е  старомодное
понятие "верность" до сих пор считается главной ценностью  брака.  Не  стану
утомлять вас рассказом о том, как мне удалось узнать об изменах мужа, но это
раскрыло мне глаза на  многое.  Когда  я  поставила  его  перед  фактом,  он
ответил, что я просто деревенская простушка и ничего не понимаю в жизни.
   Голос Синди сорвался, и Мегги заботливо подлила ей  в  чашку  кофе.  Дама
едва не поперхнулась, но, отхлебнув  бодрящего  напитка,  смогла  продолжить
рассказ.
   - Я решила платить ему той же монетой, - сообщила она, вдруг покраснев  и
уставившись взглядом в чашку. - Знаю, что это глупо. Женщины не  такие,  как
мужчины, поэтому победа оказалась пирровой. То время оставило  у  меня  мало
хороших воспоминаний, за исключением разве что Рейфа. Он всегда был добр  ко
мне и советовал выше себя ценить.
   Синди вновь подняла глаза на хозяйку, - Вначале я не понимала, о  чем  он
говорит, но со временем разобралась. Поэтому стала вести себя так, чтобы  не
опозорить отца, если бы он даже узнал  об  этом.  Тогда  же  я  поняла,  что
гораздо проще жить своей жизнью.
   - И в то же время сюда вас привело какое-то несчастье.
   - Я полюбила и наконец почувствовала себя счастливой, а теперь  все,  все
может рухнуть. Глаза Синди заволокла дымка.
   - В Майкле Бревере я нашла все, что хотела бы видеть в муже и  чего  была
лишена до сих пор. Он добрый, порядочный и честный человек. И самое главное,
любит меня, несмотря на совершенные мною ошибки.
   Мегги сочувственно смотрела на Синди. Неудивительно, что она ощущает себя
такой несчастной.  Непросто  жить,  когда  находишься  в  столь  безвыходном
положении.
   Синди поставила чашку на стол и принялась крутить на  пальце  обручальное
кольцо.
   - Я хочу выйти за Майкла  замуж,  завести  дом,  родить  кучу  ребятишек,
остепениться и сидеть с ним у камина долгими зимними вечерами. И  он  желает
того же. И страдает, оттого что состоит в связи с замужней женщиной.
   - Но пока жив ваш муж, этого не будет. В Англии  получить  разрешение  на
развод практически невозможно. Даже если хватит  средств  и  влияния,  чтобы
добиться вердикта парламента, общество вас отвергнет.
   - У нас нет на это времени, - уныло сказала Синди, - я беременна.
   - И ребенок не от мужа? - спросила Мегги.
   - Уже несколько лет мы не живем как муж и жена. Оливер сам меня не хочет,
но, увы, и никогда не даст развода. Страшно представить, что будет, когда он
узнает о моей беременности.
   - Согласитесь, беременность не такая вещь, которую можно долго  скрывать,
- резонно заметила Мегги. - Что по этому поводу думает ваш майор?
   Синди до боли сжала пальцы.
   - Я ему еще не говорила, но когда скажу, он, я больше чем уверена, станет
настаивать на том, чтобы я ушла от Оливера и переехала жить к нему.
   - Скандала не избежать, но ситуация у вас вполне тривиальная. Думаю,  что
такое решение будет самым верным.
   Впервые за все время беседы в голосе Синди появились неуверенные нотки.
   - Вы не знаете моего мужа. Оливер ужасно мстительный, и боюсь, разговором
дело не закончится. Не сделал бы он чего-нибудь с  Майклом.  Майкл  небогат,
живет только на  военное  жалованье,  если  Оливер  скомпрометирует  его,  с
военной карьерой будет покончено. И еще, - добавила Синди шепотом,  -  когда
мой отец обо всем узнает, он умрет от стыда.
   Закрыв лицо ладонями, она зарыдала. Всхлипывая, Синди сказала:
   - И что самое худшее, я боюсь, что Майкл возненавидит меня за то,  что  я
разбила его жизнь.
   Мегги села рядом с Синди и обняла ее за плечи. Ну почему дурацкие  законы
словно цепями приковывают  друг  к  другу  супругов,  невзирая  на  то,  что
совместная жизнь для них - настоящая пытка!
   Успокаивая гостью, Мегги протянула ей чистый носовой платок и сказала:
   - У вас только два выхода - остаться с  мужем  или  уйти.  Если  выберете
второе, то сможете жить с отцом или со своим майором, а может быть, и зажить
самостоятельной жизнью.
   Синди выпрямилась и промокнула глаза платком.
   - Когда вы так говорите, мне кажется, что все не так уж и сложно.  Да,  я
хочу уйти, но  трудности  будут.  Оливер  пострадает  как  морально,  так  и
материально, поскольку тогда он лишится  финансовой  поддержки  моего  отца.
Приданое мое большей частью растрачено, но папа продолжает посылать  деньги,
которые я расходую на хозяйство. Я  уйду,  и  приток  денег  прекратится.  С
учетом того, сколько Оливер проигрывает в карты, едва ли он сможет позволить
себе ту жизнь, которую ведет сейчас.  -  Синди  нервно  накрутила  на  палец
выбившийся локон. - Хотя, может быть, и сможет. У него нюх на деньги.
   И тут в голове у Мегги зазвонил колокольчик.  Итак,  Нортвуд  -  азартный
игрок с неизвестным источником дохода. Все свои усилия они сосредоточили  на
поиске главаря заговорщиков в силу срочности задания, но вопрос о  шпионе  в
британском посольстве остался открытым.  Если  такой  человек  действительно
существует, загадочный Ле Серпент может пользоваться его услугами. Неприязнь
к Оливеру была настолько велика,  что  Мегги  от  всей  души  желала,  чтобы
предателем  оказался  именно  Нортвуд,  а  если  он  еще  и  контактирует  с
заговорщиками.
   Стараясь не выдать своего возбуждения, Мегги сказала:
   - Ваш муж может  жить  на  жалованье,  которое  получает  в  министерстве
иностранных дел.
   - Едва ли проживешь на две сотни фунтов в год, - пожала плечами Синди.  -
Может  быть,  он  стал   более   удачлив   в   картах.   Раньше   его   игра
проницательностью не отличалась. Если бы он не проигрывал, никто не сел бы с
ним играть.
   - Как вы думаете, ваш муж мог быть вовлечен в какое-нибудь темное дело?
   - Что вы имеете в виду?
   С самым невинным видом Мегги пояснила:
   - Это просто предположение Если у Нортвуда за душой  какая-нибудь  тайна,
которую  он  предпочитает  не  раскрывать,  вы  могли  бы,  шантажируя  его,
заставить отпустить вас, не навлекая ни на кого беды Думаю, вы пришли ко мне
затем, чтобы получить кое-какие советы, не так ли, зная, что мы,  европейцы,
не столь помешаны на вашей чисто английской идее честной игры?
   Синди, которую слова хозяйки на  минуту  повергли  в  шок,  оправилась  и
воодушевилась.
   - Должно быть, я на это и рассчитывала, правда, бессознательно. Возможно,
вы и правы, - в раздумье протянула она, сопоставляя предположения хозяйки  с
собственными наблюдениями, - может, он и влип в  какую-нибудь  историю.  Мне
кажется,  Оливер  изменился,  когда  поступил  на  службу   в   министерство
иностранных дел, и это стало еще более заметно после  переезда  в  Париж.  У
него появилось много денег. Намного больше его жалованья.
   - Вы думаете, ваш муж берет взятки?
   - Едва ли Оливер  не  такая  важная  птица,  чтобы  что-то  решать,  -  с
сомнением в голосе ответила Синди.
   - Он может притворяться, - предположила Мегги. - Взятки - вещь обычная, и
многие люди из тех, которые ни за что не стали бы продавать  секреты  врагам
своей страны, за взятки готовы сделать что угодно, не задумываясь, кому  это
на руку. Нортвуд  может  быть  одним  из  них,  хотя,  прежде  чем  что-либо
утверждать, надо провести расследование.
   - Несколько недель назад, - протянула Синди, - я писала письма, и мне  не
хватило бумаги, поэтому я решила поискать в письменном  столе  Оливера.  Как
раз в этот момент он вошел в  кабинет  и  буквально  набросился  на  меня  с
расспросами, дескать, зачем я роюсь в его вещах. Честно говоря, он меня даже
ударил. Тогда я не придала этому особого значения, поскольку мой муж  всегда
отличался непредсказуемостью,  но  с  тех  пор  у  него  появилась  привычка
запирать письменный стол. Как вы думаете, это важная улика?
   - Может быть, да, а может, и нет. Некоторые люди скрытны от  природы.  Но
если у вашего мужа и в самом деле есть секрет, это можно использовать против
него. - Поймав взгляд гостьи, Мегги добавила:
   - Обсуждая такие вещи, мы поступаем дурно. Вы  готовы  пойти  на,  скажем
так, не совсем благовидные поступки?
   Синди вздохнула, однако взгляд ее выражал решимость.
   - Да. У нас, женщин, выбор оружия для борьбы весьма ограничен, и было  бы
глупо упускать такой  шанс.  Может  быть,  удастся  предотвратить  настоящую
трагедию, например, дуэль. Не  думаю,  что  Оливер  решится  бросить  Майклу
вызов, но я могу и ошибаться.
   Синди задрожала как от лихорадки.
   - Боюсь даже подумать о том, что Майклу  придется  из-за  меня  рисковать
жизнью.
   - Вы правы, - удовлетворенно сказала Мегги.  -  Сможете  ли  вы  отпереть
письменный стол Оливера и порыться в его бумагах?
   Синди прикусила губу, но все же кивнула.
   - Вы должны быть предельно осторожны, помните, этим можно заняться только
в его отсутствие и  не  оставлять  никаких  следов.  У  вашего  мужа  бурный
темперамент, и если он узнает, то вас  ждут  серьезные  неприятности.  А  вы
теперь отвечаете не за одну жизнь.
   Мегги старалась говорить как  можно  доверительнее.  Конечно,  весьма  не
порядочно просить  жену  шпионить  за  мужем,  но  уж  слишком  хороша  была
возможность, чтобы ее упускать. Более того, если Оливер и  вправду  окажется
предателем, Синди будет легче от него избавиться.
   - Обещаю быть осторожной, - сказала Синди. - Мне  ли  не  знать,  на  что
способен Оливер.
   - Если найдете что-то подозрительное, в первую очередь идите  с  этим  ко
мне, - предложила Мегги. - У меня богатый жизненный опыт, и я  лучше  других
пойму, что за этим стоит.
   Синди еще раз кивнула и сказала, поднимаясь из-за стола:
   - Не знаю, как вас благодарить, графиня. Беседа с вами мне очень помогла.
Мегги тоже встала.
   - Вы можете называть меня Магдой, раз уж мы теперь на короткой ноге,  или
Мегги, если вам удобнее.
   - Спасибо вам, Мегги. А меня, пожалуйста, зовите Синди.
   С этими словами она сердечно обняла новую подругу.
   Еще раз напомнив Синди об осторожности, Мегги проводила гостью до  двери.
Предстояло обдумать новую информацию.
   Если даже забыть о  личной  неприязни,  что-то  подсказывало  Мегги,  что
Оливер Нортвуд способен на предательство. Не исключена возможность, что этот
человек или совсем невиновен, или замешан в обыкновенной коррупции. Однако с
учетом того, что происходило в Париже, слабый  человек,  владеющий  полезной
информацией, вполне мог бы стать находкой для заговорщиков.
   Следующий вопрос, стоит ли рассказывать об этом Рейфу. Мегги  насупилась.
Рейф и Оливер, хотя и не были близкими  друзьями,  знали  друг  друга  очень
давно, принадлежали одному и тому же кругу, когда были молоды. Рейф едва  ли
поверит,  что  кто-то  из  его  окружения  вопреки  традиционным   заповедям
джентльмена окажется предателем. Гораздо проще подозревать того,  с  кем  не
знаком лично.
   Мегги решила ничего не рассказывать Рейфу  до  тех  пор,  пока  Синди  не
обнаружит каких-то компрометирующих сведений.  Бог  видит,  как  она  хочет,
чтобы это случилось, и случилось как можно скорее.

***

   Этим вечером Рейф отправился в салон для иностранцев -  заведение,  очень
похожее на клуб для избранных в Англии. Там  тоже  играли  на  деньги  самые
богатые и влиятельные господа. Он был в салоне уже не раз, но до сих пор ему
не удавалось услышать ничего интересного. Может быть, повезет на сей раз?  В
любом случае лучше что-нибудь делать, чем ничего не предпринимать.
   Уже у входа в салон Рейф заметил много знакомых лиц.  Заведение,  конечно
же, было гораздо респектабельнее кафе "Мазарин".
   Навстречу вышел хозяин салона маркиз де Ливри при всех регалиях и  знаках
отличия, которых он удостоился как принц-регент. Соответствующими  были  его
осанка и манеры.
   - Приятно видеть вас, ваша честь, - обратился он к Рейфу,  обворожительно
улыбаясь. - Во что предпочитаете играть?
   - Подожду, пока меня не пригласят с какого-нибудь стола, - ответил Рейф.
   Маркиз кивнул, привычный к чудачествам игроков, в каждой мелочи  искавших
знак судьбы. Пожелав Рейфу хорошо провести вечер, Ливри направился к  группе
австрийцев.
   Приняв из рук лакея бокал великолепного бургундского, Рейф прошел в  зал,
оглядываясь по сторонам. За столом  фаро  Рейф  заметил  Роберта  Андерсона.
Нельзя сказать, что эта встреча  его  обрадовала.  "Что-то  не  так  с  этим
блондином, - подумал Рейф, - не исключено, что он тоже разведчик. Но если  и
так, на кого работает? На чьей стороне? На той же, что и они  с  Мегги,  или
все же на другой?"
   Устроившись в тени колонны, Рейф, потягивая  вино,  наблюдал  за  молодым
человеком. И вновь увидел в нем  нечто  смутно  знакомое,  и  опять  не  мог
понять, кого он ему напоминает.
   Размышления были прерваны появлением рядом  с  ним  еще  менее  приятного
типа.
   - Привет, Кэндовер. Рад снова с тобой встретиться, - поприветствовал  его
Оливер Нортвуд. Странно было видеть старого знакомого, небогатого, как  было
известно Рейфу, среди  игроков,  чьи  ставки  равнялись  годовому  жалованью
Нортвуда.
   Болтая с Оливером, Рейф тем временем наблюдал за  Андерсоном.  Блондин  с
непроницаемым лицом выставил перед собой половину имеющихся у него фишек.  И
выигрывая,  и  проигрывая,  он  не  проявлял  никаких  эмоций.  Парень   был
миловидным, словно мальчик из церковного хора. Что же  нашла  в  нем  Мегги?
Смазливое личико?  Или  она  его  любит  по-настоящему?  Какого  дьявола  он
получает то, что недоступно ему, Рейфу?!
   Рейф сам поразился внезапному уколу ревности. Незнакомое  доселе  чувство
оказалось болезненным и неприятным.  Обычно  у  него  были  трудности  иного
плана: как красиво уйти от надоевшей ему женщины ради другой, которой  он  в
данный момент добивался. Мегги  была  исключением.  Даже  тогда,  много  лет
назад, Рейф принял известие о связи Мегги и Нортвуда с горечью, болью, но не
со злостью. И ярость, испытанная им в тот момент, когда он увидел Андерсона,
шмыгнувшего к ней в дверь,  заставила  Рейфа  серьезно  усомниться  в  своей
выдержке.
   Пытаясь взять первобытные эмоции под контроль, Рейф  напомнил  себе,  что
Андерсон - не  единственный  мужчина  в  жизни  Мегги.  Нет  смысла  к  нему
ревновать хотя  бы  потому,  что  этот  ублюдок  был  всего  лишь  одним  из
любовников Мегги и отличался от других только тем, что Рейф знал его в лицо.
   Однако от этого было не легче.
   Решив, что имеет право больше узнать о сопернике, Рейф сказал:
   - Твой коллега Андерсон  здорово  мне  кого-то  напоминает,  но  не  могу
припомнить, кого. Кто он такой?
   - Да никто, - сказал Оливер, опрокидывая бокал с вином. - Парень появился
в Париже в июле,  и  Кэстлри  сразу  же  пригласил  его  в  нашу  делегацию.
Большинство являлись с рекомендательными письмами, но у него не было никаких
рекомендаций, насколько мне известно. Говорит, что тем Андерсонам, которых я
знаю, он не родственник. - Подозвав лакея, Оливер заменил  пустой  бокал  на
полный. - Сюда заходит очень часто.
   - В самом деле? Тогда, наверное, те Андерсоны, от которых он  происходит,
весьма богатые люди.
   Нортвуд нахмурился, словно человек, внезапно решившийся на что-то.
   - Может, мне и не следовало этого говорить, Кэндовер, но что-то нечисто с
этим Андерсоном. Выскочка, вечно сует нос в дела, которые его не касаются, а
потом исчезает, как та черная кошка. И денег у него куры не клюют.
   - Интересно, - протянул Рейф,  стараясь  не  показывать  охватившего  его
возбуждения. - Ты докладывал Кэстлри о своих подозрениях?
   Оглядевшись, чтобы  убедиться,  что  их  не  подслушивают,  Нортвуд  тихо
сказал:
   - Да, я говорил с Кэстлри. Я здесь  потому,  что  министр  попросил  меня
присмотреть за этим малым. Конечно, неофициально. Сам понимаешь.
   Встретив в глазах Рейфа вопрос, Оливер добавил:
   - Просил посмотреть, не разговаривает ли он с кем-нибудь  подозрительным.
Не надо было тебе этого говорить, да ты человек надежный, не  проболтаешься.
Обстановка в Париже сейчас напряженная, нужно быть осмотрительнее.
   Глаза у Нортвуда забегали, и уж совсем еле различимым шепотом он добавил:
   - Из  британского  посольства  утекает  конфиденциальная  информация.  Не
хочется обвинять невиновного, но за Андерсоном ведется очень плотная слежка.
   Рейф ни  разу  не  видел  Нортвуда  таким  серьезным  и  уже  начал  было
задаваться вопросом, не ошибся ли он в школьном товарище. Может, развязность
была только способом маскировки? Рейф внимательно посмотрел на  собеседника,
призывая себя к объективности.
   Разве можно не доверять человеку только из-за того,  что  тот  вульгарен?
Было ли суждение о нем беспристрастным?  А  может,  сыграла  роль  ревность?
Несомненно, так оно и было.
   Но то же чувство ревности  могло  внушить  ему  самые  худшие  подозрения
относительно Андерсона. Рейф напомнил  себе,  что  приехал  в  Париж,  чтобы
помочь своей родине, а  не  погрязнуть  в  собственных  проблемах.  Но  если
Андерсон окажется не только его личным врагом, но и врагом страны,  с  каким
удовольствием он отдаст его правосудию.
   - Я буду держать ухо востро, -  заверил  приятеля  Рейф,  -  и  попытаюсь
вспомнить, кого же мне напоминает Андерсон. Может быть, это окажется важным.
   С этими словами Рейф отошел от Нортвуда и уселся  за  один  из  карточных
столов. Намеренно он выбрал игру,  не  требующую  особого  мастерства,  так,
чтобы свободно наблюдать за тем, что делается вокруг. Рейф заметил,  как  на
свободное место за столом фаро рядом с Андерсоном сел Мишель Росси, заметил,
как эти двое переглянулись, обменявшись явно не относящимися к игре фразами.
И, заметив, нахмурился.

Глава 11

   На следующий день Мегги и Рейф в молчании ехали  на  завтрак  к  Кэстлри.
Мегги уже было  решила  рассказать  ему  о  своих  подозрениях  относительно
Оливера Нортвуда, но Рейф был сегодня холоден и высокомерен как  никогда,  и
она не посмела нарушить несколько натянутую тишину.
   Завтрак проходил в обеденном  зале  в  жилой  половине  дома  Великолепно
сервированный стол украшал сервиз - бывшая собственность Паулины Бонапарт, -
приобретенный Веллингтоном вместе с  особняком.  Мегги  была  на  высоте:  в
голубом атласном платье и плюмаже из страусовых перьев, она  выглядела  так,
как и должна выглядеть любимая женщина  герцога  Лорд  Кэстлри  находился  в
прекрасном расположении духа,  непринужденное  остроумно  шутил,  и  завтрак
проходил в весьма приятной атмосфере.
   Серьезный разговор начался только после того, как  подали  кофе  и  слуги
покинули помещение.
   - Вы слышали последние новости из Тюильри  ? - спросил
министр иностранных дел.
   Гости  отрицательно  покачали   головами.   Тюильри,   место   пребывания
французского королевского двора, уже давно напоминал  гудящий  улей,  оттуда
распространялись всяческие слухи и сплетни, но в  последнее  время  тамошние
обитатели попритихли.
   - Фуше хотят прогнать из правительства, - пояснил Кэстлри, - и  Талейрану
остались считанные дни.
   В глазах министра блеснули озорные искры, когда он добавил:
   - Стоит  только  Талейрана  серьезно  покритиковать,  он  тут  же  подает
прошение об отставке. Удивительно, но на этот раз король ее принял.
   О том, насколько отставка  хитрой  лисы  Талейрана  осложнит  переговоры,
остается только догадываться. Тревожно прикусив  губу,  Мегги  взглянула  на
Рейфа. Герцог помрачнел. Каким бы непредсказуемым человеком ни был Талейран,
ему не откажешь в уме и силе убеждения. С его  уходом  возрастает  опасность
резких кренов. Другие умеренные члены правительства могут попасть в опалу.
   - Есть кандидатура нового премьера? - спросила Мегги.
   - Русский царь согласился на то, чтобы король выбрал первого министра  из
стана французских роялистов, которые  служили  ему  в  России:  или  Ришелье
 или де Варенн. Луи  склоняется  к  Ришелье,  -
ответил Кэстлри, - однако общее мнение дипломатического корпуса таково,  что
ему не продержаться больше нескольких недель.
   - Не уверена, ваша честь, - сказала Мегги. - Я знаю этого человека, он на
многое способен.
   Кэстлри пристально в