райся и ты его обрести.
   Глаза Робина закрылись, и он притянул Макси к себе.  Сначала  его  сердце
так колотилось, словно хотело вырваться из  грудной  клетки,  но  постепенно
биение становилось  все  ровнее.  Макси  прильнула  к  нему,  радуясь,  что,
кажется, мрак, таившийся в душе Робина, рассеивается. Он еще не  выздоровел,
но выздоровление началось.
   Робин запустил руку ей в волосы.
   - Откуда у вас такая мудрость, Канавиоста?
   - Оттуда, откуда у всех, -  усмехнувшись,  ответила  она.  -  Училась  на
собственных ошибках. - Она положила голову ему на плечо. Душевная  буря  так
утомила ее, что она с трудом боролась со сном.
   - Как бы там ни было, вы мудрая  женщина.  -  Рука  Робина  спустилась  с
затылка на шею, потом ниже на спину и остановилась на бедре. -  Разве  такая
мудрая женщина может согласиться выйти за меня замуж?
   Макси словно окатили ледяной водой. Усталой дремоты как  не  бывало.  Она
ошеломленно повторила его  слова  про  себя,  чтобы  убедиться,  что  ей  не
послышалось. Потом села в постели и уставилась на Робина.
   Тот лежал на подушках и смотрел  на  нее  утомленно-терпеливым  взглядом.
Пламя свечи бросало отблески на его лицо и  грудь,  но  в  ее  слабом  свете
нельзя было прочесть выражение его глаз.
   В Макси боролись изумление и страстное желание поверить.
   - Как это понимать? Вы  делаете  мне  предложение  или  это  плод  вашего
оригинального чувства юмора?
   Робин вздохнул, отвел взгляд от Макси и устремил его на потолок.
   - Нет, юмор здесь ни при чем. Просто я, по-видимому,  не  могу  заставить
себя прямо предложить вам руку и сердце. Дело в  том,  что  наш  брак  сулит
выигрыш только мне. С вашей стороны будет глупостью ответить согласием, и вы
слишком умны, чтобы этого не понимать.
   Макси не знала, что делать: рассмеяться, заплакать  или  начать  молотить
его кулаками. За эту изнурительную ночь она окончательно поняла,  что  любит
Робина, хотя и не уверена, что понимает его и до конца ему верит.
   Это не значит, что она ему совсем не верит.  Макси  не  сомневалась,  что
Робин выполнит любое взятое на себя обязательство. А еще  она  понимала  его
теперь гораздо лучше, чем час назад. Но все же...
   - Признаю, эта мысль довольно заманчива, но я не  могу  представить  нашу
семейную жизнь. Между  нами  очень  мало  общего,  и,  хотя  в  прошлом  мне
приходилось жить кочевой жизнью, я вовсе не желаю кочевать  до  конца  своих
дней.
   - Я тоже. Уверяю вас, что крышу над  головой  я  вам  обеспечу.  -  Робин
усмехнулся. - Я вовсе не такой безалаберный человек, каким кажусь., - Робин,
посмотрите на меня. Почему  вы  хотите  на  мне  жениться?  Вы  ни  разу  не
произнесли слово "любовь".
   Он закрыл глаза, и его лицо передернула горестная судорога.
   - Я многое могу вам обещать, Канавиоста: достаток, верность,  заботу.  Но
любовь? Похоже, я не могу полюбить  по-настоящему.  Пожалуй,  лучше  мне  не
обещать любви.
   Такой боли Макси не  испытала  даже  тогда,  когда  умер  отец.  От  этой
мучительной, отчаянной честности на  глаза  навернулись  слезы.  Но  она  не
заплакала, а подняла к губам  его  искалеченную  левую  руку,  поцеловала  и
прижалась к ней щекой.
   - Вы решили жениться на мне, потому что у вас отняли Мэгги?
   - Нет, не поэтому. - Робин открыл глаза и сжал ее руку. -  Мэгги  тут  ни
при чем. Я был к ней очень привязан и навсегда сохраню это чувство, но я  не
пытаюсь подменить ее вами. - На его красивом лице -  не  то  ангела,  не  то
пройдохи - мелькнула усмешка. - Вы слишком яркая личность, чтобы  вас  можно
было с кем-нибудь спутать.
   Макси была в недоумении: как все это понимать?
   -  Забота  и  верность  стоят  немало,  даже,  я   бы   сказала,   играют
первостепенную роль в браке. Но разве их достаточно?
   - Не забудьте про физическое влечение. - Робин потянул Макси  за  руку  и
заставил лечь рядом. - Когда вы рядом, я ощущаю его непрестанно.  С  первого
дня нашего знакомства.
   Робин повернулся и обнял ее. Их губы встретились, и Макси показалось, что
ее тело растворяется в жидком огне. Робин и раньше целовал и ласкал  ее,  но
его всегда сдерживали какие-то сомнения. Сейчас все было иначе.  Он  целиком
был сосредоточен на ней, на ней одной.
   Макси  отвечала  на   его   поцелуи   с   жаром   накопившегося   в   ней
неудовлетворенного желания.  Драматические  события  этой  ночи  снесли  все
барьеры, и их чувства сплелись так же тесно, как и их тела.  Какое-то  время
оба были в таком упоении, что не задавали  себе  никаких  вопросов,  целиком
отдавшись радости первооткрытия. Как страшно и мучительно  ни  было  прошлое
Робина, какое отчаяние ни омрачало его настоящее, какая неопределенность  ни
витала над его будущим, Макси любила этого человека.
   Он целовал ее шею, потом спустил рубашку  с  плеч,  обнажил  ее  груди  и
приподнял их своими ладонями.
   - Как они прекрасны! Само  совершенство!  Он  опустил  лицо  в  ложбинку,
которую сам же создал, и Макси восхитил контраст между ее темной кожей и его
светлыми волосами. Но тут он стал кончиком языка ласкать  ее  сосок,  и  она
забыла про контраст, забыла про свои  сомнения,  забыла  про  все  -  с  ней
осталось только чистое пламя желания.
   Ее пальцы скользили по  его  спине,  вдоль  шрамов,  оставленных  кнутом.
Когда-нибудь она попросит его рассказать, откуда  они  взялись,  и  шрам  от
пули, и искалеченные пальцы. Она хочет знать про все то страшное, через  что
он прошел и что могло окончиться его гибелью до того, как судьба даровала им
встречу. Но не сегодня - Боже, какое блаженство! - нет, не сегодня.
   Вдруг Робин рывком отстранился от нее и уткнулся лицом в подушку.
   - Поддаться страсти слишком легко, - прерывисто пробормотал он. - В таком
состоянии нельзя принимать серьезные решения.
   Вцепившись в одеяло, Макси смотрела в потолок  и  пыталась  вернуть  себе
самообладание. Ну почему ей не встретился эгоист, который  думает  только  о
собственном удовольствии?
   Но эгоиста она не полюбила бы, и она четко произнесла:
   - Это как понимать - очередной приступ угрызений совести?
   - Точно, - ответил Робин, поднимая с подушки лицо,  искаженное  насмешкой
над самим собой.
   Он нежно натянул ей рубашку на плечи. На секунду его  ладонь  задержалась
на ее груди, но он тут же ее отдернул, пальцы сжались в кулак.
   - Вы удивительная женщина. После всего, что я вам  наговорил,  другая  бы
билась в истерике.
   - Поверьте, я к этому очень близка.
   Все еще дрожа от пережитого, она перекатилась на живот и подперла  голову
рукой так, чтобы смотреть ему в лицо.
   - Ваше предложение руки и сердца - как его воспринимать? Вы  сделали  его
всерьез?
   - Абсолютно. - В глазах Робина еще тлела с трудом подавленная страсть.
   Макси на минуту прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Ей хотелось  сказать
Робину, что она любит его, но она не смела - в  ее  памяти  были  свежи  его
мучительные, слова о неспособности любить. Кроме того, ей не хотелось, чтобы
в случае, если при свете  дня  он  пожалеет  о  своем  предложении,  у  него
возникло чувство вины еще по одному поводу.
   Может быть, именно брак с Робином и был  той  пугающей  бездной,  которая
открылась ей, когда она попыталась заглянуть в свое будущее? Макси  подумала
про Лондон, и ее обуял страх. Но она  уверилась,  что  этот  страх  не  имел
отношения к Робину. Скорее он напоминал ей стену огня,  через  которую  надо
пройти, чтобы попасть в будущее.
   Стараясь подавить невольный озноб, она сказала:
   - Вы правы: в таком состоянии нельзя принимать серьезные решения. Сначала
я должна узнать, что случилось с отцом. И вам тоже надо разобраться в себе.
   Робин нагнулся над ней и легонько поцеловал в лоб.
   - Я постараюсь  это  сделать  побыстрее.  Во  всяком  случае  вы  мне  не
отказали. - Он стал навивать прядь ее волос себе на  палец.  -  Наверное,  я
веду себя как сумасшедший, но, уверяю вас, я никогда не  был  так  счастлив,
как во время нашего путешествия. Я все время думал: хоть бы оно  никогда  не
кончалось! Но теперь, когда я понял, что окончательный ответ получу только в
Лондоне, мне хочется быстрей добраться туда. Вот только...
   Макси терпеливо ждала, что он скажет.
   - Вот только я не знаю, разумно ли жениться на женщине потому  лишь,  что
она так мне нужна. Может быть, из этого не будет добра ни для  нее,  ни  для
меня.
   Макси вгляделась в его лицо. Та отрешенность, за которой он все  эти  дни
скрывал свою сущность, исчезла,  и  у  нее  наконец-то  возникло  счастливое
ощущение близости. Но мысли путаются, когда кровь стучит у тебя в жилах. Тем
не менее где-то в глубине своего существа она ощущала могучее биение страсти
и созидания, веру, что вместе они с Робином обретут цельность.
   И вдруг она с испугом подумала, что все  это  время  вела  себя,  как  ее
приторные кузины. С первой минуты встречи с Робином она думала только о том,
как защитить от него свое целомудрие, и,  опасаясь  сердечной  раны,  вместо
того чтобы жить в настоящем, беспокоилась о будущем.
   Но,  поступая  как  благовоспитанная  англичанка,  она  не  спасется   от
сердечной раны - она только откажет себе в том, чего  желает  всем  сердцем.
Пора забыть европейскую заботу о добродетели и взять на вооружение  мудрость
ирокезов. Она хочет Робина. Она хочет давать и брать, стать такой же цельной
и страстной женщиной, какой была ее мать - хотя бы на час.  Она  хочет  жить
минутой и быть такой же свободной, как ветер и дождь. Это то, что  нужно  им
обоим - в этом она уверена.  Макси  улыбнулась  Робину,  больше  не  скрывая
любви.
   - Ваша беда в том, что вы слишком много думаете, лорд Роберт.
   Она потянулась к нему и поцеловала в губы.

Глава 24

   Он не мог ей противиться, но на какую-то минуту  его  охватил  страх  при
воспоминании о людях, которых он погубил,  и  он  сделал  последнюю  попытку
удержаться от того, чего оба так страстно желали:
   - Ты уверена, что хочешь этого?
   Макси улыбнулась и приподнялась, опираясь на руку.
   - Абсолютно уверена.
   Черные, как смоль, волосы обрамляли экзотически  красивое  лицо,  которое
очаровало его с первой минуты. Перед ним была Канавиоста, дочь иной страны и
иной расы. С волосами, распущенными по едва прикрытой  рубашкой  груди,  она
была похожа на языческую богиню,  окутанную  тайной,  не  дававшей  простому
смертному познать ее, наделенную женской силой, которая могла сжечь  мужчину
дотла.
   Но когда  она  наклонила  к  нему  лицо,  ее  губы  оказались  теплыми  и
доступными, а ее маленькие, но умелые руки  -  щедрыми  на  ласку.  И  Робин
сдался, впивая ее дурманящий поцелуй.
   Ему хотелось вдохнуть ее всю в себя, чтобы вылечить  ею  свой  израненный
дух. Он хотел сам укрыться в ней и найти убежище от бури,  которая  вот  уже
столько лет сокрушала его ум и сердце.
   Не отрываясь от его рта, Макси гладила его плечи  и  грудь,  и  тепло  ее
ладоней растопляло замороженные  клубки  боли  внутри  него.  Наконец  Макси
оторвалась от него. Ее глаза потемнели от желания,  грудь  бурно  вздымалась
под прозрачной рубашкой.
   - Я рада, что ты передумал.
   - Это ты заставила меня передумать. Робин положил ладони на  ее  груди  и
стал большими пальцами ласкать соски. Они тут же  отвердели.  Закрыв  глаза,
Макси улыбнулась и издала звук, похожий на мурлыканье.
   Робин спустил рубашку с ее плеч, чтобы любоваться прелестной  округлостью
ее грудей. Они как раз помещались у него в ладони и были увенчаны бархатными
на ощупь темными кружками.
   - Твое место - в райском саду, где не знали одежды, - сказал  он  осипшим
голосом, - В райском саду было теплее, - возразила  Макси,  практический  ум
которой всегда  оставался  при  ней.  Она  выразительно  посмотрела  на  его
кальсоны, ткань которых не могла скрыть его страсти.
   - Если уж притворяться, что мы в райском саду, то надо это снять.
   Распустив  шнурок,  которым  завязывались   кальсоны,   Макси   принялась
стягивать их с Робина. Если бы он сам решил снять кальсоны, на это  не  ушло
бы и двух секунд, но шаловливо-дразнящие руки Макси затянули эту процедуру и
окончательно лишили Робина дара связной речи.
   Когда наконец они были оба наги, как Адам и Ева,  Робин  притянул  ее  на
себя и с наслаждением ощутил кожей твердость ее сосков.
   Он упивался ею, не в силах оторваться от ее разгоряченного рта. Его  руки
спустились вниз по ее спине и обхватили округлые, тугие ягодицы. Изнывая  от
желания, он мял твердые мышцы, скрытые под шелковистой кожей.
   - Макси судорожно вздохнула и раздвинула ноги, и его  словно  раскаленный
член проскользнул между ними и стал  толкаться  в  ее  лоно,  воздерживаясь,
однако, от проникновения. Робин вскинул бедра,  но  тут  же  ушел,  потом  -
вскинул их опять. Не в силах ждать, Макси застонала и укусила его за  плечо.
Робин  хотел,  чтобы  все  произошло  медленно,  он  хотел  доставить  Макси
наибольшее наслаждение, но она спешила и мешала ему сохранять  контроль  над
собой.  Изо  всех  сил  борясь  с  пламенем,  которое  грозило   сжечь   его
самообладание,  Робин  перекатился,  держа  Макси  в  объятиях,  и  оказался
наверху.
   - Не спеши, Канавиоста! - Он схватил ее за кисти рук, поднял  их  по  обе
стороны ее головы и прижал к матрасу. - В интересах  справедливости  позволь
мне свести тебя с ума.
   - Я всегда стояла за справедливость, -  ответила  она  с  обольстительной
женской улыбкой.
   Робин  подбородком  потерся  об  ее   груди.   Слегка   отросшая   щетина
восхитительно щекотала атласную кожу, все еще пахнувшую лавандой,  возбуждая
ее еще больше, Затем он взял в рот коричневый сосок и сосал его до тех  пор,
пока тот своей твердостью не проделал ямку в его языке. Потом проделал то же
с другим соском. Макси стонала и извивалась под ним.
   Тогда Робин проложил цепочку поцелуев ниже, по  ребрам,  лизнул  пупок  и
тихонько укусил ее в живот.
   Макси пыталась вырваться из сдерживающих ее рук.
   - Ты добился своего. Еще немного, и я сойду с ума.
   - Вот и прекрасно.
   Робин выпрямился и прильнул к ее рту. Больше ему было  незачем  сохранять
выдержку. Он отпустил ее кисти и подсунул под нее одну руку. Другая его рука
скользнула вниз, следуя по пути поцелуев, и вскоре оказалась среди  пушистых
черных завитков.
   Он раздвинул пальцами горячие влажные складки, и по телу Макси  пробежала
судорога. Потом он проник глубже, нашел восхитительно чувствительный  узелок
и нежно погладил его пальцем. Макси забилась в его руках.
   Тогда Робин прервал поцелуй, дав ей возможность перевести дух. Он  закрыл
глаза, чтобы не видеть ее лица, но сосредоточиться на  сигналах,  посылаемых
ее телом. Вот сюда. Назад и  опять  сюда.  Макси  стонала,  вскидывая  бедра
навстречу Робину.
   На всем свете для него не осталось ничего, кроме ее обнаженного, дышащего
страстью тела.  Как  давно  он  не  держал  женщину  в  объятиях!  А  такого
пронизывающего томления он вообще не испытывал никогда.
   Неистовство нарастало, алое пламя полыхало  в  глазах  Макси.  И  вот  ее
подхватил водоворот неслыханных ощущений, она вскрикнула и зажала ногами его
руку. Робин крепко сжимал в объятиях ее тело, а ее  дух  вознесся  высоко  в
небо, как вольный сокол.
   Вернувшись на землю, она обмякла, потрясенная происшедшим. Робин, лежа на
боку, крепко прижимал ее к себе и медленно и ласково гладил. Откинув голову,
Макси посмотрела на него. В его глазах она прочла глубокое удовлетворение, и
ее отпустило чувство вины за свой эгоизм. Но хотя внешне Робин был  спокоен,
напряжение не покинуло его тело. Макси откинулась на подушки, взяла  его  за
руку и потянула на себя. - Теперь твоя очередь.
   Одно приглашающее движение ее  бедер  -  и  его  спокойствие  разлетелось
вдребезги. Изнывая от нетерпения, он раздвинул коленом ее  ноги  и  потрогал
пальцами  заветное  место.  Там  все  было  влажно,  все  ждало  его.  Робин
приподнялся и придвинул бархатную головку своего члена к  зовущему  входу  и
быстрым движением направил его вглубь.
   Макси пронзила секундная, но острая боль, которая  волной  пронеслась  по
всему ее телу. Но боль тут же прошла, уступив  место  ощущению,  что  у  нее
внутри что-то раздалось  и  наполнилось.  В  этом  чувстве  не  было  ничего
неприятного, напротив, ее  удовлетворяло  сознание,  что  наконец-то  они  с
Робином соединились в вечном танце жизни.
   Но  на  Робина  неожиданное  открытие  произвело  гораздо  более  сильное
впечатление. Он замер с выражением изумления на лице.
   - Макси, но почему же ты мне не сказала?
   Она улыбнулась и прижала его к себе, не давая уйти.
   - Я знала, что у  тебя  будет  очередной  приступ  благородных  угрызений
совести. Как они мне надоели!
   Но что с тобой поделаешь - это твоя английская суть. -  Макси  приподняла
бедра, чтобы он вошел в нее еще глубже. - Ты опять  слишком  много  думаешь,
Робин. Перестань!
   Не в силах противиться, он возобновил движения: вверх  -  вниз,  вверх  -
вниз... Хотя все это было ново для Макси, она чувствовала, как попасть с ним
в ритм и ответить  страстью  на  страсть.  Она  с  восторгом  принимала  эту
яростную мужскую атаку на свое тело и радовалась своей женской силе, которая
смогла зажечь и вобрать в себя такое пылкое желание.
   Вдруг тело Робина судорожно изогнулось и как бы окаменело.
   - О Боже... - простонал он. Хотя на этот раз Макси  не  достигла  той  же
огненной вершины, она как  бы  отраженно  ощутила  блаженное  удовлетворение
Робина.
   Макси  гладила  его  влажное  от  пота  тело,  чувствуя,  как  постепенно
расслабляются его мышцы. Она лизнула его плечо. Ем  понравился  его  соленый
вкус и радовал стук сердца  Робина,  который  раздавался  так  близко  с  ее
сердцем.
   Робин потерся щекой о ее щеку, потом медленно скатился с нее  и  встал  с
постели. Макси была в таком изнеможении, что в ней не  осталось  места  даже
для любопытства. Она только молча следила за Робином глазами. Вот уж  верно,
райский сад! Робин, надо полагать, привычен  к  наготе  любовников,  но  для
Макси она была новым и  острым  удовольствием.  Он  действительно  похож  на
горного льва - такой же изящный, гибкий и полный неукротимого мужества.  При
воспоминании о том, как он был внутри нее, у Макси перехватило дыхание.
   Робин подошел к умывальнику, открыл стоящий рядом шкафчик и что-то оттуда
достал. Потом вернулся  в  постель  и  протянул  Макси  аккуратно  сложенное
полотенце. Она вытерлась им и обрадовалась, увидев, что крови совсем мало  -
всего несколько капель. Все-таки было бы нехорошо испачкать чужую постель.
   Когда она покончила с этим делом, Робин вытянулся рядом  с  ней  и  опять
заключил ее в объятия.
   - Неужели я вызываю такую жалость, что ты решила пойти на  крайние  меры,
чтобы немного меня подлатать? - спросил он с грустным смешком.
   Макси улыбнулась.
   - Доля правды в твоих словах есть, но ты  несправедлив  к  нам  обоим.  Я
хотела тебя, Робин, с первой  минуты  нашей  встречи.  А  сегодня  я  решила
перестать вести себя, как пресная  английская  барышня,  и  стать  настоящей
женщиной из племени могавков. - Она состроила страшную гримасу и укусила его
за плечо. - О  нашей  свирепости  ходят  легенды.  Мы  берем  все,  что  нам
приглянется, бледнолицый.
   Робин нежно потер ей затылок, положив большой палец в ложбинку на шее.
   - Но ты меня удивила. Я никак не  предполагал,  что  ты  девственница:  и
возраст, и противозачаточный чай, и полное отсутствие девических ужимок...
   - У ирокезов в одном доме часто живет несколько семей.  Дети  очень  рано
узнают о естественных отношениях между мужчиной и женщиной.
   - К тому же ты как-то сказала, что женщины  в  вашем  племени  пользуются
большей свободой в удовлетворении своих желаний. Во всяком  случае,  ты  так
естественно себя ведешь,  как  мало  кто  из  европейских  женщин.  -  Робин
вопросительно посмотрел на Макси. - Но именно поэтому я не могу понять,  как
я у тебя оказался первым. Неужели американцы