нуту после свистка уже стучали ритмично колеса.
    
 Стараясь как-то осмыслить все эти звуки, их сочетание и
последовательность, Багрецов пока еще с трудом догадывался, что произошло
самое для него страшное - уезжал Медоваров. Теперь неизвестно, где искать
экспедицию...
   Стук колес постепенно затихал, потом резко оборвался.
   Помутневшими глазами Вадим уставился на часы и устало откинулся на
спинку стула.
   - Все, - сказал он. - Лекция окончена. Благодарю за внимание.
   Дуся растерянно протягивала ему талон на билет, но пассажир ничего не
видел, закрыв глаза, ощупью укладывал свою "керосинку" в чемодан,
освобождая ей место среди бутылок с горючим, кирпичиков сыра и засохшими
кусками хлеба.
   Маленькая луковка упала на стол, покатилась к чернильнице. Пассажир
щелкнул замком чемодана и, не оглядываясь, пошел к выходу.
   Дуся его робко остановила:
   - Погодите. Есть еще утренний поезд.
   - В Москву? Здесь ваша помощь не потребуется.
   - Но вам нужно в Новокаменск?
   - Поздно.
   Чувствуя себя виноватой, Дуся наморщила лоб, вытащила из стола
справочник. Быстро перелистывая страницы, искала расписание поездов по
другой дороге.
   - Через час отходит местный, - наконец сказала она, подходя к висевшей
на стене карте. - Доедете до станции Выборново, а там по заводской
узкоколейке... Опоздаете часов на пять. Или, лучше, подождите до завтра.
    
 - Тогда я его совсем потеряю.
   Рассматривая вместе с дежурной карту и расписание, Багрецов прикидывал
разные варианты, как бы поскорее добраться до Новокаменска. Городок этот
был конечным железнодорожным пунктом. Вероятно, имущество экспедиции будет
погружено на машины и отправлено дальше по одному из трех шоссе, которые,
как было видно на карте, расходились от Новокаменска в разные стороны. Это
обстоятельство сильно смущало Багрецова, но в то же время он надеялся на
медлительность и не очень блестящие организационные способности Толь
Толича. Вряд ли без всякого отдыха этот уважаемый товарищ отправится в
трудное путешествие. К тому же он не успеет достаточно быстро перегрузить
ящики из вагона в машины. Возможно, Вадим еще застанет его в Новокаменске.
   По ходу дела изобретатель вынужден был рассказать дежурной не только о
технической сущности своих аппаратов, но и о том, почему ему приходится
гоняться за помощником начальника экспедиции. Багрецов не поскупился на
краски, обрисовывая двуличность Толь Толича и его беспринципность.
   Рассказал о невыключенной радиостанции и злостном равнодушии помощника
начальника экспедиции, которому следовало бы повнимательнее следить за
техническим имуществом.
   Дуся охотно согласилась с этим и, не скрывая своего профессионального
интереса, спросила:
   - Неужели радиостанция вам подсказала, что поезд отошел?
   - Конечно. Вы слушали мои разглагольствования, а сами, глядя на часы,
подсмеивались: бывают, мол, чудаки... Скажите по-честному: вам не совестно?
   - Ни капельки. Я думала, вы решили ехать завтра. Ну, бегите, а то опять
опоздаете.
   Вадим вежливо поблагодарил за благоразумный совет и, простившись,
выбежал из кабинета. А Дуся долго смотрела на дверь, жалея, что получилось
так нескладно. Ребята из радиокружка ей никогда не простят, почему она не
попросила хотя бы схему "керосинки". Радиолюбители - народ горячий, вроде
футбольных болельщиков. Стоит ли говорить им насчет упущенной возможности?
"Пожалуй, не стоит", - решила Дуся.
   Но ребята из радиокружка будто услышали ее мысли по радио и сразу же
напомнили о своем существовании. Раздался телефонный звонок. Дуся подняла
трубку. Да, это она, Гуляева.
   - Говорит хорошо знакомый тебе сын эфира Крутилин. Как председатель
радиосекции, напоминаю, что ваш незаконченный приемничек скучает на полке
целую неделю и боится не попасть на городскую выставку. Хочу завтра им
заняться. Не возражаешь?
   - Что за срочность? - ревниво спросила Дуся. - Без помощников обойдемся.
    
 - Как и полагается, ничего не знаешь. В клуб только на танцы ходишь.
   Полька-бабочка. Падеспань.
   Дуся обиделась. Полька-бабочка здесь ни при чем. А в радиокружок она не
могла прийти - дежурила в тот вечер. И нечего загадки загадывать.
   Крутилин милостиво пожурил Дусю, затем рассказал, что получено письмо
от московских студентов. По Волге плавает какой-то странный
телепередатчик-автомат. Работает каждый час по пять минут. Любители должны
его найти обязательно, что вполне возможно: несколько минут назад сам
председатель радиосекции услышал работу автомата, причем случайно - просто
налаживал приемник. Слышны были гудки, всякий шум, а потом один из
пассажиров с кем-то прощался. Чуть ли не все ребята хотят принимать эти
пятиминутные передачи, а приемников мало. Надо срочно закончить тот,
Дусин, который предназначался для выставки.
   А Дуся знала гораздо больше, чем предполагал Крутилин. Тут же
сопоставила факты. Именно шум отходящего поезда слышал курчавый пассажир.
Значит, он принимал не случайно включенную радиостанцию, а телепередатчик
московских студентов.
   - Сообщи по линии в Новокаменск, воспользуйся своим правом, - предложил
Крутилин, услышав о том, где надо искать следы аппарата. - Будут
перегружать ящики на машины и найдут.
   - Как же найдут? Мне сказал пассажир, что ящик ничем не выделяется.
   - А где он сам?
   - Уехал.
   Крутилин предполагал, что пассажир мог бы своим приемником определить,
в каком ящике работает передатчик. Это легко, тем более что парень,
наверное, запомнил вагон, куда грузили ящики.
   - Мало того, он знает личность - как это у вас называется? -
грузополучателя, что ли? Эх, Дусенька, моя милая, как же это ты
промахнулась? С такой мордочкой - и не могла парня хоть на часок удержать.
   - Нечего зря болтать! - рассердилась дежурная и хотела было повесить
трубку. - Откуда мне знать? Да и потом - я на работе. Для меня здесь все
пассажиры, все одинаковые.
   Ясно, что Крутилин нес околесицу. Будет она здесь шутки шутить, когда
ее на такое серьезное дело поставили! Однако что же теперь предпринять?
   Можно, конечно, позвонить в Новокаменск - пусть ребята из тамошнего
радиоклуба встретят поезд. Но у них, вероятно, нет переносного приемника,
вроде того, который строила Дуся. К тому же поиски эти ни к чему не
приведут. Состав товаро-пассажирский, грузов много. В каком из вагонов
окажется потерянный ящик, неизвестно. Главная беда, что передатчик
работает всего пять минут в час, а тут еще ускоренная оборачиваемость
вагонов, разгрузят их быстро, не успеешь даже на волну настроиться. Кроме
того, надо еще проверить изменение слышимости, прошагать вдоль всего
состава и определить, возле какого вагона самая большая громкость. И все
это за пять минут, иначе будет поздно.
   Примерно такими соображениями Дуся и поделилась с Крутилиным. Нет,
техника здесь не поможет, ящик надо искать по документам.
   - Хоть по следам, с собакой, а найти нужно, - торопливо говорил
председатель радиосекции. - Как же ребятам не помочь? Сама понимаешь.
   Если бы пропал твой немудрящий приемник, - он не удержался и съязвил, -
то радиолюбители Советского Союза как-нибудь пережили бы эту утрату. А
передатчик москвичей не игрушка, у него - великое будущее...
   С последним Дуся могла согласиться. На то они и московские студенты,
чтобы уже сейчас показывать свои знания и способности. Скоро инженерами
станут. И будущее у них не менее завидное, чем у аппарата, который они
сделали. Все это верно, но Сашка Крутилин не имеет права сравнивать
незаконченный Дусин приемник с аппаратом студенческого научного общества.
   Она сухо простилась с председателем радиосекции, обещая позвонить, если
из документов узнает что-либо новое.
   Не так-то это оказалось легко. Ей принесли документы.
   Товаро-пассажирский состав был загружен полностью, причем почти все
грузополучатели находились в Новокаменске. Среди них представители
промышленных предприятий, геологоразведочных партий, изыскатели и ученые
различных экспедиций. Перед глазами Дуси мелькали фамилии
грузополучателей. Они скользили мимо ее сознания, так как изобретатель
"керосинок" ни разу не упомянул фамилии Толь Толича, называя его
помощником начальника экспедиции или просто "этот тип".
   Убедившись в бесплодности своих поисков, Дуся позвонила Крутилину.
   - Плохи наши дела, Дусенька! - с шумом вздохнул он, как бы продувая
микрофон. - Ящик могут увезти к черту на кулички. Знаешь что? - он вдруг
обрадовался. - На всякий случай пошлем твой приемник Ванюшке в санаторий.
   Дуся сначала не поняла. Зачем в санаторий? Какому Ванюшке? Крутилин
объяснил, и она убедилась, что предложение его толковое. Впрочем, Сашка
этим и славился - выдумщик.
   Санаторий расположен высоко в горах. Прием будет отличный и на большом
расстоянии. В этом санатории имени Лазо лечился некий Ванюшка - слесарь
железнодорожных мастерских. Дуся его плохо знала, но о нем говорили, что
он самый опытный коротковолновик радиосекции.
   - Завтра отправим ему посылочку, - выкладывал свой план Саша Крутилин.
- В аэропорту дружок у меня есть. Оттуда ребята чуть ли не каждый день в
горы летают. Кого-нибудь из них попросит. Не подведет.
   - А как же с приемником? Там еще возни много.
   В кабинет дежурного по вокзалу вошел крепко сбитый, коренастый парень в
украинской рубашке. Пиджак висел на руке. Он снял кепку, и Дусе
показалось, что мгновенно подскочили, как пружинки, светлые завитки его
волос.
   Заметив, что девушка в красной фуражке занята телефонным разговором,
парень выжидательно остановился у порога.
   - Катушки придется менять, - продолжала Дуся, недовольно глядя на
посетителя. ("Видит - занята, мог бы подождать за дверью".) - Нет, зачем
же!.. Сама сделаю. Кончу дежурство и приду. Погоди, погоди... А они ничего
не пишут, на сколько времени хватит аккумуляторов? Передатчик работает
пять минут в час... Так, так... - мысленно прикидывала она запас энергии.
- А давно его потеряли?.. Ну и ребята, хуже девчонок.
   Ветер в голове. А еще про нас говорят - память девичья.
   Дуся с удивлением отметила, что при этих словах парень вздрогнул и
потупился. Уши его предательски заалели. "Стеснительный какой!" - подумала
она.
   Знала бы Дуся, кто стоит перед ней! Конечно, он. Один из тех ребят,
которые "хуже девчонок", у кого "ветер в голове", короче говоря - Митяй
Гораздый. Судьба оказалась жестокой. Он не увидел не только ящика,
приготовленного к погрузке, но и вагона, подошедшего к товарной платформе.
Не видел он и огоньков удаляющегося поезда. Знал лишь одно - конечную
точку, куда прибудет поезд через несколько дней. Разве этого достаточно?
Митяю неизвестна станция, где должен высадиться Толь Толич.
   Вполне вероятно, что маршрут экспедиции лежит в стороне от железной
дороги. Где же предстоит пересадка? Может быть, в узловом пункте? А может,
и на любом разъезде? Поедет ли Толь Толич по другой ветке или по шоссе?
Как? Поездом? Машиной? Наконец верблюдами?
   Все эти вопросы мучили Митяя, он чувствовал, что тонет в них. Как же
тут не ухватиться за соломинку - не прийти к дежурному по вокзалу?
Конечно, дежурный ничего не скажет насчет машин и верблюдов. Но не
посоветует ли он что-либо путное по своей железнодорожной части? Наверное,
он должен знать, до каких станций отправлялся багаж. Неужели Митяй не
найдет хоть тоненькую ниточку, которая привела бы его к "Альтаиру"?
   Зина, как и обещала, привезла Митяя лишь к товарному складу, но и то
поздно. У нее чуть слезы не выступили от досады. Походила, поспрашивала и
уехала. Что же ей оставалось делать? Сочувствовать? Этого она не любила,
да и Митяй тоже. Прощание было трогательным и грустным. Потом Митяй не раз
доставал из кармана записку с адресом. В ней было указано полное имя,
отчество и фамилия: Зинаида Зиновьевна Аверина. Просила дать телеграмму,
когда найдут "Альтаир".
   Войдя в кабинет дежурного, Митяй был сразу разочарован. Вместо
внушительной, солидной фигуры, вроде профессора Набатникова, за столом
торчала какая-то пигалица с золотыми кудряшками.
   С кудряшками Митяй мог бы еще смириться, но оскорбительная болтовня по
поводу ветра в голове и сравнение серьезных мужчин с девчонками сразу
настроили его воинственно. Кстати, он ничуть не удивился, что "пигалица"
   знает о пропавшем аппарате, - письма по всей Волге разослали. В другое
время Митяй, хоть на куски его руби, не стал бы обращаться к такой
девчонке за помощью, но ничего не попишешь, давление обстоятельств...
   - Не знаю, что и делать, - между тем продолжала она, по-детски
вытягивая губы. - Волномера у нас нет. Катушку перемотаешь, а в диапазон
не попадешь. Беда, да и только... В радиоклубе сегодня выходной... Одним
словом, тупик.
   Митяй открыл было рот и хотел сказать, что "никакого тупика не
наблюдается, можно воспользоваться нашим телевизором: там все волны
указаны, чего проще - подогнать диапазон". Но рот так и остался
полуоткрытым. Пусть Митяя на костре сожгут, если после всего услышанного
он выдаст себя. Предложишь телевизор - она сразу и догадается, что за гусь
перед ней стоит. Все же оставались кое-какие сомнения: правильно ли он
поступает? Надо, конечно, Женю спросить. Он, парень тонкого аналитического
ума, найдет подходящее решение.
   Однако через минуту сомнения исчезли. Ничего не скажет Митяй. Волномер
пусть сами добывают, мальчиков тоже нашли! Свою ошибку он осознал
значительно позже, а в тот момент ничего не мог сообразить, находясь под
впечатлением убийственных для него слов, сказанных дежурной в телефонную
трубку:
   - Ванюшка, говоришь, упрямый?.. Ну, тогда он найдет. Пошлем ему
приемник. Представляешь, какой это урок для растерех! Изобретатели
называется! Мне за них прямо совестно.
   Как же не обозлиться Митяю? "Ясное дело, найдет. Какой-нибудь Ваня
Капелькин, - вспомнил он придуманную Левкой фамилию. - Или ещ„ кто другой.
А изобретатели останутся с носом, даром что проехали тысячу километров.
Каждая девчонка будет на них пальцем указывать. Видите ли, совестно ей за
растерех. Слово-то какое придумала - растереха!"
   Митяй неприязненно смотрел на девушку. Она это почувствовала. Положив
трубку, откинула назад локоны и подчеркнуто официально спросила:
   - Вы ко мне, гражданин?
   Не глядя на нее, Митяй прежде всего уточнил, когда ушел поезд до
Новокаменска, затем спросил названия узловых станций, где можно пересесть
на другой поезд, спросил насчет товарных вагонов - не предполагалось ли их
где отцеплять? - и куда направляется основная часть грузов.
   - Да, вам, собственно говоря, куда ехать? - нетерпеливо спросила
дежурная.
   "Эх, милая, если бы я знал!" - подумал Митяй. задерживая глубокий вздох.
    
 Он чувствовал, что все это пустые разговоры, надо рассказать суть. дела,
тогда еще будет толк. "А что, если действовать дипломатическим путем, не
раскрывая карт? Попробуем!"
   - Тут сложная задача... - Митяй с трудом подбирал фразы. - Хотелось бы
найти...
   - Ящик? - обрадовалась девушка.
   - Какой там ящик! Товарищ мой пропал. Не успели сговориться, где
встретиться.
   Дежурная внушительно поправила фуражку, и с губ ее сразу сползла улыбка.
   Зато Митяй был доволен. Ловко он дернул насчет товарища! Конечно,
Багрецова легче найти, чем ящик, - парень он заметный. Надо и у других
поспрошать.
   - Не по адресу обратились, гражданин... - Дежурная взяла перо и
наклонилась над столом.
   Митяй задумался. Конечно, Багрецова найти не легко, нельзя же
рассчитывать на случайность. Завтра Женя обратится в радиоклуб. У него
другие взгляды на помощь коллектива.
   "Ну и ладно, - решил Митяй. - Все-таки коллектив, а не один Ваня
Капелькин". Он почему-то думал, что этот Ваня самый главный его конкурент.
Не кто иной, а Ваня найдет аппарат-бродягу.
   - Может, окажете адрес радиоклуба? - вздохнув, спросил Митяй и надел
кепку.
   Дежурная недоуменно взглянула на пассажира, который ей уже начал
надоедать.
   - Непонятно. То вы спрашиваете о вагонах, то о приятелях, о городских
адресах... В чем дело?
   - А вдруг он там оставил записку... Радиолюбитель.
   - Высокий, курчавый, в белом плаще?
   - Где вы его видели?
   - Приходил ко мне, насчет билета.
   - До какой станции?
   - Новокаменск.
   Митяй обрадованно метнулся к двери.
    
  

                                 Глава 9 

   "СИСТЕМА БАБКИНА"
 
    
 Возвратимся на подмосковный аэродром, где готовились очередные испытания
летающей лаборатории. Было это поздним вечером. Горели красные сигнальные
огни диска, только что спустившегося на свою металлическую башню.
   Дерябин оставил Вячеслава Акимовича у входа в башню, а сам отдавал
распоряжения технику Бабкину, который настолько привык к срочным заданиям,
что его уже ничего не удивляло. Он должен помочь установить аппаратуру к
утру? Пожалуйста!
   - Смотри у меня, чтоб не повторилась история с батареей! - Дерябин
погрозил ему пальцем. - Сам буду проверять.
   Бабкин пропустил замечание мимо ушей. Чего там говорить, ошибся! Можно
и не напоминать лишний раз, особенно сейчас, когда у него созрел план
освободиться от всех батарей и даже от передатчика в диске. Противилось
стыдливое чувство, иначе он бы еще днем рассказал Дерябину о своем
предложении. Оно было невероятно простым, а потому и представлялось
Бабкину наивным, не стоящим внимания. Он боялся даже заикнуться насчет
своей идеи, боялся что его сразу поднимут на смех. Многие годы работал
инженер Пичуев над задачами телевидения, десятки лабораторий решали их, а
с дальностью пока еще ничего не получилось. И вдруг техник Бабкин
осчастливил мир. Действительно, курам на смех...
   Опустив глаза и глядя "а красноватый отблеск бетонных плит. Бабкин
поистине чувствовал их раскаленными, словно пылающий жар обжигал подошвы.
Сказать или не сказать?
   Борис Захарович ошибался, предполагая, что Бабкин до полуночи проверял
аппараты без дополнительной батареи. Не это его интересовало, он исписал
свой блокнот формулами и расчетами, пытаясь теоретически обосновать
сущность своего предложения. Оно казалось ему стройным и законченным;
больше того - Бабкин не сомневался, что придуманная им система практически
осуществима. Но почему же он молчит? Почему страшится рассказать о ней?
Что это? Ложная скромность? Нет, самолюбие! Бабкин боялся изобрести
что-нибудь вроде швейной машинки, то есть вещь общеизвестную. Кто знает,
не окажется ли его предложение детским откровением? Ведь он по-любительски
занимался телевидением. Совестно демонстрировать невежество перед своим
начальником и Пичуевым, инженером из телевизионной лаборатории.
   Сейчас оттуда приехала машина с аппаратами. Техники бережно выгружали
их на траву. При других обстоятельствах Бабкин сразу бы помчался к ним на
помощь, а сейчас угрюмо похаживал вдалеке.
   Более солидных людей ночью решили не беспокоить, а потому всем этим
хозяйством распоряжалась Надя Колокольчикова. Ее властный, звонкий голос
перекрывал и шум мотора и рокот двигателя передвижной зарядной станции.
   Лаборантка посылала машину за измерительными приборами - ящик с ними
забыли погрузить, потом еще нужен был кабель, который не успели выписать.
Суматоха! Конечно, если серьезное дело поручать девчонке, ничего хорошего
не получится. Бабкин был невысокого мнения об организационных способностях
Колокольчиковой. Однако почему бы с ней не посоветоваться по научному
вопросу, рассказать насчет своего предложения? Не первый день она работает
в лаборатории телевидения и как будто разбирается в этом деле. Недаром в
шутку ее зовут "академиком".
   "Нет, погожу, - решил он. - Показать себя невеждой перед девицей куда
как неприятно. До чего же ядовит бывает девичий язычок! Не язык, а змеиное
жало". Бабкин не мог не вспомнить первые дни знакомства со Стешей, тогда
ему здорово от нее доставалось.
   Он подавил в себе сожаление (Стеша только осенью приедет) и вынул из
кармана гимнастерки исписанный формулами блокнот, где в кропотливых, не
раз проверенных расчетах все же оставалось одно уязвимое место.
   Шевеля губами, Тимофей п