видишь. К тому же, я немножко поднатаскал
его по концентрации, хотя и не научил пользоваться ею.
     - Посмотрим. Все?
     - Ему очень понадобится кэндо: меч, сабля, шпага, особенно меч. Научи
его сече Радогора.
     Роман покачал головой.
     - Темнишь ты что-то, Оямыч. Кэндо,  а  тем  более  сеча  -  искусство
прошлого, в нашей жизни оно ему не понадобится. Вот  знать  приемы  защиты
против пистолета и автомата, а также ножа - это да, этого  у  нас  сколько
угодно.
     - Кто знает, что ему может пригодиться, - философски заключил Такэда.
- И еще одна  просьба,  пусть  она  тебя  не  удивляет:  после  тренировок
посмотри за ним тихонько, чтобы он не заметил, пока не дойдет до дому.
     Инструктор хмыкнул, прищурился.
     - Я в эти "контрразведные" игры не играю.
     Такэда остался серьезным.
     - Ему угрожает опасность, Рома. Трижды он влипал в  инциденты,  чудом
выкарабкиваясь живым. Я не могу раскрыть тебе всего, прими на веру.
     Роман ощупал лицо инженера  серыми  неулыбчивыми  глазами  и  хлопнул
ладонью по подставленной ладони.
     Такэда подошел к сгорающему от любопытства танцору:
     - Волнуешься? Хочешь наставление?
     - Валяй.

                Время не трать даром -
                      молод ты или стар,
                Учись ударом
                      отвечать на удар.

                Пусть крепче булатной стали
                      будет твоя рука,
                Чтобы зря враги уповали
                      на мощь стального клинка.

     - Это из трактата по Окинава-тэ, восемнадцатый век.
     - Не сбивай его с толку, -  проворчал  Роман,  испытывающе  глядя  на
Никиту, который был чуть выше его, но  в  два  раза  шире.  -  Россдао  не
требует набивки рук до крепости "булатной стали".
     Прежде, чем мы начнем,  юноша,  извольте  выслушать  несколько  общих
замечаний. Первое: родер никогда не  нападает  первым.  Второе:  -  ученик
должен практиковаться без перерыва. Есть, где заниматься самостоятельно?
     - Есть.
     - Третье: борьбу использовать только для законной самозащиты.
     - В отношении к учителю и старшим ученик должен проявлять учтивость и
благоразумие,  -  подхватил  Никита  и  залился  краской,  заметив   явное
недовольство инструктора. - Извините, я, кажется...
     - Надо было первой заповедью сделать принцип: не перебивать  старших,
- мрачно ответил Роман. - Что ж, раз ты хорошо знаешь кодекс,  повторяться
не буду. Последнее замечание самое главное:  столкновение  с  препятствием
чуждо высшим  уровням  искусства,  а  я  причисляю  к  ним  и  россдао.  К
мастеру-родеру никто не пристанет. В любой толпе он и заметен и  незаметен
одновременно.

     - Кажется, я понимаю; - медленно произнес Никита. - Незаметен, как  и
любой человек, идущий по  своим  делам  и  занятый  своими  проблемами,  и
заметен для тех, кто захотел бы напасть на него. Так?
     Роман улыбнулся.
     - Соображаешь. Что ж, начнем, маэстро...
     Месяц пролетел незаметно.
     Сухов занимался с Романом почти ежедневно по  два-три  часа  и  кроме
этого самостоятельно по четыре-пять часов каждый день,  преодолев  тягу  к
акробатике - тренер сборной  ничего  не  понял  из  его  невразумительного
объяснения и пригрозил отчислить из команды, если он не выкинет  блажь  из
головы. Тянуло и на сцену, потанцевать и просто пообщаться с коллегами  по
искусству, окунуться в  привычный  мир  закулисных  историй,  приятельских
вечеринок и даже ссор. Но времени не хватало, и Никита лишь раз побывал  в
Малом театре, побеседовал с балетмейстером и уговорил его дать  отпуск  до
середины сентября. Балетмейстер был человеком умным, к тому  же,  он  знал
мать танцора и отказывать Сухову не  стал  несмотря  на  то,  что  хороших
молодых исполнителей, ждущих вакансий в театре, было немало.
     С легкой душой  Никита  отдался  тренировкам  с  Романом,,  овладевая
россдао с такой скоростью, что удивил даже Такэду, не  рассчитывавшего  на
особо быстрый успех. Портило общее настроение  только  отсутствие  Ксении,
приславшей откуда-то из-за Урала открытку с видом на сопки и словами:
     "Желаю удачи в сюгэн-до.
     Встретимся, если тебе это понадобится".
     Тон письма показался Никите сухим, холодным, он разозлился и приказал
себе забыть о Ксении, не понимая и не желая понять причин  ее  отъезда.  О
предупреждении Такэды, что "печать зла" действует и на друзей  "меченого",
он забыл. К тому же, его бесило знание Ксенией японских терминов и  умелое
их применение.
     Сюгэн-до, например, означало - путь приобретения могущества.
     По мнению Никиты, желая ему удачи в сюгэн-до, Ксения как бы  намекала
на его слабость.
     Такэда на заявление Никиты о "разрыве с Ксенией и  всеми  художниками
заодно" лишь заметил:
     - В одну упряжку впречь неможно осла и трепетную лань.
     И Сухов, поразмышляв, признал, что "погорячился".
     Дважды за месяц  срабатывала  "печать  зла":  сначала  рухнула  крыша
гаража, когда танцор полез в подвал за полиролем для машины,  а  потом  на
кухне упал навесной шкаф с посудой. Ни в том, ни в другом случае Никита не
пострадал  -  спасала  какая-нибудь  случайность,  но  и  видимых   причин
происшествий он не обнаружил.
     Изломы балок крыши  гаража,  сделанных  из  бруса,  указывали  на  их
прочность, гниением здесь не пахло, и тем не менее они не  выдержали  веса
крыши. Шкаф на кухне когда-то ему помогал крепить Такэда, всегда  делавший
все основательно, не торопясь, на совесть, и все же кирпичная стена  вдруг
выщербилась в местах установки деревянных втулок с винтами, причем  именно
в тот момент, когда танцор полез в шкаф за тарелкой.
     Кроме этих событий Сухову трижды пришлось отбиваться  от  хулиганских
шаек, о чем он не любил вспоминать, ибо каждый  раз  встревал  в  разборки
между членами банд с ошибочной меркой "помочь".
     Такэда на сообщения Сухова  о  происшествиях  лишь  пожимал  плечами,
отказавшись их комментировать, зато  стал  чаще  ночевать  У  танцора  или
оставлять его у себя дома. Последнее нравилось Никите больше, потому что у
него появлялся прекрасный спаррингпартнер и учитель.
     В одно из посещений квартиры Сухова Такэда застал его танцующим.
     - Я не могу не танцевать, - смутился Никита. -  Все  время  тянет  на
сцену.
     - Я бы удивился, если бы не тянуло. Танец - творческий акт, требующий
вдохновения и чувства  эстетического  удовлетворения,  и  без  него  ты  -
спортсмен-середняк, так что находи время и на танцевальный тренинг. Что вы
сегодня проходили?
     Никита пошел в душ и оттуда уже сообщил:
     - Прыжок с колен и удар.
     - Один из приемов иаи-дзюцу. Я  же  говорил:  россдао  впитывает  все
лучшее, что было известно в мировой практике единоборств. Но в айкидо этот
прием изучается обычно на третьем году обучения. Не спешит ли Роман?
     Никита не ответил, отфыркиваясь под струями душа.
     - Что еще вы проходите?
     - Контратаку при защите, передвижение, блоки  и  расчет  дистанции  и
подходящего момента для защиты или нападения. - Сухов появился из ванной с
мокрыми волосами, на ходу вытираясь полотенцем.
     - До-ай и ма-ай, - пробормотал Такэда. - Или я  ничего  не  смыслю  в
борьбе, или Роман спешит. Или ты гений.
     - Что ты там бормочешь?
     - Я вижу, русский стиль очень многое взял из айкидо.
     - Почему это  тебя  удивляет?  Россдао,  как  и  айкидо,  -  этически
относится  к  защите  против  неспровоцированного  нападения,  и  работают
мастера-родеры на уровне рефлексов.
     - В том все и дело, Ник. Мастера айкидо  никогда  серьезно  не  ранят
нападающего, особенно более низкого уровня. А для этого в  первую  очередь
требуются  навыки   концентрации   внутренней   энергии   и   колоссальная
психологическая и  психическая  подготовка  -  рефлекс-прием  должен  быть
адекватен нападению.
     - Почему  ты  думаешь,  что  мы  это  не  тренируем?  Мы   начали   с
концентрации. Я, например, уже могу добиваться эффекта "несгибаемой руки".
Хочешь проверить?
     - Потом как-нибудь, в спарринге.  -  Такэда  был  ошеломлен,  и  лишь
привычка сдерживаться не позволила ему выразить удивление вслух. - Я  рад,
что у тебя получается. Но  не  обольщайся  быстрыми  успехами,  это  может
сыграть злую шутку.
     Никита сделал обиженный вид.
     - Ясумэ, Толя, все идет нормально. Пару  вогросов  можно?  Зачем  мне
знание кэндо, вернее, фехтования? Мне что, придется с  кем-то  драться  на
мечах? Роману меня спросил то же самое, а ответа я не знаю.
     - И я не знаю, - спокойно сказал Такэда. - Однако  без  этого  знания
Пути тебе не осилить стопроцентно. Твой противник усечет это сразу.
     Никита задумался, устраиваясь на диване  в  позе  размышления,  потом
встрепенулся.
     - Ты говорил, что нам придется  путешествовать  из...  э-э,  хрона  в
хрон, да? Из одного Мира в другой. Каким образом? Ведь Миры отделены  друг
от друга твоим потенциальным порогом, иначе давно перемешались бы.
     - Во-первых, не порогом, а барьером, а во-вторых, он  не  мой  -  это
физическая реальность Веера. А вопрос хорош. Помнишь, я тебе говорил,  что
Люцифер-Денница нашел способы проникновения в соседние хроны? Так вот,  по
тем сведениям, которые у меня есть, его  дороги  -  тоннели,  червоточины,
скважины - называй,  как  угодно,  -  сохранились.  Владыкам-магам  они  в
общем-то не нужны, маги сами способны преодолевать барьер, просачиваться в
другой хрон, а  вот  волшебникам  рангом  пониже,  и  тем  более,  простым
смертным, "скважины" Люцифера нужны. В том  числе  и  боевикам  СС,  ЧК  и
другим  слугам  СД.  Есть  два  варианта  поиска   входа   в   сеть   этих
"хроноскважин". Первый: найти древнюю Книгу Бездн, в  которой  зашифрована
нужная информация.
     - Что еще за книга?
     - В разные века ее называли по-разному: Влесова Книга, Черная, Рафли,
Шестокрыл,   Воронограй,   Астромий,   Зодей,    Альманах,    Звездочетьи,
Аристотелевы врата, Мистериум. Существует легенда, что она была спрятана в
стенах Сухаревой башни в Москве, которую  взорвали  еще  до  Отечественной
войны. Так что найти ее теперь проблематично.
     - Так, ясно. Дохлый номер. А второй вариант?
     - Второй - проследить за одним из "десантников" СС при  их  следующем
появлении.
     - Вариант дохлей первого. Ты думаешь, они появятся?
     - Непременно. Дай Бог, чтобы попозже и чтобы мы вовремя заметили! Сам
понимаешь, оба варианта из разряда никудышных, но  больше  у  меня  ничего
нет. Может быть, Весть проснется раньше и ты узнаешь все, что  необходимо,
сам? Не знаю. Кстати, она тебя не беспокоит?
     Никита посмотрел на плечо: коричневая звезда Вести накрыла собой  две
родинки в форме семерок, и те были едва видны.
     - Если о ней не думать - почти не беспокоит, а к ощущению  тяжести  -
знаешь, будто гиря висит на плече, - я уже привык. Но иногда она  начинает
"вибрировать", особенно если ее задеть, и тогда я получаю весьма  ощутимый
нервный укол,  сопровождаемый  фейерверком  странных  видении,  голосов  и
музыкальных отрывков.
     Звезда говорит со мной, но я ее не понимаю.  Зато  смотри.  -  Никита
напрягся, глядя на звезду, и родинки,  еле  видимые  на  коричневом  фоне,
вдруг изменили форму: из семерок они превратились в девятки, держались так
несколько секунд и снова стали прежними.
     - Любопытно. - сказал Такэда.  Глаза  его  загорелись  и  погасли.  -
Ладно, я пошел, мне еще нужно устроить кое-какие личные дела.
     - Ты видел? Девятки.  Что  там  говорит  математика-мистика  Пифагора
насчет девяток?
     - Потом расскажу, сейчас некогда. Но приятного в этом мало.
     Никита  проводил  инженера  удивленным  взглядом,  не  ожидая   такой
реакции.
     А Такэда на протяжении всего пути домой думал об увиденном.
     В магию цифр он поверил давно, еще до "вербовки" его  Посланником,  и
за  полтора  года  наблюдений   за   "отмеченными"   людьми   убедился   в
справедливости законов, выведенных Пифагором. Но девятки среди других цифр
занимали особую позицию, их обладатель, в зависимости  от  их  количества,
был отмечен особыми качествами:  остротой  ума  или  скрытой  жестокостью.
Выходило, что звезда Вести предупреждала хозяина об этом и ей не  нравился
такой вариант событий.
     - Посмотрим,  -  сказал  Такэда  сам  себе.  -  Если   предупреждение
повторится, придется корректировать учебу, а без Ксюши это невозможно.  Но
и возвращать ее сюда - безумие!
     Несмотря  на  очищающие   контакты   мира   людей   с   толкователями
универсальных  законов  справедливости  и   толерантности,   а   также   с
исполнителями их реалий в форме Принципа-регулятора вроде  Посланника  или
Великих  посвященных,  мир  этот  продолжал  сползать  в  пучину  распада.
Медленно,  исподволь,  с   задержками   на   время   вспышек   устойчивого
сотрудничества, но неотвратимо.  Хаос  -  субстанция  "идеальной  смерти",
разъедал не только пространство и время, физические основы мира, но и  его
социальную ткань.
     Дестабилизационные процессы на  Земле,  утихая  на  короткие  периоды
всеобщего мира, все же продолжали развиваться, свидетельством чему  был  и
недавний распад одного из самых могучих тоталитарных государств - СССР,  и
усиливающиеся националистические конфликты, и возникновение  неофашистских
режимов - в странах Балтии, Ближнего и Дальнего Востока, Южной Америки,  и
увеличение числа локальных войн, и все учащающиеся  вспышки  терроризма  и
наркобизнеса. Несмотря на флер  "демократизации"  общества,  в  сложнейшей
социальной  структуре   Земли   продолжал   развиваться   жуткий   принцип
психологической кабалы: государство - все, человек - ничто! В  большинстве
самых развитых стран, была создана криминальная пирамида власти: чиновники
плюс мафия, плюс сплотившиеся "воры в законе", - и  ни  одна  политическая
или общественная сила в этих странах не  в  состоянии  была  обуздать  эту
власть.
     Все это недвусмысленно указывало на проникновение ударной  волны  зла
во все миры Веера...  о  чем  знали  только  Наблюдатели  вроде  Такэды  и
"статистическая служба информации Сатаны",  доступ  к  материалам  которой
надежно охранялся "слугами дьявола" - вторым эшелоном "свиты".
     Сделав вывод, Такэда  записал  его  на  кассету,  положил  кассету  в
хрустальную складную пепельницу в виде бабочки, раскрывшей крылья, и долго
сидел за столом неподвижно, привычно  продолжая  уточнять  формулировки  и
думать о своих друзьях, волею  судьбы  вынужденных  вступать  в  борьбу  с
неведомым противником. Думал он и о том, что человек в этой борьбе, будучи
жестоко противоречивым, - не самое главное и совершенное существо.  Тысячи
лет назад, в последней битве Тьмы и Света, если  под  Тьмой  подразумевать
силы зла, а под Светом  -  силы  добра  и  справедливости,  семеро  Владык
предвидели возникновение агрессивного разумного вида - человека, и,  уходя
в свои Миры, изменили константы хрона Земли таким  образом,  что  развитие
человеческого мозга не стало максимально вероятным событием.  Если  бы  не
этот запрет, человечество, потенциально могучее интеллектуальное племя,  в
силу изначально заложенного в него эволюционного  закона,  основанного  на
агрессии, властолюбии, любопытстве и обмане,  давно  присоединилось  бы  к
силам Тьмы, и Веер неминуемо погиб бы. Как ни горько было признавать  этот
факт, Такэда пережил стыд и муку, включившись в  борьбу  на  самой  низкой
ступени, понимая, что никто наверняка  не  поймет  его,  не  поверит  и-не
оценит. Кроме, может быть,  самого  Веера  Миров,  существование  которого
зависело и от самых малых движений души и ума населяющих его существ.
     - Плоть не вечна в этом мире.
     Наша жизнь - роса, - пробормотал Такэда.
     Зазвонил телефон.
     Инженер очнулся, сложил крылья бабочки-пепельницы, раскрыл -  кассеты
внутри уже не было. Тогда он снял трубку. Звонил Роман:
     - Оямыч, мне кое-что непонятно, можешь зайти поговорить?
     - Что случилось?
     - Да, в общем... странно  все  это.  По  твоей  просьбе  я  четырежды
сопровождал нашего подопечного домой, и трижды он  втюхивался  в  какие-то
неприятные истории. Один раз, ну два, допустить такое можно, но три -  это
уже закономерность.
     - Что за истории?
     - Пытался спасать от хулиганья девиц, которые потом  оказывались  той
же породы. Естественно, ему бы крепко доставалось, если бы не какая-нибудь
случайность: то милиция подоспеет, то довольно умелые парни, так что мне и
вмешиваться не приходилось.
     Но каждый раз сценарий развития событий типичен до  удивления,  будто
писан одним сценаристом и разыгран одним режиссером.  Что  за  ерунда?  Ты
об-этой опасности намекал? Рассказал бы толком.
     - Как-нибудь расскажу. Инциденты на улицах -  не  самое  страшное,  и
пока  он  не  научится  владеть  собой,   нам   с   тобой   придется   его
подстраховывать. Понимаешь?
     - Слишком мудрено, по-моему. Парень он неплохой,  не  злой,  сильный,
схватывает все быстро, но относится к учению слишком утилитарно. Россдао -
не просто техника приемов самозащиты, это прежде  всего  особая  философия
жизни, где нет места воинственным  настроениям,  агрессивности,  алчности,
хвастовству.
     - Он поймет это, я знаю его лучше, не дави ему на психику.
     Что касается техники, то в первую очередь его надо обучить управлению
жизненной энергией организма, это по-настоящему  абсолютное  оружие.  Если
Ник   сможет    концентрировать    волю    на    развитии    интуитивного,
сверхчувственного восприятия действий противника, он добьется любой цели.
     - Задатки у него есть, но их проявление - в его воле, а  не  в  моей.
Чтобы развить их, надо заниматься двадцать  четыре  часа  в  сутки,  и  не
месяц, а годы, тут ты меня не переубедишь. Заходи, потолкуем. Заниматься с
твоим акробатом  интересно,  однако  я  хочу  знать,  ради  чего  все  это
затевается.
     Такэда повесил трубку, и в это время  на  пульте  компьютера  замигал
красный огонек, задребезжал звонок и под картой города на дисплее побежали
строки: "Уровень два - татакинаоси ".
     Инженер не раздумывал ни  секунды:  взгляд  на  карту  -  где  Сухов?
(Лебяжий переулок. Что там? Библиотека, столовая, ЖЭО...  Зачем  его  туда
понесло?). Прыжок к шкафу - забрать сумку с нунчаками и мечом,  -  вон  из
квартиры.  Термином  "татакинаоси"  он  зашифровал  возможное   пришествие
"десантников" СС - либо в  качестве  профилактики,  либо  для  конкретного
дела, то есть акции по обезвреживанию  потенциальной  угрозы,  -  если  им
стало известно о попытке вступления  танцора  на  Путь.  Компьютер  мог  и
ошибаться, но, как правило, его прогнозы сбывались.
     Лебяжий переулок  начинался  от  Северного  рынка  и  был  достаточно
коротким - метров двести, не более. Такэда  пробежал  его  почти  весь  за
минуту, поглядывая на черный. Камень индикатора, впаянный  в  перстень  из
сизо-голубого металла. Возле двухэтажного здания  библиотеки  камень  стал
мутно-прозрачным, и внутри него зажегся крохотный контур рогатого чертика.
     На входной деревянной двери, прятавшейся в нише  за  двумя  колоннами
(зданию было лет шестьдесят с гаком), висела табличка: "Ремонт". Но Такэда
обратил внимание на свежую краску - надпись даже не просохла как  следует,
и ему все стало ясно.
     Дверь оказалась незапертой.
     Инженер, выхватив из сумки нунчаки, а  саму  сумку  повесив  на  шею,
бесшумно пробежался по коридору  первого  этажа,  пробуя  двери.  Ремонтом
здесь не пахло, и все двери были закрыты на замок. Зато  на  втором  этаже
возились трое  угрюмых  мужчин  в  касках  и  оранжевых  жилетах  дорожцых
рабочих, заделывая кирпичом торец читального зала. Строители такие  жилеты
не  носили,  Вселение!  -  понял  Такэда.  Они   привлекли   оперативников
"бархатного вмешательства". Хорошо, что не ЧК!
     Под вселением  инженер  понимал  внедрение  психоматрицы  конкретного
субъекта, в данном случае оперативного работника из технической группы СС,
в мо