в себя менее чем через час после того, как на него напали. Конюхи принесли его в дом, так что очнулся он в своих комнатах. Явир, мигая, открыл наконец глаза, еще некоторое время полежал без движения, пытаясь разобраться в своих воспоминаниях. Таверна, танцующий мальчик-таджик с огромной задницей, поездка домой. Он неловко потрогал голову и подумал, что башка у него трещит сильнее, чем если бы он просто перебрал вина.
     "Конюшни... что там случилось, у конюшен?"
     И тут он вспомнил и с ревом сел, не замечая боли, от которой словно копьем пронзило череп.
     - Проклятие, эти ублюдки сбежали!
     Дальше последовал припадок бурной деятельности. Он послал в комнаты ференги двоих солдат. Им пришлось взломать дверь, для того чтобы подтвердить догадку Шахида Махмуда - лорд Кхилбурн и его раб-туарег сбежали.
     О том, чтобы этому наглому ференги было позволено уйти, и помыслить было невозможно. На кону стояла честь Шахида. От ярости голова его вмиг просветлела: "Если Кхилбурн слоняется по городу, то рано или поздно его все равно обнаружат. Сеть доносчиков служит тому гарантией, ибо ференги слишком приметен и не сможет долго скрываться.
     Кхилбурн и сам догадывается об этом, ибо человек этот не дурак, поэтому он попытается как можно скорее убраться из города. В сущности, он уже, наверное, так и сделал, ведь летние караваны всегда отправляются во время ночной прохлады.
     Преследовать его сейчас трудно, ибо ббльшая часть армии ушла из города с эмиром. Где же мне взять войско?
     Возможно, во дворце эмира, - решил он, - и возможно, в тюрьме, поскольку она и так достаточно защищена. В охранниках там нет особой необходимости".
     Явир решительно поднялся. "Я сейчас же пойду во дворец. Капитан гвардии эмира - мой друг, ему можно доверить поиски ференги в самом городе. Капитан также должен знать, какие ворота открывали сегодня ночью для выхода каравана. Возьму людей во дворце и зайду в тюрьму, чтобы прихватить и там. Потом проверю городские ворота и, если в этом будет необходимость, начну преследовать караван".
     Шахид обмотал тюрбаном отчаянно гудевшую голову и злобно улыбнулся, предвкушая расправу: "Дай только добраться до тебя, Кхилбурн, и ты у меня заплатишь за все унижения, которые мне нанес. Преступников ведь часто убивают, когда они оказывают сопротивление при аресте. А этот мальчишка-туарег... - Шахида все больше разбирало любопытство, что за очаровательное создание скрывается за этими черными хламидами. - Я узнаю это, прежде чем рок настигнет и Джелала".

***

     Не дав Иану собраться с силами, чтобы напасть еще раз, Росс пылко прошептал:
     - Иан, я Росс Карлайл. Не трать время и не спрашивай себя, правда ли это, просто прими как факт.
     Пленник рывком сел, часто-часто задышал и уставился на пришельца:
     - Это... невозможно. Ты просто очередной проклятый сон! Кошмар! Ты даже не похож на Росса.
     - Нет, вовсе нет. Всему виной накладная борода. - Росс помолчал, пытаясь доказать свою правоту. - Ты помнишь, как ты брал меня на охоту в Индии - как ты злился, когда я мог попасть прямо в тигра, но промахнулся и зверь удрал?
     - Боже правый! - Иан закрыл уцелевший глаз, потом снова открыл его. Он был более голубоватого оттенка, чем серые глаза Джулиет, но цвет, без сомнения, его, Иана. - Росс? - хрипло спросил он.
     Надежда и отчаяние, прозвучавшие в этом сломленном голосе, едва не разорвали сердце Росса. Он мрачно подавил свою реакцию: у них нет времени на эмоции. Не время сейчас упоминать и о Джулиет, присутствие которой может окончательно сломить Иана. Карлайл спокойно ответил:
     - Он самый. Этим ты обязан своей матери, она отказывалась верить, что ты погиб. Но сейчас надо поскорее выбираться отсюда, а не то они забеспокоятся, о чем это мы так долго говорим.
     Он поддержал Иана за плечи и помог ему встать на ноги.
     - Я притворяюсь придворным эмира, и все, что ты должен делать, - это молчать и делать вид, что меня не знаешь.
     - Подожди, - сказал Иан. - Мне надо захватить это с собой. - Он наклонился и поднял какой-то сверток в грязной тряпице, потом сдернул ткань и показал небольшую, в кожаном переплете книгу с кириллицей на обложке, затем положил ее в карман и пояснил:
     - Это библия Петра Андреевича. Я обещал, что перешлю ее его родным, если... если выберусь отсюда. - Лицо его неожиданно скривилось, и он затрясся от рыданий.
     Не обращая внимания на грязь, Росс обнял Иана, надеясь, что утешение отвлечет шурина.
     - Ты выберешься отсюда, клянусь! - тихо произнес Росс. - Только, пожалуйста, скорее, и через несколько минут ты будешь на свободе. Не в безопасности, но на свободе.
     Когда Иан совладал с собой, Росс пропустил веревку у него под мышками, а потом крикнул по-узбекски:
     - Поднимайте! И не бойтесь, вы, сукины дети! Теперь он безопасен.
     Веревка на груди Иана натянулась, потом он поднялся в воздух. И через минуту его вытащили на землю.
     Росс остался в Черном колодце один. Он понимал, что это всего лишь обман зрения, но на миг ему показалось, что влажные каменные стены надвигаются на него. Он усилием воли заставил себя не думать об этом, но, услышав за спиной слабый шорох, инстинктивно отшатнулся. От его факела на стенах заплясали дикие, причудливые тени. "А вдруг лейтенант обнаружит обман и оставит меня здесь? Сколько времени пройдет, пока прогорит факел и я останусь тут один на один с демонами тьмы? - Сердце его забилось чаще. - Если Мурада и Джулиет тоже поймают, кто же тогда узнает, что вообще произошло с Россом Карлайлом?"
     Он сильно закусил губу, чтобы мгновенная боль усмирила панику, которая вот-вот охватит его. И со следующим ударом сердца он уже стал прежним лордом Карлайлом, однако за эти краткие мгновения паники он вполне ощутил, каково это - оказаться здесь пленником. "Благодаря недюжинной силе Иана дух его не сломлен, и он даже сумел напасть на предполагаемого очередного мучителя".
     Вдруг на пол возле Росса неожиданно упала веревка. Это стало одним из самых приятных моментов, которые когда-либо пережил Росс. Едва обмотав ее вокруг груди, он наступил на петлю и подтянул веревку как можно выше, чтобы его тащили стоя и таким образом он выбрался бы из этого отвратительного погреба раньше на какие-то доли секунды.
     На то, чтобы поднять Росса, потребовались объединенные усилия обоих тюремщиков и Мурада. Освободившись от петли, Карлайл повернулся и бросил факел в зловонную глубину Черного колодца, надеясь, что тот спалит хоть сколько-нибудь гадких клещей.
     Мурад не сводил с Иана глаз. Тот прислонился к стене, едва держась на ногах. Люди эмира туго связали ему руки, словно сделав подарок на прощание. При свете он выглядел еще хуже, чем внизу. Мурад встревоженно посмотрел на Росса. Ясно было, о чем он подумал: "Каким образом, черт побери, мы сможем перевезти Иана в таком состоянии через Каракумы?"
     Но об этом Росс и думать сейчас не хотел.
     - Пошли! - грубо скомандовал он. - Я и так уже потратил здесь слишком много времени.
     Лейтенант послушно повел их из темницы. Следом шел Росс; Мурад и коренастый тюремщик, взяв Иана под руки, помогли ему подняться по узкой лестнице. В комнатушке дежурного офицера лейтенант попросил написать расписку о выдаче узника. Росс нетерпеливо написал. Кожа у него зудела от нетерпения как можно скорее убраться отсюда. Ему казалось, что еще немного, и он навсегда останется в этой тюрьме, а ведь еще столько всего предстояло сделать до рассвета!
     Однако на внутреннем дворе было по-прежнему темно и тихо. Они направились к лошадям, где их с нетерпением ждала Джулиет.
     Мурад помог Иану взобраться на лошадь, потом разрезал веревки, чтобы он сам держался за седельный рог. Джулиет не сводила глаз с пленника, едва только он начал спускаться по лестнице, но даже когда он вскарабкался на лошадь, она не признала в нем своего брата.
     Нахмурившись, она вопросительно взглянула на Росса. Тот кивнул и вскочил на коня. Все четверо беспрепятственно выехали за ворота.
     Теперь им надо было проехать через весь город и добраться до пустого дома, где предстояло переждать еще час и подготовиться к отправлению каравана. Но для начала хорошо бы добраться до этого безопасного дома, не привлекая к себе никакого внимания. Они молча доехали до безлюдного базара, потом повернули лошадей через арки и дальше под навес.
     Пока Мурад дежурил, поглядывая, не появится ли кто-нибудь подозрительный, Джулиет подъехала к Россу.
     - Это правда Иан? - тугим от напряжения голосом спросила она.
     - Определенно, - заверил ее Росс. - Он еще не знает, что ты здесь. Я подумал, что хватит с него и того, что он уже узнал.
     Джулиет и слушать ничего не стала. Она подогнала лошадь к брату и тихонько позвала:
     - Иан, это я, Джулиет.
     Несмотря на то что Иан едва держался в седле, услышав эти слова, он поднял голову. Лампа жестоко выхватила его изможденное лицо и поврежденный глаз, но мгновение спустя лицо его осветилось. Он узнал сестру.
     - О Боже, Джулиет! Я должен был догадаться, что в этом деле замешана моя неисправимая маленькая сестренка! - Удивительно, но в его надтреснутом голосе можно было распознать слабый отблеск знакомого, привычного юмора:
     - Эти усы, черт побери, не слишком-то тебе идут!
     Смеясь и плача, она обняла брата, едва не стащив его при этом с лошади. Совершенно невероятно, но это и вправду был Иан! А сколько пролито слез, сколько надежд разбито! Иан, в свою очередь, обнял сестру, но им не позволили долго задерживаться.
     - Нам пора, Джулиет, - тихо сказал Росс. - Достань Иану чапан.
     Джулиет отпустила брата и вытащила темный чапан из седельной сумки, а потом помогла ему надеть его. После того как просторный халат обвязали поясом, Росс вытащил длинную полоску белого муслина и наскоро перевязал голову Иана.
     - Мне кажется, я все равно выгляжу ужасно, - сухо заметил Иан.
     - Верно, - согласился Росс. - Но все же не так подозрительно, как человек без рубашки, с волосами и бородой, как у пустынного отшельника. Сойдет, пока мы будем пробираться через город.
     Росс вышел к Мураду и уже собрался было что-то сказать, как перс вдруг неистово замахал руками, призывая Росса молчать. Спешившись, Росс тихонько подошел к арке, чтобы разобраться, в чем дело.
     Прямо на них неслись галопом двенадцать всадников; вожак держал лампу, и при свете ее было заметно угрюмое лицо явира Шахида Махмуда.
     Росс на мгновение застыл на месте, потом потянулся было за своим пистолетом, спрятанным под чапаном, но отряд пронесся мимо, направляясь в сторону тюрьмы.
     "Проклятие, каким образом Шахид так быстро напал на след? - Росс вскочил в седло и приказал остальным выезжать на улицу. Они устремились по темным улицам в противоположную от тюрьмы сторону. - Чем скорее мы оставим город, тем лучше".

***

     Лейтенанту в тюрьме уже достаточно потрепали нервы в этот день, поэтому у него не вызвала особого энтузиазма необходимость одолжить Шахиду Махмудy людей. Однако после того как на него наорали и указали его место, он неохотно позволил явиру забрать троих солдат.
     Покончив с этим, Шахид сказал скорее себе, чем кому-то другому:
     - Этот ференги ни за что не выберется из Бухары живым!
     Лейтенант на это ответил:
     - Саади Хан, наверное, уже казнил ференги. По крайней мере он весьма торопился.
     Шахид подпрыгнул к нему, внезапно насторожившись:
     - Что вы хотите сказать?
     Прошло несколько неловких минут, прежде чем офицеры выяснили, что речь идет о двух разных ференги. Услышав о том, что какой-то придворный эмира забрал иностранца из Черного колодца, Шахид подозрительно спросил:
     - Этот придворный... Опиши его.
     Лейтенант пожал плечами.
     - Саади Хан выше вас, но кроме высокого роста; никаких особых примет нет.