ействия на жизнь  нашей  державы,  мы  бы  уже  сами  стали
тенями, слугами дьявола.
     Навь - родственница Кщеря Бессмертного и других подобных тварей!
     Никита вспомнил схватку  с  Мороком,  живущим  в  колодце  такого  же
заклятия на планете Зу-л-Кифла. Видимо, Люцифер когда-то просочился во все
хроны, везде оставил  свои  "визитные  карточки",  "проекции",  и  Семерым
пришлось эти "проекции" блокировать, ограждать стенами заклятий - то  есть
физических законов, запрещающих вмешательство в Миры Веера. На уничтожение
то ли не хватило сил, то ли показалось достаточным ограничение свободы  их
действий. А когда Люцифер "зашевелился" в своем хроне-тюрьме, зашевелились
и его бесчисленные двойники-"проекции".
     Мстиша вдруг положил руку на плечо пилота, к  чему-то  прислушиваясь.
Но Никита уже и сам почуял неладное. Знакомое ощущение накрывшей их сверху
холодной тени заставило собраться, глянуть вокруг  вторым,  паранормальным
зрением.
     Их догонял второй вертолет! Огромный  военный  вертолет  с  ракетными
подвесками, состоявший на вооружении современных армий Земли; в народе  их
называли   "крокодилами".   С   одного   из   кронштейнов   его   сорвался
дымно-огненный хвост - по вертолету князя открыли ракетный огонь.
     Никита бросил машину влево  и  тут  же  вправо  и  вниз.  Две  ракеты
пронеслись рядом с вертолетом, расцвели  на  склонах  гор  ядовито-желтыми
тюльпанами взрывов.
     - Открой дверь! - Мстиша взялся за свой лук.
     Никита в сомнении глянул на князя, но дверцу  кабины  с  его  стороны
открыл:  в  полете  она  блокировалась  автоматикой  центральной   колонки
управления. Мстиша уперся ногой  в  поручень  над  нишей  в  носу  кабины,
высунулся по пояс из вертолета, Рогдай  вцепился  в  его  пояс,  удерживая
князя на весу. Но еще до выстрела  Мстиши  преследуемым  пришла  помощь  -
гигантская птица. Она упала вдруг сверху  прямо  на  блистер  "крокодила",
яростным ударом мощного  клюва  разбила  лобовое  стекло,  и  второй  залп
военного вертолета преследователей также миновал  беглецов.  А  затем  лук
князя со струнным  гудением,  перебившим  даже  рокот  моторов  вертолета,
метнул в преследователей стрелу.
     Сухов не  поверил  глазам:  стрела  вонзилась  в  бок  "крокодила"  и
пронзила его насквозь! Вертолет пошел юзом,  завертелся,  клюнул  носом  и
пошел вниз, вздрагивая и шатаясь.  Исчез  на  фоне  хаоса  серо-фиолетовых
теней горной страны Убырь. Птица - все тот же гигантский  орел  с  рогами,
похожий и на летучую мышь, - пришедшая на помощь, исчезла так же быстро  и
таинственно, как и появилась.
     - Кажется, отбились, - спокойно сказал князь, усаживаясь на место.  -
А вас кто-то хранит, Посланник. Эта птица давно следует за нами, и я таких
в нашей стране не видывал.
     - Может быть, Яросвет?
     Мстиша качнул головой, но заговорил о другом:
     - Значит, ваши враги следили за нами с  начала  похода,  но  -  слава
Богу! - у них не хватило времени на маневр. Ваша идея с полетом застала их
врасплох. Вертолет с ракетами - жест отчаяния. Снижайтесь, скоро будем  на
месте.
     Под  вертолетом  потянулось  серо-зеленое  бугристое  плоскогорье,  с
высоты в сто метров похожее на застывшее, окаменевшее море  с  высокими  и
крутыми вздутиями  волн.  Кое-где  на  спинах  этих  волн  торчали  камни,
постепенно складывались в геометрически правильную россыпь и  увеличиваясь
в размерах. А потом Никита разглядел, что это за камни: головы  в  шлемах!
Вскоре они стали вырастать из волн по шею, по плечи,  показались  огромные
торсы в диковинных латах, спины гигантских животных, совсем не похожих  на
коней. Но и так было ясно, что здесь навек застыло, как и на  Диком  поле,
погрузившись в камень, воинство Люцифера. В Битву оно, вероятно, вмешаться
не успело.
     - Марена, - кивнул за борт князь. - Давным-давно здесь в  самом  деле
было море. Когда солнце высоко, толща камня становится прозрачной и  видны
рыбы и другие морские твари. Но хотя  вода  и  окаменела,  пройти  по  ней
нельзя, любое существо тут же каменеет.
     Застывшее море Марены уперлось в крутые, с острыми  вершинами,  скалы
берега, над которыми занес  метровые,  разделенные  на  три  доли,  копыта
жуткий зверь, помесь носорога, верблюда и  древнего  земного  динозавра  -
трицератопса.  Всадник  на  нем  по  "красоте"  ему  не  уступал   -   три
красно-коричневых глыбы, растущих из одного седалища, с тремя крокодильими
головами, но всего с двумя лапами. Эти двое казались  живыми,  окаменев  в
момент выхода на сушу вместе с морем.
     - Хаббардианец?! - пробормотал Никита невольно.
     - Вы-угадали, - кивнул князь. -  Один  из  хаббардианцев.  Хаббард  -
планета во многом уникальная, на ней уживаются сразу  три  десятка  разных
рас, сходных только трехосной симметрией.
     Вертолет миновал береговую линию, потом взлетел над  полосой  высоких
скал, и пассажиры увидели то, к чему стремились.
     Среди скал у подножия горы, чья вершина была срезана наискось, словно
гигантским лезвием, лежал огромный, длиной в полкилометра и толщиной в сто
метров,  параллелепипед  из  черного  матового   материала,   похожий   на
гигантский гроб. С трех сторон он был окружен скалами, а с четвертой текла
широкая  черная  река,  через  которую  к  параллелепипеду  был  перекинут
изумительной  красоты  ажурный  мост,  словно  сотканный  из  снежно-белой
паутины. От моста вниз, к ущелью, шла, на первый  взгляд,  ровная  дорога,
оказавшаяся на самом деле грязе-каменным потоком.
     Слева от параллелепипеда Никита усмотрел вывал в стене зубчатых скал,
словно кто-то  огромный  махнул  палицей  и  раздробил  камни  в  огромном
секторе, вершиной упиравшемся в параллелепипед. Чуть выше него  на  крутом
склоне  второй   горы,   отсверкивающей   холодной   голубовато-стеклистой
глазурью, вырастала косо в небо  необычной  формы  башня,  привораживающая
взор: ее основание представляло собой в разрезе сильно вытянутый ромб,  на
высоте трехэтажного Дома оно переходило в широкий, но  плоский  поперечный
брус, нависающий краями над камнем, а над брусом вырастала витая  колонна,
увенчанная шаром с сияющим под лучами низкого солнца острием.
     - Перед вами гроб Святогора, - кивнул на параллелепипед Мстиша  после
недолгого молчания. - А ведет к нему Дорога Забвения и Калин-мост.
     - Калин? - встрепенулся  молчавший  всю  дорогу  Такэда.  -  В  нашем
фольклоре есть мост, только Калиновый, на нем Иван-ду... э-э, герой  наших
сказок, бился со змеем.
     - Где будем садиться? - буркнул Никита,  уже  давно  чувствуя  мощное
пси-давление на мозг. Гроб Святогора излучал целый пакет пси-волн, главной
из которых была тоска, но и скалы вокруг, и мост,  и  башня  -  весь  этот
дикий  горный  район  тоже  излучали  в  пси-диапазоне.  Потоки   энергий,
вызывающих ощущения страха, угрозы, предостережения,  меланхолии,  скорби,
вины и горечи, - тревоги и надежды, пересекались, интерферировали,  гасили
друг друга и резонировали, создавая настоящую бурю, ощутимую даже  обычным
человеческим  мозгом.  Рогдай  и  Добрагаст,  переглянувшись,  взялись  за
оружие, Вихорко Милонег сгорбился, шепча заклинания, а Такэда стал крутить
головой, надеясь увидеть засаду.
     - Справа у моста, рядом с дорогой есть пятачок, -  показал  рукавицей
Мстиша. - Сядешь?
     - Может быть, прямо на... гроб?
     - Тогда уж лучше сразу отказаться от жизни.
     - Понял. - Сухов повел вертолет на снижение и посадил его впритирку к
скалам на десятиметровую ровную площадку у дороги.
     Наступила тишина.
     Пассажиры вылезли из кабины,  разминая  затекшие  ноги,  настороженно
оглядываясь по сторонам. Глубокая тишина пронизывала весь  горный  массив,
тишина неподвижности, тлена и смерти, но Сухов чувствовал, что за ними  со
всех сторон наблюдают чьи-то недобрые глаза, будто их  рассматривали  сами
скалы.
     - Гроб не охраняется? - спросил Такэда.
     - Не гроб, - отозвался Мстиша, пристально, разглядывая мост,  -  меч.
Вихорко, поколдуй, как пройти туда. Ну  что,  други,  вперед?  Времени  на
размышления у нас нет.
     Никита шагнул было к мосту, но князь остановил его твердой рукой.
     - Не лезь поперед батьки, тут все заколдовано, нюх надобно иметь.
     Молодой колдун,  бледный  от  напряжения,  шагнул  к  бровке  дороги,
приглядываясь  к  каменным  глыбам,  утонувшим  в  незасыхающей,   липкой,
желто-коричневой грязи, больше напоминающей смолу, и запрыгал  по  камням,
подавая пример. Пятерка спутников последовала за ним.
     Прежде чем вступить  на  мост,  невесомой  дугой  пересекающий  реку,
задержались на минуту, завороженные водой. То есть вовсе не водой и вообще
не жидкостью, как оказалось при ближайшем рассмотрении! Река  представляла
собой поток всевозможных предметов, тел живых существ,  растений,  изделий
рук  человеческих  и,  наверное,  нечеловеческих,  имевших  тем  не  менее
какое-то функциональное назначение  даже  для  неискушенного  наблюдателя.
Объекты  этого  потока   переходили   из   формы   в   форму,   сливались,
расслаивались, перетекали друг  в  друга,  создавая  впечатление  струй  и
медленного, беззвучного течения. Землян мороз продрал по коже  от  избытка
впечатлений и того жуткого равнодушия, которое внушала "река".
     - Коса   богини   Мокоши,   -   сказал   князь.    -    Олицетворение
неопределенности бытия. Она беспредельна и существует во всех Мирах Веера,
только по-разному воспринимается.
     Что-то шевельнулось - в  душе  Никиты  и  одновременно  вокруг  него,
словно скалы мгновенно изменили форму, хотя ландшафт попрежнему  оставался
неподвижен и нем. И тут же Рогдай и Добрагаст вскричали в два голоса:
     - Сторож!
     Оба они смотрели в противоположные стороны, и Никита понял, что отряд
попал в ловушку.
     - Виноват, князь! - выговорил  прыгающими  губами  Вихорко.  -  Я  их
учуял, но огляд зело черен...
     - Не казнись, - сказал Мстиша, - доставай меч, здесь  твое  искусство
не пригодится.
     Из-за гроба Святогора бесшумно, как тень, выпрыгнуло к  мосту  жуткое
страшилище, напоминающее то, что с вертолета  людям  казалось  окаменевшим
над берегом: три бугристых, красно-коричневых торса сидели на одном заду с
двумя складчато-бугристыми ногами. Тела венчали крокодилоподобные головы с
горящими желтыми глазами - по три на каждой голове. Все торсы имели по две
лапы с кинжаловидными  когтями,  которые  казались  вовсе  не  когтями,  а
многолезвийными саблями. Кисти рук у чудовища  были  почти  человеческими,
пятипалыми - три пальца отдельно  от  двух  других,  хотя  и  раз  в  пять
крупнее.
     - Триглав! - побледнел Вихорко.
     - Многорук! - эхом отозвался Добрагаст.
     Никита оглянулся.
     По дороге к мосту неспешно шествовал еще один монстр:  десятиметровая
горилла с головой-бугром, напоминающей лягушачью, замотанная от  колен  до
шеи блестящим, как металлическая фольга, винтом. В каждой руке-лапе гигант
держал по огромной секире, но лап у него было всего две, плюс две толстых,
оплывших, слоновьих ноги, заканчивающихся копытами. Многоруком, по  мнению
Сухова, он быть никак не мог. Как и многоногом.
     - Как он мог нас догнать?! - изумился Рогдай.
     - Это другой, - сказал Мстиша, думая о чем-то своем.
     - Может быть, отступим? -  предложил  Добрагаст,  не  очень  уверенно
чувствовавший себя без коня.  -  Или  откупимся?  Говорят,  от  них  можно
откупиться...
     - Чьей-то жизнью, - нахмурился князь. - Что будем делать,  Посланник?
По мне, смерть лучше бесчестья, и еще никому не удалось откупиться от зла.
     Никита  молчал,  полузакрыв   глаза.   Пространство   вокруг   кто-то
раскачивал, и в такт ему качались горы, реки, моря и  города,  вздрагивала
планета, ежился космос, шевелилась вселенная-хрон,  вибрировал  весь  Веер
Миров!
     - Бог ты мой! - пошептал Никита. -  Люцифер  что-то  почувствовал.  Я
слышу, как он ворочается!
     - Тогда нам конец, - хладнокровно сказал Мстиша.  -  Он  пошлет  сюда
Великих игв, и даже Яросвет не в силах будет  нас  спасти...  если  мы  не
успеем справиться со своей задачей. Может  быть,  отступим  действительно,
пока не поздно?
     Сухов выпрямился. Мрачный огонь сверкнул в  его  глазах  в  ответ  на
вопрошающий взгляд Такэды.
     - Ну нет! Теперь меня никто не остановит! Конечно, шиххиргх или  хотя
бы вардзуни нам не  помешали  бы,  но  мы  имеем  только  то,  что  имеем.
Отвлеките  триглава,  я  пока  займусь  многоруком.  -   Никита   привычно
сосредоточился на своих переживаниях, застыл на долгих  несколько  секунд,
пока Мстиша стрелял в триглава из лука,  а  Добрагаст  и  Вихорко  Милонег
взбежали на мости напали на монстра с мечами и  сулицами,  острия  которых
были заговорены по особым формулам колдовства этого мира.
     Такэда, как и Рогдай, вооруженный заговоренным мечом и  дротиками,  в
схватку пока не вмешивался, наблюдая за бывшим танцором. Сухов  на  глазах
бледнел, вернее, как бы становился прозрачным, голубел,  стрелял  искрами,
пока не оделся в пульсирующую сетку голубовато-зеленого  свечения.  Затем,
не глядя ни на кого, быстро направился к приближавшемуся  гориллоподобному
великану, скользя над каменным потоком дороги, словно в невесомости.
     Многорук остановился,  слегка  озадаченный,  а  в  следующую  секунду
Такэда понял, почему эту тварь назвали многоруком: рна  раздвоилась!  Пока
инженер   протирал   глаза,   не   веря   в   происходящее,   каждый    из
близнецов-страшилищ тоже раздвоился, те в свою очередь повторили действие,
и пошло, и поехало. Процесс закончился  в  тот  момент,  когда  светящийся
Посланник приблизился к первой паре многоруков на  расстояние  в  полсотни
метров и остановился. Напротив, по колени в пелене пара  выстроился  целый
полк многоруков: грязь под ногами гигантов начала испарять воду.
     - Что он делает?! - сдавленно просипел Добрагаст,  забывая  о  втором
чудовище за своей спиной.
     Такэда двинулся было к Никите, но князь остановил его:
     - Погодь, Наблюдатель, он нашел неплохое решение.
     Многоруки не нападали! Они толклись на месте,  размахивали  лапами  и
выглядели так, будто у них болели животы. И вдруг снова  начали  делиться!
Их и так было уже сотни две, а тут стало четыре, восемь, шестнадцать! И  с
каждым делением они  становились  прозрачнее,  теряли  цвет  и  плотность,
таяли, испарялись, пока с долгим ядовитым Шипением не распались  в  облако
желтого дыма, осевшего на скалы желтовато-сизым налетом.
     - Браво! - негромко высказался  Мстиша  и  тут  же  мгновенно  пустил
стрелу в ступившего на мост триглава. Тот легко отбил ее веером  лезвий  в
правой руке. Одно из лезвий длиной в два метра вылетело  из  руки,  словно
его выстрелила метательная машина, вонзилось в щит Добрагаста, пронзив его
насквозь, вошло ему в грудь.
     Воин упал, но сразу  же  принялся  другой  рукой  вытаскивать  кривое
лезвие, шепча какое-то заклинание, Вихорко помог ему  и  едва  не  получил
такой же кинжала спину.
     Триглвв стал метать свои дротики, по три-четыре сразу, с  невероятной
силой: Такэда увернулся от первой серии и со страхом  увидел,  как  лезвия
входят в камни, стреляя дымными фонтанами.
     Князь от бросков не уклонялся, сбивая лезвия на  лету  своим  льдисто
сверкающим мечом,  перерубавшим  дротики  пополам,  будто  спички.  Рогдай
действовал также, показывая великолепное мастерство рыцаря-профессионала.
     Триглав был уже на середине моста, когда  к  группе  его  противников
присоединился Никита. Не останавливаясь, он выбежал вперед и  метнул  свой
меч с такой силой, что тот буквально исчез из глаз. Все случилось  в  одно
мгновение: бросок, свист распоротого воздуха, удар,  -  и  средняя  голова
чудовища отделилась  от  шеи  и,  ударившись  о  мост,  упала  в  реку.  В
вечереющее небо ударила струя светящегося дыма.
     Триглав перестал метать дротики, остановился. Две его крайние  головы
словно в недоумении повернулись к обрубку средней шеи.
     - Меч! - протянул руку за спину Никита.
     Такэда, демонстрируя  отличную  реакцию,  как  заправский  оруженосец
подскочил к нему первым, отдал свой клинок.
     Еще один мгновенный бросок, свист и удар,  и  вторая  голова  монстра
свалилась под мост. Триглав заревел, бросаясь  вперед,  буквально  смел  с
моста в реку Вихорко и Добрагаста, поднял обе руки с  дюжиной  лезвий,  но
Мстиша, не дожидаясь призыва Сухова, уже вложил в его  руку  свой  меч.  И
третья голова гиганта слетела с туловища, скатываясь по  ажурному  настилу
моста к ногам попятившихся людей. Ноги у триглава  подогнулись,  он  сходу
сунулся обрубками шей в россыпь камней, с которых едва успели спрыгнуть  в
разные стороны Мстиша, Рогдай и Такэда. На мосту  остался  стоять  Никита,
объятый переливчатым ореолом свечения. Подошел к перилам,  заглянул  вниз.
Но Добрагаст и Вихорко Милонег исчезли в реке - косе Мокоши, превратившись
в ее струи-волосы.
     Триглав жил еше полчаса, дергаясь,  пытаясь  подняться,  шаря  вокруг
руками, из  которых  выпали  все  его  огромные  сабли-дротики.  Отряд  не
любовался его кончиной, находясь  под  впечатлением  гибели  двух  молодых
дружинников. Никита был подавлен, но понимал, что еще не закончил дело  до
конца и надо спешить.
     - Они не ждали нас так скоро, - сказал Мстиша, оглядываясь с моста на
труп триглава; под словом "они" князь подразумевал силы  сатаны.  -  Иначе
меч охранял бы целый сонм чудовищ. Но  ты  молодец,  Посланник.  -  Мстиша
окончательно перешел с Никитой на "ты", и тот принял это, как должное..  -
Не  казнись  гибелью  Добрагаста  и  волхва,  ты   не   виноват.   Похоже,
единственный способ победить многорука без войска был твой: спровоцировать
резонанс размножения! А  это  уже  уровень  гипервоздействия.  Поздравляю,
мастер. Идем дальше?
     - Не спешите, князь, - раздался сверху, с крышки  гробницы  Святогора
чей-то голос. - Кандидатура  Посланника  неплоха,  но,  во-первых,  он  не
посвящен, а во-вторых, не готов к Пути Великого соединения.
     - Праселк! - прошипел Такэда.
     Это был тот самый старик в овчинном тулупе, с  посохом  в  руке  и  с
филином на плече, что встретился друзьям в лесу  Мировой  Язвы.  Тульпа  -
двойник игвы Дуггура Али бен-Саида бен-Хурхурры.  Снизу,  с  расстояния  в
семь-восемь десятков метров он казался карликом, но глаза  его  светились,
как угли, а голос был звучен, и слышен всем.
     Снова внутри Никиты качнулась вселенная, заколебались все  физические
и магические поля, будто волны по воде от брошенного  камня:  Люцифер  уже
отдал приказ исполнителям, и един из Великих игв  прислушивался  к  Вееру,
нащупывая нужный хрон.
     - Быстрее! - шепнул Мстиша на ухо Сухову. - Он отвлекает нас нарочно,
поелику не в состоянии помешать сам. Яросвет загнал его в, нору морока, но
Праселк многомерен и смог просочиться обратно.
     Никита уже  понял,  почему  князь  разговаривает  по-русски  с  такой
изысканной точностью и знанием терминологии, о которой  простой  правитель
типа земных царей  и  понятия  не  имел,  однако  проверять  догадку  было
некогда.
     Четверка перебежала мости остановилась под стеной  черного  монолита,
на боках которого были видны борозды  -  будто  следы  ударов  гигантского
топора. Внутри него, по преданию,  спал  мертвым  сном  Святогор.  Праселк
смотрел  на  них  сверху,  с  крышки  гробницы,  как  голодный  зверь,  но
спуститься  вниз  не  решался.  Мстишауже  нашел  и  подобрал  свой   меч,
возможности которого превосходили потенциал любого другого,  и  поглядывал
вверх с подчеркнутым вожделением.
     Такэдас удивлением обнаружил, что гроб окружен густой желтой травой с
необыкновенно красивым резным язычком, более  светлым,  чем  нижняя  часть
стебля.
     - Плакун-трава, - сказал Мстиша, заметив взгляд Толи. - Цветет раз  в
сто лет, в канун гибели Святогора.
     - Как же они его сюда заманили? - проборматал Такэда. - И кто именно?
     - Игва Гиибель, - ответил князь мрачно.