ем  вновь  зазвучал  в
полную силу:
     - Капитан Ребка, вы меня слышите? Ответьте, если можете.
     - Слышу тебя хорошо, Каллик. Продолжай рассказывать.
     - Продолжаю. Я сделала уже семь шагов  внутри  облака;  оно  довольно
разреженное,  но  непроницаемое.  Я  не  вижу  ни  неба,  ни   поверхности
планетоида.  Отмечаю  также  утечку  энергии  из  моего  скафандра,  но  в
пределах, которые я способна скомпенсировать. Одиннадцать шагов.  Чувствую
небольшое сопротивление моему движению  вперед,  но  недостаточное,  чтобы
помешать ему. Поверхность под ногами  без  изменений;  никаких  проблем  с
дыханием, мышлением, движением конечностей.
     Восемнадцать  шагов.  Сопротивление   движению   ослабло.   Видимость
улучшается, я  уже  различаю  впереди  контуры  корабля  господина  Ненды.
Двадцать два шага.  Вновь  вижу  звезды.  Большая  часть  облака  осталась
позади. Я стою на поверхности планетоида  и,  похоже,  перемещение  сквозь
него никак не отразилось на моем физическом  самочувствии.  Двадцать  семь
шагов. Я вышла на чистое место.
     Капитан Ребка, покорнейше рекомендую  вам  обоим  как  можно  быстрее
пройти сквозь облако и присоединиться ко мне. Сейчас подготовлю  воздушный
шлюз к групповому проходу и переведу управление на немедленный  старт.  Вы
меня еще слышите?
     - Я тебя слышу. Мы уже тронулись. Встретимся через несколько минут. -
Ханс Ребка вновь потянул Дари за руку, но подгонять ее уже не требовалось.
Они вместе вошли в поблескивающий оранжевый  туман.  Дари  начала  считать
шаги.
     После седьмого окружающий мир померк. Звезды над головой расплылись и
скрылись. Она увидела сотни изящных  кристаллов  на  расстоянии  вытянутой
руки от собственного лица. Раздался голос Ребки:
     - Семь шагов, Каллик. Мы прошли почти треть пути.
     Одиннадцать шагов.  Небольшие  точечные  прикосновения  ощущались  по
всему телу и внутри. Так же, как и у  Каллик,  Дари  не  могла  определить
температуру кристаллов. Она чувствовала, как они  касаются  внутренностей,
будто измеряя и оценивая ее.  Она  поймала  себя  на  том,  что  задержала
дыхание,  непроизвольно  опасаясь  вдохнуть  облачко   кристаллов.   Из-за
небольшого сопротивления движение в этом тумане  напоминало  прогулку  под
водой.
     - Четырнадцать шагов, - раздался искаженный голос Ребки, словно он на
самом деле находился под водой.
     Восемнадцать шагов. По словам Каллик, в мерцающем тумане  уже  должен
появиться просвет. Дари напряженно вглядывалась  вперед,  но  видела  лишь
клубящиеся светлые точки. Сопротивление движению нарастало.
     Все происходило не так, как предполагалось!
     Она с силой рванулась вперед, но поверхность под ее ногами, казалось,
перестала оказывать поддержку ступням. Казалось, она превратилась в губку,
прогибающуюся под ее весом.
     Ей захотелось опуститься на колени и  ощупать  эту  нереальную  почву
собственными руками, но мерцающие точки сжимали ее все сильнее и  сильнее,
не позволяя шевелить руками и ногами.
     - Дари? - Она едва расслышала голос Ханса Ребки в шлемофоне, какое-то
слабое подобие звука, доносившегося  издалека,  сквозь  треск  статических
разрядов.
     Она попыталась двинуться. Бесполезно. Она была в полном сознании,  но
не могла пошевелиться, зафиксированная в одном положении,  словно  муха  в
куске янтаря. "Только не теряй голову! - мысленно твердила она себе. -  Не
поддавайся панике".
     - Ханс! - попробовала она позвать  его,  стараясь  не  выдать  своего
страха. Старания не имели смысла, поскольку ни единого звука издать она не
смогла; до нее тоже не доходили никакие звуки, даже постоянные статические
потрескивания  исчезли.  Давление  кристаллов  на  тело   ослабевало,   но
двигаться она все равно еще не могла. Искрящийся туман сменила  абсолютная
темнота.
     - Ханс! - То был беззвучный крик. Страх охватил ее. - Ханс!
     Она вслушивалась и ждала.
     Ничего -  ни  звука,  ни  света,  ни  прикосновения,  вообще  никаких
ощущений, даже  боли.  Неужели  вот  так  исчезает  живое,  погружаясь  во
вселенскую тьму? Неужели смерть,  которой  удалось  избежать  на  Тектоне,
настигла ее здесь?
     Дари ждала и ждала.
     Внезапно ей подумалось, что индивидуальный  ад  после  смерти  именно
таков: полное сознание, вечная жизнь и абсолютная невозможность двигаться,
видеть, говорить, слышать и ощущать.


     Каллик, пройдя невредимой сквозь  кристаллический  туман,  имела  все
основания полагать, что Дари Лэнг и Ханс Ребка способны сделать то же.
     Она слышала, как Ребка произнес: "Семь шагов. Каллик. Мы прошли почти
треть пути". Это звучало вполне удовлетворительно. Она услышала  сообщения
на двенадцатом и четырнадцатом шаге.
     Очередной  сигнал  не  поступил;  однако  еще  до   того,   как   она
забеспокоилась,  стена  искрящегося  тумана   изменила   свое   поведение,
разбившись на множество вихрей и ввинчиваясь в  твердую  поверхность.  Она
терпеливо ожидала появления людей из клубов тумана.
     Туман рассеивался, но знакомые человеческие очертания  не  появились.
Когда туман полностью исчез, пространство перед Каллик оказалось пустым.
     Она бросилась  вперед  со  скоростью,  которую  хайменопты  развивают
только в случае  смертельной  опасности.  Преодолев  за  две  секунды  сто
пятьдесят метров, она остановилась. Если  принять  во  внимание  черепашью
скорость людей, то за прошедшее время Ханс Ребка и Дари Лэнг  не  ушли  бы
далеко.
     Каллик выпрямилась во весь свой рост и напрягла все свои глаза.
     Она увидела над горизонтом Гаргантюа, увидела корабль Луиса Ненды,  а
позади него "Летний сон", почти скрытый кривизной поверхности  планетоида.
И все.
     Каллик осталась одна на пустынной поверхности Жемчужины.



                                    9

     В сознании Ж'мерлии иерархия была  вполне  однозначной:  люди  низшие
существа по отношению к кекропийцам, но высшие для лотфиан и  хайменоптов,
которые, в свою очередь, значительно превосходят  варнианцев,  дитронитов,
берсий и прочей шушеры, относящейся к частично разумным видам рукава.
     Сама же иерархия определяла командную  цепочку.  В  отсутствие  Атвар
Х'сиал или другого кекропийца  Ж'мерлия  беспрекословно  исполнял  приказы
людей, нравилось ему это или нет.
     Поэтому Ж'мерлия не роптал, получив приказ остаться на Дрейфусе-27, в
то время, как другие отправились искать Луиса Ненду и Атвар Х'сиал,  хотя,
тем не менее, отчаянно завидовал Каллик. Сейчас хайменоптка находилась  на
пути к своему господину, тогда как он  сидел  на  Дрейфусе-27,  делая  его
более пригодным для обитания. А если Атвар Х'сиал нужна помощь? От кого ей
ждать ее, когда Ж'мерлии нет рядом? Кто  способен  хотя  бы  поговорить  с
кекропийкой? Этого не умеют ни Дари Лэнг, ни Ханс Ребка, ни Каллик.
     Точного времени  для  начала  расчистки  помещения  ему  не  указали,
поэтому Ж'мерлия не считал себя обязанным немедленно приступить  к  этому.
Он остался в скафандре на поверхности планетоида возле  устройства  связи,
которое Ханс Ребка снял с "Летнего сна".
     Какие бы устные или  случайные  видеопослания  ему  не  передали,  он
принимал их со священным трепетом. Это все  же  было  лучше,  чем  ничего,
поскольку Ж'мерлия обладал гипертрофированной  способностью  к  межвидовой
эмпатии. Он пришел в неописуемый восторг, когда  Каллик  впервые  передала
изображение "Все  -  мое",  полученное  через  сенсоры  "Летнего  сна",  и
пребывал почти в агонии, когда во время  броска  к  поверхности  Жемчужины
сигналы вдруг превратились в кашу. Он вновь просиял, получив  сообщение  о
благополучной посадке и узнав о  невредимости  корабля  Луиса  Ненды.  Его
глубоко озадачили аномальные  физические  параметры  самого  планетоида  и
присутствие стаи агрессивных фагов вокруг. И он кивал головой,  соглашаясь
с предположением Дари, что Жемчужина, вероятно, сама является артефактом.
     Последнее послание с "Летнего сна" свидетельствовало о том, что  Дари
перевела корабль в режим дистанционного управления,  отправляясь  к  Хансу
Ребке и Каллик, для обследования звездолета Луиса Ненды.
     Ж'мерлия дрожал от возбуждения и страха, ожидая следующего  послания,
решающего. "Все - мое" цел, и это прекрасно, но  что  с  Луисом  Нендой  и
Атвар Х'сиал - живы они или мертвы?  Ответ  Ж'мерлия  ожидал  целых  шесть
часов, неподвижно скорчившись у аппарата связи.
     Долгожданная передача принесла устное сообщение от Каллик!
     - Сообщение N_11031, - начала она. - 09:88:3101. Позывной R-86945.
     Это был позывной Луиса Ненды.  Итак,  "Все  -  мое"  действительно  в
полном порядке. Но еще до того, как  начался  текст  самого  послания,  по
напряженному голосу хайменоптки Ж'мерлия догадался,  что  произошло  нечто
ужасное.
     - Говорит Каллик. Местонахождение капитана Ребки  и  профессора  Лэнг
мне неизвестно. Я осталась одна на поверхности Жемчужины...
     Хайменоптка  кратко  перечислила  события,  произошедшие  со  времени
последней передачи Дари Лэнг. Закончила она так:
     - Остается неясным, живы или нет наши хозяева - Ненда и Атвар Х'сиал.
То  же  самое  в  отношении  профессора  Лэнг  и  капитана  Ребки.  Логика
подсказывает, что, вне зависимости от их  состояния,  их  следует  искать,
если  только  они  вообще  находятся  поблизости,  внутри  Жемчужины.  Как
получить доступ внутрь сферы, я не знаю. Мое решение - совершить облет  на
"Все - мое" по низкой орбите с целью поиска возможных точек проникновения.
Данное предприятие имеет мало шансов на успех, но я  проведу  его  прежде,
чем прибегну к другим, более рискованным способам.
     Ж'мерлия  посмотрел  на  пеленгатор.  Жемчужина  вращалась  по  более
высокой орбите, чем Дрейфус-27, а значит, она постоянно отставала от него.
Через полчаса она скроется за Гаргантюа. На какое-то время прием  посланий
сделается невозможным. Сигнал и так уже был искажен помехами,  замирал,  а
то и вовсе пропадал.
     Ж'мерлия переключился на передачу.
     - Каллик, что нам теперь делать? Хозяев-то нет. - Его голос  едва  не
срывался на плач. - Не осталось никого, кто руководил бы нами!
     Он кое-как переждал трехсекундную задержку сигнала. Каллик  умная,  у
нее найдется ответ.
     - Я понимаю, - донесся слабый голос, - и у меня та же проблема.  Все,
что мы можем, - это стараться  представить,  что  бы  от  нас  потребовали
хозяева, и поступать соответственно. На данный момент с тобой все ясно.  У
тебя есть распоряжение оставаться на Дрейфусе-27. Это ты и должен  делать.
Мое положение более... затруднительно.
     Наступила продолжительная пауза. Ж'мерлия догадывался,  как  страдает
Каллик,  и  сильно  ей  сочувствовал.  Ринувшись  в   туман,   хайменоптка
ослушалась приказа Ребки, но дело не в этом. Ж'мерлия  поступил  бы  точно
так же, чтобы не подвергать людей  риску.  Но  в  результате  собственного
благополучного прохода Каллик решила, что Ребка и Лэнг без  помех  пройдут
сквозь светящееся облако, и ошиблась.  Ее  действие,  возможно,  послужило
причиной их гибели. Каллик не может сидеть  и  ждать,  как  Ж'мерлия.  Она
должна найти способ исправить свою ошибку.
     - Если облет не выявит никаких  точек  входа,  -  наконец  продолжила
Каллик, - а я это сильно подозреваю, то у меня есть еще  один  путь.  Наши
первые попытки внедриться в поверхность Жемчужины потерпели неудачу. Мы не
смогли ни взрезать, ни прожечь ее. Но облако,  которое  мы  видели,  вышло
изнутри Жемчужины. Оно проступило сквозь явно твердую поверхность. А когда
вошло в соприкосновение со мной,  я  ощутила,  что  оно  содержит  твердые
компоненты. Мы стремимся  приписать  Строителям  сверхъестественную  силу,
упуская из виду простые объяснения. Однако, по-моему,  придать  материалу,
из которого состоит поверхность, вязкую или жидкую консистенцию возможно с
помощью  сильного  электромагнитного  поля,  что  легко  осуществить  даже
средствами нашей технологии. Если так, то  возбуждение  местного  поля  на
небольшом пространстве позволит входить в Жемчужину  и  выходить  из  нее.
Оборудование для проверки такой возможности имеется на "Все - мое"... - Ее
голос  пропал,  затем  вернулся,  еще  слабее.  -   ...Предпочитаю   более
традиционные средства проникновения... как последний шанс.
     Ее  голос  угасал,  но  чувствовалось,  что   Каллик   вновь   обрела
уверенность в себе, не поддавшись, как Ж'мерлия, тоске  от  одиночества  и
заброшенности. Вероятно, потому, что под рукой у нее есть корабли, подумал
он. Она способна хоть что-то предпринимать. Даже  если  все  на  Жемчужине
погибли, у Каллик оставалась возможность отправиться домой и найти  нового
хозяина. Ж'мерлия не мог никуда направиться и не представлял  себе  другой
хозяйки,  кроме  Атвар  Х'сиал.  Вероятно,  Каллик  не  настолько  связана
статусом раба, раз способна сделать пусть трудный, но выбор.
     - Каллик, свяжись, пожалуйста, со мной. Как только будет возможность.
Я не хочу оставаться один.
     После долгой паузы он услышал:
     - Конечно. Я свяжусь с тобой...  вне  радиовидимости...  но...  опять
пропадает... шесть часов...
     Сигнал почти исчез.
     - Если ты не слышишь... что бы ни  было,  ты  должен...  терпения.  -
Последнее слово прозвучало, словно шорох помех.
     Ж'мерлия лег, прижавшись к устройству связи.  Набраться  терпения.  А
что еще ему оставалось?
     Сначала Атвар Х'сиал и Луис Ненда. Затем Дари Лэнг и Ханс Ребка.  Все
и вся мало-помалу уходили от Ж'мерлии.
     Каллик - единственная, кто остался  у  него  для  контакта  на  сотни
миллионов километров. А что потом?
     Он слушал и слушал, а ее все не было.


     По меркам любого жителя Лотфи Ж'мерлия был сумасшедшим.
     Иначе и быть не могло. Лотфиане были общественными животными.  Только
сумасшедший  представитель  этого  вида  мог  выдержать  разрыв  с  родным
окружением ради служения  кекропийской  хозяйке  в  качестве  переводчика.
Считалось, что кекропийцы выбирают  рабов  лотфиан  по  их  способности  к
обучению кекропийской феромонной речи,  но,  с  точки  зрения  лотфианина,
выбор происходил  естественным  путем  и  посредством  совершенно  другого
механизма.
     Любой  лотфианин  способен  овладеть   кекропийской   речью;   с   их
способностью  к  языкам  это  довольно  просто.  Но  лишь  редкий   самец,
обладающий  несбалансированной  психикой  почти  на  грани   сумасшествия,
позволит вырвать себя из общества себе подобных.
     Отрыв  сопровождался  такими  муками,  каких   человек   никогда   не
испытывал. Когда кекропийцы  впервые  открыли  Лотфи,  основные  обитатели
поверхности демонстрировали интеллект при отсутствии технологии.  Миллионы
лет лотфианские самцы жили своей приятной и мирной  жизнью  под  холодными
небесами  Лотфи.   Интеллектуальное   любопытство   проявлялось   ими   на
минимальном уровне. Любое более или менее трудное решение принимали за них
слепые самки, укрывавшиеся в глубоких норах. Занятые поиском  пищи,  самцы
глядели на звезды, но без  интереса,  как  на  частицы  окружающего  мира,
сообщавшие им, когда наступает время сбора определенных растений.
     Появление кекропийцев, объяснивших, что вокруг этих светящихся  точек
вращаются другие населенные миры, не вызвало интереса у  сидящих  в  норах
самок. Им не было дела до того, что находится на поверхности и еще  меньше
до того, что лежит за ней. Взаимопонимание возникло позже. Выяснилось, что
кекропийцы не собираются ни завоевывать  планету,  ни  жить  на  ней.  Они
терпеть  не  могли  холодное  чистое  небо,  и   они   вовсе   не   думали
эксплуатировать Лотфи. Причины, по  которым  кекропийцы  предпочли  мирное
сосуществование  были  просты.  Они  искали  только  существ,   обладающих
органами, способными воспринимать  человеческую  звуковую  и  кекропийскую
феромонную речь и интеллектом, чтобы овладеть обоими языками.
     Потеря малой части чрезмерно расплодившихся самцов ради  того,  чтобы
их  оставили  в  покое,  оказалась   вполне   приемлема   для   одной   из
договаривающихся сторон.  В  любом  случае  (как  рассуждали  между  собой
заключавшие сделку самки), неужели найдется такая дура,  которая  позволит
себе  обзавестись  потомством  от  неполноценного  самца,  даже  если  тот
останется?
     Ж'мерлия покинул Лотфи,  чтобы  стать  слугой  и  переводчиком  Атвар
Х'сиал. По лотфианским меркам, он уже был безумен.  А  теперь  он  задумал
такое, перед чем меркло все его прежнее безумство.
     Шесть часов прошли. Двенадцать часов. Двадцать. И никакого сигнала ни
от Каллик, ни от кого бы то ни было. И никакого ответа на его собственные,
все более отчаянные послания.
     Дрейфус-27  и  Жемчужина  уже  дважды  прошли  соединение.   Поначалу
Ж'мерлия   сумел   заставить   себя   перевести   радиостанцию   в   режим
автоматической записи и  заняться  благоустройством  внутренних  помещений
Дрейфуса-27. Однако со временем желание сидеть возле  приемника  сделалось
неодолимым.
     После тридцати  часов  ожидания  его  терпение  лопнуло.  Ханс  Ребка
приказал ему оставаться на Дрейфусе-27. Каллик сказала то же самое, но они
и  Дари  Лэнг  находились  в  опасности.  "Летний   сон"   переключен   на
дистанционное управление. При помощи устройства связи он  направил  его  с
максимальной скоростью к Дрейфусу.
     Корабль благополучно миновал фагов, получив лишь одну дыру в обшивке.
Ж'мерлия быстро убедился в несущественности повреждения, поднялся на  борт
"Летнего сна" и взял обратный курс.
     Во время полета на Жемчужину никаких сообщений не поступало.  Слишком
занятый своими проблемами, Ж'мерлия не удосужился отправить хоть  какое-то
известие о своем решении покинуть Дрейфус-27.
     С двух тысяч километров Жемчужина выглядела, как  обруч  из  световых
искорок, кружащих по орбите вокруг маленькой  сферы.  Ж'мерлия  взялся  за
управление   сам,   готовый,   если   потребуется,   прийти   на    помощь
противометеоритной системе.  Компьютер  способен  уклоняться  от  свободно
летящих естественных тел, но с целенаправленной атакой активных фагов  ему
не справиться; возможно, за оставшееся время Каллик  сумела  бы  составить
альтернативную программу, но Ж'мерлии это не под силу.
     Двести километров. Стремительный  рывок.  Совсем  рядом  -  настолько
близко, что можно заглянуть в темную пятиугольную пасть - проносится  фаг.
Восемьдесят километров. Еще один промах и второй рывок  влево.  Пятьдесят.
"Летний сон" затормозил так резко, что передние руки Ж'мерлии  сбросило  с
рычагов управления. Он сидел, напряженно глядя в иллюминатор, в  то  время
как корабль пробивался сквозь море фагов, и считал,  сколько  раз  удалось
увернуться.
     Когда он понял, что кораблю пришел конец, фаги внезапно исчезли.  Вой
перегруженных двигателей стих до еле слышного шипения. Посадка.  Ж'мерлия,
так  и  не  снимавший  скафандра,  включил  экраны   на   круговой   обзор
поверхности.
     Ничего. Ни оранжевого облака, ни бредущих людей, ни признаков "Все  -
мое".
     Правда, со  своего  наблюдательного  пункта  он  видел  менее  одного
процента поверхности планетоида, а во время снижения на осмотр  просто  не
было  времени.  Возможно,  Каллик  и  второй  корабль  находятся  всего  в
нескольких сотнях метров, скрытые кривизной поверхности Жемчужины. А кроме
того, Каллик ошибалась. Поверхность не была абсолютно пустой. Он  различил
какую-то свинцово-серую массу, выглядывавшую из-за горизонта.
     По словам Каллик  и  Ханса  Ребки,  атмосфера  снаружи  пригодна  для
дыхания. Но они считали, что и само это место безопасно.  Он  двинулся  по
гладкой поверхности в направлении непонятного возвышения.
     На полпути он остановился. Неужели это именно то, что ему показалось?
Долгое время он пристально вглядывался, затем направил свои лимонные глаза
вверх. Что это, игра воображения, или же они летают еще  ниже  и  быстрее,
чем сообщала в своем отчете Дари Лэнг?
     Он развернулся и направился обратно к "Летнему сну", чтобы