поверхность шара пришла в движение  -  словно  по  капле
ртути побежала рябь.  Волны  становились  все  больше  и  устойчивей.  Шар
изменял форму, вытягиваясь.
     - Есть... есть... есть... есть... - Глубокий  и  древний,  как  море,
скрипучий голос наполнил камеру. - Есть... есть... есть... есть.  Центр...
центр... центр... центр.
     Дари была поражена настолько, что едва  не  выронила  фонарик.  Сфера
превратилась в неправильной формы  эллипсоид.  Из  его  вершины  показался
серебряный побег  и,  медленно  распустившись  в  пятилепестковый  цветок,
повернулся к Дари и Хансу. Из передней стороны шара выступили пятиугольные
лепестки, потянувшиеся к лучу  фонарика.  Вниз  опустился  длинный  тонкий
хвост, достигший пола. За три минуты безликий шар превратился в рогатое  и
хвостатое  животное  дьявольского  вида,  с  похожей  на  цветок  головой,
выискивающей источник вторжения.
     Из отверстия в теле демона исходил мерцающий зеленый свет, освещавший
Ханса и Дари. По внутреннему пространству огромной камеры побежали  блики.
Дари выключила фонарь.
     -  Человеческая  форма...   человеческая...   человеческая.   Слишком
скоро... скоро... скоро... -  Усталый  голос  эхом  разносился  вокруг.  -
Кто... кто... кто... кто...
     Ханс и Дари посмотрели друг на друга. Ребка пожал плечами:
     - Что мы теряем? -  Он  повернулся  к  шару  и  заговорил  нормальным
голосом: - Ты меня понимаешь? Мы люди. Нас  затянуло  в  планетоид  помимо
нашей воли. Мы не знаем, как выбраться отсюда.
     Голова-цветок  закивала  в  их  сторону.   Пока   тело   покачивалось
вверх-вниз, свет внутри него менял оттенки и интенсивность.
     - Неправильно, - сказала Дари. - Вряд ли он понял хоть  слово.  -  Но
пока она говорила, голос зазвучал вновь:
     - Затянуло... затянуло. Да, мы понимаем  людей...  людей...  людей...
Вас затянуло внутрь, чтобы вы были... другими, если другие  понадобятся...
возможно, вы не  понадобитесь.  Вам  надо  было  оставаться  там...  возле
поверхности... не приходить сюда...
     Дари подошла ближе к краю.
     - Кто ты? Откуда ты пришел? Что это за место?
     - Задавай по одному вопросу, - тихо произнес Ребка,  -  иначе  он  не
поймет, о чем ты спрашиваешь.
     Но призрачная фигура, висевшая перед ними, опять  заговорила,  причем
все более и более бегло.
     - Я Тот-Кто-Ждет... Тот, кто ждал в  сердце  двойного  мира,  в  Зоне
Соединения...  Я  пришел  из  сердца  того  мира,  когда  он  открылся  по
сигналу...
     - Из Тектона, - сказала Дари. - Во время Летнего Прилива! Он,  должно
быть, прилетел в большом серебряном шаре, который захватил "Все - мое".
     ...Которого я так долго ждал. В человеческом временном измерении  это
одна сороковая оборота галактики. Я ждал...
     - Шесть миллионов лет! Ты Строитель?
     - Не перебивай. Дари. Дай ему договорить!
     ...Ждал очень долго, когда наступит Событие. Я не Строитель, а только
слуга Строителей. Я Тот-Кто-Ждет. Кто ищет Строителей?
     - Я ищу! - Дари приблизилась к краю  уступа.  -  Всю  свою  жизнь,  с
детских лет, я изучала Строителей, пытаясь узнать о них больше.  Строители
- дело всей моей жизни.
     - Строителей здесь нет.  Те,  что  летают  снаружи,  -  не  настоящие
Строители. Это - Зона Соединения... место испытания, где мы ждем  вопроса,
на который нужно дать ответ. Ждем.
     Зеленый свет померк, и  камера  опять  погрузилась  в  темноту.  Дари
топталась на самом краю провала, пока Ханс Ребка не оттащил  ее  на  менее
опасное место.
     Ее трясло от возбуждения, но ни капли нервозности она не ощущала.
     - Ты слышал это, Ханс? Зона Соединения! Строителей здесь  нет,  но  к
ним есть доступ из Жемчужины. Я знала это! К ним можно попасть отсюда!
     - А может и нельзя. Дари, успокойся. - Ребка вновь обнял ее, притянул
к себе и зашептал на ухо: - Ты слышишь меня? Остынь и подумай, прежде  чем
делать выводы. Ты всего две минуты находилась в контакте с чем-то имеющим,
по его утверждению, возраст шесть миллионов  лет,  и  готова  принять  его
слова за чистую монету. Почему ты считаешь, будто  понимаешь  их  значение
или что оно понимает тебя? Многое из  того,  что  оно  говорит,  не  имеет
смысла: "Те, что  летают  снаружи,  -  не  настоящие  Строители".  Это  не
информация, это белиберда. Более того, где  оно  научилось  нашему  языку?
Каким образом оно опознало людей, после  того,  как  просидело  в  Тектоне
шесть миллионов лет? В те давние времена людей просто не было.
     Но  зеленый  свет  опять  начал  пульсировать,  освещая  их   и   всю
куполообразную камеру.
     - Тестирование продолжается. - Ржавый голос  зазвучал  вновь.  -  Оно
близко  к  завершению...  близко  к  тому,   чтобы   удостовериться,   что
модифицированный тип - настоящий человек и может быть принят. Вам вовсе не
обязательно здесь находиться...
     - Тогда верни нас на поверхность, - сказал Ребка.
     - Нет! - Дари встала перед ним. - Ханс, если  мы  сейчас  уйдем,  мы,
возможно, никогда больше сюда не попадем. Здесь еще  столько  всего  можно
узнать о Строителях! Нельзя упустить эту возможность.
     - Вы ищите Строителей, - продолжил скрипучий голос, как  только  люди
перестали говорить. - Я не Строитель и не могу гарантировать результат. Но
если вы решили встретиться со Строителями...
     - Решили!
     - Тогда идите!
     - Нет, Дари, ради бога, подожди минутку! Мы не знаем...
     Ребка слишком опоздал. Они стояли как  раз  на  краю  тоннеля,  когда
уступ вдруг испарился.
     Свободное падение!
     Ребка посмотрел вниз. Они летели с ускорением в несколько "же"  вдоль
однообразной вертикальной шахты, заканчивавшейся в полукилометре под  ними
такой кромешной тьмой, что глаза отказывались верить в ее существование.
     - Что это? - вскрикнула Дари за спиной Ребки.
     - Это гравитационное поле  Жемчужины.  Неважно,  чем  оно  создано...
возможно... - Он не окончил фразу. Если они  падают  к  горизонту  событий
черной дыры, то  очень  скоро  узнают  об  этом  -  узнают,  возможно,  за
миллисекунду до того, как приливные силы разорвут их тела на  элементарные
частицы.
     - Ханс! - снова крикнула Дари.
     Оставалось лететь метров двести. По времени это, вероятно, не  больше
секунды. Но тут  из  темноты  проступила  структура,  напоминающая  черный
нефтяной водоворот, завихряющийся и всасывающийся сам в себя. Они падали в
самое сердце темной воронки.
     Пустой желудок Ребки  тоже  всасывался  сам  в  себя.  Остались  доли
секунды.
     Детство, проведенное  на  Тойфеле,  научило  его  одной  премудрости,
стоящей выше всех остальных: из каждой безвыходной ситуации есть  выход  -
если только ты достаточно умен.
     Надо лишь хорошенько подумать.
     Подумать.
     Очевидно, он  недостаточно  умен.  Он  все  еще  искал  выход,  когда
провалился в эту кружащуюся тьму.



                                    14

     "Летний сон" прибыл в мгновенье ока и в рабочем состоянии.
     Это - хорошая новость. Плохая же состояла в том,  что  ему  при  этом
изрядно досталось.
     Пять касаний с фагами словно молотом  прошлись  по  обшивке  "Летнего
сна", причем одно из них оказалось столь сильным, что оставило рваный след
и пробоину над кабиной. Ремонт не  составлял  труда,  и  Берди  Келли  уже
наполовину его закончил. Но важность этих пяти почти столкновений была  не
в том, какой ущерб нанесен, а в том, что они свидетельствовали о состоянии
фагов. Стивен Грэйвз и  В.К.Талли  следили  за  взлетом  "Летнего  сна"  и
сошлись  на  том,  что  выживание  маленькой  яхты,  даже   с   включенной
противометеоритной системой есть в основном вопрос везения. Фаги проявляли
небывалую активность на всем пути до  поверхности  Жемчужины.  Вероятность
успешной посадки с максимальным ускорением, которое только  способны  были
выдержать люди, не превышала одного процента.
     Для ремонта "Летний  сон"  загнали  во  вместительный  грузовой  трюм
"Несравненного". Грэйвз и Талли парили в наполненном  воздухом  помещении,
разговаривая и разговаривая. "И наблюдая как я работаю", - подумал  Берди.
Все как обычно. Эти двое горазды трепать языком, но когда дело доходит  до
физической работы, они ухитряются целиком свалить ее на него. А еще у  них
полностью  отсутствует  чувство  опасности.  Берди  ненавидел  работать  с
героями. Он услышал разговор Стивена и В.К.Талли насчет шансов один к  ста
и содрогнулся. К счастью, Джулиус Грэйвз, смотрел на это более разумно.
     - Это абсолютно неприемлемо, - говорил он. - Когда вы со  Стивеном  в
чем-то соглашаетесь, я вынужден прислушаться. Нам нельзя так рисковать.
     - Можно мне говорить?
     - Мы действительно столкнулись с  серьезной  проблемой,  -  продолжил
Грэйвз, игнорируя вопрос Талли. - Ж'мерлия сидит на Дрейфусе-27. Возможно,
глубоко внутри, поскольку  на  вызов  он  не  отвечает.  Здесь  ничего  не
поделаешь. Все остальные - на Жемчужине. Но у нас нет безопасного  способа
добраться до них. Он сделал паузу. - Ты что-то сказал, В.К.?
     - Стивен и я сошлись на проблематичности выживания  только  в  случае
прямой посадки "Летнего сна" на Жемчужину. Правда, наши расчеты  разошлись
в третьей значащей цифре. Но существуют и другие способы. Все  зависит  от
значения вероятности, считающегося "безопасным".  Есть,  например,  метод,
позволяющий  поднять  вероятность  удачной  посадки   "Летнего   сна"   на
поверхность Жемчужины до ноль восьмидесяти четырех.
     - То есть пять шансов из шести добраться туда невредимыми? -  Джулиус
Грэйвз так и впился глазами в Талли. - Почему же ты раньше об этом молчал?
     - По трем причинам. Во-первых, это пришло  мне  на  ум  после  обзора
аналогичных ситуаций, произошедших в разных местах и в  разное  время.  Их
обзор завершился только  тридцать  секунд  назад.  Во-вторых,  этот  метод
позволяет  совершить  безопасную  посадку,  но  шансы  на  удачный   отлет
невозможно   вычислить   без   дополнительной   информации    относительно
поверхности Жемчужины. И в-третьих, процедура, возможно, приведет к потере
ценного имущества, а именно, "Несравненного".
     - Комиссар Келли! -  Грэйвз  повернулся  к  Берди.  -  "Несравненный"
является собственностью правительства Добеллии. Какова ваша  точка  зрения
как представителя правительства на его возможную потерю?
     Берди только закончил латать обшивку "Летнего сна" да  еще  обжег  во
время работы палец. Он ухватился за поручень возле  Талли,  окинул  взором
трюм "Несравненного" и произнес:
     - Эту груду ржавчины и гнили, воняющую как дохлый  понкер,  следовало
отправить на свалку еще пятьдесят лет назад. Если я ее никогда  больше  не
увижу, то буду счастлив.
     Талли наморщил лоб, глядя на него:
     -  Означает  ли  это,  что   вы   санкционируете   возможную   потерю
"Несравненного"?
     - Говоря одним словом, приятель, да.
     - Тогда, если мне можно говорить, я расскажу о методе.  Информация  о
нем находится в самых старых разделах  банка  данных.  В  давние  времена,
когда одни  человеческие  индивидуумы  стремились  выполнить  поставленную
задачу, а другие, несущие охрану, пытались помешать им,  часто  применялся
метод, известный под названием "организация диверсии"...


     Принципиальное согласие вовсе не гарантирует  согласия  на  практике.
В.К.Талли и Стивен Грэйвз без устали спорили о наилучшем  способе  Послать
ли "Несравненный" впереди "Летнего сна", чтобы, пролетев по периферии стаи
фагов, он увел их от Жемчужины? Или  лучше  направить  старый  рудовоз  по
траектории, заканчивающейся столкновением с  Жемчужиной,  а  "Летний  сон"
пустить чуть сзади, рассчитывая, что яхту не заметят в  присутствии  более
крупной и соблазнительной добычи, каковой являлся "Несравненный"?
     Наконец Талли и Стивен Грэйвз сошлись в одном - у  них  слишком  мало
данных.
     - Поскольку не хватает информации, чтобы сделать  разумный  выбор,  -
извиняющимся тоном обратился Талли к Берди Келли, -  единственное,  что  я
могу предложить, - это прибегнуть к случайной процедуре.
     - Что значит "случайная процедура"? - Берди полез в карман пиджака.
     - Случайная процедура заключается в  произвольном  выборе  из  набора
элементов.
     - Что ж, именно так я и думал. - Берди вытащил колоду карт и с  видом
знатока перетасовал их. Он поднес ее Талли. -  Тяни,  В.К.,  любую  карту.
Выпадет красная, и корабли полетят как можно дальше друг от друга. Черная,
и мы пристроимся прямо за выхлопной трубой "Несравненного".
     Талли, с большим любопытством наблюдавший за тем, как  Берди  тасовал
колоду, выбрал из колоды карту и перевернул ее.
     - Черная. То, что ты делал, трудно разглядеть, но  это  предназначено
для того, чтобы повысить произвольность выбора?
     - Пожалуй, так. - Берди кинул на Талли глубокомысленный взгляд. -  Ты
когда-нибудь играл в картишки?
     - Никогда.
     - Если мы выберемся отсюда живыми, почему бы мне не научить тебя?
     - Спасибо. Это очень любопытно.
     - И не волнуйся. - Берди похлопал Талли по плечу. - Больших ставок мы
делать не будем. Поначалу.


     - Это могли быть и мы. - Джулиус Грэйвз смотрел  прямо  вверх.  -  Не
слишком приятная мысль.
     В конце концов они решили, что, поскольку "Летнему  сну"  потребуется
время и место для маневра при посадке  на  Жемчужину,  "Несравненному"  не
следует лететь до самой поверхности;  его  запрограммировали  на  снижение
лишь до десяти километров, чтобы он затем ушел  от  планетоида,  уводя  за
собой, если посчастливится, стаю атакующих фагов.
     В момент последнего торможения "Летнего сна"  "Несравненный"  скрылся
за северным горизонтом Жемчужины. Старый корабль очутился в  самом  центре
плотной тучи неистовствующих фагов. Он уже выдержал дюжину прямых  ударов.
Двигатель еще дышал, но пасти  фагов  вырывали  громадные  куски  из  тела
рудовоза. Около двадцати фагов вцепились в  "Несравненного",  как  собаки,
терзающие старого быка.
     - Они вернутся, - продолжил Джулиус Грэйвз.  -  С  такой  прытью  они
разорвут рудовоз в клочья за полчаса. У фагов не происходит насыщения  или
потери аппетита, независимо от количества поглощенного.
     Берди Келли выбрал траекторию снижения таким образом, чтобы сесть  не
далее пятидесяти метров от "Все - мое", со стороны, наиболее удаленной  от
ингибитора поля, установленного Каллик. У них не было времени изучить  эту
установку при посадке, а если бы  обходной  маневр,  предпринятый  "Летним
сном" с целью уклонения от взбесившихся фагов, не увенчался бы успехом, то
такой возможности и не представилось бы. Им  следовало  сейчас  как  можно
скорее приблизиться к ингибитору и решить что делать,  пока  не  вернулись
фаги.
     Оба человека и вживленный компьютер перевели скафандры в режим полной
непроницаемости. Каллик, Дари Лэнг и Ханс Ребка дышали этим  воздухом,  но
они пропали с поверхности Жемчужины. Их бесследное  исчезновение  вряд  ли
являлось следствием воздействия атмосферы Жемчужины, но такая  возможность
все же сохранялась. Как сказал В.К.Талли, покопавшись в  наиболее  древнем
разделе своего банка данных: "Разумно  рисковать,  сэр,  вовсе  не  значит
действовать опрометчиво".
     Пока Грэйвз и Талли изучали ингибитор поля,  Берди  произвел  краткий
осмотр "Все - мое". Первым делом он посетил пилотскую кабину. Корабль  был
абсолютно невредим и мог взлететь  в  считанные  секунды  после  получения
команды. У Берди потеплело на душе. Он похлопал  по  пульту  управления  и
поспешил наружу.
     Он ожидал, что увидит поверхность  Жемчужины,  усеянную  разбившимися
фагами, но в пределах видимости валялись искореженные останки всего  двух.
Возможно, у них пропадет  интерес  в  отсутствие  органических  форм?  Эта
свежая  мысль,  тем  не  менее,  не  вызывала  восторга  у   представителя
органического мира.
     Берди проследовал вдоль кабеля туда, где стояли Грэйвз  и  В.К.Талли.
Талли, держа кабель рукой  возле  того  места,  где  он  исчезал  в  серой
поверхности, с силой тянул  его  на  себя.  Когда  Берди  приблизился,  он
отпустил кабель и погрузил руку в свинцово-серую поверхность.
     - Смотрите, - сказал  он.  -  Ингибитор  все  еще  работает  с  почти
стопроцентной  нейтрализацией  поля.  Поверхность  оказывает   моей   руке
пренебрежимо малое сопротивление, поэтому я полагаю, что  в  данной  точке
она находится в газообразном состоянии. Но  сам  кабель  оказывает  вполне
нормальное сопротивление всем попыткам вытащить его. Напрашивается  вывод,
что дальний его конец внутри Жемчужины зафиксирован.
     - Другими словами, - произнес Грэйвз, - он к чему-то привязан.
     Теперь,  подойдя  ближе,  Берди  увидел,   что   поверхность   вокруг
ингибитора поля имеет странноватый вид. А ножки ингибитора  не  стояли  на
Жемчужине, а утопали в серой дымке.
     - Итак, кто первый? - спросил Грэйвз.
     - Первый для чего? - Берди знал ответ на свой вопрос до того, как его
задал. Одна только вещь лишала смысла прилет сюда и  проход  сквозь  строй
агрессивных фагов - это дальнейшее сидение здесь в ожидании, когда  те  же
самые фаги вернутся и свалятся им на голову. Оставался единственный путь -
спускаться в серую жуть.
     Талли без лишних слов взялся за кабель.
     - Если я не смогу переслать  вам  сообщение  по  рации  скафандра,  -
спокойно сказал  он,  -  то,  достигнув  точки,  куда  мог  бы  спуститься
следующий, дерну кабель вот таким образом. - Он пустил по кабелю волну.  -
Ждите, когда кабель затрясется.
     Он прыгнул в серый туман и, зажав кабель в ладонях, заскользил  вниз.
Тело его  беспрепятственно  погрузилось  в  поверхность  Жемчужины.  Когда
снаружи осталась только его голова, он притормозил.
     - Я вдруг осознал, что  мои  слова  могут  создать  в  будущем  некую
неопределенность, провоцирующую на неадекватные  действия;  например,  при
отсутствии у меня возможности дернуть кабель так, как  я  показал.  Тогда,
если  через,  скажем,  тысячу  секунд  сигнал  не  поступит,  имейте   эту
неопределенность в виду.
     - Не забивай себе голову, - сказал Берди. - Мы учтем это.
     - Это хорошо. - В.К.Талли скрылся из виду. Секундой позже его  голова
вновь возникла из серого тумана. - Могу  я  спросить,  каковы  будут  ваши
действия, если в течение тысячи секунд я не подам сигнала?
     Берди перевел взгляд на горизонт.  "Несравненный"  пропал:  либо  был
растерзан окончательно, либо улетел слишком далеко. В том  же  направлении
виднелось облачко блестящих точек. Вероятно, это  те  же  фаги,  почуявшие
движение на поверхности Жемчужины и возвращающиеся, чтобы напасть на них.
     Кроме стоявших здесь людей фагов ничто больше  не  интересовало.  Они
хотели напасть на людей. На него.
     - Не знаю я, какое действие мы предпримем, В.К., - произнес Берди.  -
Но не удивляйся, если это произойдет  до  того,  как  ты  отсчитаешь  свою
тысячу секунд.


     Через десять метров кабель вышел из серой мглы,  оказавшись  в  новом
сферическом пространстве с таким же серым  полом  и  светившимся  холодным
оранжевым светом потолком.
     Берди вцепился в кабель и устремился вниз.
     Долгий спуск, ужасно долгий для человека, выросшего на  планете,  где
здания имели не больше нескольких этажей; вдобавок, внизу не было  никаких
признаков В.К.Талли. Кабель тянулся дальше, сквозь следующий пол.
     Берди слегка расслабил ладони и колени, продолжая свой спуск.
     Когда он достиг  следующего  пола,  через  который  проходил  кабель,
оказалось, что он столь же проницаем, как и  первый.  Ингибитор  поля  был
сфокусирован вниз и,  насколько  понимал  Берди,  видимо,  пронизывал  всю
Жемчужину насквозь. Он расслабился, позволив себе скользнуть вниз.  Где-то
наверху Джулиус Грэйвз ожидал его сигнала, как  прежде  они  вместе  ждали
сигнала от В.К.Талли. Но сейчас, болтаясь в воздухе,  Берди  понимал,  что
давать его еще рано.
     Серый туман заполнил  его  нос  и  рот,  проникнув  сквозь  абсолютно
герметичный скафандр, словно