между ними произошло слишком много такого, что, вполне возможно, они уже никогда не заговорят друг с другом нормально.
     Мериэль быстро спрыгнула с лошади, и Адриан понял - она не хочет, чтобы он касался ее. Графиня поступила мудро, но от ее мудрости щемит сердце. Уорфилд должен скрыть и эту боль.
     Привязав лошадь рядом с жеребцом, Мериэль повернулась к Адриану.
     - Ваше сообщение прибыло в Эвонли сегодня утром. Похоже, настало время поговорить с глазу на глаз.
     - Мое предложение вас не устраивает? - за то, чтобы обнять ее, Уорфилд отдал бы все на свете, но сумел остановиться в шести футах от нее. - Я не имею права отдать земли, доставшиеся в наследство от отца, но могу подарить поместья, которые приобрел сам.
     - В этом нет необходимости, милорд. Ваше предложение и без того чрезвычайно щедро, - Мериэль перевела взгляд на свое золотое обручальное кольцо. Странно, что она не сняла его. - Считаете, аннулировать брак возможно?
     Адриан кивнул.
     - Церковь определяет, что брак без обоюдного согласия двух сторон недействителен. Тем более, если вы вышли замуж в состоянии, когда не могли полагаться на свои чувства. Расторжение брака займет некоторое время - год или около того, если придется дойти до Рима, но это можно сделать.
     Выдержав значительную паузу, Уорфилд равнодушно добавил:
     - Кроме того, у вас будет возможность вновь выйти замуж. Или, как посчитает церковь, в первый раз.
     Перед ней находился спокойный, уравновешенный человек. Невозможно поверить, что именно с ним Мериэль пережила такую бурную драму. Неужели ему действительно все равно, что стало с их браком? Или наоборот - он слишком много думает об этом? Она неуверенно сказала:
     - Вы тоже можете еще раз жениться.
     Адриан отрицательно покачал головой.
     - Вы не давали искренних клятв во время брачной церемонии, но я-то давал. Я клялся и верил в свои и ваши чувства и намеревался до конца исполнить свои обязанности и обещания. Они живут в моем сердце и умрут вместе со мной. Я никогда не полюблю другую женщину.
     Мериэль с трудом сглотнула, раздумывая, какой истинный смысл скрывается за его словами.
     - Вы станете монахом?
     - Я думал об этом. Но аббат Вильям убедил меня, что мне недостает святости, нет призвания и убеждения. Я просто буду... продолжать жить.
     Где-то под его спокойной, уравновешенной маской бушевал огонь, и чтобы понять мужа, Мериэль должна коснуться этого пламени. Она шагнула вперед и положила руку на его плечо.
     С быстротой молнии Адриан сбросил ее руку и отскочил на значительное расстояние.
     - Не надо этого делать, моя дорогая, - спокойно произнес он, но в глазах горел огонь отчаяния. - Я изо всех сил стараюсь контролировать себя, но не могу отвечать за последствия, если ты будешь дотрагиваться до меня.
     Сейчас Уорфилд показал те чувства, которые так искала жена. Она поняла, что Адриан любит ее и, наверняка, слишком сильно. Достаточно ли у нее мужества и сил, чтобы понять мужа и выдержать его странную любовь?
     Мериэль не могла ответить на этот вопрос и заговорила о другой, очень важной проблеме.
     - У меня будет ребенок.
     Уорфилд замер, затем, к ее ужасу, спросил:
     - Мой?
     Мериэль смотрела на него, не в силах отвести глаза.
     - Кем вы меня считаете?! Чей же ребенок может быть, как не моего мужа?
     - Простите, я не хотел вас оскорбить, - Адриан сделал невольное движение, будто пытаясь подойти к ней, но сдержался. - Просто... когда я впервые говорил с Бургонем о сумме выкупа, он хвастался, какой страстной любовницей вы были.
     Видя гримасу отвращения на лице жены, Уорфилд с болью продолжал:
     - Я знаю, вы никогда не сделали бы этого добровольно, однако ребенок может родиться не только от любви, но и от насилия.
     - Он не изнасиловал меня, но хотел, - день был долгим и утомительным, и внезапно Мериэль почувствовала, что ноги больше не держат ее. Она оперлась на камень. - Ги решил, что насилие надо мной причинит вам боль, но леди Сесили становила его, не позволив совершить задуманное.
     - Слава Богу, - Адриан закрыл глаза, будто не желая показывать, насколько ему стало легче. - Этот долг я должен вернуть леди Честен. Я очень рад, счастлив, как дитя, а вы столько всего перенесли из-за меня.
     Мериэль поняла, что Уорфилд даже в минуты гнева и в разгар своего наваждения и пальцем до нее не дотронулся. Только Бургонь научил ее, что такое настоящий страх.
     - Не вините себя за все, милорд, - мягко возразила она. - Ответственность за насилие лежит только на том человеке, который совершает его.
     - Да, но если бы не я, вам не пришлось бы находиться в Честене, - де Лэнси вздохнул. - Конечно, это был глупый вопрос с моей стороны. Даже если бы Ги... был бы отцом ребенка, вы еще не могли знать об этом - прошло только две недели. Я признаю ребенка своим законным наследником, и его права не будут ущемлены расторжением брака. Вы позволите мне взять его, когда он вырастет?
     - Конечно, - сумела выдавить Мериэль. Сейчас граф вновь превратился в вежливого, но холодного незнакомца. В нем не было ничего от властного лорда или нежного возлюбленного.
     Адриан отвернулся, глядя на самый высокий камень.
     - Когда вы умирали, я поклялся подчиняться вам во всем, потакать всем прихотям. Скажите, вы хотите, чтобы мы расстались друг с другом?
     Глядя на его точеный профиль, Мериэль мягко сказала:
     - Я хочу узнать, кто ты на самом деле, Адриан. Находясь в Честене, я начала понемногу вспоминать, что случилось после несчастного случая.
     Адриан напрягся, но на жену так и не взглянул.
     - Что же ты вспомнила?
     Она густо покраснела от воспоминаний страстных моментов любви или того, как выкрикивала его имя в минуты острого наслаждения.
     - Я помню выздоровление, наши нежные отношения и свадьбу. Думаю, вспомнила почти все. Но, хотя картины, вставшие перед глазами, яркие и живые, не могу поверить, что все это случилось со мной.
     Мериэль задумалась, пытаясь понять, о чем хочет сказать и как это выразить.
     - Кажется, что женщина, которая вышла за тебя замуж, отделена от меня стеклянной перегородкой, похожей на окно в твоей комнате. Я знаю, что любила тебя, но эти чувства кажутся нереальными, как будто это совсем другая женщина, а ты совсем другой мужчина, не тот, кто запер меня в замке, и не тот, кто напугал до смерти, зарезав Ги Бургоня, как ягненка. Ты был таким добрым, таким нежным... - ее голос задрожал. - Никогда не думала, что на свете может жить такая любовь и такая нежность.
     Мериэль зашагала в сторону каменных кругов и прислонилась к одному из камней. Камни простоят здесь века - немое свидетельство человеческой потребности в вере, а она и Адриан умрут, и про них забудут.
     Успокоившись, она повернулась к мужу:
     - Кто ты, Адриан? Мясник, демон из преисподней, посланный на землю, чтобы мучить меня? Или, может, ангел, который любит меня и которого люблю я?
     - Я никто, моя дорогая, - его голос звучал тихо и слабо. Адриан наконец взглянул на жену. - Я просто человек, хотя во мне больше от демона, нежели от ангела.
     Губы Уорфилда искривились в насмешливой улыбке.
     - Я никогда не чувствовал себя свободным. Думаю, в этом только моя вина. Всю свою жизнь я заставлял себя подавлять дурные наклонности и злобу, старался отстроить замок и исполнить клятвы ненависти и мести, которые дал, будучи еще совсем юным. Затем встретил тебя.
     Адриан прошел по кругу с грациозной красотой хищника.
     - Я полюбил тебя с первого взгляда и не только потому, что ты красива, а потому, что затронула тайные струны моей души. Ты святая, моя дорогая, и такая же свободная, как сокол, которого так любишь.
     Уорфилд остановился.
     - Аббат Вильям говорит, что мы часто убиваем тех, кого больше всего любим, и он прав. Будучи мужчиной и болваном, я пытался заточить тебя в клетку, привязать к себе, разрушить то, что больше всего любил в тебе. Я не понимал, что убивал твою душу, до тех пор, пока чуть не убил тело.
     Он посмотрел на Мериэль - его лицо походило на посмертную маску.
     - Ты победила, моя дорогая. Твое желание быть свободной сильнее моей способности помешать этому. Поэтому иди с Богом, я не стану использовать закон, чтобы удержать тебя.
     Мериэль смотрела на мужа, слезы застилали глаза от его удивительной честности. Она подумала о цитате из Библии, не из песен Соломона, а из Луки: "Его грехи, которых неисчислимое множество, прощены, ибо он любил много". Только Господь знает о сокровенных тайнах души, но Мериэль почувствовала, что наконец поняла Адриана, заглянула ему в душу и увидела истину. Любя ее больше всего на свете, он грешил против нее, заключив в темницу женщину, чья душа не могла выжить без свободы.
     И теперь, любя, Уорфилд освободил ее, чтобы она смогла сама сделать выбор. Будто Мериэль была соколом, которого хотят освободить и бросить в небо против ветра. Де Лэнси снял путы с ног и колпак с глаз, не принуждая вернуться к нему по закону. Теперь их ничего не связывает.
     Ничего, кроме любви, самых крепких пут на свете.
     Наконец ответ пришел к ней и оказался довольно прост. Хотя у мужа имелись и плохие качества, у нее не было причин бояться их. Да, в прошлом Уорфилд причинил ей немало горя, но жизнь преподала ему горький урок, и теперь Мериэль не сомневалась, что такого больше не повторится. Когда несчастный случай заставил ее забыть о гневе и упрямстве, она другими глазами взглянула на графа, увидела только хорошее и влюбилась. Вместе они испытали страсть, узнали доверие, веселье, счастье. Теперь, когда появилось право выбора, Мериэль поняла, что есть только один мужчина на свете, которого она любит.
     И хотя однажды она поклялась не поддаваться ему, теперь изменила свое решение - некоторые клятвы вообще не следует произносить, тем более выполнять. Дрожа, де Вер подошла к мужу, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Адриан напрягся при ее приближении, лицо выражало отчаяние.
     - Придя сюда, я не знала, чего хочу от тебя, но сейчас поняла, - Мериэль заглянула в его глаза, пытаясь точнее выразить слова, идущие от сердца, и вспомнила неоднократно выручавшую ее песнь Соломона. - "Ночью в своей постели я искала того, кого любит моя душа, но не нашла".
     Лицо Адриана вспыхнуло от затеплившейся надежды, но он все же не прикоснулся к жене, только ответил:
     - "Поднимайся, любовь моя, моя красавица, и иди ко мне".
     - "Потому что прошла зима, кончился дождь", - закончила за него Мериэль. Затем обхватила за шею, прижала к себе, чтобы поцеловать. Даже теперь она дрожала от страха, пока ее губы не коснулись его рта.
     Стена сомнений, отделявшая ее от женщины, которая была женой этого мужчины, разбилась, как стекло, разлетелась на куски. Мериэль ощутила, что ее переполняет любовь.
     - Бог свидетель, я люблю тебя, Адриан, - прошептала она, плача и смеясь одновременно. - Не знаю, как смогла забыть это даже на мгновение. Наверное, где-то в глубине души я опасалась, что никогда не буду свободной, если признаюсь в силе любви к тебе.
     Уорфилд сжал ее в объятиях с силой утопающего, хватающегося за соломинку.
     - Не имеет значения, что ты забыла, - его голос дрожал. - Главное, сейчас ты вспомнила.
     Голод, испытываемый Мериэль за долгие недели одиночества, усилил желание. Слов было явно недостаточно, только страсть могла выразить счастье и потребность друг в друге.
     Эротические мечты Мериэль казались живыми, но все же какими-то нереальными, но теперь она чувствовала, что желание, охватившее ее, реально. Каждая частичка тела отвечала на ласки Адриана, на поцелуи и жадные, ищущие руки. Запах, прикосновения, вкус опьянили ее. И Мериэль знала, что прекрасна, ибо ее красота отражалась в его глазах.
     Потребность удовлетворить страсть оказалась настолько сильной, что впоследствии Мериэль не помнила такие детали, как раздевание, сооружение импровизированной постели из плащей. Единственной реальностью была страсть. Она хотела, нет, нуждалась, чтобы их тела соединились, как уже соединились сердца и души.
     После обоюдного сумасшествия они лежали, не разжимая объятий, насытившись друг другом. Адриан погладил теплое плечо жены.
     - Я считал, что потерял тебя навсегда, моя дорогая. Никогда не думал, что смогу вновь испытать счастье по эту сторону могилы.
     Ресницы Мериэль взметнулись вверх.
     - Бог иногда ведет нас странными и таинственными путями, - с улыбкой ответила она. - Когда я страдала и мучилась перед постригом в монахини, то молилась Деве Марии, и она послала мне видение: передо мной лежали две дороги. Одна, чистая и светлая, вела к монастырю, а другая, темная, таинственная и довольно страшная - неизвестно куда. Но чистую и светлую дорогу преградил ангел с горящим мечом. У него были серебристые волосы, и такого прекрасного, но, в то же время, опасного существа мне не доводилось видеть, - улыбнувшись, Мериэль ласково провела рукой по волосам мужа. - Он, между прочим, как две капли воды походил на тебя, дорогой. Думаю, нам предопределено быть вместе. И опять же, я не понимала этого до тех пор, пока ты не дал мне право выбора.
     Адриан расплел роскошные волосы жены и прядями разложил по плечам и груди.
     - Почему ты солгала, когда я впервые встретил тебя?
     - Теперь это кажется смешным и глупым, но тогда я боялась, что ты можешь причинить зло Эвонли и его обитателям. Я слышала много плохого о графе Шропширском, а ты показался очень опасным.
     - Ричард предполагал подобное. Наверное, мне надо было немного мягче вести себя, - лицо Уорфилда стало серьезным. - Когда мы только поженились, я был на седьмом небе от счастья, хотя мою радость омрачала мысль, что произойдет, если ты вспомнишь прошлое. И только сейчас я ничего не опасаюсь и считаю, что мы наконец по-настоящему женаты.
     - Прости меня, любимый, - прошептала Мериэль, - за потерянное время и горе, которое причинила тебе.
     Уорфилд вытянулся рядом, подперев голову рукой.
     - Тебе не за что винить себя. Последние несколько недель были настолько ужасными, что мне казалось, будто я выстрадал все свои грехи, - он поцеловал ее ладонь, затем покрыл поцелуями тонкое запястье.
     Пальцы Мериэль затрепетали от удовольствия.
     - А я думаю, если бы ты стал монахом, весь мир надел бы вдовье покрывало.
     - Аббат Вильям оказался прав, - согласился Адриан. - У меня нет настоящего призвания, потому что за твою любовь я отдал бы все на свете и считаю, что это самая божественная награда, которая только возможна, - наклонившись, он поцеловал ее начинающий округляться живот. - Ты такая хрупкая! Трудно поверить, что у тебя там ребенок.
     Мериэль улыбнулась.
     - Ты поверишь в это через некоторое время.
     Рассмеявшись, Адриан вновь обнял жену, и они вновь занялись любовью. На этот раз молодые люди действовали медленнее и нежнее.
     "Я принадлежу своему возлюбленному, и он принадлежит мне".

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

     В 1153 году старший сын и наследник короля Стивена Юстас неожиданно скончался. Младший сын Уильям не имел ни подготовки, ни таланта стать властелином Англии, и несчастного отца уговорили объявить наследником сына Матильды Генриха. Сам Стивен умер в 1154 году. Его считали хорошим человеком, но плохим правителем. Наследник, сын императрицы, вошел в историю под именем Генриха Второго и по праву назывался лучшим английским королем.
     Матильда и Стивен образовали двадцать семь графств, и ситуация, когда два графа претендовали на одну и ту же область, повторялась неоднократно. В этот период у Шропшира не было властителя, возможно, Генрих Первый подарил его своей юной жене Аделизе, и ни его дочь Матильда, ни Стивен не могли оспорить подарок.
     Люди мало обращали внимания на точность имен, фамилий и титулов. Один и тот же человек мог называться по-разному: Адриан де Лэнси, Адриан Уорфилд, Адриан Шропширский, Адриан Шрусберийский (главный город Шропшира). Фамилии только начинали входить в употребление (в Уэльсе их признали только в XVIII веке), но во избежание путаницы автор дал всем персонажам фамилии.
     Для евреев время от Вильгельма Завоевателя до конца правления Генриха Второго считалось весьма благополучным. Они находились под защитой королей и ценились за большой вклад в развитие экономики страны. К евреям относились с большим почтением, чем к ростовщикам любой другой национальности (среди представителей этой профессии были и христиане, хотя церковь запрещала своим приверженцам заниматься этим ремеслом). На купцов налагались огромные налоги, но такие же меры применялись и к другим торговцам (в настоящее время налоги стали намного меньше и демократичнее, хотя, несомненно, найдутся люди, не согласные с этим заявлением).
     После кончины Генриха Второго положение последователей Моисея ухудшилось. Сыновья короля, Ричард и Джон, рассматривали евреев как источник обогащения, который следует высушить. Участились случаи еврейских погромов.
     В 1290 году Эдуард Первый выгнал евреев из Англии, и те не возвращались в страну вплоть до XVII века. Интересен тот факт, что пуритане почитали Библию как святыню и считали ее настольной книгой, уважали евреев и, в конечном итоге, именно они разрешили гонимому народу вернуться в Англию.




ВОЛНА СТРАСТИ

Мэри Джо ПАТНИ






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Жертва скандала, разрушившего ее репутацию, Ребекка Ситон затворилась в своей мастерской, решив посвятить всю оставшуюся жизнь только искусству. Но однажды в доме художницы появился Кеннет Уилдинг, разделивший с ней не только любовь к искусству. Кеннету и Ребекке предстоит открыть для себя великую, необоримую силу любви и противостоять безжалостному преступнику, готовому нанести смертельный удар...

     Посвящается Бинни.
     За поддержку, бесконечную преданность и за то, что она любит героев, способных на сильные чувства.

Дорогой читатель!

     Что происходит, когда прелестная женщина встречает настоящего мужчину, особенно такого, как Кеннет Уилдинг, герой романа "Волна страсти"? Извержение вулкана - вот что.
     Страстный по натуре, прошедший суровую жизненную школу, Кеннет отчаянно борется за свой дом и будущее сестры. Неожиданно на своем пути он встречает такую же страстную, необузданную женщину. В ее руках находятся ключи от счастья, о котором он не смел и мечтать.
     Для Ребекки Ситон вопрос стоит проще: может ли она доверять своим чувствам и человеку, который оказывается настолько привлекательным, что сводит ее с ума?
     Эти вопросы и предстоит решить главным героям романа. Жизнь подчас ставит перед ними на первый взгляд неразрешимые задачи, им приходится сталкиваться с предательством и преодолевать невзгоды, но они смело переплывают огненную реку и находят радость и счастье в долгой и безграничной любви. Хочется надеяться, что вы порадуетесь за них вместе со мной.
     Преданная своим читателям Мэри Джо Патни.

Пролог
Саттертон-Холл Бедфордшир, Англия, 1794 год

     Рука мальчика замерла над бумагой, и он задумался: туловище вышло неплохо, но как быть с ногами? Мальчик рисовал углем свою любимую лошадку Элби. Все шло хорошо, и вот незадача. Как двигаются ее ноги, когда Элби идет рысью? Кеннет Уилдинг легко представил скачущую лошадку и, радостно вскрикнув, склонился над бумагой, старательно вырисовывая тонкие, стройные ноги породистой лошади.
     Наконец рисунок был закончен, и мальчик побежал к матери, которая в другом конце детской укачивала его малютку сестру. Мать подняла голову и улыбнулась сыну.
     - Отлично, Кеннет, - сказала она, внимательно всматриваясь в рисунок. - Это ведь не просто лошадь, не так ли? Это Элби.
     Сын кивнул.
     - Удивительное сходство, - продолжала леди Кимболл. - Она как живая и, кажется, вот-вот сорвется с места и поскачет. У меня бы так не получилось.
     Лучшей похвалы и быть не могло, так как мать рисовала божественно. С гордой улыбкой Кеннет вернулся к своему альбому. Он принялся за новый рисунок Элби, но в это время дверь детской открылась и в нее вихрем ворвался ск