ь и бесстыдство, и одному Богу известно, как ему удалось вовремя остановиться.
     Кеннет стал размышлять над предложением Ребекки жениться на богатой наследнице. Неизвестно почему, он чувствовал неодолимое отвращение к таким бракам, которые были распространены повсеместно. Уж лучше быть шпионом, чем охотником за приданым.
     Время шло, и тело постепенно затекало. Кеннет стал развлекать себя, наблюдая, как непокорные волосы Ребекки выбивались из прически с каждым поворотом головы. Узел, стянутый на затылке, пришел в движение, выбрасывая прядь за прядью, и вскоре волосы золотистым потоком рассыпались по плечам. Таким волосам позавидовала бы любая принцесса.
     Боль в затекшем теле стала невыносимой, и Кеннет со стоном поднялся.
     - На сегодня хватит, Рыжик. Время движется к обеду. Вы не знаете милосердия.
     Ребекка с трудом оторвалась от работы.
     - Я же говорила вам, что вы можете прервать меня в любое время. - Она отложила палитру и потянулась, словно кошечка. - Тот джентльмен, с которым вы разговаривали внизу, - ваш боевой товарищ? У него военная выправка.
     - Майкл - тот самый человек, которому я обязан званием капитана. Его совершенно не интересовало мое прошлое, поэтому только ему я поведал о своем происхождении. Как выпускник Итона, он скептически отнесся к тому, что я учился в Харроу, но вскоре смирился и с этим.
     - Мне кажется, он спокойно принял ваше сообщение, что вы работаете простым секретарем. - Ребекка стянула волосы в узел. - Кто такая Эми, о которой они говорили?
     Несмотря на то, что Ребекка старалась казаться равнодушной, Кеннет заметил в ее голосе нотки ревности.
     - Тринадцатилетняя дочь Катарины. Я давал ей уроки рисования.
     Кеннет подошел к столу и взял пирожное, затем снова посмотрел на Ребекку.
     - Так как мой титул вам теперь известен, то следует воспользоваться им.
     - Каким образом?
     - Для того чтобы восстановить вашу репутацию. Майкл - герой войны, его брат - герцог, и он пользуется большим уважением в обществе. Я уверен, что мой друг и его жена будут рады принять вас у себя и представить друзьям. Не успеете оглянуться, как вы снова будете везде приняты.
     Ребекка закусила губу, ее лицо не выражало радости.
     - Почему вы думаете, что они захотят принять ничем не примечательную женщину, да еще с сомнительной репутацией?
     - Прежде всего они примут вас, потому что я попрошу их об этом. - Кеннет расправился с пирожным. - Ну а познакомившись с вами, они и в дальнейшем будет держать двери своего дома для вас открытыми. Я уверен, что вы им понравитесь.
     Ребекка потупилась и принялась вытирать кисти.
     - Не думаю, чтобы такой красавице, как Катарина, пришлась по вкусу другая женщина.
     - Она чудесное создание и человек необыкновенной души. В армии ее прозвали Святая Катарина, так как она выносила раненых с поля боя.
     - Ну просто образец добродетели, - с хмурым видом заметила Ребекка и в сердцах швырнула кисти в банку со скипидаром.
     - Может, вам станет легче, если я скажу, что она не стеснялась носить бриджи и подобрала паршивого пса, которого назвала Луи Ленивый.
     - Вот это уже интереснее, - сказала Ребекка, неохотно улыбнувшись. - Однако я пока не уверена, есть ли у меня желание восстанавливать свою репутацию. Светская жизнь всегда наводила на меня тоску.
     - Согласен. - Кеннет взял с тарелки миндальное пирожное. - Но быть парией тоже не сахар. Представьте себе, какое удовольствие вы получите, встретив там одну из своих школьных подруг. Она лопнет от зависти, узнав, что вы почетная гостья лорда и леди Майкл Кеннан.
     - Вы пытаетесь воздействовать на мои низменные инстинкты.
     - Ну, в этом деле мне за вами не угнаться, - сухо заметил Кеннет.
     Ребекка покраснела и опустила глаза.
     - Я подумаю над вашим предложением. Кеннету оставалось надеяться, что она согласится. Ей нужны друзья, и если он поможет ей вновь обрести их, то хоть немного успокоит свою совесть.
     Но этого мало. Ох как мало.

Глава 14

     На следующее утро Ребекка завтракала в своей комнате. Ей не хотелось встречаться с Кеннетом. Настроение у нее было не самое лучшее, и она боялась наговорить ему дерзостей.
     После завтрака она решила навестить отца в его мастерской, зная, что к этому времени он уже обсудил все предстоящие дела со своим секретарем и вот-вот должен приступить к работе. Если она хочет поговорить с ним, то ей надо спешить, пока он не окунулся с головой в работу.
     Отец стоял у мольберта и внимательно разглядывал свою новую картину "Веллингтон". Увидев дочь, он спросил:
     - Что ты о ней думаешь?
     Ребекка внимательно оглядела полотно.
     - Я чувствую запах дыма и грохот пушек. Герцог похож на человека, прошедшего через горнило войны и сумевшего повести за собой армию.
     - Советы Кеннета мне очень пригодились. Раньше картина была просто хорошей, теперь она - шедевр. - Сэр Энтони с гордостью посмотрел на полотно. - Моя серия "Ватерлоо" станет главным событием выставки Королевской академии искусств.
     - В этом можно не сомневаться, - с улыбкой заметила Ребекка. Иногда отец с его простодушной самоуверенностью напоминал ей ребенка. - Кстати, Кеннет оказался виконтом.
     - Да? - Слова Ребекки поначалу не вызвали удивления сэра Энтони, и только спустя минуту он осознал их смысл и нахмурился. - Виконт, говоришь? Уилдинг... Значит, он виконт Кимболл?
     Ребекка кивнула.
     - Ты работал над портретом его мачехи.
     - Я помню, - сухо ответил сэр Энтони. - Прекрасное тело и потрясающая самоуверенность.
     Решив, что сейчас самое подходящее время поведать отцу об истинной цели своего визита, Ребекка с деланной небрежностью обронила:
     - Кеннет предлагает воспользоваться его связями, чтобы восстановить мою репутацию в обществе. Что ты об этом думаешь?
     Отец растерялся и побледнел.
     - Тебе это так необходимо?
     - Ты что, все забыл? Меня с восемнадцати лет никуда не приглашают.
     Отец открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Постепенно к нему снова вернулся прежний цвет лица.
     - Ты хочешь сказать, что не выезжала в свет потому, что там тебя не принимали?
     Ребекка с удивлением посмотрела на отца.
     - Совершенно верно. Неужели ты забыл о той старой истории?
     - Нет, не забыл, но я никогда не думал о последствиях. Твоим воспитанием занималась мать. Мне казалось, что, после того, как о скандале забыли, ты просто сама предпочла сидеть дома. - Губы сэра Энтони задрожали. - Я знаю, что всегда был плохим отцом, но мне неприятно, когда ты напоминаешь мне об этом.
     - Ты хороший отец, - сказала Ребекка, которой стало жаль его. - Кто бы еще научил меня рисовать и предоставил полную свободу действий?
     - Ты уже родилась художницей, и мне даже не пришлось тебя учить. - Сэр Энтони тяжело вздохнул. - Вы с матерью сделали из меня эгоиста. Между свободой и долгом лежит невидимая черта, и я очень часто переходил ее. Мне следовало уделять вам больше внимания. На этот счет есть твердые правила.
     - Надеюсь, ты не собираешься начать все сначала? - встревоженно спросила Ребекка. - Я уже достаточно взрослая и вышла из повиновения.
     Сэр Энтони невесело улыбнулся.
     - В этом нет нужды. Ты ведешь себя безупречно, и я надеюсь, что в этом есть и моя заслуга.
     - Ты не должен беспокоиться обо мне, отец. Если бы я нуждалась в обществе, то давно бы стала там появляться. Просто предложение Кеннета взбудоражило меня, и я пришла с тобой посоветоваться. Честно говоря, мне больше нравится сидеть дома.
     - Последуй совету Кеннета, - приказал отец. - По своему рождению ты принадлежишь к сливкам общества, и этим нельзя пренебрегать. Я предложу Кеннету свою помощь, но думаю, что он и сам справится. У меня никогда еще не было такого отличного секретаря.
     Ребекка была разочарована ответом отца. В глубине души она надеялась, что он отговорит ее. Но почему ей так не хочется появиться в обществе? Что это, страх или врожденная застенчивость?
     Скорее всего, это просто страх. Она, как и все художники, легко ранима, но, видимо, придется ей воспользоваться предоставленной возможностью. Оставаться затворницей легче, чем жить в мире, полном людей. Пусть она рискует быть отвергнутой, но не делать никаких попыток выбраться из скорлупы - преступление по отношению к самой себе и своему таланту.
     Приняв решение, Ребекка обошла мастерскую и подошла к завешенной холстом картине. Приподняв завесу, она обнаружила незаконченный портрет сестер-близнецов.
     Так вот, оказывается, они какие. Ну что же, портрет будет великолепным.
     - Вся трудность заключается в том, чтобы показать на портрете особенности каждой женщины, несмотря на их потрясающее сходство. - Отец подошел к дочери и встал рядом. - Справа - леди Стратмор, а слева - леди Маркленд. Ты можешь определить их характеры?
     Ребекка пристально изучала портрет.
     - Леди Маркленд очень общительна. Ее глаза светятся озорством. У леди Стратмор более сдержанный характер. Она застенчива, склонна к размышлению.
     - Неплохо, неплохо, - согласился сэр Энтони. - Значит, я уловил их различие.
     - Тебе надо поработать над фигурой темноволосого джентльмена. Его левая нога короче правой.
     - Гм, пожалуй. На следующем сеансе я все подправлю. - Сэр Энтони завесил портрет. - Как продвигается твоя работа над портретом Кеннета?
     - Очень успешно. - Ребекка на мгновение задумалась и добавила:
     - У него такое интересное лицо!
     Отец обладал не меньшим художественным чутьем и понимал, что дочь старается не замечать в нем многое из того, чего бы ей не хотелось видеть.

***

     Колени Ребекки дрожали, когда она выходила из кареты. Лил сильный дождь, мраморные ступени лестницы, по которой они с Кеннетом поднимались, были скользкими, и ей пришлось покрепче ухватиться за руку своего спутника, чтобы не упасть: ноги совсем не держали ее.
     - Я уже начинаю жалеть, что дала себя уговорить, - прерывающимся шепотом проговорила она.
     Кеннет протянул руку к медному дверному молотку, сделанному в виде львиной головы, и постучал в дверь.
     - Вы не разочаруетесь, - сказал он ободряюще. - Это всего лишь неофициальный обед в обществе очень приятной супружеской пары.
     "Может быть, и так", - подумала Ребекка, чувствуя, как сердце ее замирает от страха. Она вспомнила надменные взгляды, презрительные усмешки, недоуменное пожатие плечами, которыми сопровождался каждый ее выход в свет. Что она будет делать, когда мужчины покинут дам и она останется наедине с Катариной-Само-Совершенство?
     Отступать было поздно. Дверь отворилась, и на пороге появился чрезвычайно благообразный дворецкий. Сняв с гостей плащи, он проводил их в гостиную, обставленную элегантной мебелью. Навстречу Ребекке и Кеннету поднялись мужчина и женщина. И хотя они не держались за руки, с первого взгляда было понятно, что эта пара составляет одно целое. Они как нельзя лучше подходили друг другу. Вблизи Катарина Кеннан оказалась еще красивее.
     Кеннет подвел Ребекку к своим друзьям и слегка отступил назад.
     - Майкл, Катарина, разрешите представить вам мисс Ситон, моего хорошего друга.
     Катарина приветливо улыбнулась и пожала Ребекке руку.
     - Счастлива познакомиться с вами, - сказала она, и по ее лицу было видно, что она не кривит душой.
     - Для меня это тоже огромное удовольствие, леди Майкл, - еле слышно ответила Ребекка.
     - Пожалуйста, зовите меня Катариной.
     - А меня зовут Ребекка.
     Лорд Майкл склонился в поклоне, приветствуя новую гостью. У него были зеленые и удивительно ясные глаза. Отец всегда говорил, что по глазам солдата можно узнать, бывал ли он в настоящих сражениях, и сейчас Ребекка убедилась в его правоте. В глазах Майкла был тот же стальной блеск и уверенность в своих силах, который отличал и Кеннета, его друга.
     Размышляя вслух, Ребекка сказала:
     - Вы послужили бы прекрасной моделью для Александра Великого, - и тут же залилась краской, поняв, что совершила бестактность.
     Лорд Майкл улыбнулся.
     - Кеннет рассказывал, что вы художница от Бога. Теперь я вижу, что он нисколько не преувеличивал.
     - Если Кеннет имел в виду, что я сильно отличаюсь от обычных людей, то, боюсь, здесь он прав, - ответила Ребекка с вымученной улыбкой.
     - У каждого из нас свои странности, - заметила Катарина, приглашая гостей к камину. - Вам так не кажется?
     Ребекка улыбнулась и почувствовала себя непринужденнее, а ко времени обеда она уже полностью освоилась. Кеннет оказался прав: супружеская пара была изумительной. Удовольствие, которое они получали в обществе Кеннета, распространялось и на нее. Когда пришло время оставить мужчин наедине, Ребекка уже беззаботно болтала с Катариной.
     Женщины удалились, оставив мужчин одних.
     - Мне ужасно неловко оставлять вас одну, - сказала Катарина, но мне нужно подняться в детскую, чтобы покормить сына.
     Она поправила на плечах индийскую шаль, непроизвольно коснувшись груди. - Вы не сочтете меня бестактной, если я провожу вас в библиотеку и ненадолго покину?
     - Не хочу быть навязчивой, но мне бы очень хотелось взглянуть на вашего малыша, - неожиданно для себя самой сказала Ребекка.
     Лицо Катарины засияло.
     - Для матери нет большего удовольствия, чем проявление интереса со стороны гостей к ее детям. Жаль только, что моя дочь гостит сегодня у друзей.
     Они поднялись в детскую, где средних лет няня баюкала младенца.
     - Вы как раз вовремя, миледи, - сказала она. - Молодой хозяин начал капризничать: наверное, он проголодался.
     Передав ребенка Катарине, няня ушла на кухню выпить чаю.
     Ребенок мигом успокоился на руках у матери. Ребекка как завороженная не спускала с него глаз. Ей никогда не приходилось видеть так близко грудных детей. Какие у него маленькие ручки, какие мягкие волосики!
     - Какой же он хорошенький! - воскликнула она. - Как его зовут?
     - Николас, в честь одного из старых друзей Майкла. Вам не кажется, что он как две капли воды похож на отца? - спросила Катарина, усаживаясь в кресло-качалку.
     Одной рукой Катарина расстегнула лиф платья, предназначенного для кормящих матерей, и приложила младенца к груди, который тотчас же принялся ее сосать, двигая при этом ножками и сжимая крошечные ладошки в кулачки.
     - Пожалуйста, присядьте, - сказала Катарина. - Это займет некоторое время.
     Ребекка расположилась в кресле и принялась с удовольствием наблюдать за матерью и сыном.
     - Я слабо разбираюсь в таких вещах, - сказала она, - но мне всегда казалось, что знатные дамы не кормят грудью своих детей.
     Катарина весело рассмеялась.
     - Сейчас я леди Майкл, но в то время, когда родилась моя дочь, я была просто солдатской женой и мне самой приходилось кормить ребенка. После кормления Эми я пришла к заключению, что только недалекая женщина может лишать себя такого удовольствия, отдавая малыша в чужие руки.
     Вид матери, кормящей ребенка, переполнил Ребекку нежностью. Кеннет говорил, что хочет разнообразить ее скучную жизнь, и ему удалось сделать это всего лишь за один сегодняшний вечер. Только сейчас Ребекка осознала, какую огромную ошибку сделала, отказавшись от замужества и материнства.
     Женщины непринужденно болтали, пока маленький Николас не насытился. Катарина застегнула лиф платья и легонько постучала сына по спинке, давая ему возможность срыгнуть.
     - Из вас бы получилась прекрасная картина "Мадонна с младенцем", - восхищенно воскликнула Ребекка.
     - Видеть мир через картины - вот что отличает художника от простых людей, - задумчиво произнесла Катарина. - Я завидую вашему таланту. У меня, к сожалению, нет никаких способностей, я умею только ухаживать за больными и ранеными.
     "Эта богиня заблуждается, - подумала Ребекка. - У нее необыкновенный талант любить и быть любимой, и этот Божий дар посильнее ее красоты".
     - Хотите немного подержать Николаса? - предложила Катарина, поднимаясь с кресла.
     - Я? - с испугом спросила Ребекка. - А вдруг я его уроню?
     - Не уроните, - ответила Катарина, передавая сына гостье.
     Ребенок в это время открыл глазки и сквозь пелену сна посмотрел на Ребекку. Он был похож на отца, но в нем было что-то и от матери. Его кожа была прозрачной, и для портрета понадобились бы краски нежнейших тонов.
     "Интересно, какое чувство испытывает мать, когда держит на руках своего ребенка? - подумала Ребекка. - Что, если бы это был мой сын? Как, наверное, приятно смотреть на него и находить собственные черты? А что, если бы это был ребенок мой и Кеннета?"
     Эта неожиданная мысль потрясла Ребекку до глубины души. Конечно, их ребенок не был бы таким красивым, как отпрыск этой ангельской пары, но разве это важно? Ребекка вдруг ощутила в себе жажду материнства. С большой осторожностью она передала младенца матери.
     - Он будет у вас сердцеедом.
     - Уже стал, - ответила Катарина, укладывая сына в колыбель с гербом дома Ашбертонов. Она нежно поцеловала его в бархатную щечку. - В нем все души не чают, особенно моя дочь.
     Ребекка оглядела детскую.
     - У Николаса есть двоюродные братья или сестры? - спросила она.
     - К сожалению, нет. Брат Майкла, Стефан, был женат много лет, но, к несчастью, Бог не дал супругам детей. Год назад его жена умерла, и Стефан носит по ней траур. Сейчас он живет в своем поместье. Надеюсь, когда-нибудь он снова женится и будет счастлив. Наступит время, когда Майкл унаследует титул герцога, а мне совсем этого не хочется. Стефан - герцог, но это не сделало его счастливым.
     В детскую вернулась няня, и женщины собрались спуститься в гостиную. Ребекка в последний раз окинула взглядом спящего ангелочка и снова подумала о Кеннете.
     Что с ней будет дальше?

***

     - Что ты предпочитаешь? - спросил Майкл Кеннета, указывая на два графина, поданные дворецким, после того как дамы покинули столовую. - Портвейн моего брата или превосходное шотландское виски?
     - Виски. Вспомним былые времена. Хозяин разлил по рюмкам виски, и они уютно расположились у камина.
     - Твоя молодая леди просто восхитительна, - сказал Майкл. - Правда, она очень застенчива.
     - Возможно, но она вовсе не моя молодая леди.
     Майкл недоверчиво поднял брови, но решил не уточнять.
     - Какие картины она пишет? - спросил он.
     - Портреты маслом и, как правило, женские. В основном это мифологические сюжеты, но в них ярко отражается ее личность и оригинальное восприятие сюжета. Я предложил ей выставить несколько картин в Королевской академии, но она наотрез отказалась.
     - Наверное, боится сравнения со своим знаменитым отцом, - заметил Майкл. - Ты говорил, что ей предстоит восстановление своей репутации в свете. Что же такое с ней стряслось?
     - Когда ей было восемнадцать, она тайно сбежала со своим возлюбленным. К счастью, вовремя опомнившись, она вернулась домой, но светское общество было возмущено. - Кеннет нахмурился. - Ее родителям следовало бы повременить годика два-три, а затем незаметно начать вывозить ее в свет. Вместо этого они заточили ее в четырех стенах, и она с головой окунулась в работу. Сейчас она в полном одиночестве. Я знаю, вы с Катариной не любите выезжать в свет, но надеюсь, что у вас есть друзья, которые смогут принять ее. Ей нельзя избегать людей.
     Майкл задумался.
     - Мой друг Раф, герцог Кэндовер, - ты его знаешь - дает на следующей неделе бал. Я попрошу его прислать приглашения тебе и Ребекке.
     Кеннет одобрительно кивнул.
     - Вот что значит иметь связи. Если ее увидят на балу у герцога, двери многих домов незамедлительно распахнутся перед ней. Не думаю, что Ребекке захочется порхать с одного бала на другой, но по крайней мере у нее будет свобода выбора. К сожалению, мне не удастся избежать приглашения.
     - Этот бал пойдет на пользу и тебе, - сурово заметил Майкл. - Расскажи о своей работе. Неужели ты нанялся секретарем к сэру Энтони только для того, чтобы быть поближе к художникам? С трудом верится.
     Прежде чем решиться поведать эту историю,