т бежать от горько-сладкого общения с Джулиет.
     - Ваш совет мудр, Абдул Вахаб, но я не могу вернуться без очевидных подтверждений. Если мой брат мертв, то эмир, возможно, позволит мне увезти тело в Англию.
     Главный погонщик настроен был пессимистически, но все-таки кивнул:
     - Будь по-вашему.
     Желая больше разузнать о ференги, Росс спросил:
     - А тот человек, которого казнили... В каком он был состоянии?
     - В очень тяжелом. Почти скелет, с ужасными язвами по всему телу, походил на старика. - Абдул Вахаб поморщился. - Знаете, эмир приказал выращивать специальных паразитов в Черном колодце, чтобы узники еще сильнее мучились. Не думаю, что ференги долго бы продержался в тюрьме. По крайней мере меч прервал его дальнейшие страдания.
     - Мой брат, наверное, погиб как смелый человек, - чуть ли не утвердительно произнес Росс.
     - Да, верно. Несмотря на то что здорово ослаб, он стоял прямо и правой рукой сделал знак креста перед грудью, а потом заговорил на своем языке. Точно сказать не могу, но я думаю, что он препроводил свою душу христианскому Богу. - Кафила-баши почтительно склонил голову. - Воину больше подобает погибнуть в бою, но уверяю вас, он не опозорил ни самого себя, ни своих родных.
     Росс слегка удивился, ибо шурин его никогда не был религиозным, а знак креста вряд ли распространен среди шотландских пресвитерианцев. Но, поразмыслив немного, Росс пришел к такому выводу. Помимо того, что само многомесячное заключение могло изменить духовные верования любого человека, то, что Иан перекрестился, означало, что этим последним жестом он бросил вызов своим мучителям, публично провозглашая свою национальность и религию. "Даже перед смертью его не сломили. Возможно, это хоть в какой-то мере утешит его родных".
     - Благодарю за подробные сведения, Абдул; Вахаб. - Росс встал. - В качестве компенсации за то, что мое присутствие может доставить вам беспокойство, сообщаю: мы с моим слугой Джелалом хорошо вооружены и с удовольствием воспользуемся своим оружием, если придется защищать караван.
     - Бог милостив, и ваше оружие не понадобится, но я рад слышать, что оно у вас имеется. - В комнату вошли еще два человека, и главный караванщик, кивнув на прощание, обратился к посетителям.
     Росс и Салех вышли. Похоже, дела складываются не так уж плохо. "Кафила-баши вроде бы человек способный и терпимый, и если нам повезет, мы пересечем Каракумы без особых происшествий. Поскорее бы закончить путешествие!
     К несчастью, придется рассказать Джулиет все, что! слышал о ее брате. А этого мне вовсе не хочется делать".

Глава 8

     Джулиет прислонилась к стене караван-сарая, скрестив руки на поджатых коленях, и праздно наблюдала, как Мурад разводит огонь, чтобы приготовить ужин. Прошел целый день, и молодой перс прекратил попытки завязать беседу, поскольку "тарги" отвечал на его поползновения либо молчанием, либо очень односложно. Джулиет грубила нарочно, понимая, что подружиться с молодым человеком было бы чистым безрассудством. Чем меньше Мурад о ней знает, тем лучше.
     Женщина сменила положение, чтобы хоть немного ослабить натяжение ленты, которую она носила под одеждой для того, чтобы сделать более плоской грудь. Раньше ей не приходилось беспокоиться об этом, и если она и носила постоянно мужское платье, то по большей части из соображений удобства, а отнюдь не для того, чтобы скрыть пол. Однако на сей раз все обстояло иначе, поэтому ей приходилось соблюдать меры предосторожности. Зная, что ей придется одеваться так постоянно, она намеренно выбрала широкий лоскут. Но все равно "корсет" досаждал ей. Слава Богу, было не очень жарко, ибо зной выносить в таком одеянии было бы куда сложнее.
     Окинув взглядом двор, она увидела, как Росс с Салехом пробираются между кострами и дремлющими верблюдами. Росс словно сросся с азиатской одеждой: трудно было поверить, что он английский аристократ. Лицо Джулиет было надежно скрыто покрывалом, поэтому она даже улыбнулась, отметив про себя, что сейчас он похож на восточного аристократа. "С такой внешностью ничего уж не поделаешь, все равно он будет выделяться в толпе".
     И вот наступило время вечерней трапезы. Росс, Салех и Джулиет расселись вокруг низкого круглого столика, Мурад поставил посередине большое блюдо, а потом тоже занял свое место. Кусочки жареной баранины, купленной на базаре, возвышались на горке вареного риса, раздобытого в продуктовой лавке караван-сарая. Тут же на столе лежал свежий плоский хлеб.
     Согласно обычаю в исламском мире можно есть исключительно пальцами правой руки, поскольку левая считалась нечистой и ею запрещалось лазить в общее блюдо. Джулиет настолько привыкла есть по-мусульмански, что это стало ее второй натурой. Она умело скатывала рис в шарики, затем проворно провожала их в рот легким толчком большого пальца: класть пальцы в рот считалось дурным тоном. Однако она никогда не пробовала есть с покрывалом на лице, и неожиданно это стало для нее препятствием. Даже среди туарегов лишь самые строгие мужчины во время трапезы держали лицо закрытым, и сейчас, раздраженно пытаясь насытиться, Джулиет поняла, почему.
     Она немного распустила ткань, чтобы просунуть руку под покрывало, но выяснилось, что материя может сместиться. Дважды Джулиет на ощупь искала "дорогу", пробуя поднести правую руку ко рту, и оба раза просыпала рис на свои одежды. Когда это случилось во второй раз, она поймала на себе веселый взгляд Росса и, укоризненно посмотрев на него, безмолвно разрешила ему посмеяться.
     Согласно обычаю, общее блюдо делилось на невидимые зоны, и считалось невежливым брать пищу из пространства другого человека, и слава Богу, иначе "Джелалу" ничего не досталось бы. К тому времени, когда Джулиет закончила есть, мужчины уже пили чай.
     Джулиет взяла небольшую пиалу и мгновенно сообразила, что пить через покрывало еще труднее, чем есть. "Более того, не опустив покрывала, я не смогу пить из бурдюка. Придется остерегаться и пить только тогда, когда меня никто не видит, кроме Росса и Салеха. Если мне повезет, то тот, кто мельком заметит мое лицо, решит, что я безбородый юнец. И все равно лучше не полагаться на удачу".
     После обеда Росс сказал Мураду:
     - Завтра на рассвете выезжаем. - Потом он поглядел на Джулиет и заговорил на тамашек, якобы сообщая то же самое, а на самом деле произнес:
     - Давай встретимся за караван-сараем примерно через четверть часа.
     Она пробормотала что-то нечленораздельное, удивляясь, зачем им говорить наедине. Что ж, существовал всего один способ выяснить это, поэтому она поднялась и вышла во двор, не дожидаясь дальнейших объяснений. Роль грубияна-тарги давала ей возможность вести себя, как резкий подросток, и Джулиет в общем-то забавлялась этим.
     Темнело, и по мере того как люди готовились ко сну, шум в караван-сарае стихал. Джулиет как бы ненароком проведала верблюдов, потом легкой походкой пересекла двор и выскользнула за входную арку прямо на примыкавшую к базару улицу. Затем повернула налево и направилась вдоль стен караван-сарая к его задворкам.
     Какой разительный контраст по сравнению с парадным въездом! Вдаль, на восток, насколько хватало глаз, простиралась бескрайняя пустыня. На небе висел тонкий серп луны; с севера дул порывистый ветер; шуршал колючий кустарник, яростно цепляясь за каменистую почву.
     Джулиет глубоко вдохнула сухой, пропитанный ароматом пустыни воздух и сразу же ощутила, как беспокойство оставило ее. "Очевидно, все из-за этого маскарадного костюма. Хорошо хоть сейчас я могу позволить себе чуть расслабиться. Одно дело - носить мужскую одежду, когда скачешь на лошади со своими людьми, которые знают, кто я, и совсем другое - обречь себя на то, чтобы месяцами скрывать свой пол. Впрочем, сегодняшний день я пережила вполне успешно, значит, завтрашний окажется еще легче".
     Она замерла в тени сучковатого малорослого дерева, ожидая, пока глаза ее приноровятся к свету звезд. Вокруг не было ни души, поскольку странствующие через бескрайние пустыни мужчины всякий раз, когда предоставлялась возможность, предпочитали наслаждаться компанией себе подобных.
     Прошло минут десять, и из-за угла караван-сарая неторопливой походкой вышел Росс. Даже в темноте Джулиет безошибочно узнала бы его по росту и сдержанной силе, которая чувствовалась в нем. Джулиет затаилась, любопытствуя, обнаружит ли он ее. Он некоторое время стоял в нерешительности примерно в сотне футов от нее, а затем выбрал правильное направление.
     То, что Россу удалось так быстро ее обнаружить, произвело на Джулиет впечатление. Муж стоял выше по ветру, так что вряд ли мог сориентироваться по запаху. Стояла она не шелохнувшись, а ее темная одежда была совершенно незаметна в сумерках. И тем не менее женщина отказала ему в удовольствии ответить на вопрос, как он это сделал. Когда Росс оказался в дюжине футов от нее, она спросила по-английски:
     - Что-то случилось, Росс?
     - По всей видимости. - Обтекаемыми сухими фразами он поведал ей, что кафила-баши видел казнь ференги, а потом подробно передал свой разговор с узбеком.
     Джулиет стоически восприняла эти вести, поскольку, в сущности, они не были для нее неожиданными. И все же когда Росс описывал физическое состояние казненного и его последние минуты, она невольно тяжело вздохнула.
     - Мне очень жаль, Джулиет, - еле слышно произнес Росс.
     - Кажется, Иан и в самом деле погиб, - отозвалась она, изо всех сил стараясь говорить сдержанно. - Я помню его двадцатилетним. Такой энергичный, полный чувств и жизни. Представить его истощенным, замученным, ослабевшим настолько, что он едва держится на ногах... поистине абсурдно. - Она прерывисто всхлипнула. - В юности мы мечтали увидеть весь мир, испробовать все, что только можно. И вот теперь полная приключений жизнь Иана закончена... завершилась в крови перед целой толпой любопытных зевак.
     Голос у нее сорвался. Образ страдающего брата вытеснил из памяти здорового, полного сил Иана, и прогнать это видение не было сил. Джулиет смутно подумала, что так обычно заканчиваются многие приключения - боль и бессмысленная трагедия за тысячу миль от родного дома.
     Росс тронул ее за плечо, молча выражая свое соболезнование. Это мягкое прикосновение едва не лишило Джулиет самообладания. Она склонила голову и уткнулась лицом в его ладонь. Ей хотелось выплакать все эти потери: убийство брата, мучительные зарубки, что остались у нее на сердце с юности, гибель надежды и любви. Более всего она оплакивала свою любовь.
     Слезы обожгли ей глаза, и Джулиет сердито вытерла их рукой. Потом, почувствовав, что ей необходимо сделать глубокий вдох, она опустила покрывало и в первый раз за многие дни подставила разгоряченное лицо ночному ветерку.
     - Ты хочешь прекратить поездку? - спросила она, справившись с собой. - Если мы должны вернуться, то сейчас самое время.
     - Я все обдумал, - с расстановкой ответил Росс. - Несмотря на то что Абдул Вахаб был свидетелем казни, мы по-прежнему не знаем, почему убили Иана. Узнать это важно и для твоих родных, и для правительства. И потому мы отправляемся в Бухару. К тому же твоя мать очень хотела предать тело Иана земле в родной Шотландии.
     - Для меня это тоже очень важно. - Джулиет хотела было добавить что-то еще, но у нее перехватило дыхание, и она больше не произнесла ни слова.
     - Пойдем. Давай погуляем немного, прежде чем вернуться. - Он легонько опустил руку ей на талию и подтолкнул к бескрайней пустыне.
     Джулиет покорилась. Интересно, отдает ли себе Росс отчет в своем отношении к ней? Вряд ли. Это прикосновение - всего лишь обычный знак внимания старого друга. И ничего более. Не сравнить с предыдущей ночью, когда страсть буквально полыхала в них обоих.
     Для Джулиет страсть пылала по-прежнему, и весь день она болезненно ощущала присутствие мужа. Однако женщина чувствовала, что Росс отбросил эту страсть с такой же решительностью, с какой погасил тогда лампу. И это ее не удивило. "Если бы он возжелал меня, это поразило бы меня куда больше. В семнадцать лет я не понимала, что вообще интересует Росса, теперь же я понимаю его еще меньше. Он был единственным мужчиной, благодаря которому я почувствовала себя по-настоящему желанной. И вот теперь, когда он пренебрегает мною, я ощущаю себя одинокой и покинутой.
     Слава Богу, что между нами еще сохранилась какая-то симпатия, пусть даже это бледная тень того, что когда-то связывало нас в прошлом. Но сегодня я пытаюсь пережить казнь брата, и мне так нужна доброта Росса..."
     Несколько минут прошло в молчании. Единственным звуком было легкое похрустывание гравия под ногами и шелест ветра.
     - Ты никогда не скучаешь по Великобритании? - спросил Росс.
     - Иногда, - призналась она. - Мне не хватает зелени. Странно думать, что англичане видят дождь столь часто, что это начинает им досаждать. Здесь же вода - это дар Божий.
     Росс засмеялся:
     - Здесь солнечный свет и жара считаются нормальным явлением и лишь иногда действуют на нервы. А в Англии летом люди сочли бы даром Божьим жару и зной.
     Джулиет слегка улыбнулась:
     - А что, разве не так? Человек всегда мечтает о том, что выпадает не часто. Такова уж его природа. - Она снова замолчала, задумавшись, как бы ей не высказать больше, чем хотелось. - Как бы я ни любила Сереван, в Персии я всегда буду чужестранкой. Я никогда не осознавала, до какой степени сформирована под влиянием европейских ценностей, пока не попала в гущу чужого общества. И как ни странно, здесь мне проще иметь дело с мужчинами, чем с женщинами.
     - Наверное, это из-за твоего образа жизни - ты ездишь верхом, носишь оружие, отдаешь приказы. На Востоке это исключительно мужской стиль поведения. Ты никогда не жила затворницей, поэтому у тебя мало общего с восточными женщинами.
     - Видимо, так оно и есть. Я хотела освободить женщин Серевана, убедить их, чтобы они не ходили в парандже, чтобы требовали к себе больше уважения...
     - Судя по твоему тону, ты не слишком в этом преуспела.
     - Совсем не преуспела, - вздохнула Джулиет. - Женщины Серевана чувствуют себя счастливее за чадрой, на своей женской половине. Они живут своей, отдельной жизнью. Пришлось оставить все это. И даже жена Салеха, женщина мудрая и разумная, слушала меня, слушала, а потом пришла к выводу, что, судя по моим словам, жизнь английских женщин весьма неудобна.
     - Культура сильнее идеологии, - заметил Росс, - и большинство людей счастливы, когда следуют обычаям, на которых выросли. Прирожденные бунтари вроде тебя - редкость.
     - Пожалуй. И все-таки жаль, что у меня так мало общего с местными женщинами. Мне недостает подруг, в особенности Сары. - Джулиет остановилась, поняв, что подбирается к слишком опасной теме их совместного прошлого.
     Росс, вероятно, почувствовал то же самое, поэтому направил тему разговора в другое русло.
     - То, что тебе доставляет удовольствие женское общество, весьма отличает тебя от леди Эстер Стэнхоуп. Она презирала свой пол и предпочла бы родиться мужчиной, чтобы стать блестящим генералом или политиком.
     Джулиет с радостью поддержала Росса:
     - Да, правда, ты же гостил у леди Эстер. А когда ты к ней ездил? Как она выглядела?
     Росс заколебался. "Очевидно, за долгие годы невинное преклонение моей жены перед самобытной "королевой арабов" отнюдь не потускнело". Он не стал ее разочаровывать.
     - Я навещал леди Эстер шесть или семь лет назад. Она предстала остроумной и самоуверенной. Капризной, восхитительной и в то же время довольно трогательной.
     Джулиет, опешив, спросила:
     - Как могла такая невероятная женщина быть трогательной? Никто в мире не был похож на нее.
     - Истинная правда. - Росс понял, что должен тщательнее подбирать слова: "На Джулиет свалилось и так немало дурных вестей. Хватит на сегодня". - Но когда я приехал к леди Эстер, здоровье ее ухудшилось, и она не покидала своей крепости без веских на то оснований. А для женщины, которая была превосходным всадником и великим путешественником, переносить такое заточение нелегко.
     - Когда я решила поселиться в Сереване, - застенчиво начала Джулиет, - я обещала себе, что постараюсь жить так, как жила леди Эстер: принимать всех беженцев, не важно, какого они племени или какой веры, защищать их за своими стенами и никогда никого не отпускать голодным. - В голосе ее зазвучали мечтательные нотки. - Меня по-прежнему интересует, почему племянница Уильяма Питта, которая вращалась в самой гуще британской политики, вдруг повернулась спиной к обществу и создала собственное королевство в Сирии?
     - Во всем этом есть какой-то смысл, - задумчиво ответил Росс. - Леди Эстер родилась, чтобы царствовать, но что она могла, будучи племянницей и домохозяйкой премьер-министра? После того как Питт умер, в Англии ее ничто не удерживало, только тьма да неясность... Она наверняка ненавидела все это. А на Востоке она вольна была поступать по своему усмотрению и вновь обрела власть.
     - Леди Эстер кажется мне невероятно смелой, - печально промолвила Джулиет. - Ты слышал, как она стала первой европейской женщиной, посетившей руины Пальмиры? Она мужественно доверилась всадникам-бедуинам... - Джулиет вдруг резко осеклась. - Прости... конечно, ты все знаешь. Пожалуйста, расскажи, как ты познакомился с ней.
     - Я был на Кипре, поэтому решил поехать в Ливан, в надежде, что увижусь с леди Эстер. В конце концов не так уж часто выпадает шанс познакомиться с живой легендой. - Они уже на приличное расстояние отошли от караван-сарая, поэтому по обоюдному согласию уселись на мягкий песок под холмом с подветренной стороны. - Хотя ни одному из путешественников она не отказывала в гостеприимстве, - продолжал Росс, - леди Эстер зачастую отказывалась от личного знакомства. Но мне повезло: она помнила моего отца еще с тех времен и решила меня принять. - Он засмеялся. - Это было так забавно! Леди Эстер почти исполнилось шестьдесят, но из тщеславия она развлекалась только с наступлением темноты, поскольку ей льстило являться в свете ламп. И после того как ее слуги превосходно накормили меня, она послала за мной.
     - О чем вы говорили? - порывисто спросила Джулиет.
     - Я не говорил, - довольно сухо ответил Росс. - Мое дело было только слушать. Она всю ночь напролет развивала свою метафизическую теорию. Несмотря на слабое тогда уже здоровье, с языком у нее было все в порядке. Она не отпускала меня до рассвета.
     - Я слышала, что леди Эстер очень любит поговорить и, по словам Питта, настолько умна, что никогда не выйдет замуж, поскольку не встретит мужчину, который оказался бы умнее, - заметила Джулиет. - А как она выглядела?
     - Внушительная женщина, на пару дюймов выше тебя ростом. Она одевалась, как турецкий паша, и манеры ее этому соответствовали. - Мысленно вернувшись в прошлое, Росс описал наиболее интересные черты леди Эстер и ее крепости в Джоуне, радуясь тому, что ему удалось отвлечь жену от печальных мыслей. Джулиет была так же близка с Ианом, как Росс с Сарой, и хотя они не виделись годами, смерть Иана наверняка разбила сердце Джулиет.
     Росс говорил и говорил, не сводя глаз с профиля внимавшей ему Джулиет. Свободное от покрывала лицо ее было бледным - настоящая камея на фоне бархатной черной ночи. "Удивительно! Вот мы здесь одни, вдвоем в пустыне в далекой экзотической стране. Именно такую романтическую ночь мы когда-то мечтали пережить вместе. Перед тем как Джулиет сбежала, собирались отправиться в длительное путешествие на Средний Восток. Из-за болезни моих родственников мы отложили поездку, и Джулиет очень расстроилась. В сущности, тогда мы в первый раз и поссорились.
     Прошло двенадцать лет, и вот мы там, где хотели быть, но увы... Планируя путешествие, мы всегда мечтали, чтобы подобный романтический эпизод завершился страстной любовной сценой. А теперь вот давнишняя мечта воплотилась, но мы так далеки, что о любви не может быть и речи".
     И все же Росс думал об этом. Пожалуй, если он сейчас же не сдвинется с места, то уже не сможет удержаться и коснется Джулиет. Росс порывисто встал и стряхнул с одеж